Сожжённые крылья

Многоликие сущности, разных габаритов, должностей и сил падают. Падают и вопят от боли. Его братья, мучимые болью, кричат, оглушая поднебесье своими голосами. Всего один миг, и гравитация тянет их вниз, на грешную землю. Как бы они не бултыхались, как бы старательно не взмахивали крыльями, ни один не может остановиться. Небеса отказались от них. От ангелов господа. Один из ангелов молиться, впервые столкнувшись с чувством боли, ощущая как теряет свои крылья, и наблюдая внизу огни ночного, людского города. Ангел молиться. Молиться о спасении. Он взывает к Господу Богу, своему отцу, чтобы его спасли. Кается во всех грехах, хоть и не знает где согрешил. Молит отца, которого не видел с появления света, унять свой гнев и даровать ему прощение. Ангел не может принять, что его покинули. Что их всех покинули. Он верит, что отец ещё с ними. Он просто сердится, гневается на него и его братьев, из-за Люцифера, истинного падшего ангела. Если он продолжит молиться, отец сжалиться над ним, и дарует прощение. Он верит в это всем своим существом. У него больше ничего нет, помимо этой веры. Внезапно, он видит яркий свет. Сияющее могущество наполняет его тело благодатью, восстанавливая догорающие крылья. Свет исцеляет его сущность, даруя покой, умиротворение. Отец? Прости нас, отец! Мы согрешили, но больше такого не будет… Прошу, смилуйся, отец! Зовёт ангел, слёзно умоляя прощения. Столь сильное могущество, которому нет конца и края — кто это, если не создатель всего и вся? Свет, милостиво окутывает многоликое существо, и ангел теряется, покорно позволяя свету себя поглотить. Он готов слиться с создателем, господом нашим Богом, лишь бы заслужить прощение. Но внезапно, могучее создание, в котором ангел признал своего отца, снова его отпускает. Словно… словно отказываясь от него. Ангел плачет, снова чувствуя как падает вниз. Больше он не смеет молить. Его отец отказался от своего сына. Ангел слишком испорчен, он не заслужил прощения. Наконец, он падает на землю, больно ударяясь о твердую почву, услышав как ломаются его крылья, и собственный крик, который более не принадлежит ему. Голос не его, этот звук — физическое явление. Он больше не в небесах, а стал физически ощутим, слился с этим бренным миром, обретая мясную плоть. И, он кричит, используя свои голосовые связки. Барахтается в крови нового сосуда, чувствуя себя так, словно попал в пучину Ада. Его поглощает тьма. Огромная, сильная, давящая, неприглядная и уродливая тьма. И, он плачет, настоящими глазами, испуская из глаз солёную жидкость. Из его тела вытекает благодать, едва успевая залечить раны мясного тела. Юриэль лечит поврежденную после падения плоть у шеи, стараясь сохранить остатки благодати, которая продолжает из него вытекать. Затем предпринимает попытку сопротивляться этой тьме внутри себя. Тьма обволакивает его нутро крепкими цепями, что ощущается почти болезненно. Он уже пал. Нельзя пасть ещё ниже. Но, что-то в глубине его существа шепчет ему, тихо-тихо: Верь. Верь в своего отца. Он не покинул тебя. Он любит. Любит и ждёт, когда ты снова воспаришь— И этого тихого шёпота, ему оказывается достаточно, чтобы сопротивляться этой липкой тьме. Юриэль восстанавливает сосуд, пока благодать не заканчивается, после чего проваливается в бессознательное состояние. Засыпает, отключает своё сознание, в первый раз за всё время своего существования.