Прямые линии.

1 сентября. 1988 год.       Кристина, стоя перед зеркалом, крутилась вокруг своей оси, пытаясь найти хоть какой-то изъян. Но его не было. Это она видела невооружённым глазом: белая блузка с коротким рукавом и с черным небольшим бантом смотрелась красиво, черная юбка-карандаш была чуть выше колена и органично дополняла образ, а поверх всего этого было белое сногсшибательное пальто, волосы были уложены в легкие кудри, в ушах — жемчужные и явно дорогие серьги — все это смотрелось восхитительно.       Нет, все это смотрелось дорого. Вот, что именно любила Кристина, — когда она выглядит дорого. Она любит, когда прохожие смотрят ей вслед. Она любит, когда её одаривают вниманием. Она полюбила деньги. За все время на её работе она начала много себе позволять: то купит серьги дорогие, часы, браслеты, украшения, то духи, о которых мечтают все девушки, то одежонку новую. А недавно купила матери комплект украшений, который состоял сережек, браслета и цепочки.       Юлия Владимировн, явно обрадовалась, но радость быстро сменилась тревогой: откуда же дочь берёт такие деньги? За обычной кассой столько денег не заработаешь, Юля сама это знает. В голову лезли разные мысли, но она постаралась вытеснить их здравым, как ей казалось, смыслом.       Наконец докрасив длинные реснички недавно купленной тушью, Гронская еще раз взглянула на своё отражение и, развернувшись на каблука, вышла в коридор: — Ма, я пошла, — крикнула Кристина, копаясь в сумке в поиске ключей.       Женщина выбежала на крик дочери — Кристина была до невозможности красивой. — Дочунь, какая же ты у меня. — Юлия не смогла договорить, так как не могла найти подходящее слово для её Кристиночки, — восхитительная. — Спасибо, — улыбнулась дочь, на секунду зависнув. Придя в себя, она чмокнула маму в щеку и протараторила, — ладно, мамуль, я побежала, а то еще опоздаю, — и открыв за собой дверь, Кристина скрылась в подъезде.                               ***       Стоя на линейке, директор института, мужчина, средних лет, говорил свою речь, время от времени поглядывая на бумажку. Кристина же, не зная, чем себя занять, решила рассматривать своих новоиспечённых «одноклассников».       Скромная девушка с полной россыпью веснушек на щёках стеснительно проводила носком босоножки по мокрому асфальту, боясь взглянуть на кого-либо. Дальше последовал парень: блондин, с ярко-голубыми глазами, невысокого роста, худощавого телосложения — дохлячок.       После него был еще один парень, но только его лицо было до боли знакомым. Брюнет, среднего роста, с карими глазами, мускулистое телосложение. Гронская нахмурилась, пытаясь откопать в памяти, где же она видела этого парня.       Потом на ее лице изобразилось удивление. Это же тот парень, который тогда ещё на улице с ней разговаривал. Паша, вроде. Он ещё пачку сигарет ей отдал, которые все так же лежали в кармане джинсовки, запрятанной в шкафу. Да, это он.       Фыркнув, Кристина снова обвела взглядом всех собравшихся и уставилась на пасмурное небо. Для первого сентября погода была явно не очень. С утра был дождь, который после себя оставил мокрый и грязный асфальт.       Холодный ветерок дул в лицо, из-за чего еще сильнее хотелось закутаться в пальто. Гронская уже бога молила, что бы этот мужчина перестал говорить свою речь и запустил всех в здание. Боги её услышали. — Ну, а теперь, приглашаю вас всех в институт, чтобы со всем ознакомиться, — махнул он рукой на массивные двери, и подростки разом, толкая друг-друга, пошли ко входу.       Закатив глаза, девушка отошла в сторону, дабы не попасть в это месиво, и ждала, пока все пройдут в здание. Неожиданно справа от неё появился человек. — Как стадо, — вынес вердикт Паша, закуривая сигарету. — С этим я, пожалуй, соглашусь, — кивнула девушка, кинув взгляд на парня. — Ты на кого? Юрист, экономист — кто? — спросил Киров. — Юрист, — пожала плечами, Гронская, но после тяжело вздохнула. — Жалеешь, что пошла сюда? — улыбнулся Паша, поглядывая на блондинку рядом. — Не то, чтобы жалею… — девушка прикрыла глаза и продолжила, — Просто обстоятельства такие — тяжело, — закончила она и, заметив, что толпа исчезла, направилась к дверям. — А какие?       