***
Спокойствие и тишина теперь не были простыми мечтами. После уговора Ци Жун стал ниже травы, тише воды, по крайней мере Мэй Няньцин его не замечал, пока что. Решив помедитировать, мужчина сел в позу лотоса во дворе, вдыхая прохладный воздух. Но тут же перед глазами, которые он ещё не успел закрыть, замаячил мальчишка. Сначала просто прошёл прямо, после в противоположную сторону с ведром, после обратно, но уже ведро было полно воды, опять обратно, мокрые волосы и пустая ёмкость, опять в другую сторону, гребень находился в руках. И так несколько раз, ничего особенного, просто ребёнок тихо ходил туда сюда, и учитель Мэй не вмешался, если бы мальчишка не нашёл бы где-то меч. — Что вы делаете? Застал его мужчина на том моменте, когда тот хотел отрезать себе волосы, с которых стекала вода. Два зелёных глаза уставились на него, а после снова посмотрели на оружие, которое уже находилось в руках учителя. Мальчик даже не успел опомниться, потому сердито сжал свои маленькие ручки в кулачки. — Верните. — Зачем тебе она? — Чтобы волосы отрезать. У меня не получается их расчесать. — И поэтому ты решил от них избавиться? Решить проблему под корень? Очень глупое решение. Получив в ответ кивок и протянутую руку, мужчина вздохнул. Меч он оставил около стены, намереваясь позже узнать, кто оставил свое оружие без присмотра, а руку взял в свою и повёл к своему месту, перед этим они зашли в дом, где он взял один из запасных гребень и какую-то ткань, а после усадил пацана на подушку, на которой ранее сидел. — Чтобы расчесать волосы, нужно быть терпеливыми. Вода и камень может заточить, если дать ей время. Хотя если их расчесывать каждый день, то времени не нужно будь много. Тканью он вытер мокрую макушку, а после начал перебирать пряди, расчесывая их. Ци Жун на удивление сидел довольно покорно, склонив голову вниз. Впервые мужчина видит его ребёнка столь молчаливым и послушным, как бы хотелось, чтобы тот всегда таким был. Мальчишка же внезапно, даже для себя, замер. Этот старик явно был более интересным, чем на первый взгляд. Руки у него прямо как у матери, а та не так стара, как он, и тем более не войн. Этот резонанс вызывал вопросы. — Утром все гребни жёсткие, а руки ватные. Неудобно. Да и тётушка сказала, чтоб я сам не прикасался к своим волосам. — Разве к тебе не приставили слуг? Не можешь сам, попроси помощи, невозможно всего все делать одному. — У них пальцы кривые и вечно дрожат, а ещё они меня не любят, поэтому и хотят мне причинить боль. — Как думаешь, почему тебя недолюбливают? Может найдя ответ, сможешь изменить ситуацию? — Они просто завидуют мне, так как у меня есть самый лучший царственный брат. Разве может быть другая причина? — Ох, свободен, можешь идти. — Правда могу идти? — Да, только не бери больше оружие. Изначально Мэй Няньцин хочет ещё прочесть лекцию про безопасность, но заглянув в глаза полные невинной глупости и искреннего уверенности в своей правоте, тот не мог находиться с ним рядом, уж слишком он кого-то напоминал. А ребёнок и рад, тут же убежал, даже позабыв поблагодарить.***
Как оказалось, мальчишка был пиявкой. Теперь каждое утро, по меркам Ци Жуна, он приносит учителю Мэй гребень, приказывая его причесать, когда же тот отказывался, ребёнок начинал истерить, но теперь на это никак не реагировали. Осознав это, ученик сменил тактику, договориться. Князь Сяоцзин выполняет мелкие поручения в течение дня, а в ответ Мэй Няньцин причесывает его волосы утром и вечером. Ребёнку уже давно стало скучно от безделья, поэтому он охотно согласился. Конечно, многому пришлось обучать, даже тому что казалось элементарным. Благо ученики все были более менее взрослыми и могли справиться в отсутствии учителя. А вот