Призраки

Конец ноября 2016-го года Осень, не дождавшись Рождества и Новогодней ночи, осыпала сюрпризами Марси. После сказки, в которую девушка окунулась в Малибу, судьба решила без промедлений макнуть девушку в реальность и подкинула ей пару весьма простых, но подленьких твистов: Мэй и Марк начали встречаться (Марси не знала, правильное ли слово подобрала для их взаимоотношений, строящихся на постели и совместных походах в кино раз в неделю), а Ким объявила, что улетает в Вашингтон на неопределенный срок. Мэй огорошила Марси новостью, когда та беззаботно сидела в зале ожидания аэропорта Лос-Анджелеса и спокойно попивала безалкогольный мохито, пролистывая на смартфоне местами смазанные, но атмосферные фотографии со свадьбы: вот они с Сэмом пьют на брудершафт, а вот Марси стоит рядом со Стивом, так важно смотрящим в объектив, будто вот-вот пожмет руку президенту. Но уже на следующем фото (после язвительных комментариев Уилсона и Барнса) его лицо озарила очаровательная и открытая улыбка. Девушке даже удалось сфотографироваться с новоявленной четой Старков: Марси и Тони облепили Пеппер с двух сторон, подняв свои бокалы в воздух, а в вытянутой вверх руке невесты вместо шампанского был зажат бело-фиолетовый букет из эустом. Губы Марси, примыкавшие к стенке длинного стакана, украшенного веточками мяты и мелиссы, расплывались в довольной улыбке. Девушка надеялась сохранить тепло, которым напиталось все ее естество под приветливым солнцем Малибу, до тех пор, пока в Нью-Йорке не настанет лето, и ей уже не понадобится подогрев изнутри. Но известия Мэй были подобны ушату ледяной воды, вмиг остудившей все чаяния Марси на продолжение безоблачной, праздной жизни. Марси не была ревнивой племянницей, не терпевшей женщин рядом с любимым дядей просто потому, что его внимание должно было всецело принадлежать маленькой двадцатичетырёхлетней принцессе. Она мечтала, чтобы Марк нашёл своё счастье рядом с подходящей, зрелой партнершей, с которой он мог бы провести либо оставшуюся жизнь, либо хотя бы пару стабильных лет. Марси любила Марка, безумно, но не могла не признать, что их отношения с Эшли были не самыми здоровыми: после возвращения из Афганистана дядя привёз не только медали и награды, но ещё и некоторые психические расстройства, с которыми боролся уже несколько лет. Двухлетняя терапия принесла свои плоды: Марк почти справился с ПТСР, вспышки панических атак сходили на нет, но кошмары и тревожность все ещё были при нем. Эшли мужественно выносила все тяготы в начале их отношений, когда дядя только вернулся со службы, но и ее силам нашелся предел. Марси не могла винить ее, не представляя, со скольким той пришлось столкнуться, хотя считала, что нужно было закончить все прежде, чем связываться с другим мужчиной. Разрыв с Эш сильно ударил по самочувствию дяди, что было заметно: Марк, пытавшийся бросить курение, снова пристрастился к сигаретам с удвоенной тягой, стал заливать своё одиночество виски, а бессонница расписала его нижние веки зловещими лиловыми красками. Он старался делать вид, что у него все в порядке: продолжал навещать Марси, видеться с Сэмом, ходить на работу, но девушка видела, как тяжело ему даётся поддержание маски, скрывающей изнеможённую душу. Она знала, что под личиной неунывающего дяди Марка, всегда готового сорваться на сабантуй с племянницей, смешно шутить и в своей старой привычке строить глазки Мэй, скрывается разбитый мужчина, прятавшийся в суете от разрушающих чувств, которые принесло ему расставание с девушкой, что провела с ним больше полутора лет. Марси переживала, что Мэй, движимая многолетней симпатией к Марку, бросается в омут с головой, не осознавая, что под толщей воды ее ждут острые камни. Марк был порядком старше, успел отслужить в Афганистане, и был готов вот-вот жениться на девушке, которая вдруг бросила его, уже несколько недель нося под сердцем ребёнка от другого мужчины. Детские, наивные чувства всегда были при Мэй, искрящимися глазами смотревшей на Марка, и Марси боялась, что за этими искрами она могла не видеть полную картину, с которой наверняка столкнётся, стоит только сойти пелене новизны. Марси опасалась, что дядя может привязаться к Мэй, стремясь убежать от чувств к Эшли, а Мэй рано или поздно поймёт, что многие годы ее привлекал лишь образ, надуманный шестнадцатилетней девочкой. В итоге, оба могут набить себе шишки. Но, при каком бы мнении Марси ни была, она не считала, что вправе указывать Мэй и Марку. Поэтому, посоветовав обоим хорошенько подумать, во что собираются ввязаться, она отошла в сторонку, заняв позицию наблюдателя и приготовившись принять роль жилетки, в которую смогут поплакаться и подруга, и дядя. Ей было немного совестно, что она оценила их строящийся союз, как «недолговечный», но здравый скептицизм должен же присутствовать хотя бы у кого-то из ее оптимистичной компании. Второй новостью, сразившей Марси по прилёте, оказался внезапный переезд Ким в столицу. Подруга уже пару лет после окончания университета работала музейным педагогом, о чем постоянно сокрушалась: четыре года бакалавриата и сотни тысяч долларов на обучение должны были привести ее к более интересной должности в сфере искусства, чем показ детишкам разных экспонатов, на которые по большей части им было до лампочки. В конце октября Ким подвернулась возможность устроиться в Смитсоновский музей в качестве координатора выставок. Работа обещала повышение зарплаты, что всегда приятно, и перспективы развития при одном из крупнейших центров искусства в США. Эта должность могла удовлетворить карьерные устремления девушки, поэтому несмотря на нежелание покидать родной город, семью и друзей Ким согласилась, и Марси поддержала ее: все же интересные предложения сыпались на подругу не каждый день, и упускать такой шанс было бы глупо. В растянутой футболке, переживавшей уже четвёртый переезд, Марси со слезами на глазах, которые она пыталась незаметно смахнуть, помогала Ким паковать коробки с вещами и накрывать чехлами мебель. Девушка, шмыгая носом, убеждала себя не раскисать, подбадриваясь разными мыслями: ведь на поезде до Вашингтона можно добраться всего за несколько часов, на самолёте и того быстрее. И хоть Марси ненавидела этот город всеми фибрами души, она была готова ездить к Ким хоть каждые выходные. Марси безусловно ценила Мэй, но ее отношения с Ким… Отличались. Обе подруги были для неё, как сестры, и Мэй была младшей: Марси была готова прийти к ней на помощь в любой момент, подставить плечо, что-то посоветовать, если нужно. Им было хорошо вдвоем, легко, и время с ней возвращало ее в дни юности, когда из серьёзных проблем были лишь выпускные экзамены и парни из футбольной команды. Ким же была для неё старшей сестрой, опорой и столпом здравого смысла. Ким знала, когда Марси лучше оставить одну, умела поймать момент и всего одной шуткой развевала поганое настроение. Ким была уравновешенной и собранной, но обладала удивительной способностью отбрасывать серьезность и вписываться в различные авантюры с Марси, словно по щелчку превращаясь в сорвиголову. Бутылка вина и вечер наедине с Ким были не худшей терапией, чем сеанс с миссис Клэр. Марси, проведя бок о бок с ней двенадцать лет жизни, не могла принять, что подруга превратится в блуждающий огонёк и вдруг испарится, оставляя ее одну у своего болота. Чтобы хоть как-то скрасить расставание, Марси и Мэй закатили Ким прощальный девичник: худо-бедно украсили квартиру Марси синими шариками, нарисовав на них маркером грустные мордашки; затарились алкоголем, фруктами и сыром с плесенью; и в довершение заказали немного еды из китайского ресторанчика неподалёку. Девушки отсняли весь картридж на полароиде, напились самодельных коктейлей и на всю ночь уселись играть в детективную настольную игру. Каждая старалась гнать от себя тоску, то и дело вклинившуюся в их последний идиллический вечер в Нью-Йорке, но в конце концов подруги расплылись в слезах, завалившись на пол в обнимку, и принялись клясться, что будут обязательно выбираться друг к другу хотя бы раз в пару месяцев. — Марси, — Ким подловила девушку, выходящую из ванной, решив напоследок отсыпать пару наставлений подруге. — Обещай, что не будешь ныкаться дома, убиваясь из-за моего отъезда. — Обещаю, — Марси грустно улыбнулась, подхватив ладонь подруги. — Ты знаешь, что тут ещё остались люди, которые не позволят мне это сделать. — Знаю. И ещё я знаю одного человека, который точно сможет скрасить твои будни — Алекс. Хватит уже тянуть кота за хвост с вашими «свободными», — она закинула пальцы в «кавычки», — отношениями. Вы спите вместе, ужинаете, гуляете. Тебе нужно перестать прятать свой страх впустить кого-то в свою жизнь за этой дурацкой формулировкой. Если у вас все хорошо, то почему бы не дать ему шанс? С подачи Ким вакантное местечко, освободившееся после ее переезда, в жизненном распорядке Марси занял Алекс. Девушка давно начинала подумывать, что с этим парнем все складывается вполне естественно и ненапряжно, а потому решение завязать с ним настоящие, как у обычных людей отношения далось ей легко. А переступить черту, ей же проведённую, оказалось еще проще: уже скоро на полочке в ванной появилась вторая щетка, а в шкаф прокралось несколько мужских штанов и футболок. От постельного белья начало пахнуть мужским парфюмом, и в самой спальне угадывалось присутствие мужчины: комната одинокой девушки имеет особый запах и атмосферу, которая исчезает, стоит только лицу противоположного пола зачастить с визитами. Пижаму Марси, скорее напоминающую детскую одежду для сна, заменили шелковые пеньюары и футболки Алекса; в прикроватной тумбочке появилась любопытная коробочка; и почти каждую неделю на комоде в спальне Марси распускались бутоны нежных лютиков, стоящих в прозрачной вазе, которая была похожа на огромную каплю. Помолвочное кольцо спряталось в бархатную шкатулку и больше не мозолило глаз своим блеском из прошлого. С прикроватной тумбочки исчезли фотографии Лайонелла, теперь покоившиеся в отдельном альбоме, и квартиру украсили новые рамки. Сэм и Марси, развалившиеся на складных стульях на заднем дворе в Делакруа. Ким в игрушечной короне с белым пушком, Мэй и Марк, закинувший девушке руку на плечо — компания сидела на кухне Марси, и, честно говоря, декорации были не из лучших (наполовину пустая бутылка виски, пачка сигарет и три бокала с шампанским), но девушке так полюбился этот кадр за смешные гримасы на лицах близких. Фотография бабушки Кэт с покрасневшим носом, которая прижимала к себе Бэкки так нежно и трепетно, будто держала на руках правнучку. Было несколько рамок, в ободке которых застыл Алекс: в обнимку с Марси, целующей его в щеку на Таймс-Сквер, где за ними горели десятки рекламных билбордов; на кухне у девушки, где на его плечо