Аушка-психушка

      Виктор всеми силами старался привлечь внимание главсанитара. Он стучал пальцем по циферблату наручных часов, предпринимая робкие попытки вставить слово. "Простите, но мне пора. Меня ждёт работа, я и так задержался. Меня накажут", – хотел бы сказать он, но главсанитар Непомнящий, занятый пациентами, отворачивался уже на первой неумело произносимой букве. Впрочем, разок Виктору удалось добраться до "мне", но уж это слово главсанитар и вовсе стерпеть не мог, заткнув Почтальона аскорбинкой.       Виктор печально скривился от стиснувшей зубы и язык кислоты. Он вздохнул и посмотрел на убитого горем Пророка: вид у того был потерянный и даже какой-то брошенный. Интересно, а бедный Вик до сих пор сидел в тесном ящике, или его нашла Ада? Виктор представил, как он, одинокий, скулил и звал бросившего его друга. Ему стало невыносимо стыдно.       И тут Виктора осенило: наверное, не стоило просить разрешения уйти – он ведь в любой момент мог просто ускользнуть, тихо, словно мышка. От этой смелой мысли ему разом полегчало, даже новый укол вины показался слабым, словно укус комарика. Виктор уже пятился к двери, обдумывая, что скажет (или ещё лучше – напишет) Аде о том, куда он пропадал, как вдруг услышал разговор Непомнящего про гимн для отряда. Ах да, он же совсем забыл, что за всё время Эзоп не написал ни строчки. Не то, чтобы Виктор подглядывал (хотя иногда он читал отдаваемые ему письма, но об этом знал только Вик), скорее, просто стеснялся пересекаться взглядами, потому и смотрел в лист. Эзоп же всё время лишь шептал под ухом непонятные и сложные слова, которые явно не походили на гимн отряду.       Главсанитар уверенным шагом проследовал прочь из кабинета, и Виктор еле успел отскочить от двери. За ним потянулись и пациенты. Наконец, шум в коридоре стих, и в комнате остались лишь он и Эзоп, который медленно опустился на стул и принялся что-то складывать. Виктор с любопытством подошёл к нему. Он молча следил, как бумага, повинуясь скупым движениям, словно по волшебству превращалась в розу. Эзоп отложил цветок в сторону, и Виктор заметил, как у того тряслись руки.       "Можно?", – написал он письмо, и Эзоп пожал плечами. Виктор осторожно взял оригами. Издалека оно очень напоминало настоящий цветок, он даже его понюхал: как и стоило ожидать, пахло ничем. Вернее, немного медицинским спиртом от перчаток Эзопа.       "Ты... ты что-нибудь придумал для гимна?" – спросил Виктор в записке, но Эзоп его проигнорировал. Он встал и вышел из кабинета, оставив его одного.       Виктор посмотрел на розу. Наверное, главсанитар будет очень недоволен. Он вспомнил несчастную сову Пророка, и непроизвольно потёр шею. Наверное, не стоило сердить главсанитара. Виктор подумал о том, что он ведь читал стихи, хотя и не всё понимал. Интересно, насколько сложно самому рифмовать строчки?       Но сначала он освободил Вика из Адиного кабинета. Хорошо, что она ничего не заметила – по крайней мере, он так надеялся, – иначе она бы точно спуску не дала за бульдога, от счастья разметавшего слюни по всему кабинету.