Дарованная Жизнь. Неправильный "ангел"

      У Люпина, которому я намеревался отдать очередную порцию зелья (при всей моей большой «любви» к компании Мародеров безопасность учеников была намного важнее личных разногласий, коль скоро Альбус не внял доводам разума в очередной раз), было довольно тихо. Но на стук дверь кабинета открылась довольно быстро. И Люпин почти тепло улыбнулся, пропуская меня.       – Северус, если тебе не трудно… Ты не мог бы подождать… Пару минут? Я кое–что хотел у тебя попросить, но мне нужно отойти… – вежливо и словно бы немного робко уточнил оборотень. Я кивнул, и тот выскользнул за дверь, быстрым шагом. Пара минут немного затянулась, пока я осматривал комнату и книжные полки, занятые довольно серьезными книгами, посвященными сплошь Защите… Впрочем, нужно было отдать должное, на этот раз преподаватель хотя бы знал предмет. И не только по книгам…       В спальне послышался шорох. И спустя пару секунд приглушенное, словно бы испуганное, бормотание, переросшее в тихий вскрик. Да что там вообще творится?.. Дверь была закрыта неплотно, и, поколебавшись пару мгновений, я её приоткрыл, подбирая мысленно подходящие к самым нелепым предположениям заклинания.       На кровати, довольно беспокойно, ворочалась Реддл, невнятно что–то бормотавшая. Дыхание девушки, хотя та явно спала, было прерывистым, тяжелым… Страх? Кошмары?.. Эту мысль очень быстро вытеснила другая – что ей, вообще–то, находиться следовало в совершенно ином месте. И чем вообще Люпин думал, творя подобное в школьных стенах?.. А чем думала девчонка?!       – Римус, отстань, сегодня воскресенье… – проворчала та в ответ на легкие толчки в плечо. Римус?!       – Реддл, подъем! – девушка подскочила, села, укутавшись в одеяло, уставившись на меня большими перепуганными глазами. Ещё бы, поймали, можно сказать, на горяченьком. Девчонка попыталась было что–то сказать в оправдание, но довольно быстро принялась словно дразнить, что злило и раздражало ещё больше. Ревность? Вот уж точно вздор. Было бы кого ревновать, да и к кому. К стареющему оборотню? Школьницу? Наконец явился сам Люпин, я, движимый праведным гневом (и подозревая его в растлении девчонки со всеми на то основаниями), обездвижил его, намереваясь позвать сюда директора школы. И получил то же самое заклинание от Реддл, принявшейся, после этого очередного «подвига»… Хихикать, усевшись на кровати, слегка истерично, с переходами на хохот. И без того странному воскресному утру это добавило изрядного абсурда…       После объяснений Люпина, снявшего заклятье, я успокоился лишь отчасти. С натяжкой, но списать ночевку на то, что она его крестница, ещё было можно. Но вот связывать преподавателя… Да кем Реддл себя возомнила?! Мало было уже неприкрытого хамства на занятиях, навязывания кота при походе в Афины, теперь ещё и это?       Назначив нахальной девице наказание в виде отработок до конца семестра и убедившись, что просить, что бы там ни было, Люпин уже ничего явно не планировал, я отправился в Большой Зал на завтрак, раздумывая, чем бы её на этих отработках нагрузить, чтобы мозги немного вправить на место.       Правда, вместе с этими мыслями, но ничего хуже препарирования жуков и очистки слизней в голову приходить не хотело, в голове изредка мелькали обсуждения коллег, которые я слушал краем уха. Помона и Минерва, в частности, что–то обсуждали про планы на день, книжную лавку, дополнительные занятия с талантливыми старшекурсниками и… Кэтрин Реддл. Вот тут я уже прислушался внимательнее, невольно, поскольку обсуждаемая персона совпала с виновницей утренних «приключений».       – Стоит поговорить с ней о маховике Гермионы, – заметила МакГонагалл. – Кажется, это отражается на самочувствии Кэтрин в последние дни…       – В таком случае, Минерва, – влез я, – советую встретиться с мисс Реддл до восьми вечера, потом у неё отработка.       – Наказана? – недоуменно уточнил Флитвик. – За что? Мисс Реддл очень… Примерная ученица, по меньшей мере, на моих занятиях…       – И у меня, – подал голос Хагрид. – Кэтрин спокойная, не грубит, не как слизеринцы… Ну… Это… Другие слизеринцы… Вы уж не это… Профессор Снейп, не обижайтесь…       – Мисс Реддл наказана мной за неуважительное отношение к преподавателю. И, уверяю вас, она это заслужила, – остальные учителя заметили, что на их уроках девушка вела себя очень вежливо и примерно. Выходило, что это безобразие творилось только на моих занятиях и только в этом году… И чем же, мелькнула вновь мысль, я начал её так раздражать?..       – Я просто не понимаю, что она такого могла сделать, что вы её наказали, Северус, – заметила МакГонагалл, уже когда я собирался уходить.       – Полагаю, – подал голос Люпин, обычно помалкивавший, заканчивая с собственным завтраком, – что наказание действительно заслужено. Кэтрин… Повела себя не очень осмотрительно, – его слегка придержала, видимо, с возникшими расспросами, Минерва, но конец разговора я слушать не стал, собираясь подготовить до урока конспект на доску…       …И в восемь вечера занимался приготовлением Веритассеума для Министерства. От котла шел жар, и я закатал рукава мантии и рубашки, открыв рисунок на левом запястье – все равно его кроме меня сейчас никто не видел, а за временем появления Реддл слегка не уследил. И услышав шаги по полу класса у двери, едва успел опустить левый рукав мантии и неторопливо опускал правый.       – Мисс Реддл, прелестно, рад, что вы соизволили явиться вовремя. Я сейчас закончу, подождите и пойдем.       – Куда пойдем? – выгнула бровь девушка.       – Мне нужно отнести кое–что в Запретный Лес Хагриду, вы поможете это сделать, склянок много.       – Вы специально меня ждали, чтобы нагрузить какой–нибудь тяжестью? Садист!       – Ещё один вечер наказания. И буду прибавлять вечер за каждое грубое слово в мой адрес… Вы уже вышли на второй семестр, мисс Реддл, – заканчивая варку, заметил я.       – А вы, тем не менее, садист. Бесчувственное бревно, которое ничего дальше собственного носа не видит. Итак, три оскорбления. Три вечера, я правильно подсчитала? Или считать пословно?       – Вы снова меня злите? Не советую… – я пытался держать себя в руках, хотя так и подмывало сказать ей какую–нибудь гадость. Странно, очень странно. В конце концов, я взрослый мужчина, чтобы испытывать столь сильное желание ругаться с девчонкой–школьницей.       – Я вся дрожу, профессор. Мы можем идти или мне тут всю ночь торчать? – нет, она определенно нарывается. Но зачем ей это надо?       – Пошли… – подав ей флаконы с зельями, заказанными кентаврами и лесничим, я вместе с ней отправился в Лес. Собственно, девчонку я к нему подводить не собирался, скорее хотел заставить пройтись по темноте, немного напугать. Может и отрезвить бы немного вышло…       Шагали молча, и уже почти на опушке я почувствовал холод. Реддл тихо пискнула и остановилась. Страх, леденящий душу… Темные фигуры над школой… Мое несостоявшееся усилиями Дамблдора будущее… Но вот только… Не низковато ли эти милые твари?..       – Давайте зайдем к Хагриду, я боюсь… – в плечо вцепилась рука Кэтрин. Пальцы девушки действительно дрожали, это чувствовалось даже сквозь две ткани.       – Не бойтесь. Они не тронут. Это охрана. Скорее всего, просто летят куда–то мимо школы…       – Нет… – покачала головой Реддл, – оглянитесь… – я послушался. Тёмная фигура летела прямо на нас. Или… На кого–то неподалёку от нас? В любом случае, такое соседство не слишком радовало, и дементоры не должны были подлетать так близко к ученикам…       – Экспекто Патронум! – я не слышал, как к моему голосу примешался ещё один… Дементор отлетел, но его отогнали лань и... Летучая мышь. Довольно крупная. Реддл убрала палочку. Откинула волосы со лба и направилась со своей ношей к лесу. Я поспешил следом с тысячей вопросов на языке. Один прозвучал вслух:       — Это твой Патронус изначально или он стал таким?       – Патронусы не меняются. Я вызываю его уже два года, и он всегда был летучей мышью, – правда… Верилось мне в это отчего–то с большим трудом. Да и летом мы пытались вызвать Патронус, но у неё так ни разу и не вышло. Специально?.. Зачем?..       – Кто тебя научил вызывать Патронуса? – в шестнадцать лет и такой яркий…       – Римус. Он многому меня научил. И зря вы с ним так сегодня. Быть оборотнем – очень мало приятного. И сплошное одиночество.       — Это твоя вина, ты меня разозлила.       – Римус никогда никого не обижал, по меньшей мере, осознанно. А вы…       – Подозреваю, о своих школьных годах и делах его компашки он тебе не слишком рассказывал, – ввернул я, что заставило девчонку слегка нахмуриться. И, возможно, задуматься о своём «ближайшем окружении».       – Но хамил вам не Римус, однако злость вы срываете в том числе на нём, – проворчала Рэддл. – Хотя в сущности… Вы пытаетесь казаться злее, чем есть.       – Даже так? – усмехнулся я. – Интересное мнение.       – Не знаю, как так вышло… Но вы явно не хотели работать в школе, живете один, и у меня есть впечатление, что потеряли кого–то дорого…       – Какая проницательность для столь юного возраста, – вкрадчиво заметил я, – но зачем лезть к другим и копаться в чужой жизни? Нарываться на отработки, тратить время… Ты Ибис, в конце концов. Тебе заняться нечем?       – О да! Ибис! А вы знаете, что это такое?! – взвилась девчонка, остановившись и почти слышно закипая внутри. – Я скоро Грейнджер возненавижу, она про три раза на день во времени возвращается, у меня головокружение почти не проходит. Я сову с детства завести мечтала, но они плохо соседствуют с даром! Совет Десяти слушаться, за чары, связанные со временем, отчитываться… Весело звучит, правда?! Вы бы определённо об этом мечтали! – Кэтрин аккуратно поставила флаконы на землю. – Вы бы лучше подумали, почему я срываюсь именно на вас… Хотя, конечно, вряд ли вам это важно… – через несколько мгновений фигурка в тёмной мантии уже стучала в дверь хижины Хагрида. А вот я решил, что мое присутствие там оказалось бы слегка неуместно. И оттащил склянки к опушке Леса, подвесив корзинки повыше и наметив ориентир, чтобы сообщить его лесничему. Собственно, почти все они и были ему нужны для подопечных. Дверь домика была неплотно закрыта, и я уже собирался было постучать, когда услышал тихие всхлипы и замер с поднятой рукой:       – Ну тише, Кэтти, тише… Сейчас придет кто–нибудь, отведет тебя в замок… Тише…       – Я устала… Всё время голова кружится, сплю плохо… Патронус изменился! Ты же помнишь мой Патронус? – Хагрид прижал девочку к себе, качая огромной головой. Он сидел ко мне практически спиной, Клыка не было, а Реддл, уткнувшись Хагриду в плечо, ничего не видела…       – Помню, конечно… Лебедь такой… Эээ… С крыльями всё время ещё… Ну… Развернутыми… А чего, он теперь поменялся?       – Да, Хагрид. Он стал… Летучей мышью, представляешь? Я только сегодня заметила… – а мне врала. Интересно, чего ради… В душе шевельнулись острые противные коготки туманной, но почти пугающей догадки. Хагрид повернул было голову к двери, но тут же отвернулся, поскольку Реддл начала подниматься. Я предпочел выйти, сомневаясь, что она хотела меня сейчас видеть.       – Ты это… Ложись тут… Я все равно к Арагогу пойду, меня тут не будет.       – И Снейп привяжет меня на цепь в лаборатории, – немного нервно хмыкнула на это девчонка. – Он меня за ночевку у Римуса наказал. Да и… В замок пора… Ночь… – шмыгая носом, засобиралась–таки на выход девчонка.       – Так не ночь, девять часов всего, но идем, провожу… Ох, дети…       – Спасибо, но… Профессор обещал меня лично провожать. Надеюсь, ещё не ушел далеко… – Реддл выглянула из хижины, отошла на несколько шагов и окликнула меня.       – Ну и куда мы убежали с отработки? – осведомился я, старательно изображая хладнокровный вид.       – Хагрида навестила. Я в Запретный Лес не хожу, мне папа запретил, – как ни в чем не бывало ответила девушка, – я хочу спать и хочу в замок. Отводите обратно!       – Пошли… – я заглянул в хижину, сообщил Хагриду, где его заказанные снадобья, и на сей раз мы шли молча, налегке и быстрее, проводив Реддл до гостиной, я вернулся к себе. Где ждал… Томас Реддл собственной персоной.       – Ну и куда мы по ночам таскаем мою дочь? – начал он вместо приветствия. Судя по его лицу, самой радужной перспективой был Азкабан… – На молоденьких потянуло, Северус? – спросил Реддл, поднимаясь с кресла. – Так я мигом тягу–то убавлю… В Азкабан захотел? Давно там не был? – я вздохнул – этого человека ещё никто и никогда не переспорил. Глупо было думать, что мне удастся.       – Мисс Реддл была на отработке, помогала отнести лекарства для кентавров в Запретный Лес. Ничего более и в мыслях у меня не было… – я прошел внутрь, закрыв за собой дверь.       – Моя дочь не должна выходить ночью за пределы школы! Я не для того выделял лучшую по моим возможностям охрану Хогвартсу, чтобы вы ночью таскали мою девочку в Лес! Чего ты от неё хотел? Ей всего шестнадцать, она даже несовершеннолетняя! А ты, Пожиратель несчастный, в Азкабане сидеть должен! Вот я тебя туда и упеку, понял?       – Я попрошу меня не оскорблять… – я сжал спинку стула, сдерживая ответное оскорбление. Оно сейчас совершенно определенно было бы лишним.       – Тебя оскорблять?! – резко дёрнув мой левый рукав вверх, прошипел отец Кэт. – Ты и не такие слова в свой адрес заслужил!       – Не вам меня судить, – опуская рукав мантии, я стиснул зубы, мысленно моля себя не дерзить.       – Да что ты себе позволяешь?!       – Папа! – от двери метнулась черная тень, повисла на шее у Реддла… Тот откашлялся, убрав палочку. И осторожно поставил девушку на ноги. – Папочка, ты почему не сказал, что приедешь? Я же соскучилась! А ты можешь меня в субботу забрать в Лондон? Мне срочно нужна новая мантия, Амели пролила белые чернила, заколдовала их там чем–то, я отчистить не могу… И надо зайти в товары для животных, Флаффи что–нибудь куплю… Можешь?       – Ну хорошо, хорошо… Кэтти, скажи, ты сейчас откуда? – я молчал, решив, что влезать в попытки Кэтрин заговорить отца не стоило.       – Из дормитории. Я с отработки пришла, а Мэри говорит, ты приехал. И сказал, что ты тут. Ну я сумку отнесла в спальню и прибежала… А что?       – А чем ты занималась на отработке? – прищурился Реддл–старший. Кэтрин бросила на меня мимолетный взгляд.       – Я относила зелья в лес. Профессор меня сопровождал.       – И это всё?       – Нет… – я замер, – профессор защитил меня от дементора. Кстати, что они тут делают?       – Ничего, просто охраняли школу. Но я приму меры, спасибо за информацию. А за что ты наказана?       – Я вела себя слегка неподобающе. Пап, Римус тебе не писал о моем здоровье ничего? – я был ей очень благодарен за молчание, но догадка о причинах такого поведения всё ворочалась внутри… Однако верить не хотелось, это было совершенно, абсолютно невозможно.       – Нет, он писал! И я очень сердит на тебя – почему ты отказалась от клиники Святого Мунго?       – Потому что это мне не поможет! Пока Грейнджер будет устраивать эти тройные повторы, я не буду себя чувствовать лучше, где бы я ни была.       – Точно с тобой всё хорошо? – Реддл–отец не сводил пристального взгляда с девушки. Та медленно кивнула.       – Со мной всё хорошо. Немного кружится голова, но она и не пройдёт. Никто меня не обижал и ко мне не лез. Кроме дементора. А теперь давай уйдем отсюда и поговорим перед твоим уходом. И не будем ссориться с профессором Снейпом, я наказана за дело. Идем… – у меня возникло ощущение, что она его гипнотизирует. Реддл покорно вышел следом за ней. За дверью послышались торопливые шаги… А мысль, возникшая где–то в глубине сознания, наконец получила чёткое оформление. И подтверждала, казалось бы, выводы тех дамочек в Афинах. Она влюбилась в меня… Но поверить в это я всё ещё не мог. Это казалось слишком невозможным.       Последовавшие две недели до Хэллоуина я внимательно следил за ней при каждой встрече, на каждой отработке. Но либо у девчонки был великолепный самоконтроль, либо я просто самонадеянно думал, что в меня могла влюбиться молоденькая Ибис… Тридцать первого октября было посещение Хогсмида студентами, маленький праздничный вечер. Но у Реддл, тем не менее, была так и не снятая мной отработка.       – Поттер, передайте своей кузине, что этим вечером она свободна от наказания, – встретив мальчишку по пути к Дамблдору, я решил таким образом оповестить мисс Реддл о свободе на нынешний вечер. Обычно Реддл убирала класс или помогала с ингредиентами, поскольку визитов в лес как воспитательной меры больше не делалось – во избежание внезапного появления её отца. Но на Хэллоуин я решил всё сделать сам – работать в одиночестве значит иметь возможность поразмыслить. И размышления задумывались как раз о Кэтрин, точнее о наших с ней отношениях…Они были за исключением небольшого просветления после Афин очень натянуты, она отмалчивалась на уроках, огрызалась на отработках и полностью игнорировала на переменах.       Сняв мантию, я поднял рукава рубашки и ушел в чтение писем с заказами, распределяя очередность и параллельно думая, могла ли быть верна догадка в отношении Реддл. В подземелье было необычайно тепло, руки не мерзли, я находился один и предплечья приоткрыл безбоязненно, тем более что ученики сейчас наверняка развлекались и лопали сладости, и крайне маловероятно было, что внезапно захотели бы заглянуть в лабораторию к Страшному и Ужасному мне.       От писем и блокнота отвлекло неожиданное ощущение долгого и пристального взгляда. В карих глазах девушки, стоявшей у моего стола, отражались боль, обида и непередаваемая горечь…       – Опустите левый рукав, – хрипло произнесла Кэтрин – я не хочу это видеть. Хотя извините, я отработаю как–нибудь позже. Интересно, профессор Дамблдор это видел?       – Мисс Реддл, это не совсем то, что вы подумали, – опуская рукава, я невольно поднялся. В который уже раз остро ненавидя Метку и всё, что имело к ней хоть какое–то отношение. Позорное пятно, клеймо, избавиться от которого было уже невозможно, что бы и как бы я ни делал теперь.       – Вы Пожиратель смерти. О чем тут ещё думать? Совет Десяти совершил огромную ошибку… Я ненавижу вас! – вспыхнув, Кэтрин вылетела из кабинета, я не сомневался, что в слезах…       Совет Десяти совершил ошибку… Теперь все окончательно встало на свои места – моя догадка две недели назад была правильна. И все же я не понимал одного – почему вдруг так задело то, что она узнала правду не от меня? Почему хотелось объяснить всё, рассказать, как всё обстояло? И очень хотелось где–то в глубине души догнать девушку. Но сознание не давало это сделать…       А на следующий день Реддл не появилась ни за завтраком, ни на уроке, ни во время обеда. Она была только на Трансфигурации у МакГонагалл, прогуляв даже Заклинания Флитвика, которые шли перед моей парой.       Неприятное чувство не давало покоя, и только усилилось, когда ко мне заявилась капитан команды факультета, оповестившая, что Реддл не покидает дормиторию, не ест и не отвечает на вопросы, что определенно требовало вмешательства и того, чтобы как–то заставить её слушать меня. А выслушать ей было нужно… Теперь точно нужно. Впрочем, напротив, это обстоятельство могло оказаться очень на руку и отбить у девушки эти совершенно неправильные, неуместные и ненужные чувства к моей персоне.       

