поймай меня, если сможешь

два с половиной месяца. два злоебучих с половиной месяца, как Натаниэль Веснински исчез, оставляя после себя тупую боль и ожидания того, в какой момент сердце пропустит удар от неожиданного зевка в своей же голове. или отборного мата, или хотя бы уже просто от обсуждения того, какой же у их общего тела маленький член и как это оскорбляет его достоинство. Нил Абрам Джостен уже и не помнил в какой момент голос в его голове стал не просто пугающей, мерзкой отголоской прошлого, а ебучей лезущей под кожу зависимостью. когда он впервые не услышал голос Натаниэля, который по утрам обычно сладко ему шептал, что стоило бы совершить суицид, а не идти на ахуеть ненужную пробежку, он был рад. и последующие 6 дней он так же был рад, просто наслаждаясь таковой нужной одышкой, таким нужным глотком воздуха, будто он не дышал, блять, по настоящему никогда. но Натаниэль в его голове не заговорил и на десятый день, и на пятнадцатый. когда прошёл ровно месяц, Нил уже откровенно паниковал. в тот день в порыве злости на самого себя он вбежал на крышу и долго-долго шептал, спрашивал и говорил о том, как устал..но ему никто не ответил и именно в этот момент Нил, который так отчаянно всегда цеплялся за свою жизнь, которая толком ничего и не стоила, впервые подумал о суициде. его не спасал даже злоебучий экси. Нил даже не понял, в какой момент экси стал злоебучим. возможно, в тот момент когда Кевин выгнал его с поля, потому что Нил не мог перестать говорить себе что-то под нос. возможно, в тот момент, когда после каждой тренировки он первым вбегал в душевую кабинку и тихо-тихо спрашивал вопросы, на которые ответы больше не звучали. возможно, когда стоя на поле во время игры, он просто безвольно упал тряпичной куклой, свернулся калачиком и забился мелкой дрожью, шепча про себя только одно слово. Натаниэль. лисы не знали. и они не просили знать. они понимающе оглядывали его, когда он каждый ебучий день выходил из душевых, брал свою сумку и на ватных ногах, опуская свой апатичный взгляд в пол, выходил в коридор кивая головой и показывая, что он ждёт. и он ждал. ждал, но каждый раз был не в этом коридоре. и ждал, на самом деле, совершенно не их. садясь в машину компании монстров, он был не в ней. сидя на парах, он был не на них. когда Эндрю запускал руку ему под футболку, очерчивая шрамы и что-то тихо говоря в губы между рваными поцелуями, он что-то даже отвечал, но его мысли уже давно были далеко не в этом помещении. возможно, уже даже не на этой планете. когда отсутствие Натаниэля Веснински приближалось к двум месяцем, Нила Джостена уже практически не существовало. он всегда выглядил как ходячий мертвец, но сейчас выглядил так, будто каждый шаг который он совершает, отдаётся ему невыносимой болью сродни мукам, которые совершал над ним отец. каждый раз, когда кто-то невзначай бросал на него взгляд, он наталкивался на стеклянные пронзительные глаза цвета самого яркого неба и будто слышал в ушах звук, как стекло, такое прочное стекло которое выстраивал Нил, просто разбивалось. тихо, но с характерным звуком. и каждый дёргался, каждый в немом жесте укорял сам себя. потому что Нилу нужна помощь. и потому что Нил её не попросит. лисы старательно пытались не лезть, зная насколько хрупким фундаментом сейчас стал Нил и что любой неправильный вопрос может просто его уничтожить. они держались до Рождественских каникул. в тот день Кевин Дэй смог невозможным образом заставить лисов поехать на не плановую, но безумно важную, по мнению Кевина, тренировку. все согласились. но в тот день Нил не появился. а потом Никки забился в панике. потому что это Нил Джостен. потому что это Нил-Я-в-п-о-р-я-д-к-е Джостен и он никогда бы не пропустил тренировку. никогда. и тогда Кевин разозлился. он обещал что как только они закончат тренировку, он зайдёт к Нилу и выбьет из него всю дурь. и даже Эндрю на это лишь безразлично осмотрел его глазами. и он бы правда это сделал. правда бы сделал, если бы когда он не распахнул дверь комнаты Нила, там бы не стоял запах тухлой крови. если бы там не лежал Нил Джостен, который всегда так боролся за свою жизнь, держа в уже безвольной руке кухонный нож. если бы Нил не улыбался, лёжа в такой бездонной лужи крови. в луже собственной крови..