Бабушка

— Готовка? — Кизаши показал жене одну из листовок, разбросанных на столе. — Мы занимаемся этим дома, пока она не поступит в академию. — Мебуки выкинула прочитанный буклет — Светскую этику с настольными играми тоже вычеркни, — повернулась к дочери, играющей с бабушкой в «Запретный город» — твоя мама прекрасно с этим справляется. — глянула на острые ногти свекрови — Как и с каллиграфией. — Да-да… — мужчина зачеркнул сразу несколько пунктов в списке: с первого по шестой.       Со вчерашнего дня супруги не смогли определиться — на какие дополнительные занятия они запишут свою дочь. Сакура не помнила когда родители, точнее мама, загорелись идеей сделать из неё «швейцарский нож». Порой ей казалось, что её чуть ли не с рождения учат всему и сразу: и столовому этикету, и правилам поведения на публике, и чтению, и математике, и рисованию, и шитью, и вязанию, и музыке, и многому другому. Иногда Кизаши просил Сакаки говорить с дочерью на мандаринском. Более старом языке, на котором говорят только жители Восточной части Страны Огня. И то не везде. Из-за слов Мебуки: «У человека, говорящего на редком языке, больше шансов поступить в элитное учебное заведение и пробиться в высшие слои общества». Конечно же девочке это не нравилось. Абсолютно. Она чувствовала груз возложенных ожиданий и надежд. Иногда Сакура чувствовала вину за желание «побездельничать». Или позаниматься детскими занятиями: поиграть со сверстниками, заводить друзей, смотреть на красивых мальчиков, и просто шалить. Но у неё не было возможности. Условный график малышки был забит походами в гости, самостоятельными занятиями под присмотром родителей и, более весёлыми и менее напряжёнными, уроками с бабушкой. Девочка понимала, что они так о ней заботятся и готовят к жизни. Лепят из неё достойного члена общества. Потому терпела. Скрипя зубами, притворно улыбалась на показ. Говорила вежливо и учтиво, позволяя щипать себя за щёчки, нос и ручки, даже если ей не нравился человек. Спокойно слушала, как другие взрослые сравнивают её со своими и чужими детьми. Подавляя злость и обиду, подыгрывала родителям. И усердно работала над новообретёнными навыками, ради их статуса и любви.       Лишь с бабушкой она чувствовала себя собой, как бы это клишировано не звучало. Сакаки давала ей свободу действий и мысли, и оставляла личное пространство, интересовалась её мнением, вникала в интересы, понимала и принимала, позволяла выражать истинные эмоции. Сакура это ценила. Ведь, конечно косвенно, но именно благодаря бабушке она решилась на поступление в Академию. Её первое, во истину осознанное и самостоятельное решение. Продиктованное желанием показать себя и получить признание родителей. Пускай сейчас они считают, что скоро девочка передумает и откажется от этой идеи. Но Сакура гордилась собой. Впервые она показала свой характер родителям, проявив упрямство и настойчивость.       Харуно положила карту и взяла следующую. А родители всё продолжают: — Вязание? — Кизаши вычеркнул ещё несколько пунктов. Следующие он стал брать из головы. — Сейчас все вяжут. Даже дочь главы клана Хьюга. — Шитьё? — Не смеши меня… — Мозаика? Флористика? Клуб классиков? — Может спросите ребёнка уже? — резко вмешалась Сакаки, не отрываясь от игры. Родители дружно повернулись ко внучке и бабушке, и уставились: Кизаши растерянно, а Мебуки — раздражённо — Ей этими навыками и умениями пользоваться и жить с ними, — пояснила женщина, пожав плечами.       