Sorry, I'm not into short guys

  31 октября, утро

 

      Успешно переняв роль парня, которого утром уже нет в кровати, я сматываюсь домой, пока коротышка спит. По дороге в обитель я решаю изучить содержание сообщений, оставленных бывшей Аккермана.  — Так-с, так-с, так-с… Что тут у нас? Несколько сообщений удалены, — грустно выдыхаю я. — Жаль. «Слушай, Ханджи. Я знаю, что мы с тобой не особо ладим, — да мы в принципе не общаемся, — …но я бы хотела немного поболтать с тобой за чашкой чая или кофе, когда у тебя будет возможность. Что скажешь?» — что скажу? Ну, десять подлизов из десяти. Наверняка, первые два сообщения носили не такой сдержанный и приветливый характер. Учитывая то, что она наговорила вчера.        Мои раздумья прерывает вибрация телефона. Леви. Проснулся… Брать трубку или не брать? Несмотря на некоторый страх, я всё-таки отвечаю на звонок: — Д-да?  — Ты ушла, — вот так, в лоб. — Н-ну да. Но ты ведь выспался? — замявшись, уточняю я. — Да, но… — медлит он, — если быть предельно честным, то я хотел увидеть тебя рядом этим утром, Ханджи, — можно уже не говорить, что сердце пропускает удар всякий раз, когда я слышу подобное из уст коротышки? Такими темпами он доведёт меня до необходимости носить холтер. — Почему ты ушла? Не оставила никакой записки и сообщения, — чёрт, этот хриплый, ещё сонный голос отдаёт мурашками во всём теле. — Ты уже дома или ещё идёшь? Надеюсь, что не замёрзла. Сегодня довольно прохладно. Заехать за тобой перед школой?       Слишком много текста, Аккерман. Я не могу выдавить и слова.  — Ханджи? — А? Я просто задумалась… Н-нет, — замешкавшись, произношу я. — Нет, не нужно заезжать за мной. Доберусь сама, — не дожидаясь ответа, я сбрасываю звонок. Почему? Хер знает.        Снова вибрация, снова он. Я принимаю решение не отвечать на звонок и просто продолжить движение в сторону дома.        Погода сегодня оставляет желать лучшего. Ну, я люблю плюс-минус всякую погоду. У всех сезонов года есть свои прелести. Их можно увидеть даже в пасмурный и зябкий день. Именно такой и выдался сегодня. Несмотря на довольно ясную ночь, под утро небо затянули тучи.        Ночь действительно была ясной… Меня всегда интересовал и интересует вопрос. Ночью мы действительно раскрываемся в своём истинном облике или же просто теряем голову? Чувства притупляются или, наоборот, обостряются? Разум становится затуманенным или кристально чистым?        Меня интересует и то, что думает по этому вопросу Леви. Он не поцеловал меня тогда. Неужели придерживается идеи о том, что ночью открывается теневая и чересчур раскрепощённая сторона человека? Предположил, что на утро я пожалею о своей просьбе? Если так, то это… довольно заботливо с его стороны.  «Я сделал что-то не так?» — обращая внимание на экран телефона, вижу я. Аккерман какой-то слишком обеспокоенный.        Леви Аккерман… Неужто в пятницу мы пойдём на свидание? А затем… затем с довольно высокой вероятностью начнём встречаться. Станем парнем и девушкой. Будем проводить много времени вместе, ходить на свидания, целоваться и… и заниматься сексом. Какой ужас.        Человек, с которым мы питали взаимную ненависть, начнёт ухаживать за мной. Дарить цветы, подарки, посвящать свободную минутку совместным разговорам.       А не слишком ли всё быстро? Как я вообще согласилась лечь с ним в одну кровать? Позволила ему касаться меня? Бред.  — Ханджи! Милая, вот и ты, — отрывая взгляд от асфальта, я встречаюсь взглядом с мамой, которая с предовольным лицом сидит на садовых качелях. Рядышком в люльке разместился Мик. — Присядь рядом. У тебя же есть ещё время перед занятиями?  — Угу. Доброе утро, — задумчиво и отрешённо говорю я. — Ты подозрительно довольная. Что случилось?       Мама похлопывает по свободному местечку и с улыбкой усаживает меня на скамейку. Резкая боль пробирает пятую точку. Кончик языка буквально раздваивается, и я, шипя, пытаюсь умоститься так, чтобы следы Аккерманского воспитания не саднили. — Что такое? — Всё окей, — невозмутимо отвечаю я. — Давай рассказывай, чего лыбу давишь? — Я счастлива, дорогая. Счастлива за тебя. Отец тоже, — в ответ я лишь в вопросе изгибаю бровь. Наконец на меня находит озарение.  — Ну-у-у, не-е-ет… — я слегка отшатываюсь, мама продолжает озарять меня своей улыбкой. — Господи, НИ СЛОВА! Вот нет. Нет. Не-а. Даже не думай, — умостив ладони на голову и откинувшись на спинку качелей, лепечу я. — Ты ведь сейчас думаешь об Аккермане? — фыркая, добавляю я.  — Ханджи, Леви надёжный парень из благополучной семьи с хорошим достатком. С ним ты…  — Чего я с ним? Неужто я в жизни должна опираться на какого-то мужика?! И я всё никак понять не могу. Почему уже каждый успел нас поженить, а? Мы даже не встречаемся…  — Милая, я не женю вас и не говорю о том, что ты потеряешь независимость, самостоятельность и твёрдость, если покажешь свою слабость в присутствии мужчины. — Какого мужчины? Я ещё школу не закончила… – накрывая глаза ладонями, тяжело выдыхаю я. — Почему ты так радуешься появлению парня в моей жизни?  — Ханджи, я радуюсь не тому факту, что у тебя наклёвывается парень. Я счастлива, потому что счастлива ты, дорогая. В последнее время просто цветёшь. Начала уделять больше времени внешнему виду, да и внутренние изменения тоже прослеживаются.        Как же всё это неловко. Хочется запихнуть голову в песок и сделать вид, что я не при делах.  — Угу, — сказать про свидание или нет? Руки начинают терроризировать ткань плаща. — В пятницу… в пятницу я иду на свидание, — не поднимая головы, добавляю я. — Только не нужно снова напоминать про резинки, окей? Т-ты меня смущаешь.           Ответа не поступает. Мама берёт мою ладонь в свою и мягко сжимает. Слова сейчас излишни. Мы понимаем друг друга без них.  — Мне пора собираться, — шепчу я и скрываюсь в доме.  — К слову, отец хотел поговорить с тобой. Приверни к нему в кабинет на минутку, — доносится в след.       К отцу я решаю зайти перед уходом в школу, сейчас же пролетаю в комнату пулей, чтобы не наткнуться на ещё одного патрульного в этом доме.           Наскоро умывшись и почистив зубы, я раздумываю над тем, стоит ли тратить тридцать – пятьдесят литров воды для того, чтобы сполоснуться. — Хм. Можно и не мыться. Вроде не воняю, — склоняя голову к подмышке, бубню я. Достаточно будет дезика и парфюмерной воды.           Спустя пару минут обработки тела я наконец подхожу к шкафу. Ну, как сказать подхожу. Просто валюсь на кровать и буравлю взглядом гардероб.           Волей-неволей она погружает меня в воспоминания о ночи, проведённой в доме Леви. Честно, мне не хотелось уходить утром… Когда я проснулась, он носом утыкался мне в затылок. Одна его рука покоилась на моей талии, привлекая к себе. Коротышка тихо посапывал. И куда без пресловутого стояка, что утыкался мне в задницу.           Уголки рта вздрагивают в улыбке. Он сказал, что хотел увидеть меня утром рядом. И ведь если так подумать, немного пофантазировать. Нет, ещё рано на что-либо рассчитывать, но могу я немного помечтать? Помечтать о том, как было бы славно просыпаться и усыпать рядом с ним. И если всё сложится удачно, то когда-нибудь мы будем жить вместе. Ужас, сожрём ведь друг друга. Заведём кошку или собаку. Будем спорить, кто станет ответственным за выгул домочадца. Когда-нибудь обзаведёмся и ре…  — Тьфу! Пиздец, о чём я только думаю. Школу бы закончить.           Придя к выводу, что юбок с меня хватит. Я решаю сегодня мало-мальски утеплиться и надеть брюки с водолазкой. В последний момент мой взгляд зацепляется за кофту Аккермана, которую он с вечера положил мне в портфель.  — Это невероятно, — утыкаясь носом в воротник, шепчу я. Он так приятно пахнет.           М-может надеть её поверх? Хм, как-то волнительно… Как отреагирует коротышка? А-а-а, похер. Будь что будет.           Подойдя к зеркалу, я оцениваю итоговый образ. Чёрные челси, прямые брюки в гусиную лапку, сочетающую чёрный цвет и охру. Водолазка и его свитер. Свитер Аккермана. Вещи неплохо гармонируют друг с другом.     Я отвлекаюсь на телефон, что безбожно вибрирует на кровати.  «ХАААААААНДЖИ», — гласит уведомление на устройстве.  «ИЗАБЕЕЕЕЕЕЕЛЬ», — отвечаю я.  «Сегодня в Куинсе открывается новый магазинчик с яой манхвой. Мы обязаны быть там, ничего не планируй после школы»  «ээээ, ок. Ты прочитала экстру к этюдам? ─‿‿─»   «Ни слова больше»

***

— Пап, я зайду? — легонько постукивая, уточняю я.  — Да, конечно. Проходи, присаживайся. — Как официально, будто я у тебя на консультации, — смешок слетает с моих уст. — Ты хотел о чём-то поговорить? — Я покажусь довольно прямолинейным, но я хочу, чтобы ты пригласила Леви к нам на ужин, — о как! — Нужно познакомиться с ним поближе. Я хочу знать, что за человек находится рядом с моей дочерью, — укладывая бумаги в дипломат, декларирует отец. Как обычно, краткость — сестра таланта.  — Пап… мы не встречаемся, — потупив взгляд, отвечаю я. — И у него очень плотный график. Он же готовится к национальным соревнованиям.  — Захочет, найдёт время. В любом случае мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз, — я не собираюсь спорить с отцом. Хочет поближе пообщаться с коротышкой? Да пожалуйста.        Чёрт. Почему же всё так быстро? Мы ещё не сходили на свидание, а мой отец уже хочет видеть Аккермана в нашем доме. Разве у молодёжи это не так происходит: вы какое-то время встречаетесь и держите отношения в тайне. О них знают, разве что, лучшие друзья. А тут… Тут уже зовут на ужин. Знакомиться.  — И, Ханджи, я хочу, чтобы ты всегда рассчитывала на себя. Никогда не надейся на мужчину. Не надейся на кого-то кроме себя, — защёлкивая замок дипломата, ровно произносит отец. — Мы рядом, но ты должна помнить о том, что любой мужчина рядом с тобой не всегда сможет защитить тебя. Хорошо? — чуть погодя и уже более мягко добавляет он. — Тебя подвезти до школы? На улице довольно ветрено.           В ответ я лишь киваю и покидаю рабочий кабинет. Тяжёлый вздох. Н-да. Не на такой приём я рассчитывала. Но имеем то, что имеем. Отец никогда не был щедр на эмоции. Как и большая часть мужчин. Зато он не скуп на наставления. Я понимаю, что это одна из его обязанностей, но всё же. Иногда очень хочется вернуться в былые деньки, когда мы с сестрёнкой и отцом выбирались на природу в Адирондак Парк. Проводили там несколько дней в палатках, наблюдая за дикой природой и делая всевозможные отметки в дневниках натуралиста. Катались на каноэ и общались с местными жителями. Превосходное было времечко.          К сожалению, его уже не вернуть. Не вернуть и не повторить…           Лёгкий ком образуется в горле, слабая боль отдаёт в виски. К глазам подступают слезы, я хмурюсь. Пора бы уже научиться контролировать себя, Зоэ. — Удачи сегодня! — слышится позади. Я замираю.

