Свет из глубин Бездны.

*** — Дети в организации? — Дети?! — Я слышал, она работает только в паре со Шляпником. — Кто только додумался, взять сюда ребенка! — Ещё и женского полу! — Женщина на корабле — к беде! — Хо-хо-хо! — Эта девчонка относится к одной из главных семей! — К Рейнсвортам! — Важная птица! — Они оба! — Говорят, Шляпник безумец. Только попробуй подойти к девчонке на шаг — на салат нашинкует! — Говорят, у него настолько страшное лицо, что половину его он прячет за волосами! — А волосы белые, потому что рано поседел! — А так дерётся, словно учили его в самом Аду! Строгие шаги заставляют шумную компанию замолчать. Молодой человек с недовольным видом деловито поправляет очки: — Я попрошу вас держать себя в руках, уважаемые. Герцогиня Рейнсворт будет здесь через минуту. Стоит ему прошествовал вглубь коридора, как несколько особенно беспокойных голосов приглушённо перешептываются. — А этого тоже излишне молодым взяли! — Совсем пацан ещё! — Он тоже из главных семей! — Да? А чё морда больно простая? — Слуга заморского герцога! — О! — Это того самого, который объявляет войну с порога? — Его-его! — Одуреть! *** — Будешь моим пажом? — как-то безэмоционально спрашивает молодой человек в черном плаще со строгим каменным лицом. — Ага! — сияет темноволосый мальчишка. Глаза цвета камушков янтаря. — Будешь мне помогать во всем? — Ага! — Служить мне будешь верой и правдой? — Ага! — И ничего даже не попросишь взамен? — Попрошу... — мальчик неловко потупился. — Что просишь? — Чтобы с моим братиком тоже все хорошо обращались! Если я ем, должен есть и он. Если я сплю на мягком, то и он должен спать на мягком. Если меня любят, то любить должны и его. — Хм... — парень задумывается на мгновение. — Это все? — Ага! — Тогда решено. Будешь моим пажом. Учеником. И преемником. — Ух ты! — И запомни: звать ты меня должен "хозяин". — Хозяин Глен! — восторженно повторяет мальчишка. — Именно так. — Хозяин! *** — Вы не жалеете о своем выборе, моя милая? — спрашивает верный товарищ с печальной улыбкой. Они сидят вдвоем на траве, под раскидистым старым деревом. Недалеко скачет, вольно резвясь, самый настоящий черный единорог. — Не жалею! — девочка горячо обнимает своего приятеля таким знакомым жестом. Парень ласково треплет ее по волосам. — Но, дорогая... Это ведь серьезные вещи... Вы фактически отказались от... Обычной человеческой жизни. Я тронут... — Моя жизнь никуда не делась! — малышка лишь посильнее прижимается к своему любимцу. — Я понимаю... Но... Ведь это тяжёлое испытание для любого человека. Друзья. Школа. Ммм... Любовь? Семья... Вы предпочли всему этому сложное и опасное дело... — Ну и что! Ведь ты мне поможешь! — Помогу, конечно. Но... — Я хочу быть с тобой, братик Зарксис! Это мой выбор. Парень все с той же грустной улыбкой гладит свою подопечную по волосам, невольно подмечая, как по-взрослому звучат эти слова и как в то же время они по-детски честны и невинны: — Вы так хотите разделить со мной мои страдания... Когда перед вами целый мир... Зачем вам это? — Мой мир здесь! Там, где ты, братик! — трётся щекой о ворот его рубашки. "Лучшего подарка и представить нельзя для обречённого на смерть, но..." — И вы точно не пожалеете о своем выборе потом?.. В будущем?.. Когда все вокруг будут расти и меняться... Кроме нас с вами?.. Когда знакомые вам сейчас дети вырастут, у них будут свои семьи, своя жизнь... А вы все так же будете моей маленькой госпожой?.. — Не пожалею! Как ты вообще можешь такое говорить! — девочка складывает на груди руки, насупившись в притворной обиде. — Что ж. — верный защитник накрывает ее хрупкие плечи своим плащом. — В таком случае... Я просто тронут до глубины души, моя милая! — ...