Совершила ход в следующую локацию и обменяла несколько подарочных карт. Сакура же ненадолго отвлеклась; теперь мама с папой обратили на неё внимание, переведя выжидающие взгляды. Девочка напрягла память. Чем она ещё не занималась, но хотела. — Ну… — посмотрела на счётчик очков — Может, — обменяла «подарки» и отправила слугу дальше, — народные танцы Страны Огня? — неловко потеребила прядь челки, застенчиво отводя взор. Мебуки громко вздохнула и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — И зачем тебе это? — А? Ну просто интересно… — робко ответила, ткнув пальцем в оставшиеся карточки. — Да ладно тебе, Мебуки, — вновь заговорила бабушка, — редкий танцевальный стиль, как и знание редкого языка, тоже полезен. — Например? — Сакаки обменяла последние крупные карты, незаметно подмигнула внученьке. — Если она не станет ниндзя, у неё будет шанс стать профессиональной танцовщицей, — сделала последний ход, в Небесный дворец — На сцене её может приметить богатый феодал, а дальше всё ясно, — Сакура удручённо застонала, поджимая брови и упав лицом в «инвентарь». Бабушка глянула на сноху — Ты же такого счастья ей желаешь? — супруги Харуно переглянулись. — А в деревне вообще есть место, где преподаются Народные танцы? — Кизаши зашуршал бумагой, зарываясь в листовки, буклеты и иную макулатуру. — Кажется, я видела у Академии один единственный плакат, — Мебуки отложила карандаш в сторону и встала — Я принесу ужин, — вышла. Мужчина достал несколько бумажек, из которых выбрал нужную. И побежал следом. Сакура подняла голову и выпрямилась. — Я ещё могу отыграться, — поправила оставшиеся карты — Впереди еще два раунда. — Нет, на сегодня хватит, — Сакаки обнулила счетчик и поставила на стол коробку из-под игры — С завтрашнего дня начнём готовиться к поступлению в Народники. Тебе надо хорошенько выспаться. — девочка выгнула бровь, вопросительно воззрившись на бабушку. — Гонять меня собираешься? — усмехнулась. Принялась помогать собирать реквизит. Женщина наигранно расхохоталась, по-злодейски. — А иначе не как, моя хорошая. В таком деле без упорного труда и творческих мук никак! — прищурилась и хитро посмотрела на внученьку — Заодно проверим твоё рвение. ***       Сакура сжала подол алой юбки. Рядом лежат веера, родители ушли за водой. Она одна сидит в коридоре и ждёт своей очереди. Сидит, ждёт и нервничает. Выступать перед людьми, считай, не впервой. Каждый день играет одну роль — любимой всеми пай-девочки. Сцены и зрители, почти всегда, разные, текст один и тот же. Сегодня впервые предстоит играть саму себя, через заученный танец. От того и боязно. Настолько, что повторяемая в голове последовательность движений начинает забываться. Что стоит впереди: взмах веером или кружение? А может, она должна сначала взмахнуть юбкой, аки хвостом, а потом веер и вращение? Или всё перечисленное должно быть в конце, а танец начинается с прыжка и пробежки по кругу? А сами движения должны быть медленными или быстрыми? Или наоборот? Какой становится музыка в эти моменты: она тише или громче, быстрее, нежнее, суетливее?       Харуно слезла со стула и подошла к зеркалу. Начала нервно поправлять короткую чёлку, закрывающую лоб: убрать назад или вплести в причёску не удалось. Сакура начинает сомневаться в себе. И в самом решении — профессионально научиться народным танцам — в принципе. Подобно прессу или Железной Деве, её сдавили неуверенность и ответственность. За свои слова, за полученные на занятиях с бабушкой знания, за предстоящие действия. В голове и сердце зародился незнакомый страх. Страх позора. Её бабушка — профессиональная актриса и танцовщица, о праве на ошибку не может быть и речи. Не места для оправданий и сочувствия. Сакуру будут судить строго. И осуждать будут жестоко. Она уже представляет лицо мамы, когда женщина будет делиться «забавной» историей с подругами «как моя дочь танцевать пыталась». Раньше положенного, девочку охватывает стыд. Вдруг она споткнётся о полы юбки и упадёт. Как ей потом быть? Что скажут учителя? Как отреагирует бабушка?       Лёгкие сжимаются вместе с сердцем, нервы накаляются и посылают тревожные сигналы в мозг. Сакура чувствует как часть клеток уже отмирает; руки потеют и дрожат. На глазах наворачиваются слезинки. Накатывает паника. Сжимает ладошки в кулачки и пытается восстановить дыхание. Лишь бы не заплакать.       