Trials

Эрик берет моток изоленты и оборачивает его вокруг металлической трубы, проверяя ее надежность, прежде чем взять зубами и оторвать ее от остальной части рулона. Он добавляет самодельную бомбу к куче других таких же бомб в своем ящике с инструментами и облегченно вздыхает, прежде чем посмотреть на часы. Уже два часа ночи. Время летит незаметно, когда ты занят изготовлением взрывчатки. Дилан уже сидит в кресле, потягивает из фляги и смотрит, как Эрик подсчитывает то, что у него уже есть. Сегодня сделали четыре самодельных бомбы и двадцать «сверчков». Неплохое начало выходных. Дилан наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. Он вздыхает. — Я думаю, мы многое сделали этим вечером, не так ли? Эрик оглядывается и закрывает ящик с инструментами, прежде чем запихнуть его обратно под кровать. Эрик выглядит измученным, его тяжелые глаза кормят Дилана взглядом поражения. — Ага. Я заебался. Эрик садится в коричневое кресло La-Z-Boy, делая глоток из полной бутылки текилы, стоящей на тумбочке. Алкоголь согревает его горло, и Рэб чувствует, как он расцветает в его груди, когда опускается вниз. Он ковыряет ногти, грызет несколько заусенцев. Дилан за этим наблюдает. Хах. — Спать не хочешь ? — спрашивает Дилан. — Я не знаю, в моей голове просто каша. А ты? — Не совсем. Мы могли бы просто, не знаю, поболтать? Эрик кивает и откидывается назад, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Он поднимает руку и машет Дилану, приглашая его начать разговор. — Что у тебя на уме? — Твоя мамаша. — Заебенься, — смеется Эрик, делая еще один маленький глоток текилы. Эрик молча размышляет, ритмично постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Он облизывает губы и мельком смотрит на Дилана, прежде чем перевести взгляд на потолок. — Хорошо, что бы ты сделал, если бы знал, что тебе это сойдет с рук? Убийство людей не считается. — Бля, это хороший вопрос. Хм, может, ограбил бы банк? Или ограбил бы чей-то дом? Эрик ухмыляется и кивает, показывая своё согласие. — Ага, ограбил бы один из блядских домов этих белых кепок. У их родителей наверняка есть куча хуйни, которой они даже не пользуются. Чертовы безмозглые сукины дети. — Они заслуживают каждого проеба, которая с ними происходит, — добавляет Дилан. Они оба смеются, прежде чем Дилан откидывается назад и делает глубокий вдох. Он тоже смотрит в потолок, погрузившись в свои мысли и думая о неизбежности, которая быстро приближается. На дворе январь, а апрель уже не за горами. Он и Эрик почти готовы, но в глубине души Дилан желает, чтобы он мог просто умереть. Эрик чувствует изменение настроения, но не признает этого. В последнее время он привык к тому, что Дилан влияет на его настроение, и никого это уже не волнует. Они преодолели капризности и вспышки гнева, и все пошло относительно гладко. Эрик закрывает глаза и наслаждается тишиной. Иногда тишина так же ужасна, как и громкость его пистолета. Дилан ерзает, и Эрик открывает глаза, чтобы осмотреться. Дилан лежит на боку, свернувшись в маленький калачик, его руки зажаты между коленями, взгляд устремлен в пол. — Рэб, могу я тебе кое-что сказать? Типа, что-то дохуя серьезное? — Конечно. — Но я серьезно. Я хочу сказать тебе кое-что, что было у меня в бошке. — Да давай уже. Я весь во внимании, Ви. Дилан вздыхает. Его грудь вздымается и опускается, прежде чем он, наконец, говорит. Его голос такой тихий и низкий, что Эрик едва его слышит. — Ты не можешь осуждать меня. — Что ты можешь сказать мне такого, что заставит меня осудить тебя? Дилан вздыхает и злобно смотрит на Эрика. — Я мог бы… бля. — Господи, просто скажи это! Дилан стонет, и Эрик садится и ставит ноги на пол, поворачивая кресло прямо к Дилану. Дилан не шевелится и остается в позе эмбриона, кашляя и пытаясь заговорить снова. — Ладно, ладно. Я просто хочу… я чувствую, что хотел бы быть немного ближе к тебе, прежде чем мы доживем в апреле, вот и все. Эрик моргает, сначала не понимая, что имеет в виду Дилан. Он пытается придумать какое-нибудь объяснение тому, что Дилан имеет в виду под словами «ближе к тебе». Но он ничего не придумывает. — Что значит «ближе ко мне»? Дилан кладет руку на лицо, прячась от лучшего друга. Он вздыхает, смущенно протирая глаза. Эрик всегда понимает, когда Дилан смущен. — Типа, мы умрем через несколько месяцев, я чувствую, что это неизбежно. Если ты понимаешь, о чем я? — Да, понимаю. Но к чему это- — Черт возьми, Эрик. Я думаю, что хочу поцеловать тебя. Оу. Так вот что имеет в виду Дилан. Эрик застигнут врасплох всего на мгновение, прежде чем ухмыляется и смотрит на Дилана сквозь свои темные ресницы. Дилан чувствует, что сейчас провалится сквозь землю. — Ну что, теперь ты хочешь побыть пидором? Дилан стонет, проводя пальцами по лицу, натягивая кожу. — Наверное, — бормочет он. Как блять стыдно. Эрик все еще заинтригован, поскольку между ними повисла тишина. Он делает глубокий вдох через нос, прежде чем тихо ответить: —Иди сюда. — Что? — Я сказал, иди сюда , — повторяет Эрик, все еще одаряя Дилана пронзительным взглядом на всю жизнь. Дилан садится и смотрит на Эрика в своем кресле, оглядываясь на него с покрасневшими щеками и нервным сердечным ритмом. — Дилан, — снова зовет Эрик. Он не слышал, чтобы Эрик использовал его настоящее имя уже несколько недель. Сердце Дилана быстро бьется в груди, пока он замирает на месте. Он совсем не ожидал такого от Эрика. Поэтому он делает еще один глубокий вдох и встает, нервно и медленно идя по полу, чтобы встать перед Эриком, когда тот выпрямляется на своем месте. Эрик смотрит ему в глаза и тянется к нему. — Ты хочешь быть пидором сейчас? — На этот раз Дилан спрашивает Эрика, когда старший мальчик тянет его за запястье, чтобы приблизится к нему.