вдруг запрыгнула Бэкки и села, как типичный пиратский попугай; в длинном колпаке с мишурой, где он улыбаясь смотрел в камеру, пока именинник Марк незаметно ставил ему «рожки». Фотография, где Марси держала торт с горящими свечками «47» перед отцом, смешно надувшим щеки. Осень пролетела для Марси, скользящей по новому витку жизни, как один миг: едва за окном пожелтели деревья, как вдруг их кроны уже облысели, а вот на длинных скрюченных ветках уже оседал первый снег. Дни протекали неспешно и размеренно, как она и мечтала: после практики она возвращалась домой, заскакивая в небольшой магазинчик по пути, готовила скромный ужин на двоих (себе отваривала пасту, Бекки насыпала немного корма, а иногда угощала ее кошачьими консервами), по выходным ночевала с Алексом или приезжала к бабушке Кэт и отцу на Манхэттен, время от времени заходила к Сэму вместе с Марком, чтобы поиграть в покер или посмотреть вместе какой-нибудь фильм. Но случалось это редко. Сэм последние несколько недель почти не появлялся в Нью-Йорке, пропадая на миссиях со Стивом и Джеймсом. Насколько Марси было известно по его коротким смс, Уилсон был далеко за океаном — в Европе. Плотный график не оставлял возможности для встреч, поэтому под любое освободившееся окошко Марси подстраивала свою не слишком-то насыщенную событиями жизнь, чтобы выкрасть хоть один вечер для Сэма, по которому уже успела соскучиться. В конце ноября Уилсон наконец осел в Нью-Йорке, чтобы «зализать раны», как он выразился. Вместе с ним в город вернулся и Джеймс, которого Марси снова начала встречать на улицах Бруклина даже в самую паршивую погоду. Они сдержанно кивали друг другу при встрече, и в основном расходились по разным сторонам, но пару раз они даже умудрились завязать нехитрый разговор. У Марси выдался паршивый день: она засиделась с Алексом допоздна, глупо дурачась на диване за просмотром сериала, и утром опоздала на практику, за что естественно получила нагоняй от куратора и остаток занятий провела в лаборатории, помогая вместе с другими неугодными готовить анализы для отправки в лабораторию, пока остальная часть группы под присмотром врачей проводила опрос пациенток, находящихся на разных сроках. Вернувшись домой, она обнаружила, что Бекки стянула со стола пончики с глазурью, но они пришлись ей не по вкусу — она гоняла их лапкой по полу, оставляя густые липкие разводы. Происшествие Марси заметила не сразу, и, наступив на мягкое тесто, успела прокрутить в голове разные неприятные варианты… В ванной ее и вовсе ждал сюрприз в виде огромной пенной лужи, вытекающей из-под стиральной машины. Миссис Макласки, живущая прямо за стенкой, наверняка содрогнулась от нецензурщины, доносящейся из квартиры нерадивой соседки. Стиральная машинка, по мнению Марси, была наделена стервозным характером: на отжиме она громыхала на всю квартиру так, будут целое войско в доспехах решило станцевать свинг; ее любимым развлечением было бить девушку током, причём исходил он не только от поверхности стиральной машины, но и от любого проводника электричества в ванной, будь это металическая ручка смесителя или вода в душе. Ну и естественно лучшим моментом для поломки эта чертовка выбрала тот день, когда у Марси накопилась гора стирки. Распекая в самых разнообразных выражениях стиральную машинку, Марси вытерла воду, собрала две большие корзины с грязным бельём, и в пассивно-агрессивном настроении засеменила в прачечную на углу Президент и Клинтон-стрит. Марси не в первый раз посещала эту прачечную: машинок и сушилок было много, что избавляло от необходимости сидеть в очереди, а в дневное время здесь было почти всегда пусто. Похоже, подобные характеристики привлекали не только её: зайдя внутрь, Марси наткнулась на Джеймса, угрюмо уставившегося на панель управления, держа корзину с темными вещами под подмышкой. Девушка, увидев эту картину, растерянно проморгалась, решив, что перед ней мираж: уж слишком экзотично выглядел высокий, мрачный мужчина, прожигавший стиральную машину таким взглядом, словно мысленно разбирал по частям не только ее, но и создателей этой штуковины. — Привет, — поздоровалась Марси, ставя свои корзины с бельём на металлические сиденья, стоявшие в центре помещения в ряд. — Она сломалась? — Пока нет, — глухо отозвался Джеймс, сжимая кулаки и поворачиваясь к девушке. Его лицо намекало на то, что он не прочь исправить это обстоятельство. — Эта штука… покрасила мою одежду, — он вдруг нагнулся и брезгливо подцепил из корзины, притаившейся за его ногами, розовую футболку и показал ее Марси с таким растерянным видом, будто только вытащил кролика из шляпы. Марси, прикрыв набежавшую улыбку ладонью, подошла к стиральной машине, у которой стоял Джеймс. В первые месяцы после переезда от родителей она была частым гостем прачечной, и такие подлости были хорошо ей знакомы. — Здесь стирал? — Да. Марси кивнула и открыла барабан, надеясь найти предмет, превратившей вещи Джеймса в мечту Барби. Она засунула ладонь в барабан и принялась обшаривать стенки под недоуменный взгляд Барнса, сложившего руки на груди. Недовольно поморщившись, она вытащила красные стринги, держа их двумя пальцами: — Похоже, они прилипли к стенке, и кто-то забыл их в машинке. Проверяй в следующий раз, чтобы не было сюрпризов. — Понял, — Джеймс поджал губы, наблюдая за тем, как чьи-то трусы летят в мусорное ведро. — Спасибо, — он поднял на Марси серый благодарный взгляд, на что девушка неловко улыбнулась и принялась запихивать одежду в соседнюю машинку. Джеймс, внимательно осмотревший барабан, поступил также, выудив несколько чёрных джинс из своей второй корзины. Пока вещи стирались, Марси и Джеймс сидели молча, каждый занимаясь своим делом: Марси читала учебник по акушерству, закинув ногу на ногу, а Джеймс что-то увлечённо изучал в телефоне. В помещении слышались лишь тарахтение машинок, шум их насосов и шелест перелистываемых страниц учебника — эти звуки заполняли тишину, которая уже перестала нагонять на девушку неловкость. Ей стало комфортно молчать с ним. Марси изредка поглядывала на притихшего Джеймса, поглощенного содержимым смартфона, и пыталась представить, что мог гуглить такой мужчина — одинокий человек из прошлого века. Смотрел ли он на котят, листал последние новости, читал книгу — по его лицу, по обыкновению сосредоточенному и хмурому невозможно было это понять. Строчки из учебника словно сливались в сотни стрелочек, указывающих на задумчивого мужчину, и Марси то и дело на каком-то рефлекторном уровне возвращалась к наблюдению за ним, более увлекательному и почему-то приятному, чем чтение раздела по миологии. Марси, совершенно не задумываясь, что пристальный взгляд не окажется не замеченным Джеймсом, очертила глазами его профиль, подмечая, что Барнс, похоже, не любил бриться: по скулам расползлась колючая, густая щетина. Она скрывала острую линию челюсти, спускаясь на шею. Девушка видела его без неё один единственный раз — на свадьбе Тони. Без неё Джеймс выглядел моложе и даже несколько наивно: словно парнишка, только окончивший колледж. И если не смотреть в тяжёлые, мрачные глаза можно было бы легко поверить, что в идеальном смокинге перед ней просто молодой мужчина. Всего на мгновение Марси тогда вообразила, что было бы, если бы не Джеймс выстрелил в ее мужа. Просто кто-то другой. Кого ей было бы легко презирать всю жизнь. Но короткий взгляд серых глаз, с которым она встретилась, неосознанно задержав дыхание, заставил ее вернуться к чтению учебника, прогоняя эти глупые мысли. Джеймс и Марси ещё мельком виделись и в супермаркете рядом с домом, и у метро, и в китайском ресторанчике «Izzi». Вскоре эти короткие встречи стали кусочком пазла, складывающимся из разных будничных моментов в жизни Марси, и если его оттуда убрать — гармонии уже не быть. Девушка никогда не могла подумать, что Джеймс станет просто знакомым, с которым она может легко здороваться на улицах, как и с любым другим человеком. Она перестала воспринимать Барнса, как всадника апокалипсиса, и его появление в поле зрения уже не провоцировало приступы тоски и грусти. Долгие месяцы терапии вытравили тараканов из ее головы, непрестанно шептавших, что Джеймс не достоин спокойной жизни ни на этой планете, ни на какой-либо другой. Марси замечала его печальный взгляд, которым он непременно провожал ее, видела его напряжённые скулы, сжимающиеся кулаки и потерянный вид, будто он внезапно провалился в какой-то портал, выкинувший его далеко от реальности. Марси поймала себя на том, что в ее груди расползается какое-то неведомое, тянущее чувство, возникавшее всякий раз, стоило ей встретить Джеймса. Жалость. Жалость окутывала Марси, когда она натыкалась на Джеймса, прятавшегося от взглядов прохожих под козырьком темной кепки. Он выглядел таким покинутым и разбитым, что у нее неизменно вырвался тихий, сочувствующий вздох. Джеймс был одинок. Несмотря на то, что у него рядом был Стив, Барнс продолжал отталкивать его, словно ему было физически тяжело общаться с Капитаном. Марси видела на свадьбе, как Джеймс хмурился, стоило Стиву вспомнить о том, каким он был раньше, замечала горечь в серых глазах, обращённых в пустоту. Джеймс выглядел, как Марк, только вернувшийся из Афганистана, и Марси поняла, что Барнса преследуют те воспоминания. Воспоминания Зимнего Солдата, которые навсегда стёрли личность Баки, милого Баки Барнса. Девушка видела, как не нравится Джеймсу поведение Стива, пытавшегося разглядеть в нем того паренька, кем он был раньше, но уже никогда не станет. Марси было жаль Джеймса, от которого постоянно кто-то что-то ждёт, а он вынужден подыгрывать, чтобы не делать больно тем, кто ещё продолжает в него верить. Ей было это так знакомо, поэтому она искренне сочувствовала этому человеку, хотя он был для неё чужим. Встречая его, Марси старалась вести себя непринужденно, чтобы Джеймс не думал, что ее слова о прощении были пустым звуком. Ей было совершенно не трудно помочь ему справиться со стиральной машинкой или подсказать, в каком отделе найти чистящие средства и какой лучше использовать порошок. Она надеялась, что прощение и доброе отношение хоть одного человека из длинного списка жертв ослабят терзания Джеймса, которому было пора отпустить и сержанта Барнса, и Зимнего Солдата, и приняться за поиски себя самого. Ведь ей было так знакомо ощущение, когда ты потерялся. *** Декабрь 2016-го года У Рокфеллер-центра в сердце Манхэттена возвышалась огромная елка, оплетённая тысячей мерцающих разноцветных огней. Горожане уже в спешке метались по торговым центрам, присматривая подарки для близких и оставляя на кассах внушительные суммы. По улицам гулял запах имбирного кофе, витрины кафе и магазинов были украшены еловыми ветками и остролистом, всюду стояли пластиковые снеговики с подсветкой