Медленно и постепенно — вдох, через нос. Задержка. Выдох, через рот. Резко в коридор выходит бабушка и встаёт рядом. — Родители ещё ненадолго задержатся; встретили старых друзей, теперь стоят у ворот и сплетнями да новостями делятся, — заглянула в зеркало и поправила свой пучок. Сакура вдруг сжала плечи и ссутулилась. Обняла себя руками, отворачиваясь. Сакаки это замечает. — «Конечно, они расскажут, что я прохожу смотр.» — проносится в голове мысль — «С очень счастливыми лицами. С такими же потом расскажут о моём провале…» — на языке осела горечь. Игла осознания собственной уязвимости и ранимости ударила по сердцу. Болезненное, колючее ощущение. Бабушка села на корточки, развернула внучку лицом к себе и положила руки на её плечи. — Сильно волнуешься? — кивок — Тогда сожми и подними плечи, — Сакура нахмурилась. — Зачем? — Давай! — хлопнула по бокам, немного повышая голос. Девочка тут же встрепенулась и максимально высоко подняла плечи — Выше и сильнее! — Сакура закряхтела и зажмурилась, от новой боли и своих усилий. — Не получается, — хотела прекратить, но Сакаки, как на зло, продолжала держать ладони у рук внученьки. Контролируя процесс. — Ты мало стараешься! Давай — выше и сильнее! — Харуно стало казаться, что её голова вместе с шеей утонула в спине, слившись с поднятыми конечностями — Теперь глубоко вдохни, — набрала воздуха в лёгкие — Держи, держи… — женщина сжала пальцы в кулаки — И резко отпускай и выдыхай! — Сакаки выдохнула, вместе с согнувшейся внучкой.       Сакура расслабилась. Напряжение как ветром сдуло. Только фрустрирующие мысли не улетучились. Продолжают крутиться в голове. Бабушка заглянула в глаза внучке. — Лучше? — девочка выпрямилась. — Чуть-чуть, — Сакаки обхватила пальцами подбородок, внимательно смотря на Сакуру. — Не хочешь поделиться? Разгрузить мозг? — Хочу, — женщина кивнула, как бы говоря «начинай» — Я не хочу тебя опозорить и подвести, — опустила взгляд, схватилась за складки юбки. Принялась пальцами мусолить и мять ткань — Ну, ты же меня учила и тренировала, а я… А вдруг я собьюсь или упаду.? Или не пройду, забыв вообще всё… — В этом не будет ничего страшного, — положила руку на голову, приподнимая лицо внученьки, — незачем переживать. — Но мама с папой… — О них тоже не волнуйся. Твоё поражение ничего не поменяет, — пригладила волосы, убрала чёлку, раскрывая лоб — Побубнят пару дней и всё, — Сакура вздохнула, посмотрев на загнутые носки туфель. Поджала губы, взвешивая приведённые доводы в голове. Сакаки хмыкнула и улыбнулась, положив руки на колени — Не получается, да? — кивок — Значит, если поражение и последствия тебя так сильно заботят, иди на хитрость, — девочка подняла взор — Импровизируй. — Но они же заметят, — наклонила голову, утирая, вновь повлажневшие, глаза. — Заметят, но это уже будет не важно, — наклонилась поближе, заговорила шёпотом — Скажу по секрету: я во время своих первых выступлений тоже боялась и нервничала. Настолько, что забыла весь танец, — Сакура удивлённо уставилась на бабушку. Неверяще нахмурилась. — Нет… — Да. Это было моё первое серьёзное выступление. Мне было ужасно страшно. Одна, на огромной сцене, перед не менее огромным залом, заполненным зрителями, — Сакура представила, каково было ей. Она вздрогнула, поднимая руки — Казалось бы — крах моей карьере. Но я вовремя взяла себя в руки, — пожала плечами — Правда не вспомнила ничего, но просто стоять не могла. Поэтому подала знак музыкантам и просто начала импровизировать. Танцевать так, как чувствовала музыку, используя знакомые движения и трюки. — И тебя не осудили? — Нет, конечно. Я же хорошо танцевала. К тому же закончила номер так, как надо, — взяла ручки внучки в свои, осторожно погладила — Как артист со стажем скажу: тут главное не теряться. Забыл, упал, потерялся — неважно. Что случилось, то случилось. Главное найти выход и выкрутиться, — встала — Даже у великих шиноби бывали моменты, когда их планы рушились и им приходилось импровизировать. Используй все средства и не бойся, — ободряюще сжала маленькие ладони в свои. Сакура натянула робкую улыбку, борясь со слезами. — Я постараюсь.