***

         Останавливаясь перед очередным светофором, я считаю нужным изречь парочку матов, так как машин на улицах города сегодня больше обычного. Помимо этого не удаётся проскочить ни на один светофор, и по итогу я собираю все. Заебись! — Братишка, — скидывая мартинсы с ног и притягивая колени к груди, бубнит Изабель.  — Так, давай без свинства в этой машине, — строго отрезаю я. Настроение ни к чёрту.  — Ты чего такой злюка то, а? Неужто из-за того, что Ханджи ушла? — молчание. Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Магнолия прекрасно знает, почему у меня говёное настроение. — Пф, ну и ладно. Но так, дружеское напоминание. Вы только-только начинаете раскрываться друг для друга с разных сторон. Ок, да? И Ханджи не из тех девушек, что готовы по щелчку пальцев раздвинуть перед тобой ноги.  — И без тебя знаю, — сухо отчеканиваю я и выворачиваю руль вправо.  — Не-е-е-т, я ещё не закончила. Ты, братишка… — Не закончила она, — шепчу я и отвожу взгляд в окно. Последующие наставления от малявки я пропускаю мимо ушей. Ничего нового она мне точно не скажет.        Отвлечённо пробегая глазами по городскому пейзажу, я замечаю её. Её ведь? Её, буквально на расстоянии вытянутой руки. Окно открыто, а она вылезла практически как собака. Не хватает только высунутого языка.           Губы растягиваются в улыбке. Сообщить ей о моём столь близком присутствии? Или не нужно? Спугну ещё…           Ханджи. Ханджи Зоэ. Сидит слева от меня и надувает пузыри из жевательной резинки. Такая беспечная. На голове не такой уж и беспорядок. Есть в нём свойский шарм, характерный только для очкастой.           На мгновение мои глаза округляются. Кофта. Она решила надеть её в школу? Я не хочу называть эту вещь моей, я хочу назвать её нашей. Может, предложить ей ещё что-нибудь из моих вещей?          Куда тянется рука очкастой? А, бальзам для губ. Хотел бы я оказаться на его месте.          Бальзам с вишней. Меня примут за дурака или озабоченного, как только узнают о том, что на днях я приобрёл точно такой же для себя. И отчасти будут правы. Я просто хочу узнать, какого это чувствовать на губах Ханджи. И не важно, что этот бальзам оттеночный. — Ты всё такая же красивая, Ханджи, — шепчу я и прикладываю ладонь тыльной стороной к окну. Холодное. А за ним она. Того и гляди клюнет носом. Не выспалась?           Лёгкое движение рукой и волосы небрежно спадают на её плечи. Никогда толком не мог понять, какой же они длины. Очередное движение кистью и очки оказываются на приборной панели. Она заправляет волосы назад и устало потирает глаза. Невероятно… К-как же… как же она прекрасна.           Укол совести проникает в область сердца. Позвал Ханджи, чтобы выспаться самому, но не подумал, что ей, с вероятностью девяносто девять, будет трудно уснуть на новом месте. Хорош, ничего не скажешь.           С другой стороны, меня радует, что она в принципе согласилась остаться. Лечь со мной в одну кровать, раздеться, даже рассказать пару историй из детства. Поверьте, последнее в этом списке для меня важнее всего. Зоэ никогда не делилась со мной подробностями своих малолетних похождений. Оно и понятно. Я был для неё никем. Сейчас же…           Я нехотя перевожу взгляд вперёд. Резкий звук сигналки, сопровождающийся гомоном людей, действует неприятно отрезвляюще. Разорались. Чёрт бы их побрал. Рожи ещё друг другу набейте.  — Блять, сколько мы уже тут стоим? — заглушая машину, бубню я.  — Да минут пять, не б… — Это риторический вопрос. Посмотри, есть ли впереди аварии.  — Это риторический вопрос, – угрюмо низким голосом передразнивает Магнолия. — Э-э, на перекрёстке сто шестьдесят четвёртой и семьдесят третьей неудачно въебались две легков… пизжу, грузовик и легковушка.  — Можно удачно въебаться? — приподнимая бровь в вопросе, уточняю я.           Ответ меня не интересует. Я вновь обращаю взор в сторону чёрного аутбэка, из окна которого до сих пор виднеется голова Зоэ. Она напевает какую-то песню, в такт мотая головой. Скорее всего в такт.           Наконец, я решаюсь опустить стекло и обратить на себя внимание:  — Эй, чучело в очках! — произношу я, но в момент осекаюсь. Наверное, звать её подобным образом в присутствии отца не лучшая идея.           Зоэ с удивлением поворачивает голову в мою сторону. Как же презабавно она выглядит с этой пальмой на голове и приспущенными на нос очками. Улыбка прелестным образом украшает её лицо. Я улыбаюсь в ответ и предлагаю переместиться в мою машину, дабы не парить отца с доставкой дочери до школы в такие пробки.  — Только не хлоп… — тут же раздаётся хлопок задней двери. — Блять, Ханджи.  — Раз уж я здесь, то не могу отказать себе в таком удовольствии.          Магнолия оперативно переводит сиденье в горизонтальное положение и увлечённо начинает рассказывать что-то очкастой. Опять со своей гомосятиной. Я окидываю хмурым взглядом подружек.  — Чего уставился? Всем НАТУРАЛАМ закрыть уши! — с претензией и улыбкой выдаёт Зоэ. Я не могу долго держать мину невозмутимости, когда она улыбается. Теряю хватку.           Из-за ткани чёрной водолазки выглядывает засос, который уже принял фиолетово-желтоватый оттенок. Четырёхглазая перехватывает мой взгляд и с вопросом смотрит в ответ. Я лишь киваю в сторону её шеи. Кажется, она понимает, раз в следующий момент натягивает водолазку повыше и смущаясь отводит глаза. Это заставляет меня оголить зубы в улыбке.          Я однозначно хочу обсудить с Ханджи то, что произошло сегодня утром, но начинать разговор при Магнолии мне не претит. Поэтому я решаю произвести переговоры с помощью сообщений. «Я хочу обсудить то, что произошло утром.»           Звук уведомления и вибрации раздаётся из кармана брюк Зоэ. Она незамедлительно тянется к телефону.  «А что произошло утром?» «Почему ты ушла?» «АААААААААА, — и что это значит? — Смотри, если я не хочу об этом говорить, значит я НЕ БУДУ об этом говорить. Не беси»  «Это я бешу тебя?»  «Да, это ты бесишь меня»  «Не боишься последствий?» «￢‿￢» «Понятно… Будь добра, открой доступ к твоему менструальному календарю.» «Может тебе ещё писать каждый раз, когда я хожу срать???»  «Это прерогатива Фарлана, но… На твоё усмотрение.» — в ответ слышится смешок вперемешку с фырканьем.  — Вы, ребята, что, переписываетесь? Да-а-а? М-м-м, любовные шашни крутите, всё ясно. И что же такое вы обсуждаете, чего не можете озвучить? — с толикой заинтересованности произносит Изабель. 

***

— Смотрю, что недостаточно сильно тебя выпорол, раз ты без проблем приземляешься на пятую точку, — заходя в класс и попутно сжимая левую ягодицу очкастой, шепчу я.  — Руку выкручу в обратную сторону, — шипит Зоэ в ответ и с усилием пытается убрать ладонь, чем ещё больше раззадоривает меня.  — Доброе утро, ребята. Рассаживаемся согласно табличкам на партах, — резво тараторит преподаватель физики, Джон Тиль.  — Заебись. Твоих рук дело? — останавливаясь около парты с фамилиями «Аккерман/Зоэ», бубнит очкастая.           Я лишь довольно ухмыляюсь и перевожу взгляд, полный благодарности, на Джона. Мужичку многого не нужно. Два билета на ледовое шоу, и мы с Зоэ будем партнёрами на физике до конца учебного года.  — Как я говорил ранее, сегодняшнее занятие мы посвятим изучению электромагнитной индукции и проверим правило Ленца.  — Лабораторка?  — Да, Конни, «лабораторка», — подхватывает Чёрч. — Дамы вперёд, — пропуская очкастую, произношу я, не снимая с лица довольной ухмылки. Зоэ потупив взгляд смотрит в сторону стула и кривится. Значит, ещё болит? — Что-то не так, милая? — вновь умостив руку на задницу очкастой, шепчу я. Естественно, убедившись перед этим, что в нашу сторону никто не смотрит.        Довольно-таки внезапно я чувствую разливающееся тепло и нарастающее напряжение в области паха. Нет, я не обоссался. Просто возбуждение застало меня довольно неожиданно. Вот блять.  — Ханджи, может… — интенсивнее продолжая оглаживать её задницу, шепчу я.  — Ой, иди нахуй, коротышка, — Ханджи грозно проходит вперёд и с усилием опускается на сиденье. В ответ я лишь усмехаюсь и присаживаюсь рядом.       Получив необходимые материалы и так называемое ЦЭУ, мы приступаем к работе. Довольно быстро разобравшись с тем, что и как устроено, я решаю начать руководить процессом: — Подключай катушку к зажимам миллиамперметра.  — А почему это ты тут командуешь? — возмущаясь, но на удивление выполняя указание, шепчет Зоэ. Не знаю, что ударяет в голову мне в следующий момент, но я решаюсь положить одну ладонь на колено очкастой. — Т-ты меня отвлекаешь… — уже смущённо продолжает она.  — Почему не в юбке? — продолжая оглаживать колено Ханджи, я веду ладонь чуть выше. Н-да, очень не кстати она решила вырядиться в брюки. — Не нужно прятать столь красивые ножки, — шепчу я.  — Холодно сегодня для юбки. Работ… — не успевает очкастая докончить фразу, как в кабинет не вероломно, но заваливается мистер Заклай и… он, человек, которому хочется начистить хлебало прямо сейчас.           Одна рука автоматически сжимает ляжку Ханджи, вторая образует кулак. Брови опускаются, выражая полное отсутствие эмоций. За исключением одной — гнева.  — Леви, мне больно, — сквозь зубы шепчет она.        Я озабоченно оглядываю очкастую и тут же ощущаю прикосновение её ладони на своей.  — Ч-чёрт, прости, — разжимая ладонь, отвечаю я. — Мы можем уйти. Скажем, что ты плохо себя чувствуешь.  — По какому же счастливому стечению обстоятельств он попал именно в наш класс? — игнорируя меня, выпаливает Зоэ.        Она бы не реагировала так, не произойди тогда что-то против её воли. Да, она не помнит некоторых моментов, но мышечная память отлично реагирует. Скулы напрягаются. Зоэ сутулится и пуще прежнего сжимает мою ладонь. Она делает это инстинктивно? — Ханджи, — строго произношу я.  — Нет, я никуда не пойду. Не буду же я бегать всё время. Нужно поговорить с ним.  — Я сам поговорю, успокойся.  — С каких пор ты принимаешь решения за меня? И знаю я, как ты с ним поговоришь. Так же, как с Флоком? — кивая в сторону парня с рассечённой бровью, зло шепчет Ханджи. Каюсь, не сдержался. — Аккерман, не вздумай, – я молчу. Молчу и продолжаю буравить очкастую взглядом. — Тронешь его, и хер тебе, а не свидание.  — Грязно играешь.  — Зато эффективно, — довольно хмыкает четырёхглазая.        За оставшуюся часть занятия мы довольно ловко справляемся с лабораторной работой и, сдав последнюю, покидаем кабинет. Состояние Ханджи для меня до сих пор остаётся загадкой. Ни весёлая, ни грустная. Может накормить её? Вполне рабочая схема. — Очкастая, у нас ещё порядочно времени. Может… — замявшись, говорю я, — хочешь пообедать где-нибудь? — такое чувство, что снова зову её на свидание. — Не-а, никуда я… — урчание, словно гром среди ясного неба, выдаёт Ханджи с потрохами. — Бля.  — Ты ещё и не завтракала, верно?  — Допустим, — насупившись, отвечает она. — Кстати, завтра ноябрь, — уже весело щебечет четырёхглазая.  — Угу, будешь дрочить мне, раз у меня на это запрет. Предпочтения в еде?  — Пусть тебе Бебра дрочит, — недовольно фыркает Зоэ. — Азиатская кухня. — Ревнуешь?  — О, ещё чего! К этой пустоголовой? Может у неё сиськи и больше моих раза в два, но я могу очаровать своим умом и задницей. Это дорогого стоит.  — Никто и не сравнивает тебя с ней. Глупо это, — тихо отвечаю я.           Сопоставлять настолько разных девушек смешно. Дебра была слишком покладистой в отношениях со мной, в то время как Зоэ при любом удобном моменте выпускает когти и ощетинивается.           Любил ли я Гвен или Дебру? Сложно сказать. Скорее нет, чем да. Если говорить на чистоту, то мне нравилось их трахать и не больше. У меня не было ни желания, ни времени водить их на свидания, переписываться поздними вечерами. Меня не интересовали их проблемы.           Да, вот таким чёрствым мудаком я был.           А с Ханджи… Если повезёт, то с ней всё будет по-другому. Соглашусь, что дело не только в везении. К отношениям с очкастой придётся приложить усилия. Она не из тех девушек, что спокойно будут терпеть долгие разлуки и отсутствие внимания. В то время, как бывшие чуть ли не очко мне лизали, Зоэ же скорее отымеет меня, чем будет пресмыкаться. Это мне в ней и нравится.  — Ближайшая достойная азиатская кухня в пятидесяти минутах езды отсюда. — Тогда пойдём в Данкин Донатс, он в пяти минутах ходьбы от школы.  — Это была претензия в мой адрес? Мы просто не успеем нормально поесть, даже если сделаем заказ по дороге.  — Да не была это претензия в твой адрес, коротышка. Я хочу прогулять, — тяжело выдыхая, произносит Ханджи. — Хочу уехать в какую-нибудь глушь на неделю и взять с собой Ханнама.  — Как только закончатся соревнования съездим вдвоём на неделю в загородный дом. Возьмём с собой велосипеды. Обещаю, — и с какой радости я всё это произнёс? — Не нужно давать обещаний, Аккерман. А даже если и так, то я поеду с тобой только при одном условии, — задирая нос и горделиво улыбаясь, произносит очкастая. — Я весь внимание.  — Привезёшь золото с национальных. Вот моё условие, — «по-умному» поправляя очки, выдаёт Зоэ, после чего звонко усмехается. — Ох-хох, в таком случае можешь уже собирать сумки. Не нужно недооценивать меня.  — А я и не недооцениваю, — чеканит очкастая. — Просто повышаю мотивацию, — Зоэ резко материализуется прямо передо мной и начинает медленно продвигаться спиной назад. — Ну так что? Есть желание прогулять? — кокетливо улыбаясь и натягивая лямки портфеля, щебечет она.           Я останавливаюсь, тяжело вздыхаю и осуждающе окидываю её взглядом.  — Какие классы у тебя остались?  — М-м-м, математика. У тебя, к слову, тоже.  — Н-да, сидеть полтора часа на теме, пройденной вдоль и поперёк, мне не особо претит. И вряд ли мы начнём новую… — меня прерывает нечто, напоминающее тихий визг. Очкастая скачет на месте, мыча какую-то незамысловатую мелодию. — Тебя не смущает, что хватятся сразу нас двоих?  — А тебе ли не похер, что подумают другие, коротышка?   — Тебя даже не смущает, что это выглядит как свидание?  — Ой, пф! — закатывая глаза, кривится четырёхглазая. — Пусть это будет бета-версия свидания. Давай, пошли, я хавать хочу.    Успешно преодолев все блокпосты, мы двигаемся в сторону парковки.  — Слу-у-у-ушай, а можно я… — приближаясь к водительской дверце, заискивающе начинает очкастая. — Нет.  — Эй, я даже не закончила!  — Я не пущу тебя за руль. У тебя нет прав.  — Вообще-то в этой стране у женщин прав больше, чем у мужчин. Сексист, — усмехаясь, заключает Зоэ. Я следую её примеру.  — Поскорее бы занять чем-нибудь твой рот, — Ханджи критично изгибает бровь и демонстративно закатывает глаза. — Я про еду, четырёхглазая, про еду. Но если ты хочешь… — Ну да-а-ай мне чуть-чуть порулить, ну пожа-а-а-алуйста, — прерывает она. — Ханджи, нет. И не смей шантажировать меня свиданием, это по-скотски, — я успеваю заткнуть только-только открывшую рот Зоэ.        Очкастая демонстративно усаживается на капот и, скрестив руки на груди, куксится. Протест, значит? Ладненько.           Как ни в чём не бывало, я усаживаюсь в машину и, произведя необходимые манипуляции, трогаюсь вперёд. Зоэ упёрто продолжает восседать на капоте, двигаясь задницей в сторону лобового стекла. Я чуть вдавливаю педаль газа.  — Блять, Ханджи, харе… Держись-ка крепче, если не хочешь получить очередной выговор, — быстро проговариваю я в открытое окно, завидев на горизонте мистера Смита. Как никогда вовремя.  — Э-э-эй, к-куда?.. — благо, толика инстинкта самосохранения заставляет очкастую вжаться в лобовое стекло и сидеть, не рыпаясь. 

