Аушка-психушка

      Эзоп не пришёл на завтрак. Он хватался за голову и кусал пальцы, силясь побороть приступ паники. Публичные приседания взбудоражили в нём самые неприятные воспоминания школьных лет: огромный зал, где тебя видно из любого угла; тренер, чьи трудноразличимые слова словно бы бились о стекло; путающий сознание детский хохот. Тогда тоже случилось позорное бегство, правда, с последующим его, Эзопа, избиением.       Однако теперь он взрослый и не должен пугаться такого. На смену панике пришёл стыд. Он тоже не особо помог: даже если кто-то из пациентов или сам главсанитар решил бы поиздеваться над ним, то к насмешкам Эзоп привык. Хотелось просто раствориться в пространстве, чтоб его не нашли, не трогали. Эзоп постучал в дверь, из-за которой раздавались шум и тяфканье.       – Да? – ему открыла взъерошенная санитар Ада. – Чего тебе, Эзоп? Я занята.       – Может, вам нужна помощь? – он аккуратно заглянул ей за плечо, где увидел, как чернопатлый Эмиль восторженно дербанит нечто похожее на мягкую игрушку.       – Да? – то ли утвердила, то ли спросила Ада. – А тебе разве на завтрак не пора?       – Я уже поел.       – Ничего себе, как летит время. Эмиль! – Ада крикнула через плечо. – Это что за вонь? Ты что?.. – было видно, как её лицо багровеет, однако она сделала глубокий вдох-выдох, и, с видимым трудом натянув маску спокойствия, спросила: – Почему ты не сказал мне, что хочешь в туалет?       Эмиль пристыжено заскулил. Эзоп порадовался, что на нём медицинская маска, которая всегда пахла спиртом и моющим средством.       – Тогда бы мне пришлось уйти, Ада, а я не хотел тебя покидать, Ада... Я... Ада...       – Так, ладно, – Ада прислонилась к двери и потёрла висок.       Эзоп сделал вид, что поправляет маску, чтоб незаметно прикрыть нос.       – Может... его проводить до душевых?       – Нет! – Эмиль испуганно отшатнулся, заёрзал на месте, тревожно обернулся вокруг своей оси. – Пожалуйста, нет! Ада, там вода, много воды, и там щётки, Ада! Он мне сделает больно, Ада, Ада! – почти пролаял он.       – Никто тебе не сделает больно, Эмиль, не драматизируй.       – Ада, пожалуйста, не оставляй меня...       Ада вновь глубоко вздохнула.       – Ну и что мне с тобой делать? Главсанитар скоро сунется в документацию, а там полный бардак. А мне ведь ещё процедуры пациентам делать. Ничего с тобой не успеваю!       – Тогда я бы мог помочь вам с этим, – негромко проговорил Эзоп.       Ада встрепенулась, кажется, она уже забыла о его присутствии.       – Вы займётесь пациентами, а я пока разберу бумаги так, как вы мне скажете.       – Ну, не знаю... – Ада в сомнении накрутила локон на палец. – Это совсем не по правилам.       – Поверьте, это останется между нами. Я всё время помогал отчиму заполнять медицинские документы и сортировать заявки клиентов.       При упоминании отчима Ада нервно дёрнула плечами. Эзоп поспешил её успокоить:       – Мне просто нужно побыть одному, а подобная работа успокаивает гораздо лучше любых лекарств. Как видите, это выгодно нам обоим.       Эмиль скулил и вонял, и Ада сдалась:       – Ладно. Сейчас объясню тебе, что делать – только смотри, никому не слова, – она быстро ввела его в курс дела, и уже у выхода добавила: – Кстати, если найдёшь мой свисток, положи его на стол – это важно. Понятия не имею, куда он делся!       Когда Ада с пациентом вышли, Эзоп с облегчением закрыл за ними дверь. Он поднял помятую и погрызенную плюшевую обезьянку, отряхнул и поставил на полку. Всё было на месте, всё по порядку, всё по правилам – как Эзоп и любил. Вернее, почти всё.       