Среди нас

На рассвете семья Салли в составе Джека, Нейтири с Кири в руках, Нетейама и Тук вылетели на своих икранах в сторону маленького островка, находившегося ближе к вулканическим землям, в результате чего на острове всегда стоял серебристый туман, наслоенный выбросами пепла. Тем не менее, остров был вдали от горячих земель, расположившись в нескольких километрах от береговой линии в сердце моря. Таких островков на всей Пандоре было предостаточно, поэтому На'ви, базирующиеся в основном на суше, практически никогда не подходили к ним. Любопытство у них присутствовало, но не в такой чрезвычайной степени, как у людей, которые не смогли бы оставить без внимания загадочное одинокое местечко, сплошь и рядом покрытое огромным густым лесным массивом, словно пытавшееся что-то скрыть от чужих глаз. Так и есть. Согласно легендам, этот остров — месторождение одного из самых древнейших Древ Душ. Считается, что это Древо является своего рода «горячей точкой», к которому подключены все ближайшие деревья. Тайранги поведали Салли, что дух, живущий там, — ничто иное, как первое дитя Эйвы или, будет правильнее сказать, первый толкователь воли Великой Матери. Кроме местной мелкой фауны и самого дитя Эйвы, остров больше никто и ничто не населяет. О происхождении таинственного духа известно мало, потому что взгляды разнятся. У каждого клана есть своя история на этот счет, и каждый из тех, кто слышал о благословенном ребенке Эйвы, вкладывает в свои сказания исключительно свое видение, основанное на мироощущении и мифах прошлого, в которые крайне сложно поверить. Салли выслушали версию Икейни и Тсентея, которые рассказали им, что дух, охраняющий древнейшее Древо, является ребенком печально известного Титеркупа и женщины, оставшейся неизвестной до сих пор, ведь о том, что произошло на самом деле, могут знать только те, кто был непосредственным свидетелем тех событий. Существует поверье, что пророченный посланниками Эйвы ребенок все-таки стал даром Великой Матери, который они использовали в качестве жертвы для получения ее благосклонности и для процветания их прекрасной планеты, что была на грани распада. Однако другие говорят, что ребенок не мог выжить спустя столько лет, потому что его тело стало удобрением для Древа, а душа осталась внутри Эйвы на веки вечные. Именно поэтому они называли его tirea, связывающем их разумное существование с сознанием Матери и выражающем всю их боль и горечь во время войн, которые они пережили. Никто не знал, говорили ли они о реальном воплощении этого духа или же считали само дерево воплощением этого существа — это уже было то, что находилось за гранью человеческого познания этого невероятного мира. Как бы то ни было, это Древо на данный момент было последней надеждой семьи Салли помочь Кири вернуться обратно к ним. Каждый из них отчаянно желал, чтобы все получилось и опасность миновала, особенно Джейк, который боялся, что они зря потратят время и что Кири может стать только хуже. У каждого в голове было только одно: «Кири, вернись, пожалуйста, домой». Тук была укутана в кожаный коричневый плед и крепко держалась за Нетейама, который одной рукой удерживал руль своего банши, а второй легонько поглаживал сестру по голове, пока они летели над бесконечным морем. Младшая Салли прижалась к груди своего брата и прикрыла глаза, мысленно надеясь на все самое лучшее. Надеясь, что ее любимая сестра оставит иной мир и снова улыбнется ей в лицо, когда Тук снова сотворит какое-нибудь украшение и нацепит его на своих братьев. Надеясь, что частичка их души вернется на свое место и снова засияет как прежде. Ло'ака не было вместе с ними, так как он, по наставлению Джейка, остался следить за Ханн в поселении Тайранги, которая тоже все еще не пришла в себя. Но его надежды, унесенные ветром, сопровождали их в этом тяжелом пути. Спустя час полета им все-таки удалось найти именитый остров. Он действительно был окружен темно-зеленой листвой, что, казалось, за ними была сплошная темнота, затягивавшая в свои исцарапанные руки. Внутри этого лесного шара действительно было холодное темное пространство, в котором, однако, хранилось множество красочных пейзажей, будто созвездия на сине-фиолетовом небе, приправленных эффектами пылающей биолюминесценции. Посреди острова, защищенное от угроз внешнего мира, стояло то самое Древо Душ. В отличие от известных Народу древ с неоново-розовым оттенком, это было залито ядерным красным цветом, отростки которого подобно каплям крови свисали с морщинистых веток. Сам ствол дерева был достаточно толстым и с сочными красными прожилками, которые как будто пульсировали, стоило только посмотреть на них дольше обычного. Они текли подобно рекам, утекая в Древо и наполняя его энергией из-под земли. Источник не только поражал своим великолепием, но и пугал своей незыблемостью. Возникло такое острое ощущение, будто они залезли в нутро самой Эйвы и увидели, как бьется одно из ее сердец. Но страшнее всего было то, что, прикоснувшись к нему, было невозможно выдержать то огромное количество голосов, которые как стая ворон налетали со всех сторон. — И? Где этот дух? — проворчал Джейк. Нетейам держал Тук на руках, пока Нейтири клала Кири к подножию дерева. — Stawm, ma Kiri. Eywa zera'u fte srung sivi ngaru, — прошептала Нейтири и нежно погладила дочь по щеке. Ее умиротворенное лицо вызывало горькие слезы у приемной матери, и она еле сдержалась, чтобы не заплакать. Джейк поджал губы. Он присел рядом с женой, положив руку на ее плечо. Они оба прикоснулись к стволу Древа и глубоко вздохнули. — Эйва, прошу тебя, верни свое дитя обратно к нам. Я знаю, что мы совершили много тяжелых поступков. Я знаю, что в последние десятки лет Пандора переживает большинство потерь. Я знаю, как трудно может быть поддерживать баланс. Но если ты нас слышишь, прошу, помоги нам. Не оставляй Кири рядом с собой. Слова Джейка били под дых. Нетейам и Тук тоже присели на колени позади родителей, нейронными отростками касаясь живых нитей, тянувшихся вдоль земли от твердых сосудистых корней Древа. Они мысленно молились вместе с ними. — Rikx, — сказал голос за деревом. Он разнесся как эхо молящих китов, символизировавших горести этого мира. Джейк и Нейтири от неожиданности вздрогнули, но