***

— М, сколько там? – проводя салфеткой по губам, уточняю я. — Нисколько, — доставая бумажник из внутреннего кармана пиджака, отвечает Аккерман.  — Нисколько, так нисколько. Моё дело предложить, твоё отказаться, — одаряя коротышку благодарной улыбкой, я тянусь к карману брюк за бальзамом для губ. — В портфеле что ли оставила… — напряжённо бубню я.  — Возьми, — завидев в руках Леви аналогичный моему бальзам, я слегка напрягаюсь и приподнимаю бровь в вопросе.  — Признайся, ты сталкер?        Я опасливо беру помаду из его рук. Действительно, такая же.  — Ханджи, я… — нас прерывает вибрация телефона Леви. Взяв последний в руки, он хмурится.  — Ответь, — мирно киваю я и прикладываю к губам бальзам.  — Мгх, ей стало плохо… — кривясь и прижимая ладонь ко лбу, тяжело выдыхает коротышка. Судя по всему, звонок из школы. — Впрочем, знаете, никому не было плохо. Мы порядком подзаебались, и я предложил прогулять… — берёт всю вину на себя? Как благородно, без иронии. — Мы в Манхассете. Да, мы поели и, мистер Смит… — коротышка прижимает к груди телефон и рукой подзывает официанта. — Ханджи, как только закончишь, выходи. Я буду ждать у машины.           Я киваю и провожаю коротышку подозрительным взглядом. Как-то это странно, что он решил продолжить разговор с мистером Смитом вне моих ушей.           Дальнейшие размышления прерывает официантка, вернувшая карту коротышки. Даже представить страшно, сколько на ней денег.  — Ты можешь подкинуть меня до ближайшей станции метро? — продвигаясь в сторону внедорожника цвета серого жемчуга, чуть громче обычного произношу я.  — Я и так могу отвезти тебя домой.  — М, не. Мне не домой, — Аккерман с вопросом смотрит в мою сторону. — В Квинс.  — Я отвезу.  — Вот так просто?  — Созвонимся ближе к ночи?  — Ага, за виртуальную дрочку, значит. Хочешь, чтобы я по-го-во-ри-ла с тобой? — ехидно протягиваю я, попутно усаживаясь в машину. — Ты можешь подрочить мне прямо сейчас, если хочешь. Альтернатив много.           Оставшийся спич доносится до меня обрывками, ведь я вновь наблюдаю самую, без шуток и преувеличений, возбуждающую картину в мире: как Леви обращается с машиной. В душе не ебу, как называются все эти кнопочки, рычаги, с которыми он взаимодействует, но выглядит это чертовски сексуально. Эти крепкие мужские руки с выступающими венами нежно обхватывают руль и с таким же трепетом и лёгкостью выкручивают последний вправо. Ткань чёрного пиджака и белой рубашки чуть задираются, открывая взгляду классические часы.           Господи, как же я обожаю классику на Аккермане. Да, именно обожаю, но… Кому я пизжу? Я с удовольствием наблюдаю за ним в спортивных штанах и домашней футболке. А уже что говорить про ту форму, в которой он тренируется. Ох и ах. Вы бы видели этот, без прикрас, ПЕРСИК. Пиздец.   — Ха-а-анджи, — смехом прерывая мои размышления, постепенно перерастающие в грязные фантазии, тянет Леви.  — М? Поцелуй в щёчку подойдёт? 

***

— Получается, до завтра.   — Угу, я напишу тебе. И Ханджи, — я аккуратно беру ладонь очкастой и переплетаю наши пальцы. Зоэ опускает взгляд и смущается, слегка краснея, — постарайся поменьше волноваться.  — Поэтому ты меня за руку взял? Чтобы я меньше волновалась? — оголяя зубы в улыбке и теребя штанину брюк, спрашивает она.  — Ханджи, — приближаясь к её уху, шепчу я и поглаживаю большим пальцем тыльную сторону руки, — ты такая красивая, когда смущаешься.           Я оставляю невесомый поцелуй на щеке Зоэ. Она слегка поворачивает голову в мою сторону и, бегло исследуя моё лицо, останавливает взгляд на губах. Я чувствую, как возбуждение потихоньку разливается по всему телу.          Очкастая осторожно приближается к моим губам. Стоп, вот так просто? И ладно. Я прикрываю глаза и двигаюсь ей навстречу. Её влажные губы касаются моего носа, я же упираюсь своими в её подбородок.  — Нехороший ты человек, четырёхглазая, — тяжко вздыхая, я отпрядаю от неё. На лице улыбка. Меня только что развели, но радости и возбуждения полные штаны.           В районе носа до сих пор витает аромат вишни и смородины.  — До завтра, коротышка, — негодяйка лыбится во все тридцать два. Румянец смущения до сих пор с ней. 

18:39 того же дня 

«АККЕРМАН-АЛАРМ  Свидание близко… А ЧТО НАДЕТЬ???» — быстро клацая по клавиатуре ноутбука, я попутно оглядываю гардероб. «Что-нибудь такое, чтобы он на протяжении всего свидания со стояком был», — любит же Изабель братца. «Это понятно. Но можно конкретнее? И если он будет на протяжении всего свидания со стояком, то точно захочет трахнуть меня»  «Он и так хочет трахнуть тебя» «Да не тронет он тебя, Ханджи», — к слову, поводов верить Энни достаточно, ведь, как оказалось, с коротышкой они общаются очень даже близко. Вы только прикиньте, они раз в неделю ходят пить чай! «Ну, у личного психолога коротышки инфы будет явно побольше… Что он готовит???»  «Гос тайна)»          Спустя минут сорок после столь содержательного разговора мы с девочками принимаем решение прошвырнуться по магазинам. — Это похоже на удлинённую водолазку… Я точно не выгляжу как последняя прошмандень?  — Ханджи, обрати внимание на ткань. Плюс на тебе будут плотные чёрные колготки и высокие сапоги. Поверх накинешь пальтишко.           Маленькое чёрное платье, как бы заезжено не звучало, спасает всегда. Вот и сейчас я стою напротив зеркала в примерочной и разглядываю очередную вариацию подобного одеяния.  — Вот это ноги, — тяжело вздыхает Магнолия. — И задница, и талия…  — Небольшая дамская сумочка у тебя найдётся, ведь так? — уточняет Энни. В ответ я лишь вымученно улыбаюсь. — Ясно… Перед тем, как отправишься домой, зайдёшь ко мне. Выберем подходящую.  — Слушайте, он ведь наверняка будет с цветами. Куда их деть? Не будем же мы ошиваться с букетом по округе, — продолжая вертеться у зеркала, говорю я. — Не парься об этом, — сдерживая улыбку чуть ли ни рукой, проговаривает Энни.  — Э-э-э, а ну-ка. Ну-ка, ну-ка, ну-ка. Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе неизвестны подробности того, что готовит Аккерман на свидание, — разворачивая к себе чуть ли не смеющуюся блондиночку, тараторю я.       Меня по обыкновению прерывает вибрация телефона. Леви.  «Я заеду за тобой к 17», — а где точка?! «Мне страшно» «Мне тоже)», — воодушевляет… Стоп! Всмысле ему страшно?  «Ты почему точку в конце предложения не поставил?..»        В ответ приходит скобочка. Слова излишни. Кажется, сегодня я пойду колотить грушу.