Ци Жун вскоре начал приставать и вне работы, мог просто прийти, сесть рядом и начать говорить. Сначала это раздражало, учитель пытался даже выгнать его, но тот каждый раз возвращался с азартом в глазах. Но теперь это кажется даже чем-то обыденным, мужчина даже стал вступать с ним в диалог, стараясь направит на нужную дорожку. Всё же это был только ребёнок, который понимал довольно мало, но уже сделал какие-то свои выводы о людях, богах и жизни. — Почему царственный брат снова уехал? Я уже по нему соскучился. — Чтобы не скучать по кому-то, нужно заняться каким-то делом. За работой даже не заметишь, как время, словно синица, пролетит. — Старик, ты просто хочешь, чтобы я снова убрался? Как ты там говорил? А! Работе свое время, отдыху свое. Так вот у меня сейчас время отдыха… Скоро у царственного брата будет праздник, а я вынужден тут торчать… Старик, а когда будет мой праздник, дядя с тётей тоже меня заберут? — Возможно, но тут уже зависит от твоего желания. Никто не может заставить человека что-то делать и при этом быть счастливым, если тот этого не хочет. — Я очень хочу обратно во дворец. И чтобы брат и матушка были со мной, это будет лучше любого подарка. — Жизнь длина, не торопи события, все придёт со временем. — Старик, твоё занудство когда-то пройдёт? — Когда-то пройдёт моё терпение, и тогда тебе воздастся за «старика». И у меня такое предчувствие, что это произойдёт очень скоро. Но желание подобно кубику сахара, сладки, но столь хрупки. Могут в любой момент рассыпаться на миллион сахаринок, которые вновь не собрать. На день рождения Ци Жуна никто его не забрал, не дал ни одной весточки, ничего. Мальчишка несколько раз проверял, а точно сегодня его день, потому что он не отличался от всех остальных. Детское сердце болело, от чего ребёнок заперся у себя на целый день. Никто его не трогал целый день. Лишь под вечер кто-то постучал в дверь, под который оказался красиво сделанный фонарь. Узоры, словно лозы, обвивали основание. А внутри была найдена записка, наверняка внутри было что-то по типу «Неприятности делают нас сильнее». Вроде было обидно, что единственный кто о нем тут не забыл, это был учитель Мэй. Но почему тогда на лице появилась улыбка? — Дурацкий старикашка.***
— Я хочу заниматься. Ци Жун уже давно жил в храме, его не забирали ни на день рождения, не на другое праздники. Первое время Мэй Няньцин возмущался, но теперь даже как-то смирился. Но вот однажды этот мальчишка, который не перестал приносить проблемы, вдруг заявил такое. — Старик, научи меня обращаться с мечом. — Если журавля не напугать, тот не взлетит. С чего вдруг такое решение? — Кто суёт свой нос в чужие дела, долго не живёт. Так что научишь? Старик, я ведь не отступлю. — Ох, бьёшь меня моим же оружием, какое бесчестие. Хорошо, только это будет нелегко. Только в итоге для кого это стало труднее, можно было только поспорить. Ци Жун был необучаемым, если обычный ученик понимал хотя бы с десятого раза, то тут и двадцати раз будет маловато. Вроде парнишка даже старался, но выходило хуже некуда. Что же такое бывает, не каждому дано обучаться боевым искусствам. Бывают моменты, когда надо вовремя отступить, чтобы не потратить свое время на что-то бесполезное. Учитель Мэй не был склонен давать ложных надежд, поэтому вскоре все рассказал юнцу. Была истерика, упрёки, а после тот стал мужчину игнорить. Больше не приходил в свое время, чтобы посидеть, не было чёрной макушки с гребнем в руках утром и вечером. На каждый вопрос, тот демонстративно скрещивал руки, задирал нос и уходил. Но каждый вечер, когда все ученики легли спать, наставник выходил во двор. Просто стоял и смотрел, как Ци Жун старался, разбивал коленки, локти и руки, даже нос