от Кири не отошли. Из-за Древа вышло существо на'вийской наружности, но с яркими отличительными чертами, которые выдавали в нем некую потустороннюю сущность, напрямую связанную с деревом. Его кожа была белого цвета, с легким голубым отливом. Полосы на теле были темнее, чем у обычных На'ви, словно линии, вырезанные с ночного полотна. Тело было достаточно худым, с впалым животом и многочисленными венозными вкраплениями. Глаза были такого же размера, что и у Нейтири, но цвет разительно отличался — вместо янтарного желтого на них смотрели сквозь яркий лазурный. И волосы. Волосы — светлые, похожие на пшеницу, завязанные в низкий хвост дреды. Необычная внешность еще сильнее подчеркивалась в сочетании с подобающими украшениями. На голове виднелось подобие короны, сделанной из плотных тканей растений, смешанных с красным красителем. Они были волнообразно натянуты на колючие стебли, из которых было сотворено основание, больше напоминавшее терновый венец — посередине него красовался череп змееволка. По бокам короны свисали длинные подвески из бусин и перьев, которые проходили через проколотые уши и достигали линии плеч. На шее висело толстое украшение из когтей и засушенных листьев, светившихся в темноте. Самым примечательным в этом ожерелье был вырезанный из дерева ромбовидный кулон, на поверхности которого были какие-то непонятные символы. На руки были надеты браслеты из пластичных веток, с растущими на них маленькими бутонами цветков. Кроме этого, кровавые рунические линии тянулись вдоль всего предплечья и заканчивались у основания шеи, затронув выпиравшие ключицы; на бедрах плотно сидела голубая повязка, к которой были пришиты перламутровые ракушки и панцири некоторых насекомых. Хвост был раздвоен и переплетен в длинную косу. Грудь была прикрыта полупрозрачной тонкой красноватой тканью, полученной из крыльев стингбатов. Существо смотрело на них, не отрывая своего взгляда, полного тайн морских глубин. Оно присело на корточки над Кири и внимательно начало рассматривать ее, будто пытаясь взглянуть в самую душу. Джейк хотел было защитить дочь, протянув к ней руку, но На'ви резко выставила ладонь перед ним, приказав не делать лишних движений. — Кто ты? — спросил Салли, забегав глазами по тому, как оно соединило косу Кири с Древом и какими-то шаманскими движениями водило руками по ее слабому телу. — Tirea, — завороженно ответила Нейтири. Существо закрыло глаза и глубоко-глубоко вздохнуло, пока по телу Кири разливались импульсы, исходившие от Древа. Нетейам и Тук, сидевшие сзади, с недоумением наблюдали за ритуалом. — Для вас мы дух, что напрямую связан с волей Эйвы. Такое же дитя, как и вы, но наша душа неотъемлема от души Великой Матери. И тем, кто видит и слышит нас, кто приходит к нам с надеждами, мы высказываем терпение. Имя нам — Субира, — промолвило существо, держа ладонь на лбу Кири. — Мы слушаем и передаем услышанное Матери, чтобы она продолжала поддерживать всемирный баланс. Не было ни единой мысли о том, было ли все это взаправду. Было ли существо перед ними не иллюзией, которое больше на нее походило? Ведь, согласно сказаниям, духа войны видели всего лишь два раза за последнее столетие, и каждый описывал его не так, как это делал другой. Но одна черта оставалась неизменной — как белый ребенок, рожденный под листвой ивы. Куда важнее было то, что Кири снова забилась в конвульсиях, но они длились недолго. Вскоре она окончательно соединилась с Древом, где увидела сплошной свет, слепящий глаза. Вокруг все также было мало воздуха и стоял гул, образованный из голосов предков, что окружали ее и сковывали движения, будто пытаясь передать ей какое-то сообщение, но из-за давящего света и беспорядочного потока слов Кири не могла ничего толком разобрать. В какой-то момент перед ней оказалась Грейс в форме аватара, которая тоже что-то говорила, но Кири ее не слышала. Она усиленно пыталась кричать, чтобы дать понять матери, что ее голова сейчас разорвется из-за происходящего. Но Грейс продолжала что-то шептать, а после положила руки на уши Кири, закрыв их от разрывающего хаоса. Свет сменился тьмой, а в ушах перестало яростно звенеть и Кири, наконец, услышала. Услышала шум моря и слова Грейс, затерянные в нем. — Эйва зовет тебя, Кири. И снова свет, будто вылитый самим солнцем, поглотил ее. — Вы можете сказать, что с ней? — поинтересовался Джейк. Субира склонила голову набок, почувствовав странный порыв от Кири, переданный через Древо. — Она должна встретиться с Эйвой. Великая Мать зовет ее, но Кири сложно совладать с ее могучестью. Если она найдет Эйву, то вернется к вам, — пояснил дух. Нейтири насторожилась. Она ненавидела все эти «если». — А если нет? — Она станет частью Древа. — Нет. Нет, так не пойдет. Мы должны отвезти ее в лабораторию и там ей помогут. Отпусти ее, — Джейку не нравились такие условия. Его злило, что Эйва хотела забрать их ребенка. Его злило, что они были бессильны против недуга. Его все это безумно злило и у него снова возникло предчувствие, что их мирная жизнь идет под откос. Что это не последнее их испытание, но как же хотелось, чтобы оно было самым сложным среди остальных. «Если ты хотела наказать нас, то почему не могла забрать меня?» — подумал Джейк. — Джейк, Джейк! — Нейтири трясла его за плечи, чтобы убрать с него пелену страха, застилавшую его глаза. — Уже поздно. Мы должны довериться Кири и ждать. Эйва никогда не забирает просто так, Джейк. Пожалуйста. Ему было сложно. Было сложно понять это, но ему ничего не оставалось, кроме как принять это. В глубине души Джейк знал, что и их людские технологии не являлись гарантией успеха, но ему было бы спокойнее, знай он, где конкретно крылась проблема. Однако сейчас все было по-другому. Кири всегда была особенным ребенком, и если она действительно тесно связана с Эйвой, то они все тут абсолютно беспомощны. Остается, как сказала Нейтири, только ждать и надеяться. — Сколько это может занять времени? — спросил он. — Путь к Эйве долог и тернист. Могут понадобиться дни, а может и больше. Все зависит от нее самой. Мы здесь не властны решать. Нейтири сжала руку Джейка. Они взглянули друг на друга и тихонько кивнули. Они прикоснулись к светившемуся телу Кири и с мольбой, в последний раз, попросили