Нил Джостен вернулся к лисам спустя несколько дней. нет, вернулся не Нил Джостен. вернулся человек с его внешностью, но с полным отсутствием хоть какого-то либо намёка на жизнь. он просто был. и тогда лисы не сдержались. они задавали много вопросов, было много слёз, но в ответ на них даже не взглянули. Нила не было, было лишь его безвольное тело. и тогда даже маска Эндрю рухнула, рухнула так, будто в Ниле была вся его жизнь и этой жизни его лишали на глазах. Эндрю кинулся на Нила, пытаясь криками привести его в чувство. тот казалось, даже не моргал. Эндрю не помнил сколько раз ударил и не помнил, кто его остановил. он просто помнил, что Нил был холодным, будто труп уже начинал коченеть. Нил Абрам Джостен не сделал ничего, даже привычно не сказал, что он в порядке. Нил поднял взгляд на Эндрю и сказал, казалось, самые первые слова за последние 2 месяца: — поехали в Колумбию. и Эндрю будто умер. он ничего не сказал, отшатнулся, а потом уверенным шагом вышел из гостиной. Нил пошёл за ним, братья и Кевин двинулись следом. остальные лисы тяжело вздохнули, будто Нил высосал все их силы. они ехали молча. даже Никки не смел сказать и слова. казалось, что всё что находилось рядом с Нилом Джостеном уже тоже начало умирать. медленно, но безумно болезненно. Нил не помнил, сколько выпил, но помнил, что даже улыбнулся какой-то шутке Никки. и тогда даже Аарон не смог сдержать улыбки. они просидели до двух часов ночи, Нил сказал что соскучился по дому и все тут же поспешили собираться и направились в привычный дом кузенов, в котором так часто отлёживались после очередной попойки в Райских сумерках. Нил улыбался. улыбался много, но в его глазах по прежнему было видно, что от Нила уже почти ничто не осталось. и все прекрасно понимали, что он просто хочет довести дело до конца. но монстры цеплялись, яростно цеплялись за нить надежды, которую им протянул Нил. и они надеялись, действительно надеялись что это не нить его последнего дня. Нил сел на диван перед телевизором, улыбнулся и пожелал всем спокойной ночи. кузены и Кевин переглядывались, понимая что оставить Нила одного, значит дать ему добро на завершение своей жизни. они не хотели, были готовы сидеть до утра, внимательно хватая глазами каждое движение Нила. но когда Эндрю поднялся на вверх, они коллективно почувствовали толику спокойствия. Эндрю решил, что Нил сегодня точно ничего не сделает, а значит так и будет. Нил просидел в тишине казалось вечность, а потом сухим, надломленным голосом, задал вопрос, который тут же ударился об стены и больно ударил по ушам. — Натаниэль, ты больше не вернёшься?..— это прозвучало слишком отчаянно. Нил ударил себя по бёдрам, прикрыл глаза и приоткрыл рот, жадно хватая воздух. перед глазами была сцена, как отец душит мать, а голос в голове тихонько напевает какую-то песню, чтобы Нил смог хотя бы дышать. сцена, когда Рико Морияма в отвратительном оскале протягивает руку и говорит что рыжие волосы, это как-то слишком похоже на цвет не спущенного говна и как голос в голове говорит, что Рико слишком часто хлебает из унитаза своего дорогого тренера, раз так ознакомлен с большим количеством расцветок. сцена, когда Нила впервые целует Эндрю и как голос в голове жалуется на то, что это прямая измена. а потом сцена боя с отцом, где голос нежно сообщает о том, что Нил обязательно выживет. и он выживает. и потом всё становится гораздо лучше. а потом первый секс и Натаниэль в его голове в привычной манере шутит, что Эндрю даже не представляет, что