2 ноября, 14:13

 

— Смотрите, я уже дарил девушке гортензии. Это её вроде как любимые цветы. Но боюсь, что обстоятельства, при которых я их подарил… — Он в пьяном угаре спутал девушку со своей сестрой и подарил цветы ей. Ещё и наблевал рядом.        Я стискиваю зубы и взглядом куклы Чаки начинаю сверлить Фарлана. Тот, запихав руки в брюки, стоит и давит лыбу, пожимая плечами.  — Б-бывает… — стушевавшись, отвечает девушка.  «Энни, не отвлекаю?» — в надежде на помощь я пишу Леонхарт. Ответ не приходит в ближайшие три минуты. Напрягает. Была в сети десять минут назад.          Повертев телефон в руках ещё пару минут, я решаюсь набрать её.  — Энни, я не… — А-ага, н-не вовре-емя… Сука, Армин! ­— на другом конце сбивчиво звучит голос блондинки, некоторые гласные она ненароком выкрикивает.  — Перезвоню через пять минут, — усмехаясь, говорю я.  — Эй! Чтоб ты знал, Аккерман, я трахаюсь не пять… — отдалённо слышится голос Арлерта. — Я на-апишу тебе, — шумно заключает Леонхарт и отключается.  — М-молодой человек, — меня окликивает наконец оттаявший флорист. — У вас есть фотография девушки? Я могла бы собрать букет, исходя из её внешности.  — Хм, неплохая идея, только… — поправляя волосы рукой, я мысленно перебираю, какие фото очкастой у меня имеются. Никаких. За исключением той самой. — Чел, Инстаграм, — шепчет Фарлан.  — Хуйня этот ваш Инстаграм, — шепотом выпаливаю я.  — А давайте попробуем так, — неожиданно для нас выдаёт флорист. — Первые три прилагательных, которые приходят Вам на ум при одной мысли о ней.  — Разнузданная, взбалмошная, умная.  — Когда у неё день рождения? — Пятого сентября.  — Опишите её внешность.           Я на секунду впадаю в ступор. Перед глазами довольно расплывчато вырисовывается силуэт Ханджи.  — Н-ну, она среднего роста, хороша сложена. Крайне хорошо, — прокашлявшись, добавляю я. Разум выписывает очертания её тела. Тела, к которому я прикасался. Поверить не могу. — У неё… я понятия не имею, как правильно называются оттенки волос. Допустим, они тёмно-коричневые с лёгким красноватым отливом.  — Ого! Вы ещё хорошо выразились. У неё каштановые волосы, я так понимаю.  — Скорее всего. Что до остального, то глаза под стать цвету волос. Она носит очки, практически не красится. Нос с горбинкой, губы пухлые, но не так чтобы, — отчаянно пытаясь изобразить невменяемый вареник, я лишь ввожу девушку в приступ смеха.  — Д-да, да, я поняла. Давайте дальше. Возможно, вопрос будет довольно личным. Если не хотите, не отвечайте… У Вас есть какое-нибудь прозвище для неё? То, как зовёте её только вы.           Хмыкнув, я прикидываю, что очкастой и четырёхглазой называю Ханджи только я.  — Как Вам сказать, у нас своеобразные «отношения». Я зову её чучелом в очках, четырёхглазой, очкастой.  — Интересно, — приподнимая брови и слегка улыбаясь, произносит девушка. — Но ведь как-нибудь ласково вы её тоже называете? — флорист украдкой посматривает на меня.          За этим разговором я совсем не замечаю, как она практически заканчивает собирать букет.  — Н-ну, — я смущённо отворачиваюсь, — пару раз я называл её моей девочкой…           Буквально в ту же секунду из другого конца магазина доносится полу визг, полу?..Хуй знает. На языке, отдалённо напоминающем испанский, что-то громко и, судя по интонации, одобряюще проговаривает женщина средних лет.        Я с вопросом смотрю на девушку.  — Не бойтесь, мама просто пришла в восторг от того, как вы зовёте свою девушку.           Я устало улыбаюсь и перевожу взгляд на букет. «Мою девушку»… Было бы славно.  — Смотрите, букет в принципе готов. Одобряете? — флорист располагает на островке цветы.  — Выглядит… патетично, если так можно сказать. Что здесь за цветы?  — У Вас интересная манера речи, — она же не пытается ко мне клеиться? — Итак, это эустома, это альстромерия. Здесь парочка веточек эвкалипта.  — Славно, сколько с меня?  — Сто восемьдесят четыре доллара.       Успешно расплатившись, на выходе из цветочного я замечаю полочку с пресловутыми мишками. Ну и пошлятина. Очкастая, как бы мне не хотелось это признать, права.  — Слушай, может, подраконить её и подарить мишку? — Чел, оставь эту затею, если рассчитываешь на секс. Лучше подари ей манхву, которой у неё нет.  — Ага, ещё бы знать какой у неё нет. 

15:47

— Блять, Фарлан, — стоя перед магазинчиком под названием «Сладкая киска», бубню я. – Почему название то такое?  — Там продают юри и яой…  — Так, ну нахуй, второе явно гомосятина. Пошли отсюда, — я уже было двинулся в сторону машины, как почувствовал, что кто-то притягивает меня за шкирку обратно. — Сука, Чёрч, ты как себе это представляешь? Заходят два мужика в магазин, где продаются гейские комиксы… — Звучит как начало анекдота, — продолжая тянуть меня к двери здания, с улыбкой на лице проговаривает Фарлан.  — Аригато! Аньон Хасейо! — две милые девушки приветливо кланяются и машут нам ручкой.        Я молниеносно обвожу взглядом магазин и натыкаюсь на огромный стенд с постером.  — Это чё, мужик в портупее и с кошачьими ушами? Пиздец, ты куда меня привёл. — Хубэ, ищете что-то конкретное?          Я отшатываюсь от столь внезапно появившейся девушки, округлив глаза. Хубэ?  — Так обращаются к парням помладше в Южной Корее.  — А? Д-да, н-наверное…           Спустя примерно минут двадцать выяснения того, что находится в виш-листе Зоэ, мы покупаем необходимое и, наконец, покидаем сие место.  — «Десять лет моей любви к тебе», «Вишня цветёт после зимы», н-да. Ты что взял?  — Всякая милая канцелярия по «19 дней – Однажды», — Чёрч заворожённо перебирает в руках закладки, тетради, ежедневник и прочую приблуду.  — Для себя взял? — Не, я читаю юри. По нему можно научиться всяким штучкам, которые нравятся девушкам. А это купил для Изабель. Надеюсь, ей понравится.  — Возьму на заметку. — Впервые вижу, чтобы ты пытался угодить девушке в постели. Угодить, сделать приятно. Отлизать, в конце концов. Ты ведь ещё никому не отлизывал… А тут такое рвение.  — Прекрасно знаешь, что в предыдущих отношениях мне было интересно только выебать по самое не хочу и спустить в рот. Платоническая составляющая не интересовала. Да и Гвен с Деброй не те. 

18:02

  — Так. О чём люди обычно разговаривают на свидании? — прогуливаясь по улочке района Маленькой Италии, довольно стеснённо спрашиваю я.       План нашего свидания Аккерман держит в тайне. Почти. Сейчас мы держим путь в один из ресторанчиков средиземноморской кухни. Я голодная как волк. Боюсь, что при таком раскладе неплохо так поубавлю денег на счёте коротышки. По крайней мере, он сразу предупредил меня, чтобы я даже не заикалась о тратах. Он берёт все расходы на себя, и это не обсуждается. Устанавливаем в качестве негласного правила. — Понятия не имею. Наверное, стараются узнать друг друга лучше, — с абсолютной лёгкостью и непринуждённостью произносит он. — В смысле не знаешь? Т-ты что, никогда не был на свидании? — глаза слегка расширяются. — Можно подумать, что ты была, — с улыбкой на лице хмыкает коротышка. — Ханджи. — вырывая меня из раздумий по поводу реальных взаимоотношений с Деброй и Гвен, добавляет коротышка. — А?  — Ты прекрасно выглядишь.        Я поднимаю взгляд на Аккермана. Чёрт. Эти глаза. Мне кажется, или я прежде не видела их настолько… счастливыми? Они блестят. Не просто блестят, а сверкают.           Его глаза точно напоминают мне туманности. У обывателя при слове «туманность» в голове вырисовывается серый или молочный туман. Но нет. Туманность вовсе не блёклая. Простыми словами, это скопление звёзд, только-только зарождающихся или тех, что давно взорвались. В чём отличие от галактики? Как-нибудь потом… — Спасибо, а у тебя всё такая же классная задница, — наконец отвечаю я.  — Как же хуй? — приподнимая бровь, интересуется коротышка. — Он по умолчанию хорош, — опуская голову, добавляю я. В голове тут же рисуется примерный вид члена Леви.        В ответ Аккерман усмехается. В следующий момент я чувствую его ладонь на своей. Румянец по щелчку пальцев окутывает меня.  — Я не хочу, чтобы ты боялась меня, — переплетая наши пальцы, нежно произносит Леви. — Пф. Я? Боялась тебя? Ты точно меня недооцениваешь.  — Очкастая, ты же понимаешь о чём я говорю.  — Коротышка, ты уже побывал у меня в трусах. Думаю, что это можно расценивать как… Ну. Не боюсь я тебя, короче, — звучит не особо убедительно. — И та-а-ак, — протягиваю я и материализуюсь перед Аккерманом, перехватывая его вторую руку, — куда пойдём?           Коротышка отшатывается от столь внезапного появления, но после небрежно улыбается и отвечает:  — Я же говорил. Для начала нужно как следует накормить тебя. Ночь предстоит долгая. Надеюсь, что тебе понравится.  — Исчерпывающий ответ, — закатывая глаза, произношу я.  — Сейчас по очкам получишь, — после этой реплики следует щелчок по носу. Я морщусь, но тут же улыбаюсь. 

***

— Ты точно наелась? Может быть, возьмём ещё что-нибудь с собой? Заедем в магазин или?.. — усаживая Зоэ в машину, обеспокоенно произношу я.  — Ле-е-еви, всё хорошо. Я, наверное, наелась на год вперёд, — тяжко вздыхая и улыбаясь, очкастая прикладывает руку к животу. — Слушай, а как так вышло, что нам продали алкоголь?  — Хороший знакомый. Да и разве это имеет значение? Тебе ведь понравилось? — усаживаясь на водительское сиденье, уточняю я.  — Спрашиваешь… Конечно! Жаль, что ты не пил… Тебе и правда нельзя пить аж за ДВЕ недели до соревнований?           В ответ я лишь загадочно улыбаюсь.  — Конечно, не нужно убирать алкоголь настолько рано. Просто я не особый фанат выпивки. — Даже хорошей выпивки? Не поверю, что ты выбрал то вино и ни разу до этого его не пробовал.  — Ну, это исключение. А так, я довольно часто за рулём, — трогаясь с места, произношу я. — Эх-м, — выдыхает Зоэ. Я краем глаза поглядываю на неё, ведь знаю, как она любит наблюдать за тем, как я обращаюсь с рулём.        Ситуация не изменилась. Бесстыдно пялится. — Даже не донимаешь меня расспросами на тему того, куда мы едем. Удивительно.  — Ты всё равно не скажешь, — тяжко вздыхая, говорит Ханджи.