ее вернуться. Если им суждено стать частью этих ужасающих пыток, то они с храбростью примут их, пройдя через всю боль вместе. Как одна семья, как одна душа. — Тейам, — испуганно заскулила Тук. Нетейам заботливо посмотрел на нее, а после большим пальцем руки погладил ее по пухлой щеке. Он знал, что сестре было неимоверно страшно из-за неизвестности, поэтому должен был оставаться сильным, чтобы в нужный момент стать опорой для нее, для всей семьи. — Все будет хорошо, Тук. Мы должны верить, что Кири справится. Мы же верим в нее? — Ага, — закивала младшая Салли, шмыгнув носом. — Умница, — прошептал Тейам и мягко улыбнулся. Он взглянул на сгорбившиеся спины родителей, на которых виднелись зажившие шрамы из-за многочисленных битв. Они прошли через многое, чтобы защитить своих детей и свой народ, но даже таким героям, как они, нужна была поддержка. И Нетейам знал, что их единственное уязвимое место заключалось именно в их родных и близких, поэтому он пообещал себе, что, несмотря ни на что, защитит их. Но помимо них была еще одна переменная, которую он не мог оставить без внимания. Его разрывало из-за незнания того, была ли в порядке Ханн, в то время как Кири находилась на грани жизни и смерти. Мысли старшего Салли летали из стороны в сторону — он не мог привести в порядок свое чувство волнения, которое грызло его нутро. Беспомощность в данной ситуации убивала Тейама не меньше его родителей. Так как ждать выздоровления Кири нужно было как минимум дня два, Салли решили устроить себе ночлег неподалеку от Древа, под которым лежало их дитя. Тук отправилась с Нейтири и Джейком дальше в лес, чтобы добыть хворост и что-нибудь поесть на ужин, а Нетейам остался следить за сестрой. Субира то появлялась, то исчезала за кронами Древа. Нетейам сидел, смотря на свои ладони. Только вчера они с Ханн танцевали на берегу моря, будучи в забвении, а сегодня они уже порознь, не имея ни малейшего понятия, что будет дальше. Вчера все казалось таким волшебным и беззаботным. Казалось, что все страхи начали постепенно искореняться. Но нет жизни без страха, ведь именно он позволяет нам двигаться вперед, неважно, в каком именно направлении. Нетейаму нужно было больше времени пребывания рядом с Ханн, чтобы окончательно потеряться в ней. Он уже не надеялся найти выход, он просто хотел, чтобы она стала частью его галактики, а не освещала его путь, а после почти бесследно исчезала, боясь разрушить все своей бесподобной пылкостью. Они как магниты: с одной стороны притягиваются друг к другу, а с другой — отталкиваются. — Тебя беспокоит твоя судьба, — вдруг произнес дух, явившись пред Нетейамом. Он поднял глаза на Субиру, которая держала в руках ожерелье из верно-белых жемчужных бусин. — О чем вы? Субира протянула ему ожерелье. Оно излучало дивное северное сияние. — Твое сердце, — она указала пальцем в центр груди Нетейама. — Хочет слышать другое сердце. Но у другого сердца тяжелая судьба. — Почему? С ней что-то случится? — обеспокоенно спросил старший Салли. Он и сам не понял, как переживания выползли наружу, выдав его с потрохами. — Мы не предсказываем будущее, потому что будущего нет. Оно создается вами за каждый вздох, за каждую секунду и даже взгляд. Ты ступил на нелегкий путь, дитя. Но только тебе известно, куда он приведет, — проговорила Субира и махнула рукой, тем самым призвав древесных духов, семена священного дерева, которые подобно крошечным медузам запрыгали на теле Нетейама. Они щекотали его живот, но Тейам был слишком очарован, чтобы обратить на это внимание. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в песни, которые хранили в себе эти чистые души. В несчастье судьба всегда оставляет дверцу для выхода.

***

Ло'ак стучал по своей коленке, в ожидании того, что лежавшая рядом Ханн вскоре откроет глаза. Прошел почти целый день с роковой ночи, когда ее и Кири охватила потеря сознания. Радовало только то, что больше не было подобных жертв, хотя что-то все же не давало покоя в этих внезапных переменах. Вся их жизнь — есть череда подъемов и падений, которые ты либо встречаешь с распростертыми объятиями, либо держишь стрелу наготове. — Как она? — спросил вошедший в жилище Ана'ан. Его волосы были распущены, а виски выбриты с левой стороны. Он нес лук за спиной, в то время как его лицо было разукрашено черно-желтыми линиями, имевшими «боевое» значение. На талии был закреплен пояс с именным ножом. — Все так же. Почему ты выглядишь как воин? — Ло'ак осмотрел тайранговца с ног до головы, а затем услышал какие-то суетливые восклицания за пределами их палатки. Ана'ан повел челюстью, сомневаясь в том, стоило ли делиться новостями. — Я не уверен, что могу рассказать тебе это. Ло'ак нахмурился. — Не можешь рассказать что? Если у нас тут битва намечается, то я, наверное, должен знать об этом? Ана'ан опустил голову и сжал свой нож. Действительно, смысл было сейчас что-либо скрывать, если в любой момент все может превратиться в крах? — Хорошо, идем за мной. Они вышли из жилища. Ана'ан привел Ло'ака к Икейни и Тсентею, которые отдавали приказы соплеменникам патрулировать территорию. Ана'ан, получив мысленное одобрение от Оло'эйкте, начал вводить младшего Салли в курс дела. — Среди На'ви есть предатель. Наш заложник — один из них. Нам так и не удалось выбить из него больше сведений, но есть кое-что, о чем я знал еще до вашего приезда, — голос Ана'ана был хриплым. Он не спал всю ночь, перебирая в голове возможные варианты и готовясь к возможному вторжению. — Ты знал о предателе? — Ло'ак говорил серьезным тоном. Ситуация становилась все хуже и хуже. Тсентей заметно напрягся. О своих догадках его ученик так и не смог поделиться до сегодняшнего дня, хотя они могли бы уже давно начать так называемое «расследование» того, что происходило внутри Народа. Пусть он и понимал причину молчания Ана'ана, но это не отменяло того факта, что недоверие с его стороны к собственному учителю и более того — к Оло'эйкте — могло их погубить, будь предатель одним из их клана. — Знал. Но я не был уверен в этом, потому что я получил эту информацию от моего троюродного брата, который ушел в отшельничество год назад. Я случайно встретился с ним, это произошло около месяца назад. Он сказал, что видел, как некоторые На'ви