Покой

Ситуация, в которой они оказываются, определённо... неожиданна. Но Бэй Доу предпочитает отнести её к разряду очаровательно милых. Когда ещё будет возможность лицезреть бесстрашного и сильного Адепта, грозу монстров, Защитника Якса и Охотника на демонов в облике... маленького зяблика? Такого маленького, что поместиться в её ладонь без труда сумеет. Сяо чирикает недовольно, переступая с лапки на лапку на камне, на который приземлился, пока Бэй Доу честно старается держать лицо и не засмеяться — это выглядит забавно, как бы ни пытался её драгоценный птенчик (сейчас в прямом смысле) делать грозный вид, распушив перья... Единственное, что у него получается — превратиться в ещё более милый перьевой шарик на тоненьких ножках. Но клёкот и вправду угрожающе звучит — будто и не от зяблика исходит. Хотя Сяо быстро возвращается к звонким трелям, полным не обиды — злого разочарования. Он ведь привёл Бэй Доу сюда, в безлюдное место, чтобы показать ей иное обличье — огромной хищной шестикрылой птицы, чтобы была возможность рассмотреть всё в спокойной обстановке, не в бою. А в итоге перенервничал, и вышло то, что вышло. И когда Сяо принимает человеческий облик, то смотрит хмуро, исподлобья, сложив руки на груди в защитной позе. — Я же вижу, — расстроенно бормочет он, когда Бэй Доу обводит его скулу и подбородок пальцами, намеренно не приподнимая головы — ждёт, когда посмотрит сам, — что тебе смешно. Зачем сдерживаешься? Не хочешь обидеть? Глупости. Я выше этого. По факту, конечно, Сяо ниже, но сейчас это значения не имеет, когда он поднимает-таки взгляд и пытливо всматривается в лицо Бэй Доу. Сдержит смешок или нет? Что скажет? Или промолчит? Сяо не знает, какой исход для него будет более смущающим. Потому что по ощущениям лицо и так горит. А ему, честно говоря, хотелось Бэй Доу впечатлить, а не рассмешить нелепым обликом. Но когда широкая ладонь ложится на обнажённые лопатки, а Бэй Доу наклоняется, с жаром сминая его губы в нетерпеливом и быстром поцелуе, Сяо тянется целовать в ответ, доверчиво прижимаясь к груди, отзывается воркованием на поглаживания. И почти с восторгом и уже приятным смущением — искренними, светлыми, тёплыми, такими, на которые он едва ли был способен до недавнего времени — жмурится, когда Бэй Доу, не отстраняясь, хрипло шепчет прямо в губы: — Ты самый грозный зяблик на свете из всех, кого я только видела, мой милый птенчик. Но он всё равно считает своим долгом уточнить — Сяо понимает, что она может немного слукавить, чтобы успокоить его взбунтовавшуюся и проснувшуюся внезапно гордость — ту, которую он в себе обнаружил, связав судьбу с Бэй Доу: — Ты правда так думаешь? Эта форма... до глупого нелепа. — Превратись, пожалуйста, снова, — просит Бэй Доу, смешливо щуря глаз — точно что-то задумала, Сяо даже не знает этого, а чувствует; но чувствует и то, что придуманное ею — не для смеха над ним совсем. Потому, тяжело вздохнув — всё же притворно скорее, чем честно — ему приятно, что она просит снова, — он обращается и крохотным зябликом приземляется в подставленную ладонь. А потом разражается почти возмущённым чириканьем, когда Бэй Доу опускает его в вырез платья, аккурат между грудей, и прихватывает клювом её палец — слабо-слабо, на манер своей обычной хватки. Сяо даже не может сказать, отчего он так всполошился — то ли от того, где оказался (хотя привыкнуть мог давно — уже не раз чувствовал это тепло), то ли от того, в каком облике. Наверное, всё же второе. Бэй Доу издаёт хриплый грудной смешок и ногтем осторожно ерошит тонкие пёрышки на его спине. Сяо хохлится — намеренно, чтобы можно было погладить ещё больше, приласкать сильнее. Он всё ещё смущен своим положением, но вылезать, однако, совсем не торопится. — Ты до ужаса мил, моя беспокойная пташка, — низко и хрипло рокочет Бэй Доу, и по телу пробегает волна лёгкой дрожи от того, как это отдаётся в беспокойном птичьем сердечке. — И все твои обличья мне по душе. Человек ли, огромная демоническая птица, крохотный чудесный птенчик — я люблю всего тебя. Сяо отзывается звонкой трелью, устраиваясь поудобнее и потираясь почти всем своим птичьим телом об тёплую кожу в знак благодарности. А потом, стоит лишь пальцу оказаться рядом с головой, Сяо едва ощутимыми, безболезненными клевками проходится по нему — будто целует с оглядкой на свой нынешний облик, с удовольствием взъерошивая перья в ответ на лёгкий смешок. Ему и правда нравится. Ему безумно приятно и комфортно — сейчас, и нелепость зябличьего облика перестаёт иметь всякое значение, несмотря на то, что до этого Сяо относился к ней с откровенным презрением — не пристало Адепту, уничтожителю демонов, превращаться в нечто столь... хрупкое. Сейчас же... он думает о том, что с Бэй Доу можно себе такое позволить — изредка только, наверное, не хватало ещё разнежиться окончательно в любви. А может, этого ему и не хватало. С Бэй Доу он вообще многое начал себе позволять, и не сказать бы, что этим недоволен. Скорее наоборот, он чувствует себя живым, и это Сяо нравится осознавать. А потому, пожалуй, он может почаще принимать облик хрупкой маленькой птички и прятаться в чужих ладонях — и не только. Почему бы ему не позволить себе маленькие слабости? И Сяо довольно свистит в ответ на свои же мысли, когда Бэй Доу наклоняется, чтобы поцеловать птичью тёплую макушку.