21:38

— Та-а-ак, и куда же мы прибыли?  — Сначала я думал над тем, чтобы проникнуть в какую-нибудь обсерваторию, но потом выбор пал на это, — выходя из машины, я двигаюсь в сторону багажника. — Ханджи, — с улыбкой на лице я подзываю её к себе, — с погодой нам повезло как никогда.           Четырёхглазая материализуется рядом со мной. Я открываю дверцу багажника с характерным «та-дам».  — Ле-е-еви, — глаза Зоэ вот-вот покинут орбиты. — Ле-е-еви, э-это же, э-это же… Ёкарный бабай! Да тут все двести миллиметров!  — Одолжил у хорошего знакомого…           Я не успеваю закончить предложение, как чувствую прикосновение тела Ханджи. Её руки обвивают мою шею. Очкастая чуть ли ни запрыгивает на меня.  — Надеюсь, хороший знакомый показал тебе, как его устанавливать?  — чуть отпрядая от меня, спрашивает она.           Её глаза. Они буквально горят.           Сейчас. Пора.  — Л-леви, ты хочешь?.. — немного опешив, произносит четрёхглазая. — Очкастая, заткнись, — шепчу я, приближаясь к её губам.           Момент, и я чувствую лёгкий удар по лбу. Ханджи чихает.  — Ай, ой. П-прости… Я, — очередной чих. Такой милый и забавный. Очки перемещаются на кончик носа. Зоэ морщится и снова чихает. Я не могу сдержать смешок. — Н-ну, не смешно! — ударяя меня кулачком по лацкану пальто, обиженно произносит четырёхглазая. — Дожили, мой организм против… — теперь точно пора.          Мягко умостив руку на талии Ханджи, я притягиваю последнюю к себе и, не выжидая больше ни секунды, накрываю её губы своими. Я слишком долго ждал этого момента.           Такие мягкие горячие и влажные. Влажные от вишнёвого бальзама для губ. Кажется, теперь я понимаю, что имеют в виду девушки, когда выказывают желание съесть помаду от одного только запаха.          Такие на самом деле родные губы. Губы, что всегда были рядом. Мололи полнейшую чушь. Находились на расстоянии вытянутой руки и на расстоянии «до луны и обратно» одновременно.           Ханджи всегда была рядом. А я не замечал. Ровно так, как и не замечала она. В голове проносится приятное воспоминание. «— Э, пш, пшщ-щ, эй! Чилипиздря, давай сюда, — еле волоча ноги, но бодро неся бутылку сидра, то ли бубнит, то ли шипит очкастая. — Д-давай сюда.           Косо, криво я прописываю четырёхглазой пендель под зад. Сейчас мне трудно соревноваться с ней в трезвости. Выпито порядочно.  — Э-э-э, не обижай им-менинини… имненнинц… Ы-а! — в безнадёге воет Зоэ.  — Пиздуй уже, именинница, — кое-как открыв окно, отвечаю я.  — Грубиян! — скуксившись, восклицает она и высовывает язык. — Ну ты чего, чуче… Ханджи. Я ж любя. Лю-бя. Ну-у-у, посмотри на меня…»          Я подношу одну ладонь к подбородку Ханджи и чуть надавливаю на него, дабы она приоткрыла рот.  — Не волнуйся, — чуть отстранившись от губ последней, шепчу я.           Зоэ послушно приоткрывает ротик. Теперь я могу углубить поцелуй. Так необычно. Наши языки переплетаются. Четырёхглазая вольготно изучает мой рот. Это точно её первый поцелуй?           Напряжение в области паха нарастает. Вот чёрт. Так сложно сдерживать себя. И я могу лишь оглаживать эту мягкую изящную талию через ткань платья. Большее мне пока недоступно. Блять. Слишком тяжко. Грудь очкастой упирается в мою. Её ладони скользят по моим плечам и смыкаются в замок на затылке.  — М-м-м, — сквозь поцелуй до меня доносится лёгкое мычание Ханджи. Я отстраняюсь. Самую малость. Отстраняюсь и с вопросом смотрю в её глаза.  — Что-то не так? — очкастая лыбится на протяжении пары секунд и, как будто опомнившись, смущенно отворачивается. Добить её, что ли? — Я знаю, что уже говорил об этом. Но скажу ещё раз. Ты очень красивая, особенно когда смущаешься, — приближаясь к её уху, шепчу я.           Понятия не имею, как описать то ли писк, то ли нечто нечленораздельно сказанное Ханджи, но звучит мило и влюблённо. Второе очень льстит. Она утыкается носом мне в шею. Я ощущаю аромат тех самых духов. Вишня, смородина… Можете считать меня идиотом, но я таки вызнал, что это за парфюм и купил его. В моменты сильной слабости и сентиментальности я сижу и нюхаю… Как бы странно это не звучало.  — Ханджи, — шепчу я, плавно опуская одну ладонь на её задницу и продолжая оглаживать второй талию. Господи, как же возбуждает этот изгиб, как же она прекрасна в этом платье. Её губы, я срочно должен вернуться к ним. Внизу всё дичайшим образом изнывает, — мне не хватало смелости сказать о том, что я чувствую, раньше.  — Раньше? — выдыхая мне в плечо, уточняет очкастая. — Да, раньше. Я не знаю, когда конкретно в моей голове что-то перемкнуло, но после твоего дня рождения… Я не знаю, как это описать. Просто не понимаю.  — Я тоже, — немного отстранившись от Ханджи, я заправляю выбившиеся пряди её волос за ухо и с непониманием смотрю в ответ. Что значит «я тоже»? Она тоже давно поняла, что я ей нравлюсь? — Я не хочу копаться в этом, понимаешь? Давай просто попробуем, а там… А там как пойдёт. Хорошо? — Т-то есть ты согласна стать моей девушкой? — не веря в сказанное, спрашиваю я.  — Нет уж, коротышка, не так быстро, — перехватывая мои ладони и переплетая наши пальцы, с хитрой улыбкой на лице говорит Ханджи. — Даме положено поломаться.  — Надеюсь, что это долго не продлится.  — Посмотрим на твоё поведение. 

23:01

 

— Леви, как думаешь, у меня получится в иллюстрировании? Всё-таки обучение в Японии встанет в копеечку. Я не хочу, чтобы родительские деньги были потрачены зря.  — Ты определилась с направлением? — С вероятностью девяносто девять и девять в периоде – манга.  — Никогда бы не подумал… Учиться два года? — Ага, можно приехать на полгода раньше и пройти университетские курсы японского, — довольно воодушевлённо щебечет Ханджи. — А кем ты меня видишь?  — Ну, полицейская форма смотрелась бы на тебе отлично… — Так, а теперь без твоих извращённых фантазий. Если так хочешь посмотреть на меня в полицейской форме, то не обязательно для этого отправлять меня на юридический. Можем просто зайти в ближайший секс-шоп.  — Медицинский халат тоже сидел бы прекрасно. Но знаешь, что ещё прекрасней? — Я на твоём лице? — В яблочко.  — Т-ты ведь это несерьёзно? — я продолжаю с улыбкой смотреть на очкастую. Как бы так сказать, чтобы не спугнуть её. — Бля, ты всё же серьёзно…  — Сложно сказать, в чём бы ты раскрыла свой потенциал на максимум. Знания у тебя превосходны по всем направлениям. Я думал, что ты найдёшь себя в естественных науках.  — Знаешь, я тоже так думала и думаю по сей день. В голове мешанина. И чем дальше, тем хуже.  — Не подумывала о перерыве?  — Подумывала, но мне кажется, что после него вернуться к учёбе будет ещё сложнее. Хотя, может и легче. Похожу на какие-нибудь курсы по астрофизике или ещё чему-нибудь. И окончательно запутаюсь. Или наоборот… Ладно. Что насчёт тебя?  — Хм, пока всё довольно туманно. В период соревнований по-другому быть и не может. Если займу призовое…  — Займёшь-займёшь, за такую задницу точно накидывают баллы сверху, — с ехидной улыбкой на лице вклинивается Зоэ. — Было бы славно. Так вот, если национальные пройдут успешно, то вполне могу рассчитывать на участие в чемпионате четырёх континентов.  — Ты ведь уже принимал в нём участие?  — Угу, три раза. И все три уступал японцу. Если в этот… Впрочем, не будем загадывать. Скажу лишь, чем дальше, тем реже я буду появляться в школе и чаще на телевизоре и тренировках. — И когда начнётся это «дальше»?  — Со следующей недели. Отпразднуем день рождения Армина и всё… — с толикой грусти я пожимаю плечами, ведь понимаю, что и с четырёхглазой видеться буду реже. — Ничего страшного, мы ведь сможем изредка видеться у тебя или где-нибудь в другом месте, — с надеждой произносит Ханджи. Видимо, пришёл момент сообщить не самую приятную новость. Я аккуратно беру ладонь Зоэ в свою. — Слушай, ты сейчас выглядишь так, как будто скажешь о том, что у тебя рак или ещё чего страшнее.           Лёгкий смешок покидает меня.  — Ханджи…  — Не-е-ет, никакой свадьбы, зачем так быстро? Изабель и тебя донимает этим?  — Господи, Зоэ, какая свадьба? Ты ещё не согласилась стать моей девушкой. И вообще, я не об этом. Новость не из самых приятных. Место проведения соревнований изменили, и ближайшие две недели я проведу в Детройте, — буквально на одном дыхании выдаю я.           Что-то на подобие грустной улыбки украшает лицо очкастой.  — Ну-у-у, Детройт не Вашингтон, два часа на самолёте, и я вновь буду донимать тебя всевозможнейшими выходками.   — Я очень хочу взять тебя с собой, но… Ты уверена, что тебя отпустят? Учёба, курсы. Ты ещё и подрабатываешь, — теперь тоска украшает и моё лицо.  — А кто мне запретит? Денег я подзаработала достаточно.  — О деньгах не беспокойся. — Эй! Я вообще-то сильная и независимая… — Слушай, сильная и независимая, пребывание и прочие расходы оплачиваются спонсорами, – прерываю я и с улыбкой смотрю на мою «сильную и независимую». — А, ну, с кайфом. Но ведь нельзя брать с собой вот так просто друзей и приятелей. Ладно ещё семья, — Ханджи неуверенно потирает шею. — Представлю тебя своей девушкой, на крайняк невестой.  — Эй-эй, попридержи. Невестой он меня представит.          Проболтав на отвлечённые темы ещё с полчаса, мы, наконец, добираемся до дома Зоэ. Отпускать её не хочется от слова вообще.  — Ханджи, уже поздно, может, ты останешься у меня?  — Леви, — укладывая голову на сиденье, Зоэ тяжело улыбается во все тридцать два, – я практически не вижусь с родителями и братиком. И потом, если у меня получится поехать с тобой, то мы проведём вместе около недели, а может и больше.  — Обещай, что сразу ляжешь спать, — с этими словами я прикладываю ладонь к щеке очкастой.  — Хорошо и… спасибо з-за… — Свидание? — с улыбкой продолжаю я. Ханджи сжимает губы и щёлкает пальцами. — Тоже не верится?  — Угу. Ну, увидимся завтра, –—открывая дверь, добавляет четырёхглазая. – Спокойной ночи, – с уставшей улыбкой на лице киваю я.           Убедившись, что Зоэ зашла в дом, я наконец завожу машину. От дальнейших действий меня отвлекает звонок Фарлана. Проговорив с последним пару минут, я замечаю сообщение от четырёхглазой: «Смотрю, ты ещё не уехал. По счастливому стечению обстоятельств дома никого нет. Все уехали к бабушке с дедушкой… Если хочешь, то можешь остаться у меня» «Очень», — молниеносно отвечаю я и, заглушая машину, держу путь в сторону дома Ханджи. «Опять без точки в конце!»

 3 ноября, 00:13

  — Слу-у-ушай, а давай я тебе свою маечку или футболочку дам.  — Нет уж, сама будешь лежать на мне вместо маечки.  — М-м-м, интересная перспектива. Слушай, уже третье. Может, позвонить Армину сейчас? — очкастая присаживается на кровать напротив меня. — Хм, я думаю, что он порядком занят. — Да? И чем же? — приподнимая бровь, интересуется четырёхглазая. А то она не знает. — А, ой. Ясненько… — Ханджи, ты же всё равно стянешь футболку. Так почему бы… — не теряя времени, я аккуратно скольжу рукой под футболку Зоэ. — Мхм, Ле-е-еви, — в попытке убрать мою ладонь, протягивает очкастая.  — Ха-а-анджи, — я притягиваю её к себе как можно ближе и аккуратно целую в губы. Она улыбается сквозь поцелуй, — нам нужно поспать. — шепчу я, поглаживая четырёхглазую по голове.  — Я ещё не твоя девушка, чтобы ты мог целовать меня, когда вздумается, — в полудрёме отвечает она.  — Чш-ш-ш, спать.           В ответ Ханджи бубнит что-то про свет и про шторы. Естественно, отправляя меня выключить первое и закрыть второе. Подходя к окну, я бегло окидываю взглядом улицу и передний дворик. Машина на месте.  — А это ещё что за хуй? — еле слышно говорю я.           С виду парень. Ошивается вокруг окон на первом этаже, явно пытаясь что-то разглядеть. Вор? Уж слишком неуверенно для грабителя себя ведёт, да и точно видел свет на втором этаже. Ну-ка, покажи личико, ублюдок. — М? Ты что-то сказал? — причмокивая, уточняет Зоэ и, судя по возне на кровати, собирается встать.  — Останься в комнате. Я сейчас приду.        Пропуская оставшиеся слова очкастой, я следую вниз.  — О, Леви, кажется? А Х-хан… А в-вы? — неряшливо окидывая меня взглядом, произносит Бернер. Что? Не по вкусу видеть меня в одном белье? — Первый час ночи, какого хуя ты здесь забыл? Проваливай, — голос сразу превращается в рык. От одного вида уёбка гнев начинает щекотать нервные окончания. — Но Ханджи ведь дома? Я хотел поговорить с ней. — Не твоё, блять, дело, где она, — уверенно отчеканиваю я. Поговорить он с ней захотел. — Уходишь на своих двоих, уезжаешь в полицейской машине, уползаешь на карачках. Выбирай.  — Я могу расценивать это как угрозу? — в голосе прослеживается некая бессвязность. До меня доходит запах перегара.  — Ты можешь расценивать это, как твоей душе угодно. Уёбывай отсюда, — грозно зыркнув напоследок в сторону Бернера, я закрываю дверь перед его носом.  — Сукин сын припёрся сюда посреди ночи. А если бы Ханджи не сказала мне о том, что дома никого нет, — рука тянется к глазам. — Блять… — на выдохе дополняю я.  — Леви? — я оборачиваюсь на источник звука. Зоэ аккуратно спускается со второго этажа. Волосы распущенны, на ней только растянутая футболка и чуть виднеющееся нижнее бельё. — Кто-то приходил? — зевая и потягиваясь, уточняет она. — Ты же засыпаешь на ходу, давай-ка сюда, — приближаясь к Ханджи, я приглашаю последнюю на руки.  — Не-е-е, я тяжёлая, — моментально разворачиваясь и уже сверкая пятой точкой, она улепётывает обратно в спальню. Тяжёлая, как же. 