добровольно садились в вертолет людей. — Ана'ан рассказывал, перебирая пальцы. Зерно вины за случившееся посеялось внутри него. — Сначала я подумал, что это могли быть аватары, поэтому не придал этому значение. Но брат настоял, что те были совершенно точно частью истинных На'ви. Это насторожило меня. — Ты должен был нам рассказать, Ана'ан, — сурово произнесла Икейни. — Да, Оло'эйкте. Я был слишком самонадеян и слишком испуган, что этим предателем может оказаться кто-то из наших. Тем более, мне все еще было трудно поверить в то, что кто-то из Народа предал нас. Наверное, я попросту не хотел этого знать, попытался забыть. А потом приехали Салли и Ханн, и все началось заново. — Мы уже долго находимся в контакте с людьми. Рано или поздно, кто-то бы примкнул к ним. Мы ведь даже не знаем всех народностей на нашей планете, — высказался Тсентей. Несмотря на то, что такой вариант развития событий был вполне закономерен, все равно теплилась надежда, что весь Народ Пандоры останется на одной стороне. Потому что те, кто ушел к армии людей, представляли особую опасность для других кланов, ибо они знали, как и где На'ви живут, что делают и к чему готовятся. А если эти предатели еще и научились искусно притворяться, то все — пиши пропало. Ло'ака осенило. — Так вот почему ты вызвался обучать Ханн — хотел проверить ее? Ана'ан посмотрел на него исподлобья. — Да, хотел. И проверил — к числу тех она не относится. Я и вас подозревал, если тебе от этого станет легче. — Лицемер, — процедил сквозь зубы младший Салли. Он сжал кулаки, но сдержал себя от импульсивной драки. Как бы то ни было, Ана'ан не причинил Ханн вреда, даже действительно научил ее тому, чему обещал. — Тогда почему вы во всеоружии, если больше узнать не удалось? Откуда вероятность нападения? — Потому что у нашего заложника язык острый на угрозы. После того, как я подтвердил свою догадку, тот будто с цепи сорвался — начал шипеть, что мы все погибнем, если не присоединимся к ним, — объяснил тайранговец. — Мы полагаем, что за ним должны скоро прийти, потому что он слишком много знает. А если они хотят освободить его, то придется столкнуться с нашим племенем, — сказала Икейни. — Поэтому тебе, Ло'ак, либо нужно дождаться своих родителей, либо помочь нам в обороне. Теперь на Ло'аке лежало больше ответственности, которую ему нужно было с достоинством вынести. Пока Ханнелора не очнулась, он не может оставить ее одну. — Я буду следить за Ханн. Если она была одной из их целей, то кто-то должен ее защитить. Икейни положительно покачала головой, а Тсентей похлопал его по плечу. Младший Салли хотел, чтобы все обошлось и никому не пришлось бы сражаться, потому что за сражениями всегда идут потери, но если вдруг кто-то настигнет их, то он наконец покажет, что является воином не хуже Нетейама. — Дай мне знать, когда она очнется, — шепнул Ана'ан. Ло'ак лишь проводил его недовольным взглядом, пробормотав себе под нос, что после таких последствий скрытых намерений молодого На'ви, он ничего не обещает. Ана'ан решил еще раз попробовать поговорить с заложником — было заметно, что у того кончается терпение. Осталось только довести его чашу до полна и вылить все содержимое. На'ви все так же сидел под стражей, за решеткой в небольшом углублении, формирующем пещеру в скале. Он то свои когти рассматривал, то бился затылком об каменную стену, будто выжидая что-то. Ана'ан предположил, что он еще совсем мальчишка, скорее всего, ему где-то четырнадцать-пятнадцать лет, но упрямства у него как на всю роту батальона — не занимать. Сначала тайранговец не заметил, но как оказалось, на правой руке юного На'ви, прикрытой толстым кожаным браслетом, был крестообразный шрам, полученный, очевидно, от глубокого пореза. Можно даже сказать, что порез был намеренным, а не случайным. Первой мыслью Ана'ана было то, что это и является символом его клана. Он присел напротив клетки, задумчиво взглянув на предателя. — Ты знаешь о племени Титеркупа? — задал Ана'ан вопрос, защекотавший нервы На'ви. Он сидел, прикрыв глаза, надеясь избавиться от назойливости тайранговца. Но тот был прав — его терпение было на исходе, потому что соплеменники должны были вызволить юношу еще прошлой ночью, а он даже не был в курсе об изменениях в планах. Сидит здесь, бездельничает, пока на стороне, скорее всего, решаются важные вопросы. Он в безвыходной ситуации, которая подкидывает ему ловушки для ослабления бдительности и это ужасно бесит. — Komum. — Люди планируют вторжение? — Ана'ан продолжал давить, закидывая На'ви вопросами. — Komum, — твердил как робот юноша. — Твой клан заодно с людьми? — Komum. — Какова ваша цель? — Komum, skxawng! — Они не придут за тобой. И тут На'ви вскипел. Он свирепо зарычал, протянув руку через отверстие и схватив тайранговца за чокер. — Вы все подчинитесь воле нашего вождя, и мы станем одним целым, чтобы противостоять слабакам вроде людей! — выдал на одном дыхании заложник. Его глаза горели, а рот почти залился слюнями. — Значит, все-таки знаешь Титеркупа, — Ана'ан усмехнулся, радуясь своей победе в этой словесной схватке. Он отдернул от себя чужую руку, поправив сделанный матерью чокер. Юноша поперхнулся, осознав, что только что сказал то, что не должен был говорить. Он обещал себе, что будет держать рот на замке, во что бы ты ни стало, однако кто же знал, что кто-то из На'ви умудрится попытать его, сыграв на собственной самоуверенности. Ана'ан был слишком проницателен. — А теперь послушай меня. Кто бы там ни был, пусть только попробует напасть на наше племя, и я клянусь, Эйва нам свидетель, мы дадим вам бой. И если ты так и будешь надеяться, что они прибегут за тобой, то, поверь, скорее всего потом они избавятся от тебя, потому что ты не выполнил свою миссию, — от слов Ана'ан ледяной холодок пробежался по коже. Настолько злобно вырывались из него чувства, что на шее надулись вены. — Раз вы горазды убивать других, то, думаешь, тебя обойдет эта участь? На'ви весь сжался. На его лбу выступили капельки пота, вызванные обрушенной на него яростью тайранговца, который был готов на все, лишь бы его племя было в безопасности. — Он не убьет меня. Я его srungsiyu. — Тогда твоя участь еще ужаснее. Тот, кто любит собирать цветы, хранит их до самого увядания.

