Мазохистское танго

      Когда Рейген просил Экубо научить его танцевать танго, он и подумать не мог, чем все это обернется.       Дух, временно облаченный в человеческую кожу, согласился, но лишь при одном условии — танцевать они будут с кинжалами в зубах заместо колких алых роз, и любое неверное движение повлечет немедленное физическое наказание другого. Необычное пожелание, но что еще он мог ожидать от злого духа, падкого на все неординарное и опасное для жизни?       Вместо того, чтобы отказаться от своей затеи, Рейген лишь больше распалился, ведомый неизвестными ему прежде потаенными желаниями, которые будут осуществлены в этом убийственном танце со злым духом. Пляска жизни и смерти.       Место для танца они выбрали нетипичное — офис Рейгена, не то чтобы имеющий необходимые габариты для того, чтобы давать своим неуклюжим телам какую бы то ни было волю. Но Экубо, казалось, специально остановился на этом варианте, предполагая, что ограниченное пространство спровоцирует экстрасенса на большее количество ошибок — а значит, и на большее количество ранений. Аратаке было интересно, как он будет объяснять владельцу этого несчастного тела наличие стольких резаных ран.       Рейген не возражал, когда мужчина властно приказал ему открыть рот, после чего с ювелирной аккуратностью вставил туда рукоять поблескивающего на свету острого кинжала. Точно такой же оказался и у него, только направленный лезвием в совершенно противоположную сторону. Это будет весело.       Экубо объяснял, как ему двигаться, а Аратака тем временем думал лишь о том, как хорошо брюнет подходит для этого танца и как обидно будет отдавить ему все ноги своими неуклюжими движениями. После весьма подробного инструктажа, что было удивительно для этого конкретного духа, брюнет спросил, все ли понял Рейген, и тот мог лишь послушно кивнуть, не в силах разжать челюсть и вынуть кинжал. Или не желая этого делать.       Когда дух включил магнитолу с заранее поставленным туда диском с нужной мелодией, которую блондин прежде уже где-то слышал, и положил одну свою горячую ладонь поверх его лопаток, лишь слегка спустившись вниз и вызвав табун мурашек, а другую вложил в правую кисть самого Рейгена, экстрасенс ощутил, как его тело парализовало на жалкое мгновение, словно бы обдав электрическим током. Но стоило музыке плавно политься из магнитолы и разойтись по всему помещению, как это наваждение спало, уступив место другому чувству — безудержной страсти, что стремительно разрывала его на части. Думать ни о чем не хотелось.       Их ноги неудержимо сплетались в этом безумном танце, и Рейген едва поспевал за быстрым темпом Экубо, который на своем веку явно успел в совершенстве овладеть этим навыком. Каждый раз, когда они резко поворачивали голову, блондин опасался, что одному из них кинжал рассечет щеку. Но Экубо лишь этого и добивался, прижавшись к трепыхающемуся телу экстрасенса чрезвычайно близко, даже ближе, чем необходимо. На каждое его движение Рейген отвечал зеркальным противодействием, словно отражение. Медленно, медленно, быстро, быстро, медленно. Мысленно повторяя про себя эти простые слова, он старался выровнять дыхание и ступать нога в ногу со своим партнером, чьи движения были четко выверенными и уверенными.       Круговорот животной страсти, какая возникает исключительно от прослушивания музыки, целиком захватил их обоих, и хотя Рейген умудрился пару раз оплошать, приземляясь на чужую ступню всем своим немалым весом, их пляска проходила весьма гладко для первого раза одного из них. По крайней мере, они оба были еще целы. Он надеялся, что и дальше будут, в противном случае Рейген недосчитается как минимум глаза, если учесть разницу в их росте и зажатый между зубами заточенный нож, так и жаждущий вкусить живой плоти.       В каком-то смысле этот танец даже благотворно влиял на экстрасенса, позволяя ему выпустить накопившееся в каждой клеточке его тела напряжение, съедающее того изнутри, через импульсивные шажки и повороты, коими изобиловало танго.       Оступившись, он не сразу заметил, как полоснул лезвием по бледной скуле, оставляя внушительных размеров царапину. Багряная кровь тут же покатилась вниз, в ритм танго, к шее, подлезая под воротник белой рубашки. Вместо изумления на лице Экубо расцвела ухмылка, обнажающая ровный ряд зубов. Однако Рейген все же уловил учащенное дыхание духа и вздымающуюся грудь, что плотно соприкасалась с его собственной, создавая трение. Адреналин бешено забился в их крови от этого мимолетного действия, но танец и не думал останавливаться, лишь набирая обороты и ускоряясь. В один миг кинжал, что был у Экубо, прошелся в опасной близости от Рейгенова носа, заставив того не на шутку занервничать, бросая взгляд суженных темных глаз на сверкающее лезвие.       На середине дышать стало практически невозможно, и капелька липкого пота, словно смола, очертила его висок и стекла вниз, щекоча кожу. Но все внимание Рейгена было приковано лишь к чернильным глазам напротив, в чьей глубине сверкал едва заметный изумруд, пленивший его. Разрывая контакт при очередном повороте, он будто терял частичку себя, и потому спешил вновь пересечься взглядами с Экубо, который желал того же.       Отрываться друг на друга даже на секунду казалось непростительным грехом, но того требовало беспристрастное танго — слишком величественное, чтобы обойти его неписаные законы. Все это походило более не на танец, а на своеобразные прелюдия, что никак не могут закончиться, разжигая огонь в каждом из них. Когда Рейген отдал себя во власть духа, повиснув ногами в воздухе и держась исключительно за ткань чужого пиджака, он не сомневался, что его удержат. Мышцы начало ломить от резкой нагрузки, но боль от этого была приятная, почти умиротворяющая. Он мог отчетливо слышать, как ухает в грудной клетке его собственное сердце, не выдерживающее подобного накала страстей.       Маленький офис размывался перед его мутным взглядом и становился крупнее, а голова начала неустанно кружиться, обращаясь в бесконечную карусель, в которой заперто его сознание. Плавное скольжение ногами сменялось быстрым, резким, нетерпеливым, каким был сам Экубо. Что-то скрипнуло, сломалось в области поясницы, отчего Рейген принял неестественное положение, целиком полагаясь на партнера по танцам, но тут же возобновил прежний ритм. Они отпустили друг друга и сошлись вновь; Экубо мягко раскачал его вокруг своей оси, почти непринужденно, и обхватил за живот, плавно проведя по нему. В этот миг он будто бы сознательно прошелся кинжалом по чужому виску, оставляя рану наподобие невесомого поцелуя. Кровь и пот смешались, образуя солоновато-металлическую смесь, которую хотелось пригубить, пробуя на вкус, но лезвие воспрепятствовало этому порыву мужчины, после чего они повернулись друг к другу, обхватив как можно крепче за руки.       Наконец музыка прервалась, и воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь спертым дыханием двух мужчин, все еще не разрывающих близкий контакт. Когда оба восстановили приток кислорода к легким, Экубо наконец вынул кинжал изо рта и, стирая кровь со скулы, заговорчески промолвил:       — Повторим?