***

         Я просыпаюсь от… детского плача. Детского плача? Глаза бодро распахиваются. Родители Зоэ уже вернулись? Сквозь портьеры пытается пробиться ноябрьское солнце.  — Ханджи, — голос ещё сонный и хриплый. В ответ слышится нечленораздельное мычание. — Котёнок, прости, но твои родители уже здесь, — склоняясь над ухом очкастой, шепчу я. Затем убираю прядки волос, застилающие её лицо.  — Дай твоему котёнку поспать, — бубнит она, но спустя секунду глаза раскрываются настолько, насколько это возможно. — Приехали? — грозным шёпотом шипит четырёхглазая. — А времени то сколько?  — Давай примем ванну вместе.  — Аккерман, какая ванна? Опусти хуй и одевайся, — суматошно соскакивая с кровати, отвечает Ханджи.           Прекрасное зрелище. Из одежды на ней только полупрозрачные чёрные трусики. Какая прелесть. И самое главное, что почти моя.  — Чего разлёгся? Вставай и шуруй домой, желательно через окно.  — Машина, пальто, обувь, — с улыбкой откидываясь обратно на подушку, говорю я.           В ответ следует что-то нечленораздельное. Далее Зоэ с усилием собирает меня на выход.  — Рубашку бы погладить… — критично оглядывая чуть мятые рукава, шепчу я. — Таким помятым встречусь с твоим отцом. Н-да.  — Зато попа помыта, радуйся.  — Жаль, без тебя.           Естественно, семейство Зоэ не отпустило меня, не предложив (практически заставив) отобедать. На протяжении всей трапезы я всё не мог уловить то, как на меня смотрит отец Ханджи. Что-то между «меня не посадят за убийство» и «ты хорошая партия для моей дочки, Леви». Главное, что обошлось без неловкого молчания. Вместо него был чуть ли не мозговой штурм.           Отец семейства очень, скажем так, цивилизованно допытывал меня обо мне. Каждый вопрос сопровождался «ну папаньем» со стороны Ханджи. И ведь родители четырёхглазой ещё не в курсе, что та собирается лететь в Детройт со мной… Последнее очкастая сказала оставить на ней. Мол, сама со всем разберётся и уж на крайняк обратится ко мне. Что-то мне подсказывает, что так называемый «крайняк» будет.          Откланявшись родителям Зоэ, я, наконец, могу попрощаться и с ней.  — До вечера, — с улыбкой произносит Леви, приближаясь ко мне. — Хотел бы я оказаться на его месте. — коротышка кивает в сторону Мика, который ухватился за мою грудь. — В памперсе, что ли? — смешок непроизвольно покидает всех присутствующих. Даже малой либо выкупил шутку, либо просто рад, что Аккерман уходит. — Только в щёчку. — еле слышно добавляю я.  — Угу, — оставляя нежный поцелуй на щеке, мычит он. Секунда и я чувствую, как рука коротышки накрывает и слегка сжимает мою грудь.  — Тц! Иди давай. 

17:19

— Энни, ну давай. Это же так мило смотрится. И ты ещё ни разу его не использовала, — голос Арлерта сегодня словно подменили, как будто он стал ещё мужественнее. Стал ещё ниже и бархатней. — Ты же будешь сегодня хорошей девочкой? Сделаешь папочку счастливым, правда?  — Армин, мы занимались сексом буквально час назад, — игнорируя мою реплику, блондин продолжает задирать моё платье. — А-а-армин…  — Моя малышка устала, верно? Тогда пришла моя очередь порадовать её.        Я не просто устала. Я чувствую себя воистину отвратительно. Понятия не имею, в честь чего мой организм снова бунтует. Такое чувство, что вместо мозга у меня сейчас суп с фрикадельками, который хорошенько встряхнули, и последние бьются о мою черепушку.  — М-милый, я правда н… Х-м-м, — я резко хватаюсь за руку Армина и голову. — Блять.  — В-во-у, так. Та-а-ак, давай ка ты приляжешь, — осторожно подводя меня к до сих пор не застеленной кровати, судорожно произносит Арлерт. — Да, вот так. А теперь расскажи мне, как ты себя чувствуешь?        Блондин присаживается сбоку от меня. Слегка подавшись вперёд, он опирается на одну руку, оказавшуюся впритык к моей талии. Его лицо обеспокоенное и одновременно… непоколебимое? Более маскулинное? Когда он успел так повзрослеть внешне и внутренне? — Когда мой сырничек успел так возмужать? — поднося ладони к скулам блондина, жалостливым голоском спрашиваю я.        Он усмехается и накладывает своей рукой мою.  — У меня просто расстёгнуты три верхних пуговицы на рубашке, — как же он сексуален, когда оголяет в улыбке уголок рта. — И мы говорим о тебе. Что случилось?        Я продолжаю заворожённо смотреть на Арлерта.  — Кажется, мне становится легче, когда я лежу… — неожиданно для самой себя я притягиваю Армина за воротник рубашки. Губы встречаются в поцелуе, но блондин с непониманием отстраняется. — Давай без лишних вопросов.        Бряканье пряжки ремня, звук расстегивающейся молнии, ускоренное дыхание. Каждое действие вкупе и по отдельности возбуждает. И, конечно же, Арлерт со своими грязными фразами и словечками.  — Как же я обожаю твою чудесную грудь, — полностью задирая платье, он моментально приникает к соскам и увлечённо начинает облизывать, посасывать и иногда сжимать пальцами последние.  — А я обожаю быть под тобой, Арлерт. Обожаю, когда ты задираешь мои ноги и укладываешь их к себе на плечи… — выгибаясь в спине, томно шепчу я.  — Энни, — именинник несколько раз повторяет моё имя, покрывая поцелуями уже всё тело без разбора. — Энни, ты идеальна. — мягкая улыбка красуется на моём лице. — Самая лучшая девочка на свете досталась мне и только мне.  — Иди сюда.               Арлерт послушно приближается ко моим губам, одновременно расстёгивая рубашку, что подвергалась таким манипуляциям уже несколько раз.        Снова его губы. Мягкие и разгорячённые от предыдущих поцелуев. Как же я обожаю его. Обожаю в нём всё. Его ум, силу, некоторую стеснительность, от которой практически след простыл. Обожаю то, как он смотрит на меня, как обнимает, целует. Как трахает. Буквально из крайности в крайность. Он может быть до упоения нежным и внимательным. А может заломить руки и так вдалбливать в кровать, что ходить и сидеть на следующий день будет проблематично.       Всем весом Армин вжимает меня в кровать. Наши оголённые тела соприкасаются. Господи, этот рельеф и мышцы. Страшное комбо.  — Может, пора избавиться от брюк? Мы рискуем опоздать, — отрываясь от поцелуя, шепчу я.        Без лишних слов Арлерт приспускает оставшуюся одежду. Затем подкладывает подушку под поясницу и аккуратно размещает мои ноги у себя на плечах. Лучшего угла для проникновения я ещё не познала.        Блондин оглаживает и сминает мои бёдра, поочерёдно целуя ноги. Всё больше склоняясь надо мной, он касается пальцами половых губ и деликатно проводит вдоль последних, дабы равномерно распределить имеющуюся смазку.        Судя по довольной ухмылке, дополнительная помощь в виде лубриканта не нужна. И, к сожалению, он закончился с предыдущим заходом. — Если я склонюсь ещё чуть ниже, тебе не будет больно?  — Всё хорошо, милый, — как же я рада, что приняла решение ходить с Ханджи на растяжку. — Т-только давай ка мы используем резинку, хорошо? — М-м-м, может, всё-таки обойдёмся без неё, — Арлерт начинает потихоньку водить членом по киске, покушаясь на влагалище.        Нет-нет-нет, отсутствие резинки может плохо закончится.  — Я же знаю… — блондин начинает вводить головку. Я в растерянности. Нельзя, нельзя трахаться без резинки. Иначе всё будет как в тот раз. Я пытаюсь отстраниться, но Армин крепко держит меня за бёдра. — Энни, я же знаю, что тебе нравится чувствовать меня в себе без лишнего латекса. И ты это прекрасно знаешь, но почему-то противишься.  — Блять, да потому что я могу залететь. — В таком случае, нам пора повзрослеть и просто сходить на приём к доктору, который назначит тебе противозачаточные или порекомендует экстренную контрацепцию.  — А-а-арлерт, чёрт тебя дери, только попр… — я не успеваю закончить, как чувствую, что Армин уже вошёл в меня больше чем наполовину. Звонкий стон срывается с губ. Этот пиздюк продолжает ухмыляться и сверлить меня взглядом.  — Тебе же нравится, да? Нравится, когда я кончаю внутрь моей девочки. Как заполняю её спермой.  — Ублюдок, — сквозь зубы выдаю я и продолжаю отчаянно сжимать подушку. И если быть откровенной, то да, мне нравится, когда он кончает внутрь. Я прихожу в дичайший экстаз, когда чувствую, как его горячее семя разливается по стенкам влагалища. Это невероятно, но имеет последствия…  — Так грубо, — наращивая темп, произносит Арлерт. — Не так принято вести себя с именинником. Придётся мне быть чуточку жёстче.        Шлепки становятся всё звонче. Дыхание Армина громче и сбивчивее. — Братишка! — по другую сторону двери раздаётся звонкий голосок, маленькие кулачки начинают колотить дверь так, как будто это вовсе не кулачки.        Я моментально накрываю рот рукой и пытаюсь вылезти из-под того самого братишки. Глаза последнего округляются лишь на миг. Затем он с ещё большим энтузиазмом притягивает меня к себе и начинает не просто трахать, а полноценно драть.  — С-сука, — я успеваю прошипеть лишь это. С губ предательски срывается стон. Я вновь затыкаю себя рукой и продолжаю скулить. Такая долбёжка даже из немого вытащит слово.        Дверную ручку начинают активно дёргать.  — К-хм, я скоро… Скоро выйду! — прокашлявшись, отвечает Арлерт.        Выйдет он скоро, ну как же.  — Милая, пойдём. Не нужно отвлекать братика. Он немного занят.        Нет-нет-нет. Только попробуй. И ведь попробует, сукин сын. Заслышав голос матери за дверью, Армин начинает испытывать меня и пальцем надавливает на клитор. Уёбок. Я не сдерживаюсь и начинаю громко и протяжно полу стонать, полу мычать сквозь руку.  — Э-энни, бля-бля-бля. С-сука, — я с непониманием смотрю на того. — Кажется… кажется, скоро. Очень. Добавляй руку. Быстрее.  