трахает двоих одновременно. а потом много разговоров по ночам, когда Нил спрашивал, чего же хочет Натаниэль, а тот всегда отвечал только одно: — тебя. и Нил всегда верил. и всегда улыбался после слов Натаниэля, о том, что Нил слишком легко смущается и пусть даже не пытается кадрить Веснински, потому что тот отсосать ему не сможет. Нил вспомнил, как часто говорил о том, что Натаниэль сплошная ненужная часть его мозга и что лучше бы ему остаться одному, на что Нат лишь цокал и твердил, что без него Нил бы даже не выжил. и это всегда было правдой. и Натаниэль всегда это знал. он вспомнил, как в 14 лет познавал своё тело. он тогда закрылся в ванной после тренировки и запустил руку в штаны, понимая что это какой-то пиздец. Натаниэль тогда на удивление был серьёзным, не шутил, направляя Нила. будто шептал ему на ухо, что всё хорошо, что он умница и правильно двигается. наверное именно тогда началось ёбанное помешательство Нила. Нил приоткрыл глаза, медленно оглянулся и запустил руку под резинку трусов, ощущая тёплую плоть. он сжал член, который встал от простой парочки воспоминаний, которые на самом деле были самым лучшим, что происходило с Нилом. Джостен приоткрыл рот в немом стоне, размашисто проводя по члену рукой, будто пытаясь вытрахать свою душу. он шумно вздохнул носом, приоткрывая рот, с которого, как ему показалось, слетело слишком нежно чужое имя. — Натаниэль. — жалобно, почти скуля вырвалось. как будто прося, моля на коленях. Нил двигался чуть медленнее, другой рукой забираясь под такую ненужную футболку. Нил обвёл средним и указательным пальцем по соску, после заключая их будто в тиски. — Mon vilain garçon. — и Нил вздрогнул. вздрогнул настолько, что казалось проснулся из вечного сна. этого не может быть. только он. только он так его называл. — На..Натаниэль? — это прозвучало слишком сухо, слишком жалостливо. руки Нила замерли. — продолжай, mon vilain garçon. я хочу слышать тебя..я хочу чувствовать тебя. — кажется, у Нила остановилось сердце. это действительно он. он действительно вернулся и он действительно снова так спокойно ему что-то говорил. и он вернулся блять именно сейчас. тогда, когда Нил дрожал от возбуждения как течная сука, шепча его имя. — ублюдок, я ненавижу тебя. — шепнул Нил, пока по его лицу стекло пару слёз. вопреки своим словам, он продолжил двигать по набухшему члену рукой, одновременно играясь со своим соском. — тшш, что же ты так жесток со мной, Mon chéri? — голос в голове сглотнул, становясь чуть тише. — стони, стони как сука, потому что ты лжец и ты желал меня услышать. — Нил сжался, чувствая как волна возбуждения окутывает его. Натаниэль чертовски прав. он слишком долго мечтал о нём и его пропажа дала понять что теперь без Ната, Нил просто не выживет. ему хотелось его слышать. он желал этого. он желал услышать того, что услышал сейчас. он желал, чтобы Натаниэль продолжал унижать его, так же ласково смокуя такие знакомые прозвища на французском. Натаниэль никогда не пытался искренне его унизить, когда добавлял столь нежные слова на французском, потому что для Натаниэля французский это язык любви. и именно поэтому он так часто сладостно мурлыкал ему на ухо что ненавидит его, добавляя mon chéri или так надолго засевшее mon vilain garçon. и осознание этого только сейчас накрыло Нила с головой. рука на члене остановилось, так и не доводя владельца до звёздочек в глазах и трясущихся коленей. — мой малыш такой вредный. — Натаниэль напомнил о своём присутствие сразу же, как только рука Нила остановилась. — я же сказал продолжай. лжец должен слушать того, кому врал постоянно. — Нил вздрогнул. вздрогнул всем телом настолько, будто не Нат нежно говорил столь тяжелые слова, а будто он снова в Балтиморе и отец просит всунуть тесак какому-то мужчине в анус, изнутри разрезая его напополам. — ты меня любишь. — вырвалось из груди Нила и Натаниэль рассмеялся. на миг