Работа. Работа, которая явно не сочетается с тем, на кого она будет учиться. Она таких, как ее «коллеги» судить должна, а не деньги с них собирать да вопросы с ними «обкашливать». Вот, какие обстоятельства. — Тебя что, колышет? — резко остановилась девушка, не выдержав такого бурного интереса к своей жизни. — Да нет, просто решил спросить. — У других спрашивай — у тех, кто общаться в настроении, — и, развернувшись, прошла к нужному ей кабинету. — Значит, у тебя плохое настроение? — спросил он, следуя за девушкой, — Именно поэтому общаться не хочешь?       Кристина всячески игнорировала его, показывая своим видом, что он ей совсем не интересен. — Ты покури — легче станет, беситься не будешь. — Ты чё, мое здоровье погубить хочешь? — гаркнула она, — Везде свои сигары притираешь — они мне нахрен не сдались. — Воу-воу, спокойно, — Паша улыбнулся и поднял руки вверх в знак защиты, — Я же просто предложил. — Другим предлагай, — фыркнула она и, открыв дверь кабинета, зашла внутрь.       Проходя по рядам, Гронская искала именно то самое место, где её будет не видно. Наконец, найдя такое, Кристина расслабленно плюхнулась на него и посмотрела на женщину, которая перебирала листочки — по её дрожащим рукам было видно, что она волнуется, но пытается это скрыть.        Кристине нравится это в людях. Это называется опыт. Ты волнуешься, но понимаешь, что ты явно подготовлен и все пройдет отлично. Все равно страх не уступает, заполняя все лёгкие, из-за чего становится трудно дышать, но ты этого не показываешь. — Здравствуйте, ученики, — поприветствовала их женщина, в ответ услышав громкое «здравствуйте», — Сегодня я буду показывать вам…       Далее Кристина вовсе и не слушала, потому что обратила все свое внимание на тетрадный лист, по которому не переставала водить ручкой, вырисовывая замысловатые узоры.       На перемене же Кристина вышла в людный коридор и направилась к таксофону недалеко от института, испытывая почему-то резкую потребность позвонить Пчёлкину. — Привет! Это Кристина. Вы как там? — радостно спросила девушка, ощущая облегчение от того, что вот-вот услышит знакомый голос. — Ну… Как тебе сказать… — неопределенно протянул Витя и внезапно спросил, — Мелочь, в медицине разбираешься? — по его голосу было понятно, что что-то случилось. Волнующий, слегла нервный голос резанул ухо, и сердце сделало тройной аксель. — В медицине? — она слегла помедлила с ответом, явно размышляя. Обрабатывать раны или зашивать их — это значит, что Кристина разбирается? — Ну, да, разбираюсь. А что? — Лёху пырнули какие-то левые люди, приезжай к Косу домой, и как можно быстрее.       После этого послышались долгие гудки, от которых Гронская испугалась. Лёша в беде, её друг детства в беде, её верный друг и одноклассник в беде.       Через минуту Гронская уже оглядывалась в поисках попутки на, на удивление, почти пустой улице. И где же ей такси взять? Но вдруг в поле ее зрения попала темно-зеленая машина, припаркованная недалеко. Гронская кинулась к ней и постучала в окно. Оно почти тут же поехало вниз. — На этот адрес едем, — девушка протянула водителю бумажку. — Сколько отдашь? — спросил её мужчина. -Не боись — не обижу, — ответила Кристина, садясь на переднее сиденье. Только она пристегнулась, как машина тронулась.                                     ***       Пока девушка бежала по лестнице, ей хотелось убить Юрия Ростиславовича за то, что тот купил именно эту квартиру, именно на четвером этаже и именно без лифта.       Наконец, найдя дверь, на который было выгравирована цифра 23, Гронская, не успев отдышаться, позвонила в звонок.       Оперевшись на стену, Кристина сложилась пополам, упираясь руками в колени, в надежде восстановить дыхание. За железной дверью послышались шаги, после чего дверь резким движением открылась: перед девушкой предстал Космос. — Кристинка, помоги, а то он щас коньки отбросит, — произнёс испуганно тот дрожащим голосом. Девушка удивилась, но уже в следующую секунду, отодвинув рукой Холмогорова, прошла в зал, где восседали остальные члены «братства «.       Лёша, весь бледный, с синими губами и измученными глазами, смотрел на потолок, явно боясь закрыть глаза. А рядом с ним сидел нервно куривший Пчёлкин.       