Не меркнущий во мраке

Его отец — не самый приятный человек. Зик едва помнил времена, когда Гриша жил вместе с мамой. Созванивались они редко, встречались — пять раз за двадцать лет. До восемнадцати Зик получал алименты с пожеланиями на конверте в стиле: «С Днем рождения!» и «На учебу», потом не стало и этого. Отец жил на другом конце страны, строил карьеру, завел новую семью и, в конце концов, сменил номер. Зика это полностью устраивало, пока после смерти дедушки не выяснилось, что дом все еще оформлен на Гришу. Именно поэтому ему пришлось брать неоплачиваемый отпуск и тащиться из Пенсильвании в Калифорнию. Гриша как сквозь землю провалился. Ни в интернете, ни в телефонном справочнике, к которому Зик обратился в минуту отчаяния, не было ни одного упоминания Гриши Йегера. Зик нашел только предыдущее место работы и место жительства, но никто из коллег и соседей не знал нынешний адрес. Возможно, Гриша прибился к общине амишей или прятался от недовольных пациентов где-то в луизианской глуши. Из отпущенной на поиски недели осталось всего три дня. Зик снял комнату в отеле, который находился недалеко от старой квартиры Гриши. Цены в разгар сезона были заоблачными. Из отеля было рукой подать до Санта-Круз. К крыше почти каждого автомобиля, направляющегося в сторону берега, крепилась доска для серфинга. Парни ходили в цветных рубашках или с голой грудью, носили короткие шорты. Все загорелые или смуглые — потомки испанских переселенцев. Среди них Зик казался тусклым, как платяная моль. Он гадал, как вышло, что Гриша поселился в гудящей, кричаще-яркой и неспящей Калифорнии. Он помнил отца скупым на эмоции и мрачным человеком, который никогда не улыбался. Возможно, Санта-Круз — родной город его новой жены. Зик никогда не видел ни ее, ни своего единокровного брата. Устав от бесплодных поисков и душного номера, Зик решил пройтись по улице: не пропадать же отпуску. Он не смог бы слиться с местными при всем желании, но надел зеленые шорты вместо брюк. Рубашка с короткими рукавами осталась белой — в его гардеробе никогда не было ничего другого. Гулял Зик недолго. На тротуарах было не протолкнуться от людей, велосипедистов и бестолковой молодежи на самокатах; посетители кафе заняли не только столики, но и все примыкающие к зданию горизонтальные поверхности, а туристы фотографировали даже заурядные вывески магазинов, какие есть в каждом городе. Общественный транспорт в такую жару превращался в духовку. Сердце обливалось кровью, но Зик отдал свою дневную зарплату таксисту, чтобы добраться до пляжа. Солнце заходило, так что загорающие девицы и семьи с детьми должны были уже разойтись по домам, а серфингисты ему не помешают. Зик не планировал лезть в воду, достаточно подышать соленым воздухом. Водителем оказался энергичный мексиканец. Он почти не опускал руки на руль и махал ими так, что мог заменить собой кондиционер. Зик буквально выскочил из машины и двинулся как можно дальше от нее, даже если мексиканцу очень хотелось закончить историю о своей кузине Ромине. Повсюду росли толстые пальмы с несуразно короткими листьями. От берега отходил беглый пирс. Волны накатывали, отступали метров на тридцать, и снова швыряли белую пену. Заходящее солнце придавало бликам на воде розоватый оттенок. Людей на пляже, как он и думал, осталось немного. Под зонтиком лежала спящая девушка, на большом расстоянии друг от друга собирались компании молодых людей. Зик зажег сигарету и сел прямо на песок. Вода чуть-чуть не доставала до его сандалий. Океан приятно шумел, вдалеке появлялись и исчезали доски, виндсерфы, катеры. Зик просидел почти час и закурил второй раз, когда из воды вышел молодой серфингист в гавайских шортах. — Угостишь? — крикнул он, отжимая волосы. Те доставали до плеч и были частично прихвачены резинкой на затылке. — Восемнадцать-то есть? — спросил Зик, но уже потянулся за пачкой. — Обижа-а-аешь, — ушел от ответа парень, взял сигарету и дождался, пока Зик нащупает в кармане зажигалку. — Только это табак, — предупредил Зик, разглядев, что на шортах нарисованы не совсем пальмовые листья. — Это что за стереотипы про калифорнийцев? — широко улыбнулся парень, воткнул доску в песок и лег, опираясь на один локоть. — А может я местный, — возразил Зик, хотя осознавал, как смешно это звучит. — Ага, местный. Ты кто? Шмидт? Шульц? — Фриц, — ответил Зик, потому что фамилия матери звучала более «немецкой». — Я та-а-ак и знал, — обрадовался парень и хлопнул свободной рукой по колену. Доска отбрасывала на них обоих узкую тень. Зик откинул окурок. Волны с наступлением полумрака заходили все дальше и ощутимо брызгали. Ребята из ближайшей компании хохотали и звенели бутылками. — Ты когда-нибудь катался на доске? — Не довелось, — безразлично ответил Зик. Спорт никогда не был ему особенно близок, разве что бейсбол в средней школе. — Зря, — тут же загорелся парень. — Ты не представляешь, как это круто. Ни на что ни похоже: когда скользишь по трубе или седлаешь волну сверху. Такая свобода. Попробуй, пока не уехал. — Нельзя научить старого пса новым трюкам, — фыркнул он, представляя, как неуклюже летит с доски сразу в пасть акуле. Если бы бабушка увидела это, у нее бы не выдержало сердце. — Ты не старый, — сказал парень и пихнул его локтем в бок. Зик был польщен. Между ними лет десять разницы, не говоря уже про бороду, которая накидывала ему еще столько же. Иногда Зика принимали за отца Кольта, хотя его протеже был младше всего на пять лет. Зик раздумывал над тем, не достать ли новую сигарету, когда взгляд случайно упал на часы. Почти одиннадцать. — Тебя дома никто не ждет? — осторожно спросил он, боясь, что парень все-таки несовершеннолетний. — Нет, но скоро побегу, а то проморгаю последний автобус. — Далеко живешь? — спросил Зик, на что парень согласно промычал. — Я думал, тут на каждом шагу пляжи. — Да, но мне нравится этот. Привык. Мы раньше жили здесь, на Сокел Авеню. Около Роллердрома, — парень погладил доску, как будто вспоминая их совместные приключения. — У меня отель неподалеку, — приподнял брови Зик, подивившись такому совпадению. — И что мне с этого? — лукаво прищурившись, спросил серфер. Зик не мог различить цвет его глаз, но по-русалочьи растянувшийся на берегу парень был таким красивым, что на секунду сперло дыхание. — Ты мог бы остаться у меня, а утром снова поплавать. Вода, наверно, будет замечательная, — предложил он, гордясь, что голос звучит нормально, а не как у перевозбужденного старшеклассника. Зик никогда не заводил отношений на одну ночь, но, может, оставшиеся три дня заставят его забыть и о потерянных деньгах, и о смерти дедушки, и о хаосе в документах. По крайней мере, сейчас в голове крутились только мысли о том, что кожа Эрена, должно быть, теплая и соленая от морской воды. — Замеча-а-тельная, — подтвердил серфер, — и я, кстати, знаю короткую дорогу. Он уже отряхнул с влажных шорт куски налипшего песка, когда Зик сообразил, что ему тоже пора подниматься. Ключи от номера оттягивали карман. Зик боялся, что со стороны слышно, как громко колотится его сердце.