Он взглянул прямо на место оторванного пуговичного глаза игрушки. "Увы, смерть твоя полна уродства", — подумав, Эзоп снял её с полки и выбросил в мусорное ведро. Наконец, он размял пальцы и приступил к работе. Она оказалась несложная – почти то же самое он делал, живя с отчимом и помогая ему в его деле. Те далёкие времена казались почти что сном, хотя Эзоп очень хорошо помнил все лица, а также названия медицинских препаратов и их назначение. Иногда он жалел, что отчима посадили в тюрьму, ведь цифры и закорючки его умиротворяли не хуже смерти.       Раздался стук в дверь.       Решив, что Ада бы не стала стучать в свой же кабинет, Эзоп проигнорировал звук и углубился в изучение очередного документа.       Стук повторился немного скромнее и ответа не получил. Тогда дверь тихонько скрипнула.       Эзоп поднял взгляд и увидел широкую улыбку под красной фуражкой. Почтальон неуверенно вошёл, приветственно помахав ладонью. Эзоп снова опустил взгляд на бумаги.       – Ада вышла, – коротко сказал он.       Виктор в растерянности промычал несколько вопросительных звуков.       – Не думаю, что скоро, – ответил Эзоп.       Повисла тишина. Почтальон неловко встал в дверях, и его пусть даже молчаливое присутствие нервировало Эзопа. Виктор прошёл внутрь комнаты и встал рядом, некоторое время с любопытством наблюдая за процессом работы. Наконец, он вытащил из кармана лист и написал: "Привет! А что ты делаешь?"       – Помогаю санитару, – ответил Эзоп. – И мне нужна тишина.       Он сразу понял, какую сказал глупость: кроме него в комнате никто не шумел. Эзоп почувствовал, как к ушам прилила кровь, но Виктора не смутила его оплошность. Вместо этого он снова заскрёб ручкой по листу: "Ничего, если я подожду здесь Аду? Обещаю: буду нем, как рыба".       Эзоп улыбнулся под маской и ниже написал аккуратным почерком лаконичное "да". Почтальон уселся на диван, с интересом поглядывая в окно, за которым небо медленно заволакивали тёмные тучи и ветер рвал пожелтевшую листву. Немного погодя Эзопу пришло новое письмо: "А почему ты убежал с зарядки? Я видел, как все бегали по двору, кажется, им было весело".       "Потому что не люблю физкультуру", – ответ.       "Я помню занятия в школе, особенно вышибалы – было больно. Зато сейчас мне нравится гулять с Виком – может, ты видел его, это мой друг".       Эзоп отложил стопку отсортированных бумаг и добавил галочку в компьютере.       "Прости, я тебя, наверное, сильно отвлекаю?", – ещё письмо.       "Нет".       "Может, мне тоже помочь? – Эзоп взглянул на него, и Почтальон поправил фуражку, – правда, Ада никогда не доверяла мне сложную работу, только вещи носить. Говорила, что уж на это мне ума хватит. Не знаю, права ли она: всё-таки школу я закончил".       Эзопа позабавило играть в переписку. Такой способ общения ощущался гораздо приятнее, нежели звуки и слова.       "И как, с отличием?", – написал он.       "Если честно – нет. Но это ведь не главное?".       Такая детская наивность даже умиляла. Эзоп покачал головой и передал записку: "Не знаю, никогда не любил школу".       "Думаю, она не так уж плоха, когда есть друзья. У тебя они были?".       "Нет".       "У меня тоже".       Дверь распахнулась, и Эзоп с ужасом понял, что не захлопнул её. Ему бы очень не хотелось, чтобы санитар застала его за личной перепиской вместо работы. Однако раздавшийся лай не принадлежал ни Эмилю, ни уже тем более Аде.       Слюнявый бульдог на полных скоростях кинулся к Виктору, однако промазал и всем своим телом врезался в шкаф. Тот опасно пошатнулся, и из него на пол с грохотом повалились книги, чуть не сделав из Вика лепёшку. Пёс испуганно взвизгнул и спрятался в ногах хозяина.       