и фигурки Санты самых разнообразных размеров. На шапках и волосах горожан оседали снежинки, из-под шарфов торчали покрасневшие носы, а в руках люди все чаще таскали красивые пакеты, набитые подарками. Нью-Йорк во всю готовился к Рождеству, пока Джеймс наблюдал через окно за разбушевавшейся метелью, сидя перед доктором Райнер. — Как успехи, Джеймс? — на коленях женщины, устроившейся напротив Барнса в кресле, лежали печально известные блокнот и ручка. — Вы пропустили сеанс в прошлом месяце, и на этом вам придётся быть особенно разговорчивым, если хотите добиться успеха. Бросьте уже скромничать, пообщайтесь со мной. Баки раздраженно облизнул губы и повернулся к доктору Райнер, сжав челюсть. Прошло уже полгода, а он все также не переваривал эти встречи. — Нормально, — скупо ответил он, на что доктор Райнер поджала губы и со вздохом отложила блокнот на кофейный столик перед ними. — Так не пойдёт, Джеймс. Вы должны развёрнуто мне отвечать, иначе происходящее не имеет никакого смысла, я не смогу вам помочь. Джеймс повёл головой, сжав кулак бионики, и чуть вздёрнул подбородок: — Уилсон. Я наладил с ним общение, хоть и по-прежнему считаю его придурком. Мы пару раз встречались у него по вечерам. Доктор Райнер нейтрально улыбнулась, откидываясь на спинку кресла, и махнула рукой, указывая на Баки. — А та девушка, Марси? Вы сказали на прошлом сеансе, что она смогла вас простить. Она была на этих вечерах? Джеймс сжал зубы, отворачиваясь к окну. О да, она ещё как была. После Малибу они начали видеться часто. Не сказать, что каждая из сторон инициировала эти встречи, но поводов для пересечения было предостаточно по разным причинам. В последние месяцы Гидра залегла на дно, что означало лишь одно — эти ублюдки готовились выкинуть что-то под конец года. Несмотря на все опасения Стив, Сэм и Джеймс позволили себе передышку, вливаясь в расслабленное и предпраздничное настроение всего города. Джеймс в основном отсиживался дома, выбираясь на улицы лишь ближе к ночи. Он неизменно натыкался на Марси, словно она была его южным полюсом, к которому хочешь не хочешь, а притянешься. И он бесконтрольно тянулся, провожая ее фигуру взглядом, немного разочарованно поджимая губы в те моменты, когда с ней шёл другой. Баки обычно раздраженно тряс головой, стоило ему задержать внимание на прогуливающейся паре, и уносился прочь из этого проклятущего района, где они не могли разминуться. Джеймс оставался Солдатом на уровне рефлексов. Он кожей чувствовал каждое постороннее движение и присутствие, слышал каждый подозрительный шорох, и на интуитивном уровне считывал атмосферу вокруг себя. Но Зимний гадко подставлял его в ответственные моменты: он не мог предугадать появление Марси даже в крошечном радиусе, хотя это была та ещё опасность, оказавшаяся вне его радаров. Она таилась за стеллажами супермаркета, на выходе из метро, даже в чертовом «Izzi», единственном месте, куда он ходил не из необходимости. И везде была Марси. Ее слишком длинные волосы, слишком сочувствующий взгляд, слишком вежливый и доброжелательный голос. Марси была для него слишком. Пока Джеймс пытался укрыться в мегаполисе от девушки, наверняка в той же манере проклинавшей тесные улицы Бруклина, Роджерс проводил время с Максимофф, Виженом и Романофф на базе, а пару дней назад и вовсе убрался неизвестно куда с остальными Мстителями. Баки лишь был осведомлён, что они уехали к семье Клинта. По понятным причинам, Бартон не стал звать туда Барнса: кто захочет знакомить своих родных с Зимним Солдатом? Уилсон остался в Нью-Йорке: после того, как Лили поставила их отношения на паузу в связи с большим количеством работы на Старка и очевидной загруженностью Сэма, почти месяц отсутствовавшего в городе, он нашёл успокоение в компании Марси и ее дяди. Джеймс остался в городе по-настоящему один и перестал выходить из дома, наслаждаясь? покоем. Он бездумно сидел перед телевизором, транслирующим спортивный канал, и курил сигареты одну за другой. Запах табачного дыма напоминал ему о Марси, и Джеймс криво усмехался, крутя в руках пачку: даже в собственной квартире мысли об этой девчонке смогли его достать. Сизый дым создавал иллюзию, что он всё-таки не один в комнате, и порой Баки казалось, что серые струйки вот-вот сложатся в силуэт с длинными волосами. Джеймс отсутствующим взглядом сверлил пол рядом с собой, но место так и оставалось пустым. И на душе вдруг становилось слишком паршиво. В начале декабря, когда улицы Бруклина осеребрили снежные хлопья, Стив затащил его в квартиру Уилсона на незамысловатые посиделки: они планировали выпить пиво, хотя только Сэм мог получить от подобного времяпрепровождения удовольствие, и просто расслабиться в компании друг друга. И Бог знает зачем, видимо, в утеху дьяволу, Уилсон пригласил к себе Марси. После наваждения, настигнувшего его в Малибу по вине асгардской медовухи, Джеймс утешился той рыжеволосой незнакомкой, ведь решил, что вспыхнувший на свадьбе интерес к Марси был вызван исключительно недостатком секса, пропавшего из его жизни после того, как он стал Зимним Солдатом. Баки всю ночь покрывал тело той девушки поцелуями, жадно сминая живой рукой хрупкие плечи и бёдра, и грубо вбивался в неё, в щепки кроша бионикой деревянное изголовье кровати. Его тело, усиленное сывороткой, напрягалось с невероятной скоростью, и, кончив, он был готов уже через пару минут снова приникнуть губами к вспотевшей шее незнакомки и порывисто войти в неё, вызывая довольный женский стон. За одну ночь Джеймс компенсировал семьдесят лет воздержания, и был уверен, что этого окажется достаточно. Но Джеймс ошибся: он не смог обмануть влечение так, как обманывал самого себя. Она явилась к вечеру. Разрумянившееся от мороза лицо Марси, на щеках которой блестели растаявшие капли снега, заставило Джеймса напряжённо отвести глаза в сторону. Ее яркая улыбка, появившаяся при встрече с Роджерсом и Уилсоном, вызвала у него жгучее желание убраться из квартиры, даже если ему придётся вырубить Стива и вынести дверь с ноги: Марси выглядела преступно красивой, что заставляло биться его престарелое сердце так часто, словно ему было семнадцать. Джеймс сглатывал горечь на языке, и продолжал смирно сидеть в кресле, вытравляя из головы любые зарождающиеся мысли, касающиеся этой девушки. Он не понимал, почему из семисот тысяч женщин в Нью-Йорке его угораздило засмотреться на ту, чьего мужа он убил. Барнс считал, что проблема кроется в том, что Марси была единственной девушкой в его окружении, кого он знал и с кем ему приходилось так или иначе общаться. На ее месте могла оказаться и Максимофф, если бы он продолжал жить на базе, и Романофф. Причём, последний вариант был наиболее вероятным: он помнил, что в далеком прошлом их уже связывали Красная Комната и постель. В Марси ведь не было ничего особенного. Она просто женщина, которую отличало лишь то, что она никогда не сможет принадлежать ему. А запретный плод, как известно, бывает слишком сладок. Джеймс начал заглядывать в бары после их встреч в квартире Уилсона. Он знакомился с девушками, которые были не прочь провести вечер в компании знаменитого сержанта Барнса, закрывая глаза на то, что большую часть прошлого века он убивал людей. В новом времени Баки поражало то, как легко относятся люди к ничему не обязывающим одноразовым связям. Он с чистой совестью брал то, что женщины ему предлагали — секс. В паршивых номерах гостиниц, в машинах на стоянке, в дрянных туалетах баров. Джеймс не был избирательным, стараясь лишь выжечь из головы образ девушки с длинными темными волосами и серыми глазами, в которых навсегда остался отпечаток призрачной грусти от потери. После нескольких встреч Джеймс перестал приходить к Уилсону. Он должен был задушить в себе любые намёки на чувства к Марси, прежде, чем увидеть ее снова. Она несознательно отравляла его жизнь, разлагала душевное спокойствие, которое он так старательно пытался выстроить эти годы. Ее прощение, это чертово прощение, перевернуло привычную картину мира. Баки думал, что она никогда его не простит, и он бы понял это. Я больше не могу тебя ненавидеть, Джеймс. Этого он уже понять не смог. Барнс помнил, как разлетелась голова Лайонелла. Он видел, как она пыталась удержать тяжелое мёртвое тело, видел крик, срывавшийся с орошённых кровью губ, которые через два года смогли сказать ему: «Я тебя прощаю». И он, как идиот, неконтролируемо потянулся к этой девушке, что смогла пережить случившееся и отпустить виновнику ее личной трагедии все грехи, глядя прямо в глаза. Джеймса бесило, как легко она подарила ему танец, хотя должна была с размаху залепить пощечину, окатив презрением с головы до ног. Его раздражало то, как она сидела напротив него в квартире Сэма и играла с ним в покер, как ни в чем не бывало, что она позволяла себе улыбаться ему, чем неминуемо казнила Джеймса, ведь в эти моменты вина с удвоенной силой пожирала его изнутри. Марси безжалостно топтала его надежды на спокойную жизнь, ведь он не должен был думать о ней, как о женщине. Не должен был замечать россыпь родинок на ее лице, не должен был смотреть на выразительные губы, которые были для него под запретом, не должен заглядываться в серые глаза под длинными чёрными ресницами. Ему было нельзя обращать внимание на то, как маняще выглядела ее грудь в квадратном вырезе всякий раз, когда она наклонялась над кофейным столиком, чтобы подтянуть к себе выигрыш. Джеймс был готов насильно отнять чужие фишки, лишь бы игра поскорее закончилась, и его мучения прекратились. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. Джеймс был готов вырвать себе оба глаза, но пока ограничился лишь тем, что будет избегать эту девушку, посланную им дьяволом, дабы лишний раз доказать, какой он подонок, раз смеет смотреть на неё с этой стороны. За одно «прощаю» он получил плюс сто лет в кипящем адском котле. *** 20 декабря 2016-го года Марси вышла из метро, навьюченная пакетами, словно осел тюками. Из-за снегопада, обрушившегося на Нью-Йорк в этот вечер, город замер в пробках, отрезая любого от возможности вернуться домой раньше девяти часов. Девушка, как бы ей не было тяжело тащить весь этот рождественский скарб, мужественно спустилась в метро, надеясь доставить подарки домой, не надломившись пополам. Она сдула прядь волос, выбившуюся из-под шапки, перехватила поудобнее ручки пакетов, слегка встряхнув их в воздухе, и пошла сквозь разбушевавшуюся метель в сторону дома. Погода, словно смеясь над ней, залепляла глаза снежинками и закидывала их за шиворот, заставляя Марси временами резко выпрямлять спину — словом, полный «джингл беллз». Девушка зло пыхтела, пробираясь, как каракатица, по снежной каше под ногами, когда сзади послышался знакомый голос: — Помочь? Марси обернулась, пакеты вокруг неё завертелись, как пышный подол бального платья. Она запястьем попыталась приподнять шапку, сползшую ей на лоб: — Джеймс! А ты вовремя, — она протянула ему большой, тяжелый пакет. — С этим поаккуратнее, пожалуйста, там приставка. Решили с папой подарить Марку на Рождество. Хотя кому я говорю, ты понятия не имеешь, что такое приставка, — Марси вздохнула, наконец освободив руки, и нормально поправила шапку. Джеймс с каменным лицом осторожно принял протянутую ношу, игнорируя подкол от Марси. Вообще, эта девчонка в последние дни их общения расхрабрилась достаточно, чтобы перенять привычку Уилсона постоянно подшучивать на тему его возраста. Теперь они допекали его вдвоём. — Что ты делаешь на улице в такую погоду? — она посмотрела на Джеймса, забравшего у неё остальные подарки. В его волосах запутался снег, отчего они намокли и забавно завились. — Гулял, — он почти не смотрел в сторону девушки, но Марси не обратила на это внимания, сосредоточившись лишь на том, чтобы поспевать за широким быстрым шагом мужчины. А в длинном пальто это было трудновато. — Не лучшее ты время выбрал, — хмыкнула Марси в шарф, обмотанный до самого носа. Зима, захватившая Нью-Йорк, отличалась необычной низкими температурами для этого региона. — Пойдёшь к Сэму в четверг? Мы хотели посидеть перед Рождеством, пока все не разъехались. — Нет, — твердо ответил Джеймс, заворачивая по направлению к дому девушки. — Зря. Стив пойдёт, — она пожала плечами, вновь поправляя дурацкую шапку, под которой чесался влажный лоб. Больше Джеймс не проронил ни слова, на что Марси не обижалась — за то скромное время, что они общались, девушка узнала Барнса достаточно, чтобы не доставать его дежурными разговорами. Он не делал исключений и для Стива, разными уловками пытавшегося втянуть его в беседу в те дни, когда они собирались у Сэма в квартире. Джеймс всегда вёл себя отстранённо, изредка включаясь в обсуждение какой-то ерунды, вроде планов на Рождество или воспоминаний о семейных праздниках. Пару раз он поделился тем, как проходил Новый Год с его матерью и сестрой Ребеккой, и это был самый долгий монолог, который только Марси могла от него услышать. Но после этого он надолго погрузился в собственные мысли, и девушка его понимала: полтора года назад она и сама была замкнутой. Тишина помогала разобраться с собой, расставить все по полочкам, а Джеймсу сейчас это было необходимо. Собираясь под одной крышей с Сэмом, Стивом и Джеймсом, Марси сделала много любопытных наблюдений об этих мужчинах. Капитан Роджерс был сдержан, но и он в зависимости от настроения мог быть довольно весёлым, особенно, если дело касалось старых историй из их юности с Джеймсом. Он умел острить, давая отпор Сэму в те моменты, когда тот особенно заводился и одаривал каждого язвительными подколами. Со Стивом было приятно общаться, и Марси не отказывала себе в этом удовольствии, заводя беседы на различные темы, но больше всего ей нравилось слушать: у него была хорошо поставленная речь, а уж опыта, коим обладал этот мужчина, не мог обладать ни один из ее знакомых. Путём общения за партиями в покер, в котором Капитан оказался тем еще игроком, хотя и был лишён азарта, у них с Марси установились довольно приятельские отношения, чему Марси была рада, ведь Стив — близкий друг Сэма, и так или иначе она пересекалась с ним. Джеймс же был Джеймсом. Отчуждённым, молчаливым, закрытым. Со свадьбы Тони она больше не видела той его стороны, где он мог позволить себе короткие разговоры с ней, но его поведение, взгляды и жесты открывали характер мужчины не хуже, чем односложные предложения, которыми он привык общаться. Марси видела, как иногда в его глазах зажигалась искра, стоило Стиву только подначить его какой-нибудь фразой, на которую он всегда отвечал тонким, изящным сарказмом. Иногда Марси даже смеялась, наблюдая за тем, как два столетних мужика обзывали друг друга «сопляками» и «тупицами». Сэм в такие моменты прикладывал ладонь к лицу, покачивая головой, словно ему было стыдно за них, но сдержанная улыбка на губах говорила, что он доволен — наконец-то Барнс начал понемногу оттаивать. Иногда во взгляде Джеймса, обращенном на Стива, расплывалась теплота, которую он почему-то пытался прятать, будто проявление эмоций было для него под запретом. Марси поняла, что Джеймсу нравилось слушать разговоры, но не принимать в них участие — шум голосов отвлекал его от мрачных мыслей, но в те минуты, когда они завладевали им, его лицо темнело на пару тонов, а в серых глазах кто-то тушил тот свет, что только-только зажегся. Барнс был угрюм, немногословен, но мягкие, невероятно выразительные, черты его лица и большие серые глаза заставляли Марси думать, что Джеймс по своей натуре не мог быть плохим человеком. В его мимике было нечто приятное и доброе, и пусть Марси считала себя наивной за такие умозаключения, она все же с каждым вечером убеждалась, что даже после такого пугающего прошлого, навсегда оставившего след на его личности, он рано или поздно приблизится к тому человеку, о котором неустанно говорил Стив. А еще Марси заметила, что вечера, проведённые в тесном кругу, сблизили Уилсона и Барнса: Джеймс беззлобно и в саркастичной манере отвечал на каждую шпильку, брошенную Сэмом в его сторону, и пусть они полноценно общались только в перебранке, девушка поняла, что они все же прикипели друг к другу. Барнс остановился у подъезда Марси, наконец поворачиваясь и позволяя себе взглянуть на лицо девушки, которое наполовину скрылось под большой вязанной белой шапкой. Марси раздраженно стянула ее вниз со вдохом: — Дебильная шапка, — она бросила ее сверху пакета, висевшего на пальцах бионики, и быстро поправила волосы. — Я могу поднять пакеты наверх, если хочешь. — Нет, не хочу тебя задерживать, — отмахнулась девушка, потянув несколько пакетов из его рук. — Как-нибудь сама. Спасибо. Джеймс молча протянул ей подарки и собирался развернуться, но Марси ловко преградила путь, встав перед ним. — Послушай, я не хочу наседать, но может всё-таки зайдёшь к Сэму? Стив переживает за тебя. И неужели тебе хочется торчать в одиночестве черт знает где, вместо того, чтобы провести время с другом? — она заглянула в его глаза, словно пыталась загипнотизировать и склонить мужчину к правильному решению. Баки не хотел попадаться на эту уловку, расставленную насмешливой судьбой, и демонстративно смотрел на заснеженную улицу поверх макушки Марси, не желая пересекаться с ней взглядом. — Я подумаю, — бросил он и, обогнув девушку, зашагал прочь. *** Четверг, 22 декабря 2016-го года Девушка прикрывалась разделочной доской, уворачиваясь от листьев салата, что кидал в неё Сэм. Марси первая объявила войну, кинув кинзу мужчине прямо в лицо, но он этого заслужил: слишком уж насмешливо он отзывался об Алексе, да ещё и назвал его «клоном Лайонелла» всего лишь из-за того, что тот носил похожую прическу. — Уилсон, надо было следить за языком! Хватит кидаться едой, иначе на стол ничего не останется, — вопреки своим словам Марси схватила апельсин и наугад кинула его в сторону Сэма, но попала в стопку тарелок на кухонной тумбе за мужчиной. Послышался звон посуды, отрезвивший обоих. — Ладно-ладно, — усмехнулся Сэм, отодвигая миску с салатом в сторону. — Но согласись, он ведь и правда похож. У тебя определённо есть типаж, детка. Того гляди и на Барнса накинешься, если с этим не срастется. Девушка рассерженно вздохнула, часто заморгав от настигнувшего возмущения. — Если не закроешь рот, Сэм, я возьму что-то потяжелее апельсина, — Марси присела на корточки, чтобы собрать с пола разбросанную зелень, и зло посмотрела на мужчину. Бог наградил его языком без костей, а вот речевым фильтром, очевидно, обделил. Надо же было такое отколоть. Сэм примирительно вскинул руки и вернулся к чистке картошки для предстоящего ужина в честь скорого Рождества. По кухне витал запах мандаринов и пряностей, в духовке румянилась утка, замаринованная в цитрусовом соусе, пара салатов уже стояла на обеденном столе, дожидаясь своего часа. Марси помешала молоко в кастрюльке, подсыпав туда мускатный орех — какое Рождество могло обойтись без Эгг-Нога? Сэм и Марси, как порядочные повара, уже прихватили со стола пару шариков моцареллы для канапе и сделали несколько глотков бренди, купленного специально для коктейля. Так как других претендующих на алкоголь, кроме них самих, не было, они дружно сошлись на том, что готовка под стаканчик бренди пойдёт гораздо интереснее. Позабыв о снарядах в виде апельсинов и пучков петрушки, Сэм и Марси стали перебрасываться незамысловатыми фразами, рассказывая о произошедших с ними вещах за те дни, что они не виделись. Их общение было овеяно таким умиротворением и теплотой, что Марси не переставала сокрушаться, сколько моментов было упущено — познакомься она с Сэмом раньше, жизнь стала бы намного приятнее. И хотя порой ей хотелось схватиться за ножницы, чтобы отрезать его острый язык, отпускавший не совсем приемлемые для умного и взрослого мужчины шутки, она не представляла себя нынешнюю без Уилсона — он сумел вернуть ей оптимизм и умение смеяться. Несомненно, ее семья, Марк и подруги помогли Марси преодолеть тяжелый период, но именно Сэм подбирал нужные слова в те скверные моменты, когда девушка опускала руки. А теперь, когда все наладилось, он продолжал быть рядом, и порой Марси гадала: зачем он вообще с ней связался? Назвать ее приятным человеком в ту пору, когда они познакомились, язык не поворачивался. Марси с улыбкой провожала взглядом каждое движение Сэма, разливавшего Эгг-Ног по бокалам, отчего он озадаченно оборачивался на неё, будто ожидая подвоха, и то и дело спрашивал: «Что ты задумала?». Девушка загадочно пожимала плечами, выкладывая пюре в большую тарелку. Услышав звонок, Сэм поставил поднос с рождественским коктейлем на стол, закинул в рот помидор черри и, повесив кухонное полотенце не плечо, пошёл к двери: — Наш любимый Капитан решил почтить простых смертных своим присутствием, — он вдруг остановился, недовольно уперев руки в бока. — Что стоишь, Марси? — А что мне сделать? — она недоуменно вскинула брови, неся в руках большую тарелку с запеченной уткой, покрытой бронзовой корочкой. — Расстилай красную дорожку, — он игриво подмигнул ей и поспешил к двери. Марси с улыбкой закатила глаза и поставила в центр стола главное блюдо. Из прихожей послышался радостный смех Уилсона и его язвительный вопрос, явно адресованный Джеймсу (Сэм всегда обращался к нему с какой-то особой интонацией): — А где свитер с оленями, дружище? Тебе бы пошли бубенчики. Марси в который раз за вечер покачала головой, обреченно вздыхая: когда-нибудь Сэм напросится, и Барнс подпортит его белозубую улыбку. Девушка мягко дернула уголками губ, раскладывая у тарелок приборы — Джеймс всё-таки пришёл. — Привет, Марси, — Стив, сияющий