***

Тело как будто приклеилось к силиконовой платформе, на которой лежала Ханнелора. Она еле как отцепила свои конечности, которые успели вспотеть из-за долгого лежания в одном и том же положении. В глаза то и дело светили противным фонариком, пока девушка пыталась их разлепить. Голова болела настолько, что было невозможно соображать. Ханн не понимала, что происходит. Она застонала, пытаясь вылезти из своей «камеры». Норм, оказавшийся рядом, помог ей приподняться. — Мы думали, что у тебя мозг взорвется к чертям собачьим! — гаркнул кто-то из лаборантов. Возможно, это был сам Спеллман. Ханн схватилась за голову, которая будто раскалывалась на две части. Когда ей удалось трезво взглянуть на обстановку, то она с ужасом поняла, что находилась на базе. — Эй, эй! Зачем вы меня отключили? Там же… Там… Ауч! — залепетала девушка, но новая волна болевых ощущений ударила по ней еще раз. — Вколите ей обезболивающее, — приказал Макс. Одна из лаборанток тут же принесла лекарство и легонько вколола его в руку Ханн. Для того, чтобы оно подействовало, нужно было время, поэтому они взяли девушку под руки и потащили к креслу, усадив ее и дав стакан магниевой воды. У Ханн было ощущение, что ее хорошенько покидали из стороны в сторону, растянув руки и ноги, прежде чем она пришла в сознание. Неприятные судороги прошлись по всему телу, заставив девушку вжаться в спинку кресла и тяжело вздохнуть. Головокружение и пульсирование в висках начали сходить на нет. — Норм, Норм, — судорожно заговорила она. — Что случилось? Норм и Макс с волнением посмотрели друг на друга. Хотели бы они сами знать, что пошло не так. — Активность твоего мозга сильно увеличилась, у тебя начался приступ. Показатели скакали настолько, что нам показалось, будто ты сейчас в кому впадешь, — пояснил Спеллман. Ханн приподняла бровь, не веря услышанному. — Это вообще как? Все же было в порядке. — Это ты нам скажи. Что у вас там произошло? — Макс скрестил руки и поправил очки. На его практике еще никогда не было такого, чтобы чей-то мозг был настолько активен. Ханн вдруг вспомнила то, что ее беспокоило. — Точно! ОПР не появлялось на горизонте в последнее время? Норм и Макс наморщились. Им не нравился такого рода вопрос. — Мы все еще следим за территориями и внешней угрозы со стороны ОПР не наблюдалось. — Потому что она уже внутри, — нервно забормотала Ханн. Ее сознание наконец прояснилось, и картинка начала складываться. Норм присел напротив нее. Девушка была явно обеспокоена чем-то, что выдавало ее бледность и дрожащие руки. Она слишком долго находилась в теле аватара — возвращаться с небес на землю она решалась только по ночам, и то, всего лишь на пару часов, чтобы перекусить и перепроверить свои данные. После незамедлительно ложилась в свою камеру и без зазрения совести улетала в свои фантазии, не давая мозгу нормально отдохнуть. — Ханн, рассказывай, — настоял Спеллман. Она задержала дыхание, сжав кулачки, чтобы унять свою тревогу. Мысли о Нетейаме посетили ее, стоило ей успокоиться. Она ощутила острую нехватку его рядом с собой в этот трудный момент. — На нас пытались напасть неизвестные На'ви. Нам удалось поймать одного из них, но он упорно молчал обо всем. Однако они точно работают с людьми, — она говорила тихо, размеренно, точно пыталась сдержать себя от впадения в крайности. — Потом что-то случилось с Кири. У нее случился приступ у Древа Тайранги. Когда я хотела подойти к ней ближе, то меня будто током ударило по мозгу. Как будто кто-то хотел проникнуть ко мне внутрь. — Видимо, тогда его активность и повысилась. Думаешь, это была реакция? — сделал предположение Макс. Он достал планшет и начал что-то рассматривать в нем. — Я не знаю, что это было. — Подожди, а что насчет тех людей и На'ви? Почему ты стала их мишенью? — Норм был в замешательстве. Неужели все повторяется, но уже в другом масштабе? Ханн бросила виноватый взгляд на Спеллмана. — Я хотела бы тоже знать. Если это был приказ людей, то, наверное, они узнали как… — она сделал паузу. То, что Ханн должна была сказать сейчас, кардинально отличалось от той версии, которую она представила, впервые попав на базу. — Как я сбежала. — Сбежала? — у Норма сейчас все пазлы перемешались и разрушили некогда четкую картину. Они с Максо изумленно заморгали. — Ты же говорила, что вас сократили, и тех, кто уже был не нужен, отправили на растерзание в джунгли? Тебя и еще нескольких сотрудников? Ханн сглотнула. Она придумала легенду, в которую отчасти поверила сама. — Не совсем. Нас действительно сократили, но я под это сокращение не попала. Я была нужна ОПР, поэтому они и не планировали меня отпускать. Тогда я решила сама уйти, — голос дрожал. Она раскрывала правду прошлого, которое разрушало ее настоящее. — Я инициировала свою смерть взрывом в лаборатории, а после стерла себе память о некоторых вещах, происходивших там. Я хотела стать другим человеком, поэтому пришла к вам. Но боялась, что вы меня не примете, поэтому нагло соврала. Спеллман опустил голову и закусил губу. Он даже не знал, как реагировать на подобное. Макс и того вовсе раскрыл рот, не ожидав такого поворота. Ханн всегда умела удивлять, но именно сейчас им было абсолютно нечего сказать в ответ. Разозлиться за ложь? Простить ее, потому что она сделала это из-за типичного страха? Почему в такие моменты чувства всегда бывают смешанными? — Что нам еще нужно знать о тебе? Может, ты шпионка? — Норм все-таки не выдержал. Он всегда отличался некоторой импульсивностью в этом плане. — Нет! Я не работаю с ОПР уже давно и не хочу иметь с ними никакого