Виктор зажал рот руками.       – В... В... В-ик! – сумел проговорить он, затем испуганно-виновато обернулся к Эзопу. – Пр...прос... ти...       Эзоп постарался сохранить хладнокровие и пожал плечами, мол, с кем не бывает, однако внутри него всё сжалось – беспорядок не столько грозил жёстким выговором, сколько своим хаосом лишь сильнее уродовал и без того неидеальную комнату.       Виктор бросился разбирать завал. В спешке он распихивал книги кое-как: и вверх тормашками, и совсем не по порядку, не говоря уж о какой-либо эстетике. Когда Виктор потянулся за тонким справочником в пасти бульдога, размокшая книжка тут же развалилась кашей прямо в его ладонях. Вик с удовольствием слизнул всё, что от неё осталось. "Ох уж эти вечные слюни у живых организмов", – подумал Эзоп, протянув растерянному Виктору салфетку.       – Не думал забальзамировать пса? – спросил он.       Виктор ошарашенно на него посмотрел и отчаянно замотал головой, прижав к себе Вика.       – Ну так не сейчас, а когда он умрёт. Хотя, мне кажется, чем раньше, тем лучше – возраст никого не красит.       В ответ Виктор пожал плечами и продолжил возвращать книги на полку. Вик крутился рядом, колотя ноги Эзопа виляющим хвостом.       – Жалко, что в нашей библиотеке почти нет книг, – Эзоп поднял с пола увесистый том и пролистал страницы. – Да и те изуродованы каракулями больных. Впрочем, всё равно не больно интересно читать детские сказки.       Виктор издал согласный "мык", а затем написал: "Хотя мне они нравятся".       – Я предпочитаю Шекспира, – Эзоп скользнул взглядом по строчкам. – Хм, не похоже на научную литературу.       Он взглянул на обложку: вся в оттенках серого и без малейших намёков на психологию и психиатрию.       Виктор замычал, привлекая его внимание. Он извлёк из завала ошейник и, улыбаясь, указал на него.       – П.. пря...мо-к... как... у В-вика, – затем, достав лист, написал: "Как думаешь, у Ады тоже есть собака?"       Эзоп захлопнул книгу и кашлянул:       – Мне кажется, пациентов ей достаточно. Давай просто уберём здесь всё на место, не хочу углубляться в личную жизнь санитаров.       Тут в дверь забарабанили, заставив Эзопа от неожиданности разжать пальцы: он уже и забыл, что они с Виктором в здании не одни. Книга с шелестом полетела на пол.       Колотили в дверь настойчиво и громко.       – Ада, я не видел вас на завтраке! Это снова из-за вашего щеночка? – раздался жуткий голос главсанитара.       Вик собрался было залаять, но Виктор вовремя зажал тому пасть. Он тихо промычал, в глазах его не хуже любого письма читалась паника. Он указал на дверь, затем провёл пальцем себе по шее.       Чёрт, нужно было спрятать пса. Взгляд Эзопа пал на компьютерный стол с довольно вместительной тумбочкой под ним. Оставалось понадеяться, что толстый зад бульдога туда влезет.       – Ада, вы плохо себя чувствуете? Ответьте, или я войду сам!       – Сюда! – открыв дверцу и вывалив документы прямо на пол – час кропотливой работы насмарку, – Эзоп с Виктором быстро упихнули туда скулившего и упиравшегося пса. Едва Виктор навалился спиной на дверцу тумбочки, как из-за двери раздалось: "Значит, вхожу!".       Эзоп невольно заозирался, но, к сожалению, вместительных тумбочек для двух взрослых нигде не находилось.       Дверь щëлкнула, и в кабинет шагнул главсанитар.       – Ага, кто это у нас тут? – он сложил руки на груди и, как показалось Эзопу, довольно прищурился. – Что тут, книжки читаем?       