Хлопнула дверь. Все обернулись на источник звука. Витя первый молниеносно встал со стула и подошел к Кристине. — Кристин, нам тут. — он осёкся. — Лёхе нужна помощь, ты говорила, что в медицине более менее сечёшь, поможешь? — взглянув в её голубые глаза, выдохнул Витя. Идиот. Как Кристина может отказать в помощи другу, который чуть ли не при смерти? Никак. Да и никакому человеку Гронская не отказала бы. — Да-да, — ответила та, кивая головой. После она повернулась к Холмогорову и продолжила, — Мне нужна аптечка и перчатки, — Космос молча кивнул и скрылся в поиске предметов. — Вить, найди, пожалуйста, подушку какую-нибудь или кофту — надо подложить Лёше под голову что-нибудь. — Пчёлкин так же кивнул и ушел в соседнюю комнату.       А сама Кристина подошла к пострадавшему парню, который уже хотел было закрыть глаза, но услышал такой нужный ему в то мгновение голос девушки. — Лёша, слышишь меня? — положив руку на щёку парня, спросила девушка. — Так, не спать, понял? Глаза не закрывай.       Васнецов лишь кивнул и хрипло вздохнул.       Витя вернулся с небольшой подушкой, и Гронская, забрав её, аккуратно подняла голову Лёши, подложив под нее подушку. — Лёш, ноги в колени слегка согни, — попросила его Кристина, и он сделал так, как она просила. — Молодец.       Космос вернулся с аптечкой в руках и протянул её сидящей на коленях Гронской. Та лишь кивнула в знак благодарности и, открыв аптечку, нашла перчатки. Дунув в них, она ловко облачила в них руки и подняла кофту Леши.       Задрав его футболку выше, девушка увидела саму рану и сразу же поняла, что кровотечение венозное — значит, надо сделать жгут, чтобы оно остановилось.       Надавив пальцами на живот парня выше раны, она услышала недовольный вздох Лёши. — Терпи, — произнесла Кристина, смотря время от времени на парня.       Пока кровь не перестала хлестать из раны, она убрала пальцы и быстро начала искать в аптечке жгут. Наконец найдя его, она его развязала и, обмотав вокруг раны, крепко затянула. — Хлоргексидин есть? — Чё? — переспросил Холмогоров. — Ясно, — тяжело вздохнула Кристина, осматривая помещение. Взгляд зацепился за Лёшу, который лежал с прикрытыми глазами, но слава богу, дышал. — Эй, Лёша, — окликнула его девушка, но парень не ответил. — Лёша, глазки открой, — слегла похлопав его по щёкам, попросила Гронская. Васнецов приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. — Глаза не закрывай, сказала же. Если спать хочется, говори. Я тебе подышать дам, — усмехнулась та и снова попросила. — Кос, водку неси. — Ща принесу, — он быстро побежал на кухню и вскоре вернулся с бутылкой в руке. Протянув ее Кристине, он бережно вложил ее в руки девушки и вернулся на свое место.       Девушка открыла бутылку, намочила вату и, поставив тару на пол с глухим звуком, прошептала: — Терпи, — Кристина приложила вату к краю раны. — И так терплю, блять! — промычал сквозь зажатые зубы Лёша. — Ну, вот и молодец.       Следующие пару минут Кристина возилась с ватой, бережно обрабатывая края раны. — Я свое дело сделала — осталось зашить, — наконец поднимаясь на ноги, сказала девушка. — Так ты и зашей, — пробасил Холмогоров, который все это время делил содержимое бутылки с Пчёлой — Так я не умею, — пожала плечами девушка и взглянула на парней поочерёдно. — Все, что смогла — сделала. — Мелочь, ты столько всего сделала за это время — зашить рану-то точно сможешь, — слабо улыбнулся Витя, посмотрев на Кристину.        Та лишь опустила взгляд, поджав губы, после тяжело вздохнула и попросила: — Принесите мне иголку и нитки. И водку оставьте, — забирая бутылку из рук Пчелкина, недовольно произнесла Гронская.                               *** — Кристинка, ты волшебница, — пробасил Космос с довольной миной. — Ага, мой первый раз, — усмехнулся девушка. — Звучит двусмысленно, — будто бы прочитав её мысли, ответил Пчёла. — Для кого — как, — пожала плечами та. Поднявшись с кресла, она устало улыбнулась, — Я домой поеду. Пока.       И вправду, пора. После импровизированной операции и долгой болтовни Кристина вдруг поняла, что и не заметила, как наступила ночь. Мама беспокоится, наверное. — Давай провожу? — также встав с кресла, предложил Витя. — Да нет, не стоит. — Мелочь, еще как стоит. Ты хоть сейчас понимаешь, что Лёху пырнули? А если сейчас одна прогуляешься, тебя тоже могут. Это левые люди, им похер, кажись, вообще на все, — положив руку Кристине на плечо, пояснил Пчёлкин. — Реально, Кристинка. Пускай тебя Пчёла проводит — поспокойнее будет, — отпив очередной глоток из бутылки «беленькой», Космос взглянул на Лёху, который мирно спал на диване. — Хорошо, — кивнула Кристина и прошла в коридор.                               ***       Улица, по которой шла пара почти не была освещена фонарями. Их единственными спутниками были лишь слабый ветерок и полная луна.       За разговорами с Витей время незаметно летело, и Кристина даже слегла расстроилась от понимания, что совсем скоро они придут к ней домой. — Ну, ты сегодня отожгла, — произнес Пчёла, после чего улыбнулся. — Да прям, — отмахнулась девушка. — Мне сегодня сбежать из института надо было из-за вас, идиотов. — Сбежала? — прыснул со смеху Витя. — Не верю. — Вот и не верь — никто не заставляет, — фыркнула Кристина, складывая руки на груди. -А я, вообще-то, правда сбежала. — Сбежала она, ага, — усмехнулся Пчёла, закуривая, — просто ушла — это же не школа. Никто вас там не держит… — А тебе какое дело, сбежала я или нет? — Ну, как — какое? — улыбнулся тот. — Ты же у нас прилежная ученица. Я тебя еще помню в апреле: с хвостиком, в форме своей. Прям ученица-ученицей. — Господи, забудь это, — засмеялась девушка, пряча лицо ладони. — Облом, это я в своей жизни никогда не забуду. — Ага, конечно! Ты через два дня забудешь уже. — Неправда, — откликнулся Витя, выдыхая дым из приоткрытых губ. — Правда-правда, — кивнула Кристина, закусив губу. — Враньё, — усмехнулся парень, делая очередную затяжку.       Спустя некоторое время Гронская снова нарушила тишину: — Тебя, кстати, уже в институте обсуждают, — сказала Кристина, вспоминая, как стояла на линейке и слышала краем уха, как какая-то размалеванная девушка рассказывала о каком-то Вите Пчёлкине и об их праздном времяпрепровождении. — И что говорят? — посмотрев на Гронскую, улыбнулся вдруг Пчёла. — Сейчас, — она подняла указательный палец вверх, чтобы ей дали время и после начала. — «Боже мой, он такой прекрасный. Высокий, красивый, веселый, умный, харизматичный парень — наш район по нему с ума сходит». «А вот он вчера ко мне заходил и поцеловал», — Кристина сделала небольшую паузу и продолжила, — «Ой, а как он целуется, девчонки! Умереть можно!»       Повисла короткая тишина, после которой Витя, выдыхая дым, посмотрел на Гронскую: — Ты так всем рассказывала, что ли? — засмеялся он и тут же получил легкий удар в плечо. — Дурень! — фыркнула девушка и, сложив руки на груди, добавила, — я вообще не знаю, как ты целуешься. Так что делать выводы тут — не моё.       Пчёлкин остановился и нахмурился: — То есть ты думаешь, что я плохо целуюсь? — девушка на это всего лишь улыбнулась и не прекратила движение. — Господи, Вить, мне-то какое дело до того, как ты целуешься? — Д-а-а, — протянул Пчёла, пряча руки в карманы, — никто мне еще такого не говорил. — Чего — не говорил? — повернувшись к нему лицом, спросила Кристина. — Что я плохо целуюсь. — Витя, — хихикнула Гронская. — Я вообще ничего не говорила, так что отстань.       Кристина развернулась на каблуках и продолжила свой путь к дому нарочито медленным шагом. — Хочешь, докажу? — уже громче спросил парень, смотря девушке в спину. — Не поверю, — усмехнулась та. — Не поверишь? — переспросил Пчёлкин и, резко остановившись, выкинул докуренную сигаретку из губ. Быстро затоптав её носком кроссовка, он преодолел расстояние до Кристины в два шага, взял её за руку и резким движением повернул ее лицом к себе. Не прошло и полсекунды, как губы Вити без разрешения впились в губы девушки.       Кристина было хотела его оттолкнуть и отпрянуть, но неведомая сила будто бы шептала, что не надо этого делать. Именно поэтому Кристина слегла приоткрыла губы, давая углубить Пчёлкину поцелуй. У Пчёлы будто крышу снесло: её губы были на вкус, как мёд, так любимый пчелами. Какая ирония — он же сам Пчёла.       Раздвинув её губы языком и не встретив никакого сопротивления со стороны девушки, он прошелся языком по небу и столкнулся с языком Гронской.       Положив свои руки на талию Кристины, Витя прижал её к себе. Неопределимое желание быть ещё ближе разлилось по телу и выстрелило прямо в грудь. Из-за чего жар пронёсся по телу молниеносной скоростью. Его губы сминали губы Гронской не с той похотью и дикой страстью, которая была так привычна Вите, а с нежностью, будто бы он боялся отпугнуть девушку.       Но предательская потребность дышать прервала их. Отстранившись друг от друга молодые люди еще долго смотрели друг другу в глаза. — Ну вот, а ты говорила, что я плохо целуюсь, — улыбнулся Пчёлкин, все так же держа свои руки на теле Гронской.        А ведь он и вправду хорошо целуется — явно большой опыт. Этой мысли девушка усмехнулась.