Карма

      Какаши проснулся как обычно рано. Из открытого окна в комнату заползали предрассветные сумерки, шевеля приунывшие листья Укки-куна номер три — про него в последнее время почти не вспоминали. Надо бы полить, иначе скоро придётся выбирать в магазине новую жертву. Какаши не оставлял надежды открыть в себе таланты флориста. Сонный разум, разглядывая вялое растение в горшке, решил, что в этот раз у него должно получиться, ведь один цветок он всё же заставил цвести.       Когда они пересекались с Сакурой в резиденции или на улице, она ему улыбалась, мило краснела и смотрела так нежно, что дыхание перехватывало, а функция связной речи отключалась. Все их встречи после возвращения в Коноху проходили в странной атмосфере волнующего кровь напряжения, смятения и неловкости. Какаши был сбит с толку и не совсем понимал, как правильно стоит себя вести. Пытался вспомнить те случаи, когда он встречался с женщинами больше чем на одну ночь, чтобы расслабиться. Как будто это могло ему чем-то помочь.       Ему было двадцать, он служил в Анбу, и его напарница ничего не имела против интрижки на работе. Это были именно встречи: ни о каких чувствах речи не шло. Они как сошлись, так и разошлись. Кажется, даже руки друг другу пожали на прощание — спасибо за сотрудничество. Вряд ли так ведут себя нормальные люди. А потом были редкие визиты в «Цветок персика». Вот и весь его опыт отношений с женщинами.       Какаши особо никогда не интересовался подобным. Судьба ему подкидывала достаточно испытаний и эмоциональных встрясок, после которых и жить-то не особо хотелось. Ему не было дела до романтики и прочего. Но нельзя сказать, что он был совсем уж сухарём — нет. Он с теплотой наблюдал за Асумой и Куренай. Они были замечательной парой, наверное, такой, какими должны быть влюблённые друг в друга люди. Казалось, эту любовь можно потрогать, если просто находиться рядом.       Их чувства действительно можно было ощутить. Взять на руки и состроить глупые рожи, чтобы вызвать звонкий детский смех. Хоть его друг так рано ушёл в Чистый мир, но он всё ещё был с ними — был неотъемлемой частью малышки Мираи.       Любовь — сложная штука, как ему и говорил Мудрец Шести Путей. Какаши знал, что она бывает разной — неудивительно, ведь столько романов прочитал! Может быть нежной и отчаянной, страстной и трепетной, радостной и печальной. Может принести страдания, может излечить раны и… может сотворить жизнь. Она может вырасти постепенно из небольшого ростка, а может обрушиться нежданно потоком водопада.       Какаши не влюблялся раньше и не знал, что должен чувствовать, поэтому с такой осторожностью поглядывал на Сакуру. А с ней всё вдвойне сложнее, чем было бы с любой другой женщиной. Ведь она когда-то была его подопечной. Пусть недолго, но была! Плюс ко всему, она до сих пор звала его «сенсеем». Совсем не помогала!       Харуно Сакура настолько плотно вплелась в его жизнь. Без неё было некомфортно и пусто. Когда это произошло — Какаши не мог припомнить. Пусть сейчас было непонятно, что делать и как, но он надеялся разобраться. Не был уверен, что то, что чувствует, можно назвать любовью, но одно знал точно: Сакура вызывала в нём вполне определённые желания. Подруги из «Цветка персика» не обладали подобной силой.       Он не мог не вспоминать о том, что произошло между ними во время миссии. Это будоражило сознание получше, чем красочно описанные любовные сцены в «Ича-Ича» (простите, Джирайя-сама). Вероятно, всё объяснялось тем, что Сакура была Сакурой. И даже спустя неделю легче не стало. Наоборот. Он ощущал себя странно, будто мир вокруг изменился. Это было ново, вызывало некоторые опасения. Какаши всегда умел держать себя в руках, но сейчас контроля не было. Внутренняя панель управления искрила и сбоила, а он совсем-совсем не хотел её чинить.       Какаши глубоко вдохнул сквозь два слоя ткани, досадливо поморщился, убрал с лица водолазку и сжал в руке. Запах стал очень слабым. Он её так и не постирал. Действительно извращенец. Ещё немного, и уподобится недавно появившемуся воришке женского белья, которого ловили по всей Конохе.       