как-то умудрился разбить, а после поднимался со слезами на глазах. И снова по кругу, пачкая свое зелёное ханьфу в грязи. — Перестань обращаться со своим оружием, как с одеждой. Зачем так сильно расставил ноги? Тебя одним ударом можно будет сбить, стой нормально. — Старик, ты сказал, что не будешь мне помогать, так что уйди. Без тебя обойдусь. И вообще стану самым лучшим, так что ты будешь жалеть, что отказался от меня. — Никто от тебя не отказывался, я сказал тебе правду, у тебя нет ни каких способностей. То что остальные дети усвоят за день, тебе понадобится год. Курица, хоть и птица, но не может летать. — А мне все равно! Я тоже хочу, и мне без разницы сколько уйдёт на это время. Гусеница тоже не может взлететь, но бабочка может. — Ты слишком упертый, нужно быть гибким, как ручей, чтобы хорошо жить. Иначе однажды умрёшь, уперевшись в камень. — Вода и камень может заточить, если дать ей время. Это ведь ты мне тогда сказал. Уже не помнишь, старик? — Хорошо, начнём тренировки заново, но только завтра. Утром ты мудрее, чем ночью. Иди отдыхай. — Спасибо, старикашка!***
Идёт время, и ростки всходят. Из маленького семечка прорастает тонкий стебель, прорывается сквозь толстый слой земли, всходит. Пока что маленький, далёкий от того чтобы дать хоть что-то, но это уже маленькое достижение. Ци Жун уже давно не мальчишка, а молодой парень. В нем проглядываются благородные черты, тот уже не позволяет себе ходить босиком, тем более валяться в грязи. Но все так же каждый день приходит к учителю Мэй с гребнем в руках, иногда садится рядом пить чай или просто так, начиная болтать о разном. Вроде и вырос, а вроде и остался таким же упрямым, гордым и непослушным. — Эй! Старик, ты где? Я вообще-то домой пришёл. — Гэгэ, учитель Мэй в беседке пьёт чай. Молодой господин только вошёл на территорию храма, как был окружён толпой детей. Удивительно, что Ци Жун легко находил общий язык с младшими учениками, в то время как одногодки и старшие старались его не замечать. Зато у ребят он был местной легендой, у которого было множество различных историй. Вздохнув, а после осмотревшись, парень вынул из сумки пару сладостей и вручил детям, которые тут же убежали их прятать. По дороге к учителю он столкнулся с парой осуждающих глаз, но в ответ тот лишь показал им язык. — Так вот ты где, старикашка. Опять свой чай пьёшь? — А ты опять сбежал в лес без разрешения. Какой пример ты подаешь? Не пристало журавлю быть цаплей и ловить лягушек. — Пф, как будто кто-то будет брать с меня пример. Мы равняемся только на лучших, стараясь превзойти их. Лучше не бурчи и посмотри, что я сегодня поймал. Довольный Ци Жун протянул Мэй Няньцину мертвого фазана, с таким видом, будто это демон ранга, как минимум, свирепый. Лук давался юноше ещё хуже, чем меч. Так что охотиться приходилось с мечом, и убить хоть птицу было тяжело. — Бесспорно, ты молодец. Но в следующий раз предупреждай меня. Птенец выпадет из гнезда, только если будет уверен, что мать его не вернётся. — Сегодня приготовлю его. Как думаешь получится вкусно? У нас же остались те приправы, которые я в прошлый раз приносил. — Остались, только не забудь, что тебе ещё предстоит уборка в общим зале. Каждый миг ценен, нельзя не уважать время. — Какой-то же ты занудный, старик. Положив свою добычу рядом, парень состроил обиженное лицо, а после тут же рассмеялся, падая на плечо учителя головой. Смех звонкий, словно ручей, лился из его уст, не оставляя не шанса, чтобы не улыбнуться. Хотя мужчина довольно быстро спрятал её за пиалой чая.***