дела, — протестующе заявила Ханн. Но была одна вещь, о которой она вспомнила совсем недавно и которую отчаянно хотела похоронить в надежде, что она не возродилась и осталась тлеть на дне, когда девушка уходила. Вещь, о которой нельзя было упоминать, чтобы не навлечь беду. Внезапное суеверие зародилось в Ханн. И лучше бы, чтобы это суеверие превратилось в реальность. — Джейк знает? При упоминании Салли, Ханн невольно дернулась. Если она расскажет Джейку о своей лжи, то может потерять их доверие к себе, которое так кропотливо и усердно заслуживала. Но страшнее всего было потерять доверие Нетейама, которое она только-только установила. Только-только она начала чувствовать, что не безразлична ему. Только-только она начала понимать свою ценность. — Нет, — ответила Ханн. — Потрясающе! И как ты собираешься… Она перебила Спеллмана, решительно произнеся: — Я все расскажу ему. Но для начала мне нужно вернуться в своего аватара. — Сейчас не получится. Твой мозг сильно устал, нейронная связь слаба. Нужно время для восстановления, — возразил Макс. Норм положил руки на талию и попытался унять свое раздражение. Почему-то каждый раз именно он становится жертвой чужих амбиций. По крайней мере, Ханн не превращается в Халка и не крушит тут все — уже неплохо, но недостаточно хорошо. — Сколько потребуется времени? — прохрипела девушка из-за колючих спазмов в животе. Макс начал тыкать по иконкам на планшете. — Так, по моим расчетам на это уйдет два дня. Ханн зашипела. Два дня — это слишком долго, учитывая, что на другой стороне происходит черт-знает-что. А вдруг Салли в опасности? И что там с Кири в итоге? — А побыстрее нельзя? — Не тебе тут условия ставить. Макс, начни ее подготовку. — наказал Норм. Девушка надула губы, поняв свою ошибку. — Будь паинькой, Ханн. Как бы Спеллман не злился, но он больше всех о ней заботился. И ему правда хотелось, чтобы эта ложь была последней. Как и самой Ханнелоре.

***

Сумрак. Ана'ан решил, что будет небезопасно держать заложника сидеть в своей излюбленной клетке, поэтому привел его в поселение, чтобы потом отправиться вместе с ним в засаду на горе. Он крепко-накрепко связал юношу, что тому даже натерли веревки на руках. Дабы малой не попытался сбежать, тайранговец завел его руки за спину и присоединил другой конец веревки к ногам, чтобы ему было достаточно неудобно двигаться, и чтобы он вдруг не позарился на какой-нибудь острый предмет в округе и не покалечил кого-нибудь. Ана'ан будет держать его рядом с собой до тех пор, пока не начнутся какие-то подозрительные сдвиги. Вокруг была тишина, только шепот морских волн был слышен с побережья. Тайранги ждали сообщения от своих разведчиков в лице Нан'ти и других. Многие из них затаились на скалах, чтобы в случае чего напасть с воздуха. Сердце колотилось как бешеное из-за того, что они не знали, чего им ожидать: армии во главе с людьми, у которых первоклассные технологии, или же выходцев из На'ви, не менее умелых воинов? Оба варианта были плохими. Ло'ак тоже приоделся на всякий случай — намазал себе полосы на лице, собрал волосы в хвост и даже нашел переговорное ушное устройство, чтобы связаться с отцом, когда обстановка накалится. Он боялся сейчас звонить отцу, потому что они наверняка были заняты лечением Кири, которое было важнее всего. Если он сообщит Джейку, что готовится нападение, то это пошатнет их и заставит Салли действовать на поводу эмоций, потому что он не может не участвовать в военных операциях такого рода — у него на такие вещи бзик. А если там еще и кто-то из его горячо любимых детей, то этого солдафона уже не остановить. Ханн все еще неподвижно лежала. Ло'ак сочувственно посмотрел на подругу — ее веки были прикрыты, а брови стояли домиком. Не было слышно ни коротких вздохов, ни сопения, которые свидетельствовали бы о том, что девушка просто находилась в спящем состоянии — все же аватар был полностью отключен от нее. Ло'ак хотел связаться с Нормом, но из-за того, что они находились слишком далеко друг от друга, а на пути от поселения Тайранги к их базе бывают помехи, контакт не удался. Значит, все в их руках. — Иногда я не понимаю, что у тебя в голове, Ханн. Да что уж говорить, кажется, я вообще никого не понимаю. Особенно отца, — Младшего Салли охватили чувства, которые он не мог высказать ранее. Он посчитал, что ему будет проще рассказать про все Ханн, которая его не услышит, но само ее присутствие придавало немного уверенности Ло'аку. Не осудит, а просто выслушает только то, что будет говорит младший Салли. Ему было так проще и комфортнее. — Он просит нас смотреть шире, оценивать риски и прочее. Боится, что мы пожнем его плоды, но сам же делает все для того, чтобы мы не смогли жить нормальной жизнью. Я знаю, он пытается нас оберегать, пытается защитить, потому что он и мама пережили много всего страшного. Я знаю, что никогда не смогу понять глубину их чувств. Но неужели ему сложно понять, что чувствую я? Я, его родной сын? Как я должен себя вести, если он не видит меня? Ло'ак бросил взор на свою пятипалую ладонь. Когда-то Джейк держал его за эти ладони, умоляя сидеть в поселении и не высовываться. Ло'ак послушался. Да, сначала упрямился, но все же послушался. Он смирно сидел и ждал сигналов, но когда неподалеку от них послышались выстрелы, разве мог он сидеть сложа руки? Он бросился вместе с другими воинами Оматикайя на помощь. Было страшно. Опасно и неизбежно. Но он выжил, даже смог спасти двоих соплеменников из-под пуль. После того дня Ло'ак начал больше думать о своем поведении, о том, как он может быть