Несколько глубоких вдохов-выдохов через маску помогли успокоиться и собраться с мыслями – всё-таки антисептический запах хорошо влиял на нервы. Виктор уже начал мычать что-то оправдательное, но Эзоп его перебил:       – Санитар Ада отлучилась с Эмилем после погрома, который он тут устроил, и попросила нас навести порядок. Как видите, вы застали нас в процессе уборки.       Виктор кивнул неувереннее, нежели Эзопу хотелось. Взгляд Непомнящего похолодел.       – Гладко стелите, молодой человек, да только по глазам вижу, что лукавите. Вот ты! – он указал на Виктора, и тот сильнее вжался в тумбочку под напором сухощавого пальца. – Ты что-то скрываешь, нутром чую.       Виктор заскулил, хотя Эзоп знал, что на самом деле это был Вик, который, возможно, уже задыхался от недостатка кислорода.       – Ничего мы не скрываем, главсанитар Непомнящий. Пожалуйста, не могли бы вы выйти и не мешать нам?       Непомнящий промолчал. Нахмурившись, он неторопливо прошагал вдоль книжных полок.       – Пациенты обязаны посещать мероприятия согласно расписанию, – сухо заговорил он, прохаживаясь за спиной. – И, между прочим, тебя, дорогой Эзоп, я не видел ни на зарядке, ни на завтраке. А прямо сейчас у нас проходит арт-терапия, – он подобрал с пола выпавшую у Эзопа книгу, ту самую, про серые оттенки. – И даже не думайте, юноши, что отсидитесь тут. Предлоги не принимаются.       Виктор удивлённо вскинул брови.       – Подождите, – Эзоп ещё раз вдохнул спасительный запах антисептика. – Я был на зарядке. Потом мне стало... нехорошо. Прошу прощения за слабость.       – Сними с лица маску и говори внятней!       Эзоп нервно сглотнул.       – Позвольте, я договорю в маске, мне без неё трудно. Прошу прощения и за эту слабость тоже. На арт-терапии буду, как только закончу дела здесь. А Виктор и вовсе тут работает, ему нельзя присутствовать на наших занятиях.       Непомнящий оторвал взгляд от книжных страниц: вся его наружность выказывала презрение. Эзоп почувствовал щекотку у виска: кажется, то была капля пота.       – В таком случае, Виктору придётся исполнять свою работу оперативнее, дабы не отрываться от коллектива. – Главсанитар пролистнул страницу, и на какое-то время в кабинете повисла душная тишина. Эзоп незаметным движением смахнул капли с лица, порадовавшись наличию перчаток на руках. Он услышал, как Виктор зашуршал бумагами, заглушая собачьи поскуливания. Наконец, Непомнящий заговорил вновь: – Вам обоим нужно больше общаться с ребятами. И не притворяйтесь глухонемыми, я к вам обращаюсь, ответьте мне!       Вдох-выдох.       – Совсем не знак бездушья – молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри.       Главсанитар Непомнящий вздёрнул бровь:       – Это ещё что такое?       – Шекспир.       – Баснями увлекаешься?       – Басни – этой мой тёзка. Шекспир писал трагедии.       Непомнящий захлопнул книгу.       – Трагедии Эзопа, басни Шекспира – всё это чепуха, пока вы отлыниваете от общего дела. Вот ты, дорогой мой, лучше бы не книжки читал, а разговаривал с товарищами! Можешь начать хоть с Вити, ему как раз необходим тренер по ораторскому искусству.       – Но...       Главсанитар Непомнящий спрятал книгу за пазуху.       – А сейчас мы с вами бодрым шагом отправимся на арттерапию. Иначе…       Лоб снова защекотало.       – Иначе я стану крайне неприятен!       Сказав это, он со шлепком положил ладони им на плечи и протолкал к выходу из кабинета. Эзоп с Виктором обеспокоенно переглянулись.       За их спинами завыл запертый в тумбочке Вик.       Проходя по больничным коридорам, Эзоп понял, что отныне дорога в кабинет санитара Ады ему закрыта. Виктор, видимо, почувствовал его грусть и ободряюще дотронулся до ладони. К своему удивлению, Эзопу впервые не захотелось её отдёрнуть.