как медный грош, вошёл в кухню-столовую. Светлые взъерошенные волосы были влажные от растаявшего снега. — У подъезда мы встретили твоего, эм… молодого человека, — Стив сдержанно улыбнулся, подбирая слова для обозначения Алекса. Очевидно, его манера речи ещё не успела впитать в себя более короткое определение «парень». — Он просил передать тебе ключи от квартиры. Марси, словно ужаленная, подбежала к телефону, забытому на тумбочке, и увидела на экране блокировки десятки пропущенных вызов и смс. Она досадливо вздохнула, принявшись набирать сообщение, и совсем позабыла о Стивене, так и замершим с ее ключами в руках. — Все в порядке? — осторожно спросил он, сделав шаг вперёд. — Ох, Стив, прости, — она рассеяно положила телефон обратно на столешницу, и забрала у мужчины ключи. — Я не слышала звонков от Алекса, не представляю, сколько он простоял под подъездом. Сэм присел на уши, ну ты знаешь, как это бывает, — девушка взмахнула рукой, дергая уголком губ. Накануне вечером Алекс гостил у Марси и случайно прихватил ключи от ее квартиры, когда уезжал к себе. Благо, дверь можно было просто захлопнуть, иначе над праздничным ужином Сэму пришлось бы суетиться в одиночку. Они договорились с Алексом, что тот подвезёт ей ключи, как только сможет, и он выполнил общение, наверняка отморозив себе пальцы на ногах, пока пытался дозвониться до девушки. Марси забеспокоилась, что он как минимум обидится на неё, а как максимум подумает, что они с Сэмом тут занимались непонятно чем — Алекс настороженно относился к ее дружбе с ним. Она настрочила несколько извиняющихся смс, прося его перезвонить, как он только выйдет из метро, и уселась за стол, проверив звук на телефоне и отложив его в сторону. — Не раскисай, Марси. Твой ухажёр наверняка тебя простит, — Сэм пододвинул к ней высокий стакан с Эгг-Ногом и ободряюще похлопал по ладони, хотя на его лице не было и капли сочувствия к девушке. Завязался лёгкий разговор: Сэм делился своими планами на Рождество, собираясь провести его в Делакруа с Сарой и племянниками, Марси с тёплом отзывалась о предстоящем празднике, который она должна была встречать с семьей, и рассказала Сэму о том, что Марк решился представить Мэй бабушке Кэт в качестве своей девушки. Марси не представляла, как бабуля отреагирует на новую избранницу сына, которая была моложе его на почти тринадцать лет. Стив говорил о поездке к семье Клинта, и о том, где они с Джеймсом будут отмечать Рождество, на что последний хмыкал, приговаривая, что Роджерс последний идиот, если променяет праздничную вечеринку на базе на унылую ночь с ним в крошечной квартирке. — Бак, я не хочу оставлять тебя в канун Рождества одного. О чем вообще может идти речь? — Стив, насупившись, прожигал взглядом Джеймса, увлечённо жующего утку. — Я уже большой мальчик, Стиви. Могу пообещать, что не буду открывать дверь незнакомцам, если ты уедешь праздновать на базу, — Джеймс отложил вилку, откидываясь на спинку стула, и повернулся к Капитану, отвечая на его недовольный взгляд. Марси видела, как он вызывающе вздёрнул бровь, ожидая новых нападок со стороны Роджерса, но тот только устало вздохнул: — Потом поговорим, Бак. Джеймс ухмыльнулся, сложив руки на груди, а Марси и Сэм, переглянувшись, принялись заполнять повисшую тишину болтовнёй на отвлеченные темы. Стив, которому Уилсон предложил Эгг-Ног, похвалил приготовленный Марси коктейль, и, хоть опьянеть от него не мог, налил себе ещё стакан. Телефон рядом с Марси громко завибрировал, и девушка, извинившись, вышла на балкон. — Алекс, прости, — Марси прикрыла глаза, сведя брови у переносицы, словно он мог увидеть ее раскаявшееся лицо через трубку. — Я готовила и не слышала телефон. — Все в порядке, Марси, — Алекс вздохнул. — Надеюсь, в такой компании тебе будет весело. Не думал, что моя девушка будет ужинать с Капитаном Америка и его знаменитым другом Барнсом. Марси поджала губы, опуская взгляд на свои туфли. — Я не думала, что они придут, Алекс. — Не важно. Давай поговорим позже, у меня сейчас рука отвалится — я сильно замёрз. Молодой человек сбросил, и в трубке послышались обиженные гудки. Марси с досадой сжала в ладони телефон и провела рукой по лицу. Утаивать что-то раньше не входило в ее привычку: Лайонелл спокойно относился к общению девушки с противоположным полом, поэтому она всегда сообщала ему, где и с кем будет проводить своё время. Но Алекс… Это был его главный недостаток. Он был слишком ревнив, и узнай сегодня утром, что Марси собралась ужинать в квартире Сэма с тремя мужчинами, то скандала, испортившего ей все настроение, было не избежать. Все должно было остаться в тайне, если бы не дурацкое стечение обстоятельств. Зачем тогда было звонить, спрашивается? — подумывала Марси, недовольно скривив губы. Этот разговор мало того, что не помог сгладить недоразумение, так ещё и породил большее количество недомолвок. Девушка устало прикрыла глаза, не обращая внимания на обжигающий конечности мороз. Она так отвыкла от этих ссор и выяснения отношений, что распри, длившееся не более минуты, утомили ее не хуже олимпийского марафона. Позади распахнулась дверь. Марси обернулась, упираясь взглядом в протянутую руку, держащую ее пальто. Она оторопела от подобного жеста заботы, и грустно улыбнулась Джеймсу, накидывая пальто на плечи. — Спасибо. Мужчина отвесил сухой кивок и, достав из заднего кармана джинсов пачку сигарет, отошёл к другому краю балкона. Марси жадным взглядом проводила сигарету прямо до его губ и робко шагнула к перилам балкона, поворачиваясь к Джеймсу. — Поделишься? — она склонила голову на бок, чуть приподнимая брови в просящем жесте. Барнс, не думая, развернул корпус в сторону девушки и протянул одну сигарету Марси, параллельно подкуривая свою. — Сэм сказал, что ты бросила, — подметил он, всматриваясь куда-то за вереницы домов напротив. — Сплетничаете обо мне, значит, — пробубнила Марси с зажатой сигаретой между губ. — Зажигалку? Джеймс, окинув ее странным затуманенным взглядом, чиркнул зажигалкой, держа ее в своей руке. Марси без задней мысли наклонилась к огоньку, придерживая обеими руками спадающие на лицо волосы, и распалила кончик сигареты. — Курю, когда нервничаю, — запоздало прокомментировала она, отходя в сторону и натягивая пальто поплотнее. Дым приятно заструился по горлу, унося с пеплом по ветру неприятный осадок, осевший в груди после ссоры. — А ты сейчас нервничаешь? Мне казалось, тебе было весело за столом, — мужчина пожал плечами и снова затянулся. Марси посмотрела на Джеймса, разглядывавшего новогодние гирлянды на чьем-то окне напротив. Он выглядел особенно загадочно, держа во рту зажженную сигарету, и девушка поймала себя на мысли, что смотрит на его губы чуть дольше положенного. Она слегка тряхнула головой и уперлась локтями в перила балкона. — Поссорилась с Алексом, тем парнем, что вы встретили у подъезда. Ему не совсем понравилось, в какой компании я провожу время. — Это из-за меня? — Джеймс вдруг повернулся, окидывая девушку пасмурным взглядом. — Он не знает, если ты об этом, — она повела плечом, втягивая глубоко в лёгкие дым. Краем глаза она заметила, как брови Джеймса в удивлении поползли вверх, и ей показалось, что он чуть не выронил сигарету из пальцев. — Ты не сказала? Почему? — Потому что это не важно, Джеймс, — она повернулась, выдыхая дым вперемешку с паром, и заглянула в задумчивые, непроницаемые глаза Барнса, чьи зрачки поглотили серую радужку и казались слишком огромными для человека, который не употребляет никаких запрещённых веществ. — Я бросила, а ты, видимо, начал, — она кивнула на зажатую в его пальцах сигарету, надеясь отвести разговор от разбора причин, по которым она не стала делиться с Алексом своим прошлым. — Раньше я курил. Сейчас это ощущается уже не так, скорее всего из-за сыворотки. Но… — Джеймс облизнул губы, отрешенно смотря на сигарету, которую вертел в своих пальцах, — хотелось сделать что-то из того, что делал раньше. Марси понимающе кивнула, дёрнув уголками губ, и затушила окурок о подошву туфель. — Вернёмся за стол, а то Стив выпьет весь Эгг-Ног. Комната, ещё пять минут назад гудевшая от оживленного обсуждения рождественских фильмов, встретила Марси и Джеймса звенящей тишиной. И это зловещее молчание отзывалось в груди присутствующих смутной тревогой, отбрасывающей тень на их лица. — Что случилось? — Марси настороженно опустилась на своё место, беспокойно скача взглядом то по Сэму, то по Стиву. Джеймс замер у балконной двери, сверля вопрошающе-мрачным взглядом сидящих за столом мужчин. Стив, вытянув губы ниточкой, вскинул на девушку голубые глаза, поддёрнутые сожалением и смутной тревогой. — Звонил Старк, — он бросил взгляд и на Джеймса, напряжённо вытянувшегося. — Его спутники засекли подозрительную активность на территории Мексики. Мы должны уехать сейчас. — Что? Сейчас в Мексику? — Марси чуть подалась вперёд, впиваясь пальцами в край стола. У неё уже начинал болеть лоб — она ни на секунду не переставала хмурить брови. Сэм вздохнул, поднимаясь со стула, и подошёл к Марси, похлопав ее по плечу: — Пока просто на базу. Тони попросил собраться всех, кто находится в Нью-Йорке. Нам, как видишь, не повезло, — он зашагал в сторону спальни, почёсывая затылок. — Черт, в следующий раз уеду праздновать на Гавайи, — Сэм постарался разрядить обстановку, но сердце Марси уже успело рухнуть куда-то вниз. Сэм уезжал. Опять. Мчался на встречу опасности, а вместе с ним и Стив, и Джеймс. *** Воскресенье, 25 декабря 2016-го года Ни мерцание крохотных огоньков на большой елке, ни расписные стеклянные шары, знакомые ей с самого детства, ни тихое щебетание рождественских песен из стереосистемы не могли расслабить натянутые нервы Марси. За ужином она ерзала на стуле, будто все шишки с еловых праздничных гирлянд перекочевали к ней на сиденье. Девушка пыталась не потерять нить светско-семейной беседы, развернувшейся за столом между Мэй и бабушкой Кэт, прощупывающей новоиспеченную избранницу младшего сына. Отец огорошено ковырялся в тарелке и, судя по его выражению лица, пытался переварить случившееся: как так вышло, что девчушка, совсем недавно бегавшая по его квартире в нелепой пижаме с белками, теперь встречалась с его братом. Марси с усердием вслушивалась в разговоры вокруг себя и ободряюще улыбалась Мэй, скованно сидевшей с Марком напротив, но пальцы, крепко сжимающие серебряную вилку, выдавали тревогу, циркулирующую по венам уже третьи сутки. Последнее смс от Сэма было получено в пятницу утром, и буквы на экране никак не хотели складываться в заветное «я возвращаюсь». Дурное предчувствие, следовавшее за девушкой по пятам, рисовало в отбрасываемых свечами тенях жуткие фигуры. Марси, изведённая неведением, видела худое во всем: в голубе, вдруг приземлившиеся на край карниза за