      ***

             Часы показывали три часа дня, когда ученики в гостиной Слизерина поздоровались, с легким недоумением взглянув на меня, решительно направившегося в одну из спален для девочек и запершего за собой дверь. И уже полупривычно наложив чары, мешавшие подслушивать разговор.       – Мисс Реддл, надеюсь, вы не спите? – девушка лежала в постели спиной к двери, полностью одетая, но при звуке голоса и шагов резко села, поджав губы и гневно сверкнув глазами.       – Вы пришли избавиться от свидетеля, сэр? – едко осведомилась она. – Я очень опасаюсь, что это у вас не выйдет, профессор Снейп. Ибис, я сожалею, крайне живучие существа.       – Избавиться от свидетеля? Вовсе нет. Но по этому вопросу, да. Ты вполне могла бы не появляться на моем уроке, но зачем было пропускать все остальные?       – Я не спала всю ночь и едва ли могла бы хорошо сосредоточиться на занятиях. Профессор МакГонагалл меня любезно отпустила. Что касается Зельеварения, я, к сожалению, не могу от него отказаться, этот предмет нужен мне для поступления, – едко прошипела девушка. Я подошел чуть ближе и остановился, когда Реддл весьма резко вскинула голову, потянувшись к палочке, лежавшей у кровати.       – Не советую приближаться, – прошипела слизеринка.       – Хорошо, – послушно остановился я. – Я всего лишь хотел сказать, что ты сама всё видела. Ты знаешь, кто я. Однако должен тебя предупредить, что директор об этом тоже знает. Что судебный процесс был и меня оправдали за недостатком улик.       – Очень познавательная информация…       – А ещё – я пытал людей, делал очень много других нехороших вещей, – продолжил я, стараясь сделать тон как мог более равнодушным и насмешливым. – И самое страшное – это именно я услышал пророчество о твоем кузене и пересказал его Темной Леди. Таким образом, твоя мама и чета Поттеров погибли из–за меня, – по моим предположениям эти сведения должны были задеть, настроить против меня и оборвать неуместные чувства, совершенно ненужные прежде всего самой девушке. Но полыхнувшее в глазах пламя заставило на мгновение подумать, что такие подробности были совершенно лишними…       – То есть, это из–за тебя убили маму и Поттеров? – почти по–змеиному прошипела девушка. – И после этого ты работаешь в Школе, и профессор Дамблдор всё знает?!       Мелькнула мысль, что девочка, чего доброго, могла поднять совершенно ненужный в этой ситуации никому из нас шум, который вчера, следовало отдать выдержке и благоразумию должное в уже далеко не первый раз, поднимать не стала. И менять это обстоятельство мне не хотелось совсем.       – Именно так, более того, это именно директор выступал в роли моего защитника на судебном процессе, – кивнул я. – Кэтрин, когда я рассказывал о пророчестве, я понятия не имел, о ком оно. Но, тем не менее, косвенно я виноват… И более того, я не хотел бы причинять вред Поттерам, а тем более…       – Но с какой стати я должна вам верить сейчас?       – Скажем так, в качестве благодарности за мою свободу я принимаю участие в охране драгоценной шкурки твоего не менее драгоценного кузена, – усмехнулся я.       – Допустим… – прищурилась девушка. – Предположим… Я не стану поднимать шум и предавать огласке то, что видела, можете успокоиться. И оправдания совершенно не нужны. Если вы опасаетесь, что я кому–то об увиденном расскажу, то совершенно напрасно – уверена, те, кому надо, о вашем темном прошлом и так прекрасно знают. Оправдываться передо мной не надо – я не Министр Магии, всего лишь дочь его зама. И… Уверена, что папа и так в курсе. Кстати… Мужчина, с длинными темными волосами. Щетиной. Он был примерно маминого возраста… И лицо… Как будто… Искривленное… И от него пахло дорогим парфюмом… И мне показалось, они знали друг друга… Он был... Словно немного… Безумным… Кто это?       – Неожиданно хорошо запомнила детали для ребенка… – пробормотал я, перебирая бывших «друзей».       – Я помню его голос. Шепот. Низкий, густой. Вкрадчивый… – прикусила губу в ответ девушка. – Но почти не помню лица.       – Знакомы?.. – вспомнил я. – Один из тех, кто учился с твоей мамой на одном курсе, постарше нас… Он был пойман через пару дней. Ходили слухи, что в ту ночь был вместе с Лестрейндж у вас дома. Антонин Долохов.       – Когда–то мне очень хотелось его убить…       – Он сидит в Азкабане. Уже давно, – отозвался я. – И, Кэтрин, я счел уместным прояснить ситуацию, чтобы она не спровоцировала сложности. Они, уверен, не нужны нам обоим. В настоящий момент я веду себя более чем прилично, не использую темные чары по отношению к ученикам, но обстоятельства моего прошлого известны в Хогвартсе далеко не всем. И я очень надеюсь, – с нажимом добавил я, – что так оно останется и впредь, мисс Реддл.       – Хорошо, – кивнула девушка. – Я вас услышала… Сэр.