полезен своему клану. Он начал меняться, начал усмирять свой бунтарский характер, который распалялся только когда Джейк подавлял его желания быть на одной линии вместе с ним и Нетейамом. — Мне кажется, он просто злится на меня из-за того, что я похож на него. Ханн открыла глаза. — Ло'ак. Младший Салли шарахнулся, когда девушка схватила его за запястье. Она громко потянулась, чтобы размять конечности. Ей еще не счастливилось проводить столько времени вне аватара, что было даже несколько непривычно, будто заново родилась на этот свет. — Ты когда очухалась? — На моменте, где ты начал красноречиво материться. — Но я этого не делал, — вскинул брови Ло'ак. — Да? Значит, это была я, — Ханн выдохнула. — Черт, меня как будто скинули с обрыва, а потом сделали заплыв на один километр в скоростном режиме. — О-о-очень красноречиво, — язвительно отозвался друг. Девушка встала на ноги и огляделась вокруг. — Где Кири? — Они уехали два дня назад на остров, где стоит одно из древнейших Древ Душ по типу того, что есть у нас дома. Оло'эйкте сказала, что там живет дух, который способен помочь Кири, — сообщил Салли. — Что за дух? — Я услышал только половину истории. Там было что-то про посланников Эйвы и некого… — Титеркупа, — закончила за Ло'ака Ханн. — Значит, та легенда про белого ребенка правда… — А ты откуда знаешь? — Ана'ан рассказывал. Ло'ак при упоминании имени тайранговца вскинул руки. Разумеется, между Ханн и Ана'аном установились своего рода «дружеские отношения», однако ему не давало покоя то, что стояло за ними. — Ана'ан, ну да. А ты знаешь, что он подозревал тебя в предательстве, потому и вызвался обучать? Слово «предательство» прошибло Ханн насквозь. Для нее это было триггером, который мог запустить инстинкт самосохранения из-за того, что она не хотела терять то, что обрела. — В каком предательстве? — осторожно спросила Ханнелора. — Заложник признался, что его клан как-то связан с волей Титеркупа и что они собираются напасть на нас, если мы не пойдем на уступки. В общем, суть в том, что среди На'ви есть те, кто перешел на сторону людей и, похоже, помогает им в колонизации. Сейчас все Тайранги выжидают. Ханн вскочила, начав искать свое снаряжение. Раз все приобрело такие обороты, то придется тоже вступить в союз защитников На'ви. — Эй, ты куда собралась? — Ло'ак встрепенулся, пока подруга суетливо надевала очки и пересчитывала свои стрелы. — Нужно поговорить с этим заложником. Где он? — С Ана'аном в засаде рядом с гнездовьем банши. Ханн, нам не стоит туда идти, битва может начаться в любую минуту, — впервые это Ло'ак отговаривал девушку, а не она его, как это было раньше. — А здесь мы легкая мишень. Ло'ак, этот На'ви знает то, что может помочь нам противостоять нашествию людей. Мы должны хоть что-то сделать, пока Джейка и Нейтири нет. Младший Салли негодующе запыхтел. Понятное дело, что он не бросит Ханн, но после последней исповеди было как-то не по себе. — Ладно, идем, — все же согласился он. Ханн слабо улыбнулась и почесала его по спине как кота, что он крайне не любил, поэтому и шикнул, отбив озорную руку подруги хвостом. — И Ло'ак, — произнесла Ханнелора, когда они выбежали из жилища. — Джейк обязательно увидит тебя. Ты молодец. Это все, что ему нужно было в этот момент, — быть услышанным. Чтобы добраться до Ана'ана, пришлось призвать икранов, так как он прятался на возвышенности, которая находилась дальше поселения. Как раз-таки эта возвышенность вела в джунгли, в которых они и поймали предателя. Идеальное место для тех, кто хочет особо не показываться и сделать все «по-тихому». Появление очнувшейся Ханн немного обрадовало тайранговца — хоть его старания, вложенные в нее, не пройдут даром. Однако ее нахождение рядом с ним и заложником было плохой идеей. — Что вы тут забыли? — по интонации Ана'ана можно было вполне ясно понять, какой восторг принесла ему непрошенная компания. Ханн слезла с Руна и с любопытством оглянула заложника, который стрелял в нее молнии. Его взгляд по отношению к ней так и не изменился. От него веяло жаждой заковать саму Ханн в эти толстые веревки и наконец отвести туда, куда надо. — Я тоже рада тебя видеть, — саркастично бросила девушка, обойдя своего наставника. — А ну стой, — он остановил ее, ухватив за руку. — Не приближайся к нему. — Мне нужно кое-что спросить. — О, поверь, он уже ничего не скажет, — фыркнул тайранговец. Заложник непоседливо заерзал. — Ана'ан, я… Взрыв. Прямо в нескольких метрах от них прогремел взрыв, разрушивший скалистую поверхность. Она расколола ее надвое, в результате чего многие деревья начали падать вниз, сломанные разрезающей волной. Она ударила по ушам и выбила из колеи, заставив всех попадать на землю и бороться с летевшими в лицо ветками и листьями, царапавшими кожу. Ханн и Ло'ак держались друг за друга, в то время как Ана'ана, который был ближе всех к взрыву, откинуло куда-то в сторону. Заложник тоже укатился из-за разрушительной силы подрыва, разминувшись со своей «стражей». Он лежал лицом к земле, будучи тоже не в состоянии осознать происходящее. С трудом он отполз подальше от Ло'ака и Ханн, чтобы найти путь побега. Но долго думать ему не пришлось — его подняли и перед глазами показалось лицо в белой маске из черепа стурмбиста, в котором было только два небольших отверстия, из которых на юношу смотрели два огненных зрачка. Его начали освобождать от веревок. Ана'ану обожгло руку, поэтому он тихо завыл, переворачиваясь с живота на спину. Он попытался вглядеться в то место, где ранее находился и увидел Ханнелору с Ло'аком, которые, пошатываясь, встали