Негодяй пробирался к девушкам в дома, туда, где сушилось бельё, воровал трусики и скрывался. Самое удивительное — его так и не поймали! Какаши слышал разговоры шиноби, которым выдали задание изловить опасного типа. Нинкены не могли взять след — он умело скрывался. Успевал читать преследователям лекции про волшебное воздействие женского белья на мужскую силу. Даже предлагал поделиться своей коллекцией с несчастными, обделёнными женским вниманием ниндзя, ведь не просто так они за ним гонялись — печать девственников была заметна на озлобленных лицах. Эти проповеди бесили шиноби, и группа желающих поймать бельевого вора увеличивалась с каждым патрулём, которым не повезло на него наткнуться. Его удачей было то, что он пока не залез в дом ни к одной куноичи. Если бы, допустим, это была Сакура, то вряд ли от него что-либо осталось…       Какаши передёрнул плечами. Во-первых, ему не понравились мысли о том, что кто-то посторонний может забрать её трусики. Во-вторых, понял, что он сам от того извращенца недалеко ушёл. А ещё, что нужно было как-то действовать. Но как? Поговорить было категорически не с кем. Он небезосновательно боялся, что его друзья не поймут и не примут их отношения. Ведь это очень странно и неправильно — встречаться с девушкой намного моложе? Ведь так? Или нет?       Какаши сел и посмотрел на фотографию своей команды. Там Сакуре было одиннадцать лет. Странно и неправильно заводить отношения со своей ученицей! Если бы это была абстрактная девушка помладше, то сложностей особых и не возникло бы.       За окном рассветало, а он всё разглядывал фотографии, полный противоречий. Ему очень нужен был совет. Хоть какой-нибудь. Поэтому стоило сходить к тем, кто лучше всего его понимал, выслушивал и рядом с кем мысли приходили в порядок.       — Минато-сенсей, Кушина-сан. — Какаши положил цветы на памятные таблички. И внезапно почувствовав себя тринадцатилетним глупым мальчишкой, присел на корточки и обхватил голову руками.       На кладбище кроме него никого не было, но он говорил тихо, словно его тайну мог услышать кто-то ещё. Будто этот кто-то мог по интонациям голоса понять, что он не особо-то жалеет о произошедшем.       — Я идиот, — закончил он свою исповедь.       Единственное, о чём на самом деле жалел Какаши — это о том, что всё пошло не так, как надо. И о том, что не представлял, как это: «как надо». Ни разу в жизни он не испытывал ничего подобного, ни разу в жизни его не любила девушка, к которой он тоже что-то чувствовал. Пусть это что-то пока было очень смутным, но от него становилось тепло в груди.       Да кого он обманывает? Стоило признать: он не смог бы сказать уверенное «нет» Сакуре, даже если бы они оказались в той ситуации без действия наркотика. Всё равно занялись бы сексом.       — Ками… — Какаши с силой провёл ладонями по лицу. От осознания этого стало ещё более неловко.       «Совратил собственную ученицу, Бакаши! Какой же ты мудак!» — Обито начал бы орать на него, состроив максимально брезгливую рожу.       А Рин и Минато-сенсей молчали бы, поддерживая гневную тираду. Кушина-сан… она бы живого места на нём не оставила. Какаши с мрачным удовольствием представил сцену собственного избиения. Жаль только, что это не исправило бы всей ситуации.       Кстати о вспыльчивых женщинах. Стоило проверить завещание, потому что, когда Цунаде-сама узнает, фантазии вполне могут сбыться. Именно не «если», а «когда». Тут нельзя питать иллюзий: Пятая всегда была очень проницательной, и складывалось ощущение, что она уже начала что-то подозревать.       Какаши поднял голову к небу — чистому и высокому, подсвеченному с востока рассветом. Будет ясный день.       Он поднялся, поклонился и, засунув руки в карманы, пошёл в сторону Башни. Стало чуть легче на душе, но в голове так и не прояснилось. Хотя обычно после разговора с друзьями у кенотафа или с сенсеем появлялось подобие ощущения опоры под ногами и мозги лучше соображали.       Какаши прекрасно понимал, что сам решил усложнить себе жизнь, сознательно сделал шаг в пропасть, когда начал отвечать Сакуре. Но он никогда бы не смог предвидеть то, что их взаимодействие может пойти по подобному сценарию. И, как назло, его шизофрения молчала после того, как они вернулись домой. Видимо, Обито-в-его-голове решил, что другу пора поступать по-взрослому, по-мужски. И самостоятельно разгребать дела, которые он натворил.       Какаши же до сих пор ничего нормального сделать не смог. Волновался, стоило ему увидеться с Сакурой, вёл себя максимально глупо, как ему казалось. А её почему-то это совсем не смущало: она всё так же продолжала смотреть с интересом, краснела, когда они случайно друг друга касались. Сценарий развития отношений между мужчиной и женщиной был извращён настолько, насколько это возможно. Даже в откровенных книгах Джирайя-сама, где главные героини были не то чтобы слишком неприступными, всё было по канонам классических романов: симпатия, ухаживания, признание, всё остальное.       Почему у него всё идёт наперекосяк? С такой девушкой, как Сакура, нельзя было так поступать. Действительно, мудак.       Она была достойна самого лучшего. За ней должны были ухаживать (а он бы проследил, чтобы ухажёры не были всякими извращенцами), подарки дарить (прошедшие контроль качества и безопасности), за руку держать (без лишних телодвижений!). Максимум, что можно было допустить — это целомудренные поцелуи. А он что сделал?       Сначала отверг. Затем ревновал. Потом сам же поцеловал. Опять все испортил, пытаясь игнорировать и избегать. После была попытка неуклюжего ухаживания: прекрасно помнил удивлённое лицо Сакуры, когда он под властью момента держал её за руки, когда подарил цветы в благодарность за помощь. А потом… они занялись сексом, и он не смог удержать себя в штанах, придурок, где хвалёный самоконтроль? До сих пор не ответил на её чувства. И кто он после этого?       Но раз всё получилось как получилось, ему нужно было хоть как-то исправить ситуацию: прекратить краснеть, как пубертатный подросток при виде понравившейся девушки, и поступить по-мужски. Она ведь этого ждала. Оставалось только придумать, как это сделать и не упустить момент, когда такой шанс появится.       У Башни Огня было очень оживлённо, несмотря на ранний час. Навстречу Какаши шла группа раздражённых женщин. Он посторонился, с интересом прислушиваясь к разговору.       — Раз шиноби не могут ничего сделать, значит, мы справимся сами! — громко возмущалась одна из гражданских.       — Да это один из них, я уверена! Не просто так они не могут его поймать!       — Или хотят скрыть от нас его личность… — предположила другая и внезапно посмотрела на стоящего в стороне Хатаке.       — Доброе утро. — Он приветливо улыбнулся горожанкам, стараясь не обращать внимания на подозрительные взгляды.       — Здравствуйте, Какаши-сама, — после небольшой напряжённой паузы поздоровались они вразнобой.       Какаши резко вспотел и, раскланявшись, поспешил скрыться в резиденции. Ещё никогда он не был так рад прийти на работу вовремя. Закрыл за собой дверь и перевёл дух. Стоящий на посту чуунин с сочувствием на него посмотрел:       — Они и вас подозревают?       — Всем досталось? — поинтересовался Какаши.       Парень кивнул и рассказал, что патруль вчера вновь наткнулся на бельевого вора, который сделал своё подлое дело и улизнул. Причём он смог уйти от одного из шиноби клана Инузук, и, кажется, для последнего это стало личным оскорблением. Парень перед Годайме чуть ли не кровью поклялся, что поймает извращенца, чего бы это ему ни стоило.       Какаши устало вздохнул. Мало им проблем с несостоявшимся бунтом аристократов и затаившихся отступниками-революционерами, так ещё и в Конохе стало весело. Но, по крайней мере, новая напасть Скрытого листа была довольно безобидной. Пока единственное, что страдало — это честь женского населения и самолюбие шиноби, которые до сих пор не могли изловить преступника.       На этаже Хокаге тоже было шумно и многолюдно. Двое чуунинов с повязками патрульных на плечах, взъерошенные и потрёпанные, пытались унять третьего.       — Я его из-под земли достану, — прорычал молодой парень и заскрежетал зубами. Судя по лицу, это был тот самый оскорблённый до глубины души Инузука. Рядом, солидарный с напарником, скалился белый пёс.       — Остынь, Тетсу, — один из сокомандников похлопал его по плечу. — Не реагируй так. Если будешь психовать, то поймать его не получится. Надо составить план!       — Как не реагировать?! — возмутился Инузука. — Этот гад мне трусики подсунул, а ещё назвал неудачником и сказал, что только женское бельё поможет обрести уверенность в себе и найти девушку! Как будто мне это нужно!       Вышеобозначенные трусики были выставлены на всеобщее обозрение. Проходившие мимо две куноичи из секретариата удивлённо воззрились на тут же замолчавших парней. Девушки переводили взгляды с одного бледного лица на другое, потом посмотрели на зажатое в трясущихся пальцах кружево, захихикали и свернули на лестницу.       — Теперь они тебе точно пригодятся, — протянул один из друзей несчастного парня.       — Заткнись!       Какаши поспешил пройти к кабинету Хокаге и решил, что сегодня обязательно постирает водолазку.       Годайме была не одна. Рядом с ней, склонившись к столу и указывая на бумаги, стояла Сакура.       — Что-то ты рано, Какаши. — Цунаде глянула на него и снова принялась читать документы.       — Так получилось, — смутился он, словно оправдываясь за то, что в кои-то веки не опоздал. А ещё от того, что встретился с заискрившимися весельем зелёными глазами. — Здравствуй, Сакура.       — Доброе утро. — Улыбнулась и поспешно отвернулась. Стоило признать, что она тоже волновалась. И при этом выглядела обворожительно, когда кидала на него короткие взгляды и, пытаясь сдерживать расплывающуюся улыбку, прикусывала нижнюю губу.       Годайме, удивившись затянувшейся паузе, оторвалась от документов и посмотрела на своих подчинённых. Какаши кашлянул и, приняв максимально деловой вид, спросил:       — Сегодня будут какие-то специальные указания, Цунаде-сама?       — Нет. Вы с Шикамару распределяете миссии. — Пятая порылась в залежах бумаг и протянула ему книгу в твёрдом переплете. — Вот то, что ты просил.       Какаши подошёл к столу и забрал журнал посещения архива. Открыл его на последней странице, где старательным секретарём Умебоши-куном были вписаны приходившие туда поработать шиноби и все выданные документы. За последние две недели единственным таким документом, который был выдан на руки Какаши, были планы Аои-дзё. Кроме него, Шикамару, Цунаде-сама, Старейшин, капитана Анбу и секретаря, в архиве за последние полгода никто не работал.       Цунаде внимательно смотрела на задумчиво листающего журнал Какаши.       — Думаешь, что поддельный план замка тебе выдали именно из архива?       — Да. — Он захлопнул ставшую бесполезной книгу и положил на стол. Тут зацепки найти не получилось. В тех, кто имел доступ к документам, можно было не сомневаться. Неужели в Конохе всё это время хранилась фальшивка? Но эти данные были давно предоставлены ещё прошлым дайме. Это было в интересах его безопасности, особенно когда он вызывал ниндзя Скрытого листа в качестве тайной охраны-сопровождения. Всё же что-то было тут нечисто.       — Нам сейчас только сверки документов не хватает, — поморщилась Пятая.       — После процесса над Кэтсуо Отомо, — предложила Сакура, подсовывая Хокаге очередную стопку листов на подпись, — можно запросить данные по Аои-дзё у дайме и сравнить.       — Ещё одна головная боль, — заворчала Цунаде-сама, не глядя расписываясь в больничных сметах. — Какаши, отправь в столицу группу дознавателей во главе с кем-нибудь толковым из Яманака. Вот запрос. Чем быстрее мы с этим разберёмся, тем для нас лучше.       — Понял.       — Ещё, — Годайме недовольно поджала губы, — назначь в группу патруля кого-нибудь более опытного.       — Этот бельевой вор настолько неуловим? — удивился Какаши.       — Действует на нервы. — Цунаде подписала последний документ, откинулась на спинку кресла, а Сакура собирала бумаги в аккуратную стопку. — Это явно шиноби. Пока не понятно, из Конохи или пришлый. Но в любом случае будет плохо, если его действительно поймают гражданские.       — Сделаю, Цунаде-сама. — Какаши поклонился и пошёл на выход, размышляя над тем, кто мог наиболее эффективно сработать против стыдной напасти.       — Какаши-сенсей, подождите меня, — окликнула Сакура, поспешно распрощалась с Пятой, подхватила что-то с пола и нагнала его у дверей, которые он галантно придержал для неё, особенно не раздумывая над тем, что делает. Девушка раскраснелась и поспешила выскользнуть в коридор.       Пятая задумчиво посмотрела на захлопнувшуюся за парой дверь.       — Я вам кое-что принесла, — сразу же заговорила Сакура, как только они оказались на достаточном расстоянии от кабинета, и протянула бумажный пакет, который сжимала дрожащими от волнения пальцами.       — Что это? — с интересом спросил Какаши, подхватывая плетёные из шпагата ручки и заглядывая внутрь. Там была папка с документами, две банки с чаем и завернутые в пищевую пленку треугольники онигири.       — Копия исследования по травяному сбору, которым нас отравили. — Девушка поспешно отдёрнула руку, словно обожглась о его пальцы, и принялась теребить прядь волос, выбившуюся на лицо. — Чай и… я перекусить вам приготовила. Вы сегодня до самого вечера заняты будете.       — Спасибо, — непривычно взволнованно ответил Какаши. От солнечного сплетения разливалось знакомое тепло, которое заставляло сердце биться сильнее, разгонять кровь — мгновение, и он смутился.       Когда он учился в Академии, некоторые девочки делились с ним своими бенто. Он с благодарностью принимал неожиданные подношения, но никак не мог взять в толк, почему он у них вызывал желание накормить. Чуть позже ему всё объяснила Рин: оказывается, он им нравился. Тогда Какаши не мог понять связи между обедом и чувствами. Но сейчас начал осознавать, и настолько милый жест воспринимался с восторгом.       — Вы придёте к Гай-сенсею на праздник? — Сакура перестала теребить волосы и опустила руку вниз, вцепилась пальцами в юбку. Её глаза казались ещё более зелёными, подсвеченные розовыми скулами, губы были влажными и алыми, а пахла она и вовсе восхитительно. Захотелось наклониться чуть ближе, чтобы вобрать в лёгкие этот аромат. В коридоре никого не было, все сотрудники Башни находились на этажах выше и ниже. Может быть, сейчас подходящее время? — Какаши-сенсей?       — Что?.. — Он вздрогнул, скидывая вуаль мечтаний с плеч. Моргнул, фокусируясь на ожидающей его ответа Сакуре. — Да, конечно.       — Тогда увидимся вечером. — Она счастливо улыбнулась, кивнула и развернулась в сторону лестницы.       — Подожди. — Он положил руку ей на плечо, девушка сразу же обернулась, вопросительно уставившись на него.       Какаши не был уверен, что поступает правильно и что выбрал для подобного порыва нужное время, но ему очень хотелось поцелуя. Так сильно, что губы горели. Он сделал шаг, приблизился почти вплотную, отчего её глаза распахнулись от понимания и осознания того, что должно произойти. У Сакуры была возможность всё прекратить, но она не сбежала, а только лишь сильнее прижала к груди папку с документами. Приподняла лицо, прикрыла веки и потянулась навстречу. Какаши склонился ниже, свободная рука взлетела к краю маски, пальцы почти дотронулись до ткани. Он уже чувствовал тёплое дыхание на своей коже…       — Семпай! — На лестничный пролёт влетел Тензо. Какаши поспешно одёрнул руку и сделал шаг назад. — Сакура, давно тебя не видел!       — Здравствуйте, Ямато-тайчо.       Разочарование, которое однозначно считывалось по интонациям голоса девушки, немного смутило джонина. Он остановился на паре ступенек внизу, так и не поднявшись на этаж, и заинтересовано смотрел на Какаши и Сакуру. Первый усиленно делал вид, что оказался тут случайно, а вторая недовольно сверкала на него глазами.       — Я не вовремя? — осторожно предположил Тензо.       Возможно, помешал Сакуре в очередной раз отчитать семпая за опоздание на работу. Как бы он не уважал и не любил Какаши, но