***

5 ноября, 20:37

 

— Что ж, друзья, уже через пару дней нас покинет вели…И!...чайший, ой, сори. Величайший фигурист – Леви Аккерман! — заикаясь, восклицает Флок Форстер, бровь которого оказалась (!) рассечена ещё в одном месте… Думаю, что не нужно объяснять, кто приложил к этому руку.           Собственно, на этой почве я и коротышка не хило так разосрались. И сейчас держим друг на друга взаимную обиду. По крайней мере, я точно. — Так говоришь, как будто он кони двинет.  — Причём здесь я? — с глубоким непониманием возражает Конни Спрингер, успевший поднакидаться где-то раньше времени.  — Да, бля. Не ты, Конни. Выражение есть такое «двинуть кони».  — Так, а я тут причем? — всё также изучая отупевшим взглядом пространство, выдаёт коротковолосый.  — Кажется, чел выпил лишнего.  — Оно и видно. Мы ещё играть не начали, а он уже закинул за ворот.  — И так. Было не было? Для разогрева в самый раз. Если есть иные предложения, готов выслушать, — водружая ящик со спиртным на кухонный остров, весело тараторит Флок.           Так как иных предложений не поступает и все вроде как не против, за исключением бурчащего себе под нос Аккермана. Мы плюхаемся кто куда и приступаем к игре.  — Чё эт Аккерман с тебя глаз сегодня не сводит? — Изабель кладёт голову мне на плечо и с интересом покручивает бутылку сидра в руках. — Н-да, с такого быстро не разнесёт.  — Да хер его знает, — делая глоток спиртного, отвечаю я. Коротышка становится мрачнее тучи. Бровь словно автоматически приподнимается, и лицо застывает в немом вопросе. — Бля, мне чё, теперь выпить нельзя?  — Дамы, не пьём раньше времени, — начиная раздавать бутылочки с пока что сидром и пивом, приговаривает Форстер. — Нормуль всё. Легче будет повышать градус.  — И то верно, — одобрительно кивая, приподнимает бутылку Энни.           Распределив спиртное между участниками сей незатейливой игры, мы, наконец, начинаем.  — Ну, начнём с чего попроще. Дамы, кому в этой комнате хоть раз отлизывали, делаем глоточек. Ну… Пацаны, если вам тоже кто-нибудь отлизывал… — почесав затылок, добавляет Флок.  — Как вывести Аккермана из состояния равновесия на раз, два, три, — далее следует глоток.           Явственный вкус яблока проникает в организм, оставляя приятный осадок. Охуенно. Наконец можно расслабиться чем-то, кроме железа.           Краем глаза я изучаю тех, кто ещё подвергся отлизу. Не густо. Энни, Изабель, я и пара милейших девушек из параллели. Само собой в один прекрасный момент наши с Леви взгляды пересекаются.  «— Давай просто попробуем, окей? Ничего страшного ведь не произойдёт, Ханджи. Ну, дава-а-ай, — жалостливо протягивает Изабель, упираясь ладонями в мои ляжки.           Мы изрядно выпили. Какой был повод? Точно уж и не вспомнить. Но как факт стоит принять, что вот уже с несколько минут я и Изабель наглейшим образом изучаем языками рты друг друга.           Дверь заперта. Окна плотно зашторены. Свет приглушён, на фоне играет вполне себе соблазнительная музыка. Обстановка точно располагает.  — Хуй с тобой, давай, — выдыхая и чуть раскрасневшись то ли от алкоголя, то ли от стеснения, отвечаю я.  — В нашем случае без хуёв, — Изабель приподнимается и, ухватившись пальцами за резинку нижнего белья, начинает медленно его стягивать. — Сними футболку.        Меня не нужно долго уговаривать, футболка тут же оказывается… Где-то. Трусы отправляются следом.           Магнолия решает продолжить прелюдию и приникает губами к моим соскам. Господи, как же это непривычно. Непривычно и… неправильно? Ну, женскую дружбу подобным вряд ли можно испортить. Только укрепить.           От подобных мыслей на лице образуется улыбка. В следующий момент с губ срывается стон. Ведь эта сучка решает укусить меня. Чёрт, как же тяжело лежать вот так без дела. Я бы… я бы тоже хотела вот так оказаться между ножек Магнолии.           Одна песня сменяет другую, а Изабель всё тянет и никак не может оторваться от моих губ и груди. Всё, что должно было намокнуть, уже пять раз высохло и намокло снова. Какого чёрта?  — М-м-м, Изабель, чего ты ждёшь? — прямо в губы шепчу я. Эта чертовка лишь улыбается и затем аккуратно касается пальчиками моей киски. Подбирая немного влаги, она начинает аккуратно оглаживать область клитора.           Очередной стон срывается с моих губ. Магнолия тут же затыкает меня поцелуем. Я деликатно проникаю в её рот и сразу встречаю препятствие в виде языка. Такой влажный и горячий. Конечно, каким ему ещё быть?          Укладывая одну руку на талию Светланы и оторвавшись от поцелуя, я излагаю гениальнейшую идею:  — Может, позовём Энни? Я думаю, она не против…  — Мгх, я напишу ей. Не отвлекайся, — вновь приникая губами к моей груди и поочерёдно посасывая каждый набухший сосок, шепчет Изабель.           Боже, её язык творит чудеса. Спустись уже туда, где всё изнывает от желания.           Словно прочитав мои мысли, она, чуть не вылизывая каждый сантиметр кожи, приближается к моей промежности.  — М-м, Ханджи, раздвинь ножки пошире.           Секунда и я ощущаю её влажный язык на моих половых губах. Бля-я-ять. Затем следует активная работа языком просто по всем фронтам. Посасывание губ, клитора.  — Чёрт, где ты?.. — не успев закончить предложение, я протяжно стону и выгибаюсь в спине. Чертовка оголила самый чувствительный бугорок и начала терроризировать последний.           Звуки сюрпанья и постанывания заполоняют комнату. Хорошо, что дома нет никого, кто смог бы нас прервать.  — Мгх, Ханджи. — А-а-а?  — Хочешь я вылижу тебе число Пи?  — А ты его помнишь? — с усмешкой уточняю я. Есть время отдышаться.  — Н-ну, начнём с тройки, — приникая языком к промежности и описывая последним тройку, выдаёт Магнолия. Очередной стон, ведь она задевает довольно изнеженный клитор. — Теперь точка. — оставляя поцелуй на бугорке, бубнит она. — Е-е-единичка… – язык скользит вдоль половых губ. — Четвёрка. Дальше подсказывай. — Единица, — Изабель вновь проводит языком между половых губ, под конец покушаясь на дырочку. — Пятёрка, мгх, блять. Изабель.  — М? — та лишь на мгновение смотрит на меня и улыбается. Тяжёлое дыхание заполоняет комнату.          Далее её руки обхватывают мои бёдра, длинные ногти впиваются в ляжки. Магнолия сильнее вжимается губами и языком в мою промежность, пытаясь хоть на чуточку войти в меня. Как она ещё не задохнулась. Практически не отрывается.           Я чувствую, как смазка выходит с новой силой. — Может, введём хотя бы пальчик? — отвлекаясь от дела, уточняет Изабель.           На её запыхавшемся лице румянец и улыбка. Губы и прилегающая кожа мокрые. На голове ситуация страшная. Не мудрено, ведь всё это время я цеплялась за её причёску, дабы направлять в нужное русло.           Без лишних слов я притягиваю её к себе и вновь касаюсь этих пухлых и влажных губ. Облизав последние на предмет моих же выделений, я прихожу к выводу, что они, как бы это сказать… никакие. Как такового вкуса не имеется.  — Почему ты до сих пор в одежде? — ухмылка вперемешку с сильнейшим возбуждением переполняют меня. И не только меня.           Майка, скрывавшая прекрасную грудь, оказывается на полу. Какое органичное тело. Узкая талия и в меру широкие бёдра, что уже оседлали меня. Я чувствую, какая Магнолия влажная через её бельё, что касается низа моего живота.  — Иди сюда, — укладывая руку на талию Магнолии, шепчу я и прижимаю её к себе.           Естественно, меня интересует её грудь. Эти затвердевшие тёмные соски. Запах её тела.           Я захватываю один из бугорков в рот и начинаю нежно посасывать, изредка покусывая. Затем очерчиваю языком форму ореола.  — А мы хорошо обходимся без мужиков, не находишь? — постанывая, интересуется Светлана.  — И не говори, пора покупать крепления для дилдаков, — отвлекаясь, отвечаю я.  — Я напишу блондиночке. Может, подъедет.  — Пиши-пиши, но перед этим избавься от этого, — в попытке снять с Магнолии нижнее бельё говорю я.           В два счёта разобравшись с ненавистными трусами, я вновь усаживаю Изабель в позу наездницы, но на этот раз умело управляя её бёдрами привлекаю чуть выше.  — Даже так? — переводя взгляд с телефона на меня, интересуется она.          Я лишь киваю и уже сама ёрзая, спускаюсь к промежности Светланы. Не тратя времени на рассматривание женских гениталий, я приступаю к делу. Изабель тяжело вздыхает и начинает совершать поступательные движения на моём лице. Я, в свою очередь, придерживаю её за бёдра и, нащупав пальчиком вход во влагалище, останавливаюсь.  — Мгх, вводи, — меня не нужно просить дважды.           Я погружаю указательный палец в Магнолию. Это действие отдаёт шумным стоном. Она такая узенькая и влажная внутри. Как бы я хотела войти туда прямо язычком.           Спустя минут десять лесбийских утех мы, наконец, опускаемся на кровать, сбивчиво и тяжело дыша.  — Мы совсем забыли про вибратор… — с отчаяньем произносит Изабель.  — Энни приедет, и мы обязательно восполним это упущение. Нужно подготовить наручники и воск». — Хей, Ханджи, у тебя скоро дырка во лбу образуется. Ты вообще с нами? — подталкивая меня локтем, шепчет Светлана. — Ты только глянь на братишку.  — С головой ушла в прекрасные воспоминания? — с игривой улыбкой на лице дополняет Леонхарт.          Действительно, воспоминания настолько прекрасные, что я провожу в зависшем состоянии ещё с пару секунд и, наконец, осознанно смотрю на Аккермана. Кажется, ему надоело быть буровой установкой, и сейчас он что-то активно строчит в телефоне.           Вибрация. Я достаю телефон. Кто бы сомневался.  «Не разговаривать ночью», — высвечивается на экране мобильного. Да, после той ночи я решила записать его именно так.  «Кто он?» — как лаконично. Однако.  «Их было двое…» — с улыбкой на лице отвечаю я, украдкой посматривая в сторону коротышки. Снова включил буровую установку. Нефть ищет?          В окне диалога долгое время висит надпись «печатает». Вот только за ней ничего не следует. Аккерман просто убирает телефон в карман брюк. Так быстро сдался?  — Ой, не к добру, — отпивая немного жидкости, шепчет Магнолия, уставившись в сторону коротышки.  — Аккерман, передаю бразды правления тебе. Спрашивай, — отсалютовав бутылкой спиртного, произносит Флок.  — Секс втроём, — с каменным таблом произносит Леви. А он не разменивается на пустяки. Срочно нужно залить в него что-нибудь, а то очко сжимается от одного взгляда. — Ну, братишка, сделай личико попроще, — весело проговаривает Магнолия и делает приличный глоток спиртного. Что ж, я и Энни следуем её примеру. Было как-никак…          Теперь в нашу сторону ошарашенно смотрят уже… Наверное, все. Арлерт и Чёрч вовсе не ожидали такого. А что до Леви… — Энни, Армин в курсе? — приближаясь к уху блондинки, уточняю я. — Э, вообще, нет. Это же было до него.           «На фоне всё также играет приятная музыка, настраивающая на необходимый лад. В комнате всё также тепло и уютно, несмотря на разбросанную одежду. Свечи с ароматом пачули добавляют столь необычной ночёвке ещё больше красок.           Пара опустошённых бутылок слабоалкогольного стоит на полу. Энни притащила вино. Идём хоть и на скромное, но повышение градуса.           Изабель, откинувшись на спинку кровати, раскуривает косяк. Первый пошёл. Постепенно помещение заполоняет аромат, который мне довольно сложно описать. Травка как травка.           Блондиночка стоит на коленях передо мной. Моё положение аналогично. Я по-свойски притягиваю Леонхарт к себе и облизываю её губы. Горько. Терпко. Чувствуются остатки белого вина. Руки Энни блуждают по моему телу. В этих движениях нет прямого намерения. Бедняжка явно растерялась.  — Изабель, — протягивая руку в сторону подруги, говорю я.           