окном; в столовом ноже, что только что случайно смахнула со скатерти бабушка Кэт, в лае соседской собаки, напуганной фейерверками на улице. Бытовые ситуации, на которых в обычный день она не заостряла внимание, превращались в недобрые знамения. Девушка промаялась весь вечер, не чувствуя вкуса праздничного ужина, и лишь несколько бокалов вина, любезно предложенных Марком, смогли приглушить обострившуюся тревогу. После застолья, закончившегося за полночь, Марси обменялась подарками с родными, не ощущая привычного трепета при наблюдении за реакцией близких, разворачивающих яркую упаковочную бумагу. Она то и дело отвлекалась на телефон, пищащий от поздравлений с Рождеством, но среди всплывающих уведомлений имя Уилсона так и не появилось, и с каждым новым писком лицо девушки омрачалось все больше. Марси, мыслями находящаяся далеко от семейного гнезда на Манхэттене, посидела ещё немного с семьей, но как только бабушка Кэт начала сонно клевать носом, решила, что пора собираться домой. Держать лицо становилось все сложнее, и она предпочла бы раскиснуть от тревоги у себя дома, почесывая Бекки, а не под пытливыми взглядами родителей, непрестанно спрашивающих «что с тобой?». Девушка дотронулась до руки Марка, шептавшегося о чём-то на диване с Мэй: — Я, наверное, поеду к себе. Можем поехать вместе, останетесь у меня с Мэй на ночь. Не стоит шокировать папу и бабушку ещё больше, — она подмигнула подруге, вмиг оживившейся после поступившего предложения: перспектива встречать утро с мистером Льюисом и бабушкой Кэт, смущённо отводя глаза в сторону, ее явно не прельщала. Марк, бросив взгляд на прижавшуюся к нему девушку, согласно кивнул головой: — Я вызову такси. В праздничную ночь водителей оказалось не так много, поэтому машину они ждали долго. Марси успела как следует попрощаться с отцом и бабушкой, которые явно расстроились, что их гости не останутся до утра, но не стали наседать на молодежь с уговорами, утешившись обещанием Марси заглянуть завтра к обеду. Бабушка Кэт тепло простилась с Мэй, все ещё чувствовавшей себя не в своей тарелке в качестве девушки Марка, и отправилась спать. Марк и Мэй ушли ворковать в столовую, а девушка с отцом заняли освободившийся диван в гостиной и наблюдали за тем, как вспыхивают и медленно гаснут огоньки на высокой пышной елке. — Саммер не звонила? — Уилл по-отечески, с нежной, еле заметной улыбкой поглаживал макушку Марси, устроившуюся у него на плече. — Ну, ты же ее знаешь. Думаю, в апреле мне придёт на почту сухое поздравление с Рождеством, и то не факт, — Марси ухмыльнулась, прикрывая глаза. Объятия отца действовали на неё успокаивающе: она отвлеклась от мыслей о Сэме и позволила себе просто обмякнуть на родном плече. Грудь отца чуть затряслась, и хотя Уилл не проронил ни одного звука, девушка знала — он смеялся. — Да уж. Я написал ей смс-ку, и теперь чувствую себя дураком — ей ведь до лампочки. — Ну, ты хотя бы попытался вести себя, как приветливый бывший муж. Но советую тебе больше не растрачивать свой пакет смс на Саммер. Отец погладил ее по плечу, прижимая к себе крепче, когда в комнате показался Марк: — Такси внизу. Давайте только без рассусоливания — тариф сегодня бешеный, — Марк кивнул в сторону прихожей и ретировался так же быстро, как и появился. Марси со вздохом поднялась и чмокнула отца в щеку. — Жди меня завтра, пап. И если на столе не будет свинины по твоему рецепту, то больше я не приду, так и знай, — она повернулась к нему, пригрозив пальцем, и рысцой побежала по коридору. Марк, как и положено бывшему солдату, собрался в мгновение ока, будто под надзором командира, державшего зажженную спичку, и ждал Марси у двери уже в пуховой куртке и зашнурованных ботинках. Девушка такой расторопностью похвастаться не могла — темно-бордовое платье-футляр сковывало движения, и чтобы надеть высокие сапоги требовались сноровка и терпение. Благо, Мэй была такая же копуша, поэтому Марку не оставалось ничего, кроме как цокать и молча вздыхать. На заснеженных улицах было малолюдно: все горожане либо разбрелись по уютным домам, в окнах которых мерцали разноцветные гирлянды, либо отмечали Рождество в ресторанах, остававшимися открытыми для гостей в такой праздник. Марси видела за окном одинокие парочки, прогуливающиеся под пляшущими в воздухе снежинками, и редкие шумные молодые компании, смех которых прокатывался по улице. В салоне играли ненавязчивые рождественские мелодии; на переднем сидении Марк о чём-то болтал с таксистом; Мэй, привалившись к плечу Марси, задремала; а сама девушка задумчиво смотрела на пролетающие за окном здания. Это Рождество было каким-то другим. И дело было не в том, что с возрастом праздники уже теряют яркие краски — просто на душе у Марси было неспокойно. Она переживала за Сэма, и ей было обидно, что в эту волшебную, семейную ночь, он был не в Делакруа с Сарой и племянниками, а черт знает где. Как и Стив, грезивший о первом нормальном после войны Рождестве с Баки, как и Джеймс, наверняка хотевший покоя, а не очередной миссии в чужой стране. Люди, мирно звеневшие бокалами за столами, ломившимися от угощений, даже не подозревали, что их стабильность охраняется Мстителями даже в эту ночь. Марси не представляла, как Сэм живет в этой бесконечной борьбе с самыми разными противниками, будь то террористические группировки, пришельцы или секретные организации. Его постоянно не было дома, он не виделся с семьей по несколько лет, и даже Лили не смогла влиться в этот бешенный ритм, которым он жил уже долгое время. Порой ей казалось, что Сэм платил за своё мужество и принципы слишком большую цену. Точно так же, как Стив и Баки. Наверное поэтому супергерои были одиноки, и лишь немногим, вроде Тони и мистера Бартона, удалось каким-то образом поймать и сохранить своё счастье, что очень трудно в той неразберихе, в которой они варятся. Машина остановилась у подъезда Марси. Пока Марк копался в бумажнике, отыскивая нужные купюры, девушка мягко потрясла Мэй за плечи. Подруга, сонно моргая, выползла из такси, и Марси выскочила следом. Холодный ветер подхватил завитые локоны за плечами девушки и ледяным дыханием обжег оголенную кожу шеи над воротником пальто. Марси торопливо, надеясь не навернуться на снежной каше под ногами, засеменила к подъезду, краем глаза замечая, как неподалёку приоткрылась дверь заведённого автомобиля. Марси, до которой с запозданием дошло, чья машина стояла около ее дома, вдруг обернулась. Вместо Сэма, которого она ожидала увидеть за рулём чёрного седана, со стороны водителя вышел Джеймс. Даже в ночном полумраке, от которого не спасал свет уличных фонарей, она разглядела ссадины и царапины на его лице. Девушка сделала неуверенный шаг вперёд, широко распахнутыми глазами глядя на Барнса, идущего навстречу. Сердце в груди бешено заколотилось, словно пытаясь сделать как можно больше ударов, прежде чем остановиться. — Где Сэм? — Марси сжала края рукавов пальто, высматривая за стёклами машины знакомое лицо. — Сэм на базе, — Джеймс остановился, и отчего-то его глаза под нахмуренными бровями были особенно мрачными. Не дожидаясь новой порции вопросов, мужчина опустил голову, словно боясь тех слов, что собрался произнести. — Он в медпункте. Ему сильно досталось. Стив просил передать тебе, что его жизни уже ничего не угрожает, но вряд ли он сможет скоро вернуться домой. Брови Марси измученно искривились. Она часто заморгала, пропустив вдох. Ноги сами сделали шаг назад, но спина Марси наткнулась на преграду в виде груди Марка, подоспевшего только что. С его лица схлынул морозный румянец, но он нашёл в себе силы и обхватил плечи племянницы, сжимая их пальцами. Джеймс поприветствовал его сдержанным кивком и растерянно посмотрел на девушку, не представляя, что должен был сделать: уйти или сказать что-то ещё. Но он не был силён в утешающих речах, поэтому молча мялся на месте, чувствуя себя последним на свете сухарем. — Я могу приехать к нему? — Марси стряхнула руки Марка, делая шаг к Барнсу и умоляюще глядя ему в глаза. Мужчина ещё пуще нахмурился, не представляя, разумная ли это затея: тащить постороннего на базу. Но, раз уж Марси все равно там уже была, к тому же не один день, он подумал, что Старк и остальные не захотят отвернуть ему голову за такое решение. — Садись в машину, — он окинул девушку взглядом и, ещё раз кивнув позади стоящим Мэй и Марку, пошёл к автомобилю. Марси, тело которой колотило то ли от шока, то ли от мороза, вытянула трясущейся рукой из кармана ключи и протянула их дяде. — Я позвоню тебе, когда приеду к Сэму. И останьтесь, пожалуйста, на ночь с Бекки. — Но, я тоже должен… — глаза Марка источали беспокойство и тревогу, отчего сердце Марси мучительно сжалось. Она подхватила ладонь дяди и крепко стиснула ее: — Марк, не думаю, что тебе можно туда ехать. Джеймс, наверное, и меня-то брать не хотел. Побудь, пожалуйста, здесь. Я обязательно сообщу тебе все, что узнаю. Дядя болезненно скривился, поджав губы, но все же закивал, отпуская руку девушки. Мэй, потерянно наблюдавшая за происходящим, приобняла подругу и подтолкнула ее к машине: — Иди, я за ним присмотрю, — она постаралась ободряюще улыбнуться, но обеспокоенный взгляд выдавал ее состояние. Марси напоследок оглядела Марка и Мэй и побежала к автомобилю. Джеймс ехал быстро. Совсем скоро огни города сменились на безликое шоссе, вокруг которого простиралось только свинцовое небо, а потом лысый заснеженный лес. Марси напряжённо стискивала в ладонях ремень безопасности, перекинутый через грудь, и невидящим взглядом смотрела на проносящуюся с бешеной скоростью дорогу. В любой другой ситуации она бы испуганно вжалась в сидение, умоляя Барнса сбавить ход, но нараставшее с каждой секундой тревога за состояние Сэма не позволяла ей и пикнуть о подобном. Девушка стоически терпела то, как они несутся со скоростью 93 мили в час, и старалась не смотреть на стрелку спидометра, мельтешившую далеко за серединой разметки. — Что случилось? — Марси повернулась к Джеймсу, напряжённо сжимавшему руль живой рукой. И хоть его непроницаемое, хмурое лицо не выдавало эмоций, девушка знала, что он тоже переживает. Барнс глубоко вдохнул. — Сэм прикрывал нас с воздуха, как и всегда. Но… я не знаю, что произошло, но он или отвлёкся, или не успел увернуться — его задело. Точнее, крыло костюма. И он просто полетел вниз. Мы со Стивом были далеко, Старк тоже и никто из нас не успел его поймать, — Джеймс говорил тихо и в его голосе слышалось горькое сожаление. — И… — голос Марси дрогнул, — насколько все… плохо? — Сама увидишь, — Джеймс повернул влево на крутую, извилистую дорогу, в конце которой виднелся просвет. Марси не помнила, как вышла из машины. Светлые, пустые коридоры промелькнули для неё единым расплывчатым пятном, не имеющим никакого значения. Она тенью