— Не стой как дерево. Будь более подвижным, как ветер, а не камень. — Учитель Мэй, вас просит наследный принц. Тренировку прервала одна из служанок, после того как донесла известие, тут же убежала. Вздохнув, мужчина объявил перерыв и пошёл на встречу к одному из самых лучших учеников, только вот другой за ним увязался. На входе в храм стоял царственный брат, позади него какой-то оборванец, в по бокам Му Цин и Фэн Син. Пусть и Ци Жун буквально живёт здесь, но с этими тремя они пересекаются довольно редко. Князь Сяоцзин искренне не хотел мешать брату обучаться. А вот слуг он предпочёл игнорировать, хотя это оказалось взаимно. — Приветствую тебя, царственный брат. Младший склонился в почтительном поклоне, не перед кем другим тот и не думал склонять голову. На что получил снисходительную улыбку и ответный поклон, но не столь низкий. Младший брат был ряд, настолько, что не заметил взгляд, с которым на него смотрел Се Лянь. Зато всем остальным было понятно, так смотрят на надоедливую бездомную собаку, но никак не на близкого человека. Похоже дурная слава парня дошла и до ушей принца. Люди привыкли преувеличивать. Да, этот негодник далеко не небожитель, но и не демон. Но только страшно подумать, что могло бы из него вырасти, если бы Мэй Няньцина не было рядом. Навряд ли во дворце занимались бы его воспитанием. — Наставник, я хотел бы вас попросить…***
Война никогда никого не щадит. Можно было ли предъявить такой исход? Конечно. Но тогда почему Мэй Няньцин остался в храме, когда появились первые звоночки. Ответ до боли просто, он ждал. Незадолго Ци Жуна забрали во дворец, чтобы тот мог проститься с матерью, которая умерла до начала всех ужасных событий. Может сами небеса её пощадили? Но тот так и не вернулся, а после началось сражение. Наставник, который остался совсем один, оборонялся, даже принял более молодую форму, не зная зачем он это делает. И однажды очередной бой затянулся, то ли противник был силен, то ли учитель начал сдавать позиции. Но итог такой, мужчина сидел на земле, пока нога застряла в обломках от здания, которое было не прочнее карточного домика. Взмах мечом, и атаку внезапно отражает юноша, который появился словно из ниоткуда. Ци Жун, покрытый ранениями, ели стоял на ногах, но все равно крепко держал меч в руках. Выглядел парень мягко говоря хреново, покрытый грязью, своей и чужой кровью. Тело дрожало и от страха, и от усталости, и от предвкушения новой битвы, которая так и не состоялась. — Учитель! Учителю Мэй хватило несколько секунд замешательства противника, чтобы освободить ногу и убить его. Стоя напротив мальчишки, тот наконец мог оценить его состояние. А тот, словно сумасшедший, улыбнулся. — Хех, а я догадывался, что ты не тот кем кажешься. Старик, как подло. — Поговорим об этом позже, сейчас тебе нужен отдых. Потом, когда будем отсюда далеко, может расскажу. — Нет! Я не хочу отсюда уходить. Меня чуть не убили во дворце, остальные успели сбежать, а меня забыли. Но знаешь, старик, одна из прислуги подставилась под меч, чтобы выиграть мне время. И я им воспользовался, схватил меч у одного из этих ублюдков и убил их всех. — Я очень рад, что тебе пригодились мои уроки, но нам пора от сюда уходить. — Пхах, ты так и не понял? Девушка, которая видела меня несколько раз, отдала за меня жизнь, пока мой брат сбежал с родителями, бросив меня. Я не хочу быть таким же трусом, это и мой народ тоже! Это ведь ты меня учил не отступать, идти до конца… Не успел Ци Жун закончить, как отключился. Слава небожителям, наставник успел его поймать. Прижав к себе тело упрямца, мужчина вздохнул, а после взял того на руки. В последний раз взглянув на спину, от которой его спас один из самых безнадежных учеников, пошёл куда-то. Сначала нужно было не дать тому умереть, а после уже решать, что дальше делать. — Я никогда тебя этому не учил, но ты все равно мне всегда доказывал. Упрямец.