Она понимает меня с одного движения и передаёт косяк мне в ладонь. Я подношу импровизированную сигарету к губам и делаю первую тяжку, выдыхать рано. Нужно немного посмаковать. — Открой ротик, — проговаривает Магнолия, приближаясь к Леонхарт.           Последняя беспрекословно приоткрывает губы. Рукой я заставляю блондиночку придвинуться ещё ближе и открыть ротик пошире. Дым заполоняет пространство между нами. Передав косяк обратно Магнолии, я вновь приникаю к губам Леонхарт. Поцелуй не остаётся поверхностным и переходит на уровень глубже.           Языки переплетаются, слюноотделение настолько обильное, что влага уже украшает кожу вокруг губ. Энни отлично целуется с языком.  — Хм-м, — хихикая, протягиваю я, одновременно ощущая пальчики блондиночки в районе клитора, — переходишь в наступление?           Леонхарт отрывается от моих губ, прокладывая влажную дорожку, наполненную поцелуями и небольшими засосами, до груди. Её язык касается моего соска, потихоньку облизывая и оттягивая последний. Я не успеваю простонать, как к моим губам нагло и страстно приникает Магнолия.           Нас прерывает звук вибрации. А вот и гвоздь программы». — Кхе, девушки приятно удивляют, — прокашлявшись, заключает Форстер. — Можем мы просить подробности? МЖМ или?..— с ухмылкой уточняет он.           Ой-ой, кажется, скрип зубов коротышки слышен каждому. Уточнение про МЖМ ему явно пришлось не по нраву. Он поочерёдно начинает играть желваками. Не сводит с меня взгляд. Ревнует? Как мило.  — Обойдётесь без подробностей. Развивайте фантазию, сообщество девственников.  — Чья бы корова мычала, — едко бросает Аккерман в сторону Изабель.          Далее между Чёрчем и Магнолией завязывается словесная перепалка. Я же вновь отвлекаюсь на телефон:  «Какого хуя, очкастая?» «Явно не твоего)»  «Через 10 минут на заднем дворе. Придумай более убедительное объяснение происходящему.»  «С каких пор я должна отчитываться перед тобой???»  «В твоих интересах. Попытаешься сбежать, я тебя хорошенько выпорю. И поверь, этим не ограничусь. Каждый раз, приземляясь на задницу, будешь вспоминать меня.» «Заманчиво. А если я просто так хочу, чтобы ты меня выпорол, м?» — прикусывая губы и изящно закидывая одну ножку на другую, отвечаю я. «Ммм, знаешь, Аккерман… Так вышло, что я снова пришла без нижнего белья», — это, к слову, пиздёж.            Коротышка откладывает телефон в сторону и переводит свой взгляд на меня. Он что, улыбается? И правда, еле сдерживает улыбку на лице.           Как бы ещё тебя раззадорить, паршивец?.. Стояк в кругу одноклассников, что может быть лучше?  «Папочка знает, как сильно намокла его девочка?» «Ханджи, прекращай.» — улыбка никак не сходит с лица засранца.  «Мне так не хватает твоих умелых пальчиков. Ты не представляешь, как мне тяжело ласкать себя после всего того, что ты вытворял  Скажи, милый, ты ведь уже начал возбуждаться? Так почему бы нам не уединиться где-нибудь?  Я очень хочу взять в рот член моего мальчика. Я хочу взять его не только в рот. Но ты же прекрасно знаешь, что внизу я ещё не настолько хорошо растянута. Поэтому я постараюсь доставить тебе максимум удовольствия ротиком, хорошо?  Это будет мой первый раз, но ты же сможешь направить меня, милый?» — точно не на одном дыхании выдаю я. Да уж, алкоголь замечательно развязывает язык.           Нужен «крит», срочно. Думай, голова, ду-у-умай, что ещё возбуждает парней.           Слегка поигрывая одной ножкой, я подношу пальцы к губам. Не, только не грызть ногти. Не хватало мне ещё червяков в жопе, да и маникюр свежайший.           Фото! Да-да-да, фотографии! Жопа, сиськи, ноги, должно же у меня быть что-нибудь такое на телефоне. Должно-должно, я ведь частенько фотографируюсь после контрастного душа.           Оперативно листая галерею, я натыкаюсь на необходимую обнажёнку.  — Какая же я охуенная… — шепчу, поднося к щеке бутылку с алкоголем.           Без нижнего белья, ещё и гладко выбритая. Влажные волосы и кожа, затвердевшие соски. Всё, Аккерман, тебе пиздец.           Я выжидающе перевожу взгляд на коротышку, который, отвлекаясь от занимательного диалога с Армином, достаёт телефон. Глаза Леви на секунду округляются, брови приподнимаются. Он сглатывает и прокашливается, быстро убирая мобильный в карман брюк.           Сработало. Победа! Аккерман поднимается и, кажется, движется в мою сторону. Ой, а вот тут уже сомнительная победа. Не хочу я ещё раз подвергнуть мою дорогую задницу варварским издевательствам.  — Эп, подержи-ка, — всучив Энни бутылку, я оцениваю пути отступления. Некогда оценивать. Отступать некуда. Блять. Только через спинку дивана, но тогда все увидят мою покалеченную задницу. А, похуй. — Я это, прогуляюсь.           Ну очень изящно ебнувшись (по-другому не скажешь) через спинку дивана, ещё и под аккомпанемент одобрительных мужских возгласов, я пытаюсь как можно быстрее подняться и ретироваться в сторону заднего дворика. Почему одобрительных? Потому что платье… — Ханджи, — доносится сзади. Аккерман.           Так-так-так, прятаться.           Одна нога заплетается за другую. Я с горем пополам выбираюсь в объятия отрезвляющей прохлады и ночи.  — Куст? Дерево? Холодно. Машина? Сигналка, — бурча под нос и продолжая движение хоть куда-нибудь, я натыкаюсь на нечто похожее на… веранду-склад-всего-и-вся-прачечную? Пойдёт. Хмуря брови и чуть ускорившись, я направляюсь туда.           Внутри помещение выглядит куда внушительнее, здесь несколько комнат. Я принимаю решение зашкериться во второй. Ну, чтобы не так очевидно было, мол, сбегающие прячутся в последней комнате. Все дела.  — Ханджи, на улице довольно прохладно, выходи уже. Просто поговорим и всё. Замёрзнешь же… — доносится со стороны улицы. — Если сейчас же не выйдешь, то я не буду церемониться с твоей целкой и просто трахну, как моей душе угодно.  — Брехня, — сводя брови к переносице и фыркая, шепчу я. — Если ты думаешь, что я шучу… А в прочем. Давай-ка сыграем в прятки, — голос задерживается у входной двери. Нас разделяет несколько метров и два массива из дерева или пластика, хер знает. Как-то не засматривалась на материал. — Где же спряталась моя девочка? — гласит приближающийся голос Аккерман.           Внутри всё сжимается, то ли от холода, то ли от предвкушения момента, когда я буду найдена. Шаги. Они всё ближе и ближе. Сердце начинает работать быстрее. Дверь напротив коморки, в которой я прячусь, открывается. Тишина. Я накрываю рот рукой в момент, когда Леви останавливается напротив моего убежища. Скрип открывающейся двери, он здесь. Вот чёрт…  — Поймал. Вставай, — абсолютно ровным и безэмоциональным голосом произносит коротышка, резко приближаясь ко мне. Он хватает меня за руку и силой поднимает вверх, отчего я непроизвольно издаю что-то между писком и еле слышным криком. — Заткнись.           Резким движением Аккерман подхватывает меня за бёдра и усаживает на стиральную машинку. Платье неприлично задирается, открывая вид на нижнее бельё и чулки с подвязками.           С пару секунд мы с Леви смотрим друг на друга, после чего с самым, что не наесть животным желанием приникаем друг к другу. Я решаю не размениваться на пустяки и довольно нагло кусаю и оттягиваю нижнюю губу коротышки. Последний шипит и одаривает лестным словечком, сильнее сжимая мои ягодицы.  — Если не хочешь, чтобы я порвал ещё одни стринги, то лучше отцепи подвязки прямо сейчас, — вылизывая кожу от губ до шеи, шепчет Аккерман. Его рука плавно находит и начинает сминать мою грудь.           Тяжёлое дыхание заполняет комнатушку. Лёгкие не в состоянии работать должным образом. Сердце отбивает плейлист музыки для секса. Я кое-как убираю подвязки.  — Готово, — сглатывая, произношу я. Хочется пить. Жутко. — Не бойся и не забывай дышать, — уткнувшись лбом в лоб и заглядывая мне в глаза, шепчет коротышка. Растрёпанный, взволнованный, раскрасневшийся. — Ты же хочешь снова быть моей хорошей девочкой, не так ли? Тогда ни звука. — поднося палец к моим губам, произносит он.           Не бояться чего?          Его пальцы поддевают резинку моего белья и неспешно стягивают его вниз.  — Л-леви, я ещё н-н…  — Молчи, четырёхглазая, молчи, — с этими словами Аккерман опускается на колени и укладывает мои ноги себе на плечи. Все пути отступления перекрыты. Господи, его голова между моих ляжек. Он просит меня придвинуться ближе, при этом не разрывая зрительный контакт. Спасибо, что не пялишься на мою пизду, коротышка, ой как спасибо. Иначе я бы давно сгорела со стыда.           Поцелуями Леви продвигается от моего подколенного сухожилия прямо по чулкам, всё ближе и ближе к промежности. Момент, и я чувствую его влажный язык на оголённой коже. Соски твердеют, внизу всё мокнет ещё больше. Алкоголь одурманивает с новой силой, перемешиваясь с неимоверным желанием. Желанием, наконец, почувствовать язык Аккермана прямо на половых губах и клиторе.           Он всё ближе. Я запрокидываю голову назад, при этом кусая губу, дабы нас никто не услышал.  — Смотри мне в глаза, — доносится снизу. — Я хочу видеть твои эмоции.           Взгляд находит глаза коротышки. Как же они блестят. Такие ясные, незатуманенные алкоголем или куревом. Глаза, наполненные жадностью и вожделением. Чего ты ждёшь? Хочешь, чтобы я умол…           Не успев закончить мысль, я ощущаю язык Аккермана прямо там. Там, где никого ещё не было. По крайней мере, из мужчин. Из мужчин… Могла ли я когда-нибудь представить себе такое? Леви стоит передо мной на коленях и ювелирно работает языком, посасывая половые губы и активно вылизывая вход во влагалище. Блять, как же тут не стонать?           С губ предательски срывается скулёж, чуть не перешедший в стон. Я вовремя осекаюсь, но меня хватает ненадолго. Оголён самый чувственный участок. Позвоночник выгибается дугой. Чуть ниже пупка всё начинает гореть. — Мгх-а, Л-леви, — сквозь зубы шепчу я. — Леви, Леви, Леви, блять.           Его язык продолжает наглейшим образом терроризировать клитор. Неужели там настолько мокро? Хлюпанье настолько сильное, что его можно сравнить с бульдогом, жадно пьющим воду.           Моментами Аккерман отрывается, дабы набрать немного воздуха и сказать парочку лестных слов. Нужно отдать должное: лёгкие у него отменные.          Я с немыслимым интересом наблюдаю за всеми действиями коротышки. Как же виртуозно, искусно и увлечённо он работает. Сразу видно, что он получает от этого процесса столько же удовольствия, сколько и я. По крайней мере, выглядит это так.        Движение рукой, пришёл час пальцев. Я инстинктивно сжимаюсь в предвкушении дискомфорта и скорейшей эйфории.           К одному пальцу сразу присоединяется второй. Аккерман больше не разменивается на пустяки. Он хочет быстрее подготовить меня. Моё желание аналогично.  — Бля-бля-бля, мгх, — шепча и переходя на писк, я не выдерживаю и попросту кусаю свою руку, чтобы не издавать ни звука.  — Знаешь, Ханджи, — в очередной раз отпрядая и поправляя причёску, говорит он. — Знаешь, чем мы будем заниматься ближайшие две недели в Детройте? — продолжая активно работать пальцами и чуть нажимая на стенку влагалища, говорит Аккерман. — Мы будем жить в одном номере, делить одну кровать. И каждую ночь, клянусь, каждую ночь я буду ебать тебя так, как давно этого хотел. Засаживать как можно глубже, вжимая твоё прелестное тело в кровать. И трахать, трахать, трахать мою девочку, пока та будет отчаянно стонать и просить меня быть быстрее и жёстче.  — Мха-ах, — в очередной раз протягиваю я, когда коротышка вновь возвращается к делу. — Кто кого ещё выебет. — усмехаясь, добавляю я. — Я ведь могу остановиться прямо сейчас, — с ухмылкой заглядывая мне в глаза, произносит Леви.  — Хах, ещё чего, — на выдохе отвечаю я и зажимаю ляжками его голову. Далее властно укладываю руку на копну тёмных волос и, наглейшим образом схватив последние, возвращаю коротышку на его законное место. В пизду.