Нил даже безвольно выпустил член из дрожащей руки, думая о том, насколько же он облажался. но смех не был победным. не был таким, будто ему смешно с возбуждённого Нила, который сказал какую-то чушь. это был смех человека, который пытался не взвыть от того, как чётко и быстро его смогли вывести на чистую воду. Натаниэль почувствовал себя рыбой, давно опущеной в аквариум. будто только что его хозяин вспомнил про неё и спустя столько времени решил обратить внимание. — как давно? — шевеля одними губами, задал вопрос Нил, слыша как стук его сердце отбивается от стен. — всегда, mon vilain garçon. — и Нил почувствовал, будто сейчас действительно умрёт. Натаниэль всегда был рядом. всегда помогал придти в себя и всегда шептал, чтобы Нил не смог потеряться и рассыпаться. — а сейчас. просто продолжи трогать себя, потому что я не могу смотреть на то, как ты течёшь и пытаешься адекватно мыслить. — как обычно. будто Веснински и не пропадал никуда, в излюбленной манере по привычке обнажая клыки. и в этот раз Нил был с ним безоговорочно согласен. потому что этого ему не хватало. потому что этого не хватало им обоим. и Нил подчинился, снова возвращая руку под ткань трусов, сначала просто ноготками проводя от самого основания до кончика, мелко дрожа, зная, что Натаниэль испытывает всё то же самое. у них разные личности, но тело всё так же одно на двоих. Натаниэль шумно вздохнул, а Нил повторил движение руки уже более медленно. Нил потянул свободную руку к лицу, просовывая несколько пальцев в приоткрытый рот, посасывая их с хлюпающим звуком. рука на члене стала очерчивать выступающие венки. — я хочу чтобы ты тёк ещё больше. — Натаниэль звучал слишком ровно для человека, который физически испытывал всё идентично тому, что испытывал Нил. — пошёл нахуй. — просто нужно было что-то ответить, как-то зацепить, хоть Нил и знал, что это возымеет совершенно противоположный эффект. Веснински хохотнул, а потом шумно втянул воздух. Нил не желал пытаться тратить слишком много времени, чтобы подготовить себя к нескольким пальцам поочерёдно. он проник в себя двумя пальцами сразу, продолжая изучать свой член аккуратно, будто трогая его впервые. Нил почувствовал боль, но она растеклась так приятно по телу, словно высвобождая все тягосные мысли. словно отпуская каждую боль, которая когда либо прошлась на этом теле табуном ненависти. вместе с болью Нил прочувствовал глубочайшие удовольствие, когда после пары движений пальцев в анусе Натаниэль издал протяжной стон. это сработало как спусковой крючок. Нил обхватил член свободной рукой и сделал несколько тягуче медленных движений, продолжая ласкать себя сзади. продолжая ласкать их сзади. дышать стало трудно, потому что каждый стон приходилось заглатывать. потому что каждый хлюпающий звук звучал слишком громко. потому что диван подводил своей надёжностью, издавая неприятный скрип. — не сдерживай себя, mon vilain garçon. я хочу слышать тебя, я хочу знать то, насколько сильно ты скучал. — Нил задрожал, приоткрыл рот и издал звук больше похожий на скулёж. движения рук стали более быстрыми, вызывая более громкие звуки скрипящего дивана и выбивая из Нила стоны. Нил вскрикнул, протягивая по слогам имя Натаниэля, словно тот должен был исчезнуть после первого же оргазма. но он не исчез, а лишь нежно прошептал что Нил молодец, что больше он не исчезнет. — теперь я официально могу сказать Эндрю, что трахнул его парня. — Натаниэль Веснински не был бы собой, если бы не умел портить атмосферу. — мы один человек. строго говоря, его парень просто трахнул сам себя. — Нил улыбнулся. он снова тут. Нил снова жив и теперь Натаниэль точно будет всегда рядом. его Натаниэль. они обязательно обсудят эту ситуацию. Нил обязательно обругает Натаниэля за резкую пропажу. просто не сейчас. просто не тогда, когда тепло растягивается по всему телу, доказывая что он снова жив. он снова может дышать.