следовала за Джеймсом, чуть ли не наступая ему на пятки, и когда он распахнул перед ней дверь в палату Сэма, силы чуть ли не покинули ее в один миг. Ноги буквально подкосились, наливаясь тяжестью, и только чудо удержало ее в вертикальном положении. Среди множества пищащих аппаратов Сэм лежал в шейном воротнике. На лице распухали бордовые синяки, алели царапины и единственное, что успокаивало Марси, так это отсутствие трубки во рту — он мог дышать сам, а это уже хоть что-то хорошее. Но пугающая конструкция, обеспечивающая вытяжку правой ноги, окольцованной скобами, заставила Марси содрогнуться. На Сэме не было живого места: все либо забинтовано, либо заклеено, либо загипсовано. Девушка на ватных ногах подошла к больничной койке и опустилась на кем-то оставленный стул. — Мать твою, Сэм, — только и смогла она прошептать, прикасаясь к его пальцам, кончики которых сжимали прищепки пульсоксиметров. Марси нежно погладила тыльную сторону его ладони и повернулась к Джеймсу, замершему в дверях: — Он приходил в сознание? — Да, но его до отказа накачали обезболивающими, так что спать он будет долго. Марси кивнула, поджимая губы, и с грустью обернулась на лежащего сбоку Сэма. — Давно вы вернулись? — Пару часов назад, — вздохнул Джеймс, печально дернув уголком губ, глядя на Уилсона. Он медленно отлепился от косяка, к которому прижимался плечом, и шагнул обратно в коридор, тихо добавив: — Мне нужно найти Стива. Марси, не глядя на Баки, молча кивнула и достала телефон, чтобы отписаться Марку. Она вдруг поджала губы, зависнув со смартфоном в руках: жаль, что у неё не было контактов сестры Сэма, которая наверняка не находила себе места из-за отсутствия брата, обещавшего навестить ее и племянников на Рождество. Марси поставила себе задачу разузнать у Стива о том, звонил ли кто-то Саре, и в случае чего заняться этим вопросом. Марси долго сидела у койки, даже не сняв пальто, и неустанно следила за показателями приборов, на которых не виделось никаких изменений. Когда тело начало затекать, девушка, не сводя глаз с Сэма, будто только ее взгляд держал его душу на этом свете, повесила пальто на вешалку и присела на мягкий диван у стены. Пару раз в палату заглядывали медсестры, проверяя, все ли в порядке с Уилсоном, и каждый раз Марси засыпала их вопросами, стараясь то ли успокоить себя, то ли еще больше вогнать в тоску. Перелом правого бедра и большеберцовой кости, трещины с осколками в левой ноге, сломанная ключица и плечевая кость справа, трещины в рёбрах, несколько пулевых ранений и как вишенка на торте — черепно-мозговая травма средней тяжести. Марси не знала, можно ли назвать Сэма везунчиком, но удача определённо не обошла его стороной, если так вообще можно сказать в его случае: девушка уж не знала, как он приземлился (хотя, очевидно, что на правый бок), но он чудом сумел сохранить кости позвоночника и черепа, которые обычно при падении с высоты ломаются всегда. Полученные травмы обещали Уилсону прописку в больничных стенах минимум на месяц, но у Марси все равно отлегло от сердца — с ними можно жить. А что ещё лучше — можно жить даже не на инвалидной коляске. Вид Сэма на больничной койке был удручающим, но грозные тучи неведения рассеялись, и Марси смогла спокойно вздохнуть, насколько это возможно в данной ситуации. Она долго сидела у его кровати, уложив подбородок на сложённые руки, и наблюдала за тем, как подергиваются его ресницы, слушала монотонный писк приборов и периодически подглядывала на панорамное окно, выходящее на берег Гудзона. Над чернильными речными водами начал постепенно заниматься рассвет: у края неба над горизонтом загорелась тонкая красная полоса. Веки Марси стали тяжелеть, и девушка не заметила, как вскоре ее голова обессилено завалилась на бок. Лёгкое прикосновение к плечу выдернуло Марси из сна. Девушка вздрогнула, дезориентировано моргая, в нос ударил запах бинтов и медикаментов. Она, облизывая губы и вытирая набежавшие слюни, выпрямилась, встречаясь с добрыми, но грустными глазами Капитана Роджерса. Марси растеряно пригладила волосы, представляя, что выглядит помято и отнюдь не как прелестная Спящая Красавица. — Стив, — выдохнула она, одергивая юбку бордового платья. — Задремала немного, — она неловко улыбнулась, замечая, как дёрнулись уголки губ Капитана. — Ну, немного дольше, чем «немного», — он кивнул на окно, за которым белело пасмурное утро. Марси, все ещё сонная, осоловело вытаращила глаза и оглянулась на Сэма. — Он приходил в себя? — Пока нет, — Стив удручённо покачал головой и протянул Марси дымящийся бумажный стаканчик. — Знаю, что глупо это говорить в такой ситуации, но не беспокойся. Я и сам, честно скажу, как на иголках, но врачи сказали, что он в стабильном состоянии и спит только из-за ударной дозы разных препаратов. Марси взяла из рук Стива кофе и присела вместе с ним на диван. Мужчина не сводил печального, хмурого взгляда с Сэма, так и продолжавшего лежать в одном положении. Марси видела, как были напряжены плечи Капитана и как за несколько дней осунулось его лицо, скулы которого были усеяны синяками и ссадинами. Знаменитый звездно-полосатый костюм был весь в пыли и местами запачкан кровью, и Марси надеялась, что она была не его. — Ты в порядке? — девушка кивнула на гематомы, встречаясь со Стивом взглядом. — Заживет, — он сдержано улыбнулся, отпивая кофе. — Нас всех потрепали, — он тяжело вздохнул, снова смотря на Сэма. — Я не знаю, как смог это допустить. Каждый раз выбираясь на задания, я боялся именно такого исхода — но нам везло. Отбиваясь, я постоянно оглядывался в порядке ли Бак, в порядке ли Сэм, Тони и Наташа. А в этот раз, в единственный раз, я с головой ушёл в атаку. И почти не смотрел по сторонам… Капитан опустил голову, стиснув зубы так сильно, что они могли вот-вот раскрошиться. Марси, поддавшись порыву, накрыла его горячую ладонь своей. — Стив, — она тихо позвала мужчину, поглаживая кожу на его руке большим пальцем. — У тебя только два глаза и оба спереди — ты не можешь контролировать все. Когда Сэм уезжает, я не могу найти себе места, потому что я знаю, что может произойти. А он, — она кивнула на Уилсона, — знает тем более. Вы осознанно идёте на риск, несмотря на последствия. Это ваш выбор. И ты не можешь брать на себя ответственность за каждого члена команды, хотя я подозреваю, что это не по твоей натуре, — Марси мягко улыбнулась Стиву, глядя в его серьезные, умные глаза. Капитан задумчиво поджал губы, обращая взгляд на утро за окном, и тихо вздохнул, вновь поворачиваясь к девушке. — Я рад, что ты приехала, Марси. — Ну, кто-то же должен был составить компанию спящему Сэму, — она убрала с его ладони свою руку. — Судя по всему, ты держишься на ногах только с Божьей помощью. И благодаря кофеину, конечно, — она кивнула на дымящийся стаканчик. Стив улыбнулся, откидываясь на спину дивана. — Я спал семьдесят лет. Не хочется терять ни минуты. Марси хмыкнула, отпивая из своего стаканчика. Вот бы ей кто послал столько энергии. — Скоро должен прийти Баки, он пока просматривает файлы из Мексики с Наташей. Он отвезёт тебя домой, — Стив встал, забирая у Марси пустой стаканчик кофе. Девушка беспокойно заерзала на диване. — Но я хотела подождать, пока Сэм очнётся, — она с мольбой посмотрела на Стива, вжимаясь в диван, словно Капитан собирался силой оторвать ее от подушек. — Тебе нужно нормально поспать, Марси. — Единственное, что мне нужно, так это переодеться в нормальную одежду, — она со вздохом оглядела тесное платье, из которого не вылезала уже больше двенадцати часов. — Не отговаривай меня, Стив. Если можно, я бы заехала домой, а потом вернулась вместе с Джеймсом. *** — Бекки! — Марси резко присела на корочки, отчего Джеймс, идущий позади, чуть не схватил ее за предплечье, решив, что она после бессонной ночи вдруг упала в обморок. Но заметив пушистое разноцветное пятно под ногами девушки, он успокоился, растеряно замерев за спиной Марси. Марси тискала Бекки, возмущённо-жалобно отзывавшуюся на такую вероломную ласку. Уткнувшись носом в длинную шерсть, девушка с упоением вдохнула аромат дома, выветривая запахи бинтов и медикаментов, которыми была пропитана палата Сэма. Не заботясь о том, что коготки Бекки оставляют затяжки на ткани бордового платья-футляра, сковывавшего движения бёдер, Марси с кряхтением стянула одной рукой сапоги и прошла глубже в квартиру. Марк и Мэй уже ушли — на первую половину дня у Мэй были свои планы, Марк же отправился на Манхэттен к бабушке Кэт. Недавнее присутствие гостей выдавало лишь то, что в раковине не осталось ни одной тарелки (хотя Марси помнила, что точно не успела помыть посуду после завтрака), в миске Бекки ещё виднелись остатки корма, а на комоде у входа валялись забытые Мэй перчатки. — Будешь чай? Кофе я варю скверно, но можешь постараться сам, — Марси кивнула Джеймсу на кухню и тут же скрылась в спальне, прикрывая за собой дверь, откуда послышалось: — Я быстро! Баки, все ещё мявшийся у порога, неуверенно прошёл к чайнику на кухне, плотно стиснув зубы из-за прострелившей боли в боку от пореза, кровь от которого уже просачивалась через наспех наложенную повязку. Джеймс запустил руку под нижний край куртки: бинты набухли, став отвратительно тёплыми, и мужчина чувствовал, как тонкие ручейки начинают скользить вниз по телу. Черт. Усталость давила на плечи, окровавленная футболка под курткой неприятно липла к телу, но он привык задвигать подальше любой физический дискомфорт, и хоть организм требовал чашку ароматного кофе, он не решился бы хозяйничать на кухне Марси, поэтому выбрал меньше из зол — чай. Джеймс присел на край стула, кривясь от боли и надеясь, что Марси не будет долго возиться со сборами, и он вскоре сможет покинуть квартиру, в которой буквально все дышало этой девушкой. Каждая вещь в этом доме пропиталась сладко-свежим ароматом ее духов, и этот запах приятно раздражал его рецепторы, заставляя чувствовать Джеймса маньяком, копающимся в корзине с бельём своего объекта вожделения. Это неправильно. Неправильно, что он находится здесь с ней. Обостренный слух Джеймса уловил звук расстегивающейся молнии. Наверняка на том самом красном платье, что облегало фигуру Марси в тех местах, на которые ему точно не положено смотреть. Баки вскочил со стула и, несмотря на нежелание орудовать на кухне Марси, принялся греметь дверцами шкафа и нарочито громко звенеть кружками и чайником, лишь бы не представлять, что видели стены спальни в этот момент. Марси, торопливо переодевшись в джинсы и свободную длинную кофту, затянула запутавшиеся волосы в хвост и вышла к Джеймсу, уже заваривавшему в кружках чай. Аромат бергамота растёкся по комнате, щекоча нюх. — Тоже любишь чай? — Марси присела на стул, позволяя Джеймсу закончить приготовление горячего напитка, хоть это было и не