на ноги, чтобы встряхнуться. Вот только заложника не было видно. Тайранговец начал искать предателя, бегая глазами из стороны в сторону. Неподалеку от себя он увидел, правда размыто, но два силуэта, один из которых стопроцентно принадлежал их источнику информации. Поняв, что сам он не успеет поймать его, Ана'ан взревел. — Ханн, Ло'ак, он сбежал! За ним! Сейчас же! Двоица, обнаружив пропажу крупной рыбы, бросилась в погоню. К счастью, те двое еще не потерялись из виду, поэтому след был еще свежим. Ханн вытащила свой лук из-за спины, чтобы в случае необходимости выстрелить. Ло'ак бежал впереди в силу лучше выносливости, девушка следовала за ним. Заложник и его спаситель убегали в глубину леса, в которой уже было больше зарослей, мешавших быстро передвигаться. Сцена повторилась, но теперь преследователем была сама Ханн, и не то чтобы это облегчило ей задачу. Ло'ак смог набрать больше скорости, перепрыгивая через выступавшие из-под земли корни, и уже был практически в нескольких метрах от На'ви, но наткнулся на растяжку, которая откинула его еще одним взрывом. Ханн испуганно закричала. — Ло'ак! Она миновала зону растяжки. Краем глаза Ханн заметила, что младший Салли мог двигаться, что позволило ей немного успокоить себя, потому что если бы он не двигался, то значит, что взрыв прошелся прямо по нему. Решив не отступать от намеченной цели, она продолжила бежать за заложником. Они отдалились достаточно далеко от изначальной точки — там уже были леса, которые Ханнелора не знала и в которых можно было с легкостью затеряться. Они были темнее и мрачнее, а сами деревья выше и гуще. Когда Ханн хотела прицелиться в одного из сбежавших, кто-то начал пулять по ней с деревьев. Из-за огромных листьев было сложно разглядеть угрозу, поэтому девушка набрала побольше воздуха в грудь и прислонилась к коре дерева. Все внутри перевернулось с ног на голову из-за навязчивого страха, что все закончится здесь и сейчас. Ее дрожащие руки натянули тетиву, пока она упорно вспоминала все тренировки с Нетейамом, все его слова о том, что не нужно бояться поражения, не нужно давать страху поглотить тебя. Страх нужен для силы, а не для слабости. Просто стреляй, Ханн. Просто стреляй. Левая рука задержала стрелу между пальцев. Сделав рывок, она выстрелила в приблизительное место, откуда стреляли в нее. Стрела пролетела мимо, не попав в противника, но вынудила его выйти из укрытия, чтобы предотвратить еще один выстрел в свою сторону. Это был другой На'ви в маске, сидевший на дереве и очевидно принадлежавший к той же группе предателей, что и их уже бывший заложник юноша. Он использовал автомат с прицелом. Ханн отрывисто задышала. Для того, чтобы вывести его, ей нужно было самой показаться, а это означало, что она подставит себя под пули. Но разве было у нее другое преимущество перед ним, кроме как бесстрашия в данной ситуации, когда она была совсем одна? Ханн вынырнула из-за дерева, сразу же прицепливаясь, и смогла увидеть стрелка, который, пока менял свой магазин, отвлекся и не заметил, что девушка пошла в контрнаступление. Он начал хаотично стрелять, пока она, немедля ни секунды отпустила стрелу, которая аккурат попала в его плечо и скинула его с дерева на землю. Одна из пуль все-таки попала в левое бедро девушки, из-за чего она прижала рукой рану и закатилась под близстоящие кусты. Кровь хлынула из отверстия, образованного снарядом. Ханн мучительно зашипела. Но враг все еще был жив. Она закусила губу и натянула свою последнюю стрелу. Из-под кустов не было видно приближения, но было слышно, как кто-то охнул, подавившись воздухом. Один на один. Листья, прикрывавшие тело Ханн, были убраны ловким движением руки. Девушка выставила лук перед собой, лежа на влажной земле. В темноте сначала было непонятно, кто предстал перед ней — наконечник почти уперся в лоб, украшенный сиявшими точками. Встревоженные глаза смотрели на нее. — Нетейам… — только и пробормотала Ханн. Руки вмиг ослабели, убрав лук. Она начала вздыхать, потому что рана дала о себе знать. Холодный пот выступил на ее лбу. Нетейам поднял ее на ноги, дав опереться об себя. Девушка прижалась к его разгоряченной груди, попытавшись восстановить дыхание. За спиной Тейама она разглядела того На'ви, лежавшего на земле с двумя стрелами, застрявшими между лопаток. Он был мертв. — Тише, тише, — зашептал Нетейам, приобняв Ханн за плечи. Она вся дрожала в его руках, казалось, что вот-вот развалится и ускользнет как песок сквозь пальцы. Капли крови, текшие из ее раны, начали жечь его колени. — Ты ранена! Ханн нехотя отлипла от Тейама — так ей не хотелось терять то всепоглощающее тепло, исходившее от него. — Там Ло'ак и заложник, они сбежали, и… — Ханнелора была слишком растеряна, чтобы мыслить трезво. Погоня изрядно вымотала ее, вдобавок еще и пулевое ранение дало жару. Пуля была сквозная, поэтому нужно было остановить кровотечение, которое не прекращало заливать ее ногу своими струями. Она хотела поднять Нетейама с колен, который опустился на них, чтобы осмотреть увечье на бедре девушки. Ханн нужно было, чтобы он ее выслушал, но тот упрямо не поднимался, сильно сжав ее ногу, будучи занятым сооружением жгута. — Ханн, сначала нужно помочь тебе. Пожалуйста, дай мне это сделать, — попросил старший Салли, глядя на нее снизу-вверх. Он старался говорить как можно мягче, чтобы она не чувствовала давления. — Хорошо, — ответила девушка и смущенно положила свои ладони на его плечи, чтобы не упасть, пока он завязывал ей жгут над раной. Тьма начала рассеиваться, давая место рассвету.