Ведь ты со мной! И это самое лучшее... Не нужна мне никакая другая жизнь! — бесхитростное создание с новой силой бросается на шею своему драгоценному другу. Плащ закрывает ее от всего мира. Издалека видно только одну рыжую макушку. Парень добавляет приглушённо: — Если вы все же когда-нибудь пожалеете, вините в этом своего нерадивого слугу, который абсолютно не умеет обращаться с детьми... — не успевает закончить, как девчонка вполне ощутимо его толкает. — Ай! — Не говори так! — Хорошо-хорошо. — послушно кивает "нерадивый слуга" с видом величайшей покорности. Малышка шепчет совсем тихо, пряча лицо у него на груди: — Я хочу, чтобы каждый день был похож на этот. — Как скажете, моя госпожа... Тогда каждый день мы будем здесь гулять. — И ты научишь меня правильно обращаться с моей лошадкой. — Конечно научу, милая моя. Я даже придумал некоторые трюки, которые изрядно вам пригодятся. — Трюки? — Да. Дело в том, что ваш Эквейс — превосходная Цепь для того, чтобы наблюдать за ситуацией издалека. Подарок для шпиона, я бы сказал. А также подарок для беглеца. — Как интересно... — девочка выглядывает из своего уютного убежища, чтобы помахать рукой скачущему неподалеку единорогу. — Эквейс... Куда ты убежал? Эквейс заходится приветственным ржанием и по-бунтарски качает головой, всем своим видом показывая, что скакать по траве ему сейчас куда интереснее, чем баловать этих двоих. — Пусть играет. — Брейк улыбается краешком рта. — Он, в конце концов, милая моя, такой же ребенок как и вы... *** Двое ребят веселятся во дворе возле старого замка. — Мой велел звать его Хозяином! — гордо хвастается темненький, упирая руки в бока. — А мой Просто Джек! — младший прыгает как обезьянка, восторженно махая руками. — Мой говорит, что я стану Гленом! — продолжает старший с наигранной важностью. — А мой лишних глупостей не говорит! — младший наскакивает на него, после чего оба со смехом валятся наземь и какое-то время катаются на траве. — Ах, Винс!.. — темненький, наконец, прекращает эти веселые покатушки и бессильно распластывается на земле. — Я так за тебя испугался! — светленький пристраивается рядышком, чтобы лежать у него под боком. — Не бойся! Ведь я всегда тебя защищу! — Но тебя не было целый час! Гилберт с усталым вздохом притягивает младшенького поближе к себе. — Неважно, кто, куда и когда меня забрал. Ты же знаешь: я всегда с тобой! Я всегда здесь! Вот! — берет братишку за руку и крепко держит, словно одним этим жестом высказывая всю свою безоговорочную преданность. Винс без слов обнимает своего верного защитника. Кажется, по лицу даже снова катятся слезы. — Ууууууу... — Винс? — на секунду глаза старшего кажутся испуганными. — Винс?! Ну чего ж ты плачешь! Все ж хорошо ведь! — Ууууууаааааа! Издалека за этой семейной сценой наблюдали двое молодых людей. Такие непохожие, словно случайно запечатлённые на одной картине абсолютные противоположности. Один — будто порождение света. Золотые волосы, собранные в длинную косу. Изумрудный камзол, изящно расшитый золотом, и такие же изумрудные глаза. Весь его вид: воплощённая во взрослом человеке детская невинность, щепотка самой бесхитростной теплоты... Словно то был не юноша, а притворившийся им на секунду отблеск игривого солнечного луча, щедро согревающий каждого, кто ему встретится в июньский полдень. Второй — настоящее порождение тьмы. Черные волосы. Холодные фиолетовые глаза, в глубине которых безутешно сгорает огонь потаенного безумия. Такой же черный плащ. Весь его строгий облик — отражение мертвенности зимней ночи, ее замораживающая пустота, равнодушно взирающая на случайно встретившихся путников. — Где ты нашёл этих двоих? — устало вздыхает Освальд, для которого странная игра двух мальчишек не более чем очередное человеческое безрассудство. — На улице. — Джек пожимает плечами. — Но ведь они те самые, да? У младшего мальчика красный глаз... — Да, они те самые. Старший идеально подходит для того, чтобы передать ему все пять Цепей... — Ну, вот и радуйся! — златовласый смеётся. — Видишь, и я оказался полезен. — Теперь я должен буду его вырастить и подготовить... — А младший такой забавный. Правда, он большой плакса и сам почти ничего не умеет... — Они привязались к тебе, как я посмотрю... — взгляд подозрительный. — Разве это плохо? — Джек снова пожимает плечами. — Освальд, когда ты один на улице... Ты будешь любить любого, кто протянет тебе руку помощи. Лейси когда-то протянула мне такую руку... А теперь я протянул им. — Но ведь ты понимаешь..? История повторяется. Ритуал должен произойти. Пусть и не сейчас. — Ты уже говорил. Да-да, Ритуал, в ходе которого Глен казнит ребёнка несчастий. — Но ведь ты... не приемлешь наши традиции. Не веришь в них. И теперь сам же услужливо приводишь к нам двух мальчишек? Неугомонное золотое бедствие смотрит на своего строгого приятеля несколько тоскливо: — А ты до сих пор мне не доверяешь? — Я не могу понять, почему ты все ещё вертишься вокруг этого дома. Лейси здесь давно уже нет. Или ты мазохист и ждёшь момента увидеть Ритуал собственными глазами, когда мальчишки до него дорастут? — Дурак ты, Освальд... Я же уже говорил. Хочу лишь помочь тебе присматривать за той девочкой. Видеть снова улыбку Лейси благодаря ней. Мальчишек я нашёл абсолютно случайно. Освальд хмурится, но вскоре усталость берет верх, и он отворачивается. — Всё равно твои частые визиты изрядно беспокоят меня. — Ах, Глен... — Джек вдруг засматривается на чистое голубое небо. — А помнишь, как когда-то давно мы сидели здесь втроём? В моих руках были эти самые часы. — достаёт из-за пазухи золотой медальон, который хранил у сердца как самую драгоценную вещь. — Они играли мелодию... Которую ты написал. А Лейси пела. Это грустная мелодия, навевающая трагичные мысли, но она всегда ее так беззаветно любила... И, когда она пела, эта песня даже мне казалась весёлой и полной жизни... Помнишь? — с надеждой вглядывается в глаза друга. Друг молчит, однако во взгляде его появляется смесь странной теплоты и печали. — А что, если мы с тобой вернём её, Освальд? — в бездонных изумрудных глазах ещё больше надежды. — Ты не вернёшь её. — сухо отзывается "господин каменная стена". — То место, куда её сбросили, это окончательная смерть. — Тогда... — губы растянулись в какой-то безумной улыбке. — Тогда я сброшу к ней весь тот мир, который она так бесконечно любила... — подчиняясь одному ему ведомому порыву златовласый вдруг вскакивает и протягивает приятелю свою руку. — Освальд, давай вместе принесём Лейси этот мир! Освальд молчит со стеклянным лицом. В глазах трудноосознаваемая тревога. Джек пытается взять его за руку, но рука тут же отдергивается. — Ты с ума сошёл?! — вскакивает Глен. — Сбросить весь мир в Бездну?! Больной на голову?! — Прости. — Джек неловко смеётся. — Прости, пошутил. Ха-ха. Ну и дурацкая вышла шутка, а? — Идиот.