Очерки консервной банки

За стеною, расписанной зеленью, Въевшись в краску и стружку цементную, Рассыпается замершим временем Ночь холодная и незаметная. Над камином трещит, надрывается, И внутри что-то медленно тикает, Полумесяц, сокрытый туманами, Откликаясь лишь серыми бликами. Голос томный по нарастающей Вмиг по коже растянется инеем: Хоть убей меня, но мне так нравится Упиваться текущим бессилием.

       В просторной комнате, окутанной вечерним полумраком, было тихо и уютно. Единственным источником света служил далекий лунный диск, чьи лучи робко пробивались сквозь неплотные, почти что прозрачные шторы. В его мерцании причудливо блестела вскрытая жестяная банка консервированных шампиньонов, расположенная на заваленном кучей бумаг и канцелярских принадлежностей кофейном столике. Чуть поодаль стояла соблазнительно расправленная и манящая к себе широкая кровать, оборудованная такими элементами роскоши как подушки и одеяло.        Шумно выдохнув, Микаса осторожно провела напряженными пальцами по чужой спине, скрытой тканью чуть смятой белоснежной рубашки. В ответ на этот жест стоящий впереди Эрен неопределенно повел плечом и склонил голову вниз. Его ладони непроизвольно сжались в кулаки, когда касание повторилось с бóльшим нажимом, отзываясь в ослабленном легким алкогольным опьянением теле трепещущим жаром.        Сердце остервенело билось в груди, желая, по видимому, покинуть привычную клетку ребер и обрести свободу, или же остановиться вовсе. Резкий шум в ушах в консонансе с тяжелым дыханием давил на виски, в то время как дрожащие пальцы Микасы рвано расстегивали плохо поддающиеся пуговицы на его рубашке. Девушка продолжала стоять за спиной Эрена, действуя на ощупь, из-за чего движения смазывались, растягиваясь во времени. Парень не смел шелохнуться, продолжая сверлить слегка нетрезвым взглядом пол и смущенно краснеть. Глаза девушки намертво приклеились к блестящей баночке, призывно открытой, но такой безразличной к происходящему.        Ведь если не смотреть друг на друга, то ничего страшного, постыдного и неправильного будто и не происходит, так?        Микаса и Эрен были друзьями. Такими, о которых пишут в добрых сказках — всегда готовыми прийти на помощь, понимающими, терпеливыми и заботливыми. Они были знакомы, казалось, всю жизнь, переживали вместе все трудные и переломные моменты взросления, неизменно поддерживали друг друга и тщательно оберегали эту тесную связь. Может, со стороны и было очевидно, что тянущее их друг к другу как магнитом чувство едва ли можно было столь смело и однозначно называть дружбой, но только не двум потерянным без остатка в этом водовороте людям. То, что теплилось в груди, стоило только взглянуть в волнительные желанные глаза, старательно гналось прочь, вытравливалось из недр души всеми силами и попросту отрицалась.        Микаса думала, что сможет удержать контроль над ситуацией. Что не позволит чувствам овладеть разумом, что сможет устоять и не поддаться искушению. Ведь она влюбилась в этого невероятно смелого, решительного мальчишку, которого секундой ранее самолично спасла от лап дворовых хулиганов, как только встретилась взглядом с глубокими зеленеющими омутами его глаз. Правда поняла это многим позже, ближе к старшим классам, и сразу пообещала себе не сметь даже думать об этих чувствах. Это неправильно. Они ведь друзья.        Эрен ясно понял, что любит эту сильную, с виду холодную, но такую мягкую и чувственную девушку на выпускном балу. Увидев ее в броском ярком платье вместо привычного костюма, состоящего из черных брюк и такого же цвета джемпера, внезапно все осознал и тотчас закусил губу. Он не может ее любить. Это неправильно. Они ведь друзья.        — Так вы что, не вместе? — удивленно спросил Армин — их одногруппник — на одной из студенческих вечеринок, непредусмотрительно выделивший им одну кровать на двоих, из-за чего молодые люди набросились на него с негодованием.        — С чего ты вообще это это взял? — старательно пряча смущение, возмутилась Микаса. — Нет, конечно!        Титаническими усилиями расстегнутая рубашка наконец слетела на пол, плавно сползая с напряженных плеч. Микаса тотчас коснулась обнаженной кожи чуть влажными потрескавшимися губами, чувствуя исходящий от Эрена жар. От этого запаха, вкуса, температуры ее откровенно вело, а низ живота приятно тянуло. Ее теплые нежные руки вызывали в груди Эрена благоговейный трепет с примесью щемящей тоски, а плоть давно налилась кровью, упираясь в ширинку и отчаянно прося освобождения.        Робко толкнув парня вперед, Микаса заставила его наконец развернуться лицом к себе и опуститься на край кровати, следом усаживаясь на колени. Резким, немного нервным движением стянула с себя футболку и прильнула корпусом к чужой груди, грубо целуя шею и оставляя на нежной коже умеренный лиловый засос. Страсть охватила все ее естество, и сил на сопротивление категорически не осталось. Только жажда — болезненная и неуемная — слиться с желанным телом как можно скорее и раствориться в нем без остатка.        На самом деле, Микаса совершенно не была пьяна. Разум заволокло приятным туманом лишь немного, вызывая едва заметное расслабление и пленительную легкость. Эрен выпил около трех коктейлей и никаких изменений в сознании не ощущал вовсе. Но сейчас, робко исследуя донельзя горячими руками тела друг друга, они одновременно отметили про себя, что позже непременно спишут все на алкоголь. Просто поддались влиянию момента, ничего больше. Они ведь друзья.        Руки Микасы плавно скользнули к ширинке, расстегнули ее и забрались под плотную ткань, несмело касаясь горящей плоти. Эрен чуть резче, чем планировал, перехватил этот жест и наконец поймал глазами чужие — взволнованные, глубокие и полные страсти.        — Ты уверена? — с придыханием спросил Эрен, чувствуя, как стремительно теряет контроль.        Микаса спешно отвела взгляд в сторону, придвигаясь ближе, прижимаясь к Эрену всем телом и неосознанно расслабляясь. Впившись зубами в нежную кожу груди, она потянула ее на себя, оставляя блеклый розоватый след, а после немного отстранилась.        — Нет, — сдавленно прошептала она, утыкаясь носом в горящую щеку и вновь оставляя легкий укус чуть ниже скулы. — Эрен, прошу…        На балконе было холодно. Морозный февральский ветер вцепился в обнаженную кожу острыми клыками, вызывая в разгоряченном теле неприятный озноб. Микаса неспешно пропускала через легкие горький сигаретный дым, отрешенно всматриваясь в линию горизонта и рассуждая о последствиях произошедшего. Желание спрыгнуть с этого балкона волнующе трепетало в груди, и лишь тот факт, что падение с третьего этажа определенно точно ее не убьет, останавливал девушку. Алкогольное опьянение окончательно сошло на нет, и сознанием стремительно овладевало кричащее отчаяние.        — Замерзнешь ведь, — неслышно подкравшийся сзади Эрен разорвал тишину, отчего Микаса непроизвольно вздрогнула. Секундой позже на ее дрожащие плечи опустилось мягкое одеяло.        — Мне все равно, — рвано выдохнула она, стряхивая пепел в окно.        Луна скрылась за серостью облаков, окончательно погружая пространство во тьму. Чувства, что так и не были приняты, оседали на языке неприятной горечью, вызывая приступ тошноты.        — Микаса, — голос Эрена дрожал, но то вполне можно было списать на холод, а не подступающую к горлу истерику, — Мы ведь… все еще друзья?        Проглатывая старательно рвущийся наружу крик, Микаса слабо улыбнулась. Уголки ее глаз заблестели, но виной тому вполне мог быть морозный ветер.        — Друзья.