совсем гостеприимно. Но сутки без сна и ломившая тело усталость намертво припечатали ее к сиденью, и раз уж мужчина был настолько любезен, что взялся за чай, то она не смела его останавливать. — Нет, просто не люблю возиться с кофе, — Джеймс присел напротив, ставя кружку перед девушкой. Он выглядел изнеможённым: под глазами синели круги, щеки ввалились, будто он не ел уже пару месяцев, а на лбу проступила испарина. Марси нахмурилась, обводя взглядом утомлённое лицо Джеймса, и стиснула в руках кружку. — Ты в порядке? — В полном, — коротко ответил Джеймс, даже не посмотрев на неё. — Ты весь вспотел. И погоди, — Марси пригляделась к белой ручке кружки Джеймса, на которой краснел смазанный след. — Что это? Джеймс напрягся, подумав, что его снова выдали капли крови на полу, но, оглядевшись, он не заметил на чистом паркете ни единого намёка на неё. — Где? — он вздёрнул брови, стараясь не выглядеть дураком. Марси шустро встала и схватила кружку под настороженным взглядом Джеймса. Она повертела ее перед собой, озадаченно хмурясь и пытаясь понять, откуда взялись эти следы, и опустила взгляд на живую руку Барнса, которую он тут же спрятал под стол. Марси недовольно поджала губы, успев заметить на кончиках пальцев красные разводы. — Покажи руку, Джеймс, — она уперлась рукой о стол, нависая над мужчиной и отрезая ему пути к отступлению, на что Барнс лишь хмыкнул и, отодвинув стул подальше, выскользнул из неумелого окружения Марси. Будто она могла его удержать, даже если бы других вариантов встать из-за стола не было. Марси, поражённая подобным нахальным поведением, догнала Джеймса, направлявшегося к двери, и уже втрой раз преградила ему путь. — Я что, со стенкой разговариваю? — она окинула его недовольным взглядом, прижавшись спиной к двери. — Покажи руку, Джеймс. — Отойди. Я буду ждать тебя в машине, пока ты не соберёшься. Марси встретилась с упёртыми серыми глазами и прищурилась, плотнее прижимаясь к двери. Ее раздражало то, как Джеймс игнорировал прямые просьбы, будто вовсе и не слышал того, что она говорит. Но она тоже умела быть упрямой. — Нет. Стив и я триста раз тебя спросили на базе, все ли в порядке, и ты отмахивался от нас, как от мух. А теперь пачкаешь мою посуду кровью. Ещё раз повторяю: сними свою сраную куртку и покажи руку, Джеймс. Глаза Джеймса угрожающе потемнели, в довесок к напрягшимся желвакам. Марси даже немного сжалась под этим твёрдым ледяным взглядом, но продолжала упрямо пялиться на Барнса в надежде, что тот образумится и позволит ей осмотреть руку. Его упорное и до зубного скрипа раздражающее глупое желание изматывать себя всколыхнуло в Марси волну тихой ярости: отмалчиваясь о своём самочувствии, он уже выглядел, как ходячий труп — ввалившиеся щеки и бледное лицо тому доказательство. — Тебе не понравится, если я сниму куртку, — отчего-то его тон был окрашен скрытой угрозой, но Марси не повела и бровью, язвительно склонив голову: — Не скромничай, Джеймс, — ее лицо в миг стало серьезным, и она бесцветно сказала, кивнув головой, — Снимай. Джеймс недовольно повёл головой, упираясь языком в щеку, и схватился за застежки на куртке. Он медленно, словно пытаясь вывести Марси из равновесия ещё больше, принялся расстегивать замки, со злым прищуром глядя на девушку. — Я не заказывала стриптиз, можно как-то пошустрее. Он стянул куртку за правый рукав, надеясь как можно дальше оттянуть тот момент, когда упрямая девушка заметит огромное пятно крови на его боку. Джеймс положил вещь на консольный столик, стоявший у стены прихожей. Марси распахнула рот, затаив дыхание, при виде мокрой, ещё более чёрной прилипшей ткани на животе Барнса. Она на мгновение опешила, растерявшись в собственных ощущениях, и протянула руки к футболке, но Джеймс тут же перехватил оба ее запястья, не давая приблизиться к себе. — Увидела? Довольна? Поехали на базу, — он попытался развернуть ее, но Марси ужом завертелась в руках, не позволяя сдвинуть себя с места без применения грубой силы. А к ней Джеймс прибегать не хотел. — Почему ты ведёшь себя, как дурак? Тебя же несколько раз спрашивали в медчасти, все ли нормально, а у тебя очевидно все не нормально, — она с расстановкой произнесла последние два слова, рассержено и безуспешно вырывая руки из цепкого захвата Джеймса. — Отпусти сейчас же. Барнс отпустил ее ладони и отошёл на шаг назад, прикладывая пальцы бионики к переносице. — Это опять пулевое? Без лишних вопросов, видимо, устав от напора Марси, надвигавшейся на него, словно бульдозер, он задрал край футболки и стянул уже бесполезную повязку. Среди синевы расползающихся по всему торсу гематом и разводов крови, местами запекшейся, Марси разглядела длинный глубокий порез на косых мышцах живота. — Почему ты молчал, Джеймс? — Марси подняла на него растерянный взгляд, ее брови изломились в непонимании. — Не люблю врачей. — Это оскорбительно, знаешь ли? — она фыркнула, недовольно нахмурившись. — Мы теряем время. Если ты сейчас же не соберёшься, я уеду на базу один и добирайся потом, как хочешь, — он одернул футболку, не желая больше препираться, и потянулся за курткой, но Марси ловко перехватила ее, заводя за спину. — Ты сходишь там в медпункт? — Нет. Само заживёт через пару дней. Марси недовольно зарычала и, обогнув Джеймса справа, демонстративно отбрасывая куртку на пол рядом с диваном, зашагала в спальню. — Иди в ванную, смой кровь. Я сейчас приду. И не смей слинять, иначе я позвоню Стиву. Марси распахнула нижний ящик комода, где у неё лежала аптечка. Конечно, она не хранила в ней хирургические иглы и нити, но вот обезболивающего, антисептиков и пластырей с бинтами у неё было в достатке. Прихватив все необходимое, она зашла в ванную, где Джеймс, стоя у раковины по пояс обнаженный, смывал рукой остатки крови. Джеймс отошёл в сторону, насколько это было возможно в тесной ванной, и Марси протиснулась к раковине и намылила руки. — Выпрямись и встань ко мне боком, пожалуйста, — она щедро пропитала ватный тампон антисептиком и, встав на колени сбоку от Джеймса, принялась обрабатывать длинный широкий порез, стараясь избегать взглядом редкую поросль волос, спускающуюся от пупка ниже. — Уж не знаю, как ты привык лечиться, но рана серьёзная. Ее надо зашивать, если не хочешь, чтобы туда попала всякая зараза. Даже микроскопических волокон от футболки будет достаточно, чтобы тут все воспалилось. — Значит поболит на пару дней дольше. Со мной случались вещи и похуже, Марси. — Почему ты так к себе относишься? — она устало вздохнула, взглянув на Джеймса снизу вверх. Послышался шелест бионических пластин, на скулах мужчины заиграли желваки. Марси нахмурилась, скользя ватным тампоном по краям пореза. — Тебе не обязательно страдать и истязать своё тело. Просто прими помощь, когда тебе ее предлагают, и не выкаблучивайся, пожалуйста. И жизнь станет чуточку проще. Девушка встала с колен, скидывая окровавленные тампоны в раковину, и намочила антисептиком новые. Джеймс краем глаза следил за каждым ее движением, стараясь контролировать сбившееся от четких, но таких нежных, прикосновений ее пальцев дыхание. Она касалась его не так, как в сарае в Делакруа, когда он в любой момент был готов к тому, что какой-нибудь из скальпелей аптечки Старка окажется у него в шее. В действиях Марси угадывалась забота, от которой у него сводило грудь: так не должно быть. Марси смочила под краном полотенце и встала напротив Джеймса, зажав в другой руке вату. Она заглянула в потемневшие глаза и приподняла край полотенца, словно спрашивая разрешения. Барнс вздохнул и прикрыл веки, подчиняясь. Марси аккуратно стерла следы копоти и грязи с лица, не касаясь царапин. Она балансировала на мысочках, чтобы не приходилось задирать руки, и молилась на равновесие, надеясь не завалиться на Джеймса. Лицо мужчины казалось напряженным, ресницы подрагивали, и Марси мысленно поблагодарила Джеймса за то, что он закрыл глаза: под его внимательным взглядом ей было бы неуютно. Отбросив полотенце, девушка принялась аккуратно прикладывать вату к ссадинам, стараясь не давить сильно. Джеймс, чувствуя невесомые прикосновения, не смог сдержаться: — Может еще подуешь? Марси посильнее прижала вату к одной из царапин. — Обойдешься. Баки распахнул глаза, глядя на сосредоточенное лицо Марси. Их взгляды на мгновение пересеклись, но девушка не отвлеклась от своей работы, продолжая антисептиком обрабатывать рану на его скуле. Она отступила назад, закусив край губы, и окинула оценивающим взглядом его тело. Джеймсу не понравился вспыхнувший в груди жар, но Марси перестала рассматривать его торс, и наваждение начало спадать. — Вроде все обработала, — вздохнула девушка, возвращаясь к раковине. Не замечая, как Джеймс подвис, смотря в одну точку, Марси нарезала пласт лейкопластыря на тонкие длинные полоски. Под напряжение, повисшее в воздухе, Марси начала стягивать края раны лейкопластырем, надеясь, что это хоть как-то поможет и кровотечение закроется. Ну или будет не таким интенсивным. Кожа Джеймса под пальцами казалась невероятно горячей, и Марси старалась изо всех сил гнать от себя мысли, что она чуть ли не вплотную находится у голого живота Джеймса, да ещё и стоя на коленях. Когда по всей длине пореза были приклеены полоски, достаточно плотно закрывающие края раны, Марси прилепила сверху длинную стерильную повязку и встала, сдувая со лба прядь, выбившуюся из хвоста. Девушка взглянула в глаза Джеймса, сверлящего ее нечитаемым взглядом, и поджала губы, отворачиваясь и собирая с раковины обертки от медикаментов. — Это временное решение. До тех пор, пока мы не вернёмся на базу, где тебе ее осмотрят врачи. Отведём со Стивом за ручку, если будешь артачиться, малыш Баки, — она особенно выделила интонацией прозвище Джеймса, на что тот удивлённо вскинул брови, смотря на отражение Марси в зеркале над раковиной. Она поймала там его взгляд и выгнула бровь. — Ты никогда не назвала меня так. — Ну, это имя только для приближённых, как я понимаю. А сейчас так, просто к слову пришлось. Малыш Джеймс не так смешно звучит, — Марси пожала плечами и выскользнула из ванной, гадая, какой черт дёрнул ее за язык. Баки. Так странно было перекатывать это имя на языке. Джеймс вышел следом, впиваясь взглядом в спину девушки и бросил: — Можешь звать меня Баки, если хочешь. Марси не обернулась, подавляя легкую улыбку, вдруг набежавшую на губы, и скрылась в спальне. Вытащив из ровной стопки чёрную футболку Алекса, она вышла из комнаты и протянула ее Джеймсу, уже натянувшему свою собственную. — Возьми эту. Она, конечно, вряд ли по размеру, но все же лучше, чем твоя мокрая и… окровавленная. Дай мне десять минут на душ, я быстро. Джеймс взял чужую футболку и, недолго думая, спрятал ее под подушку, стоило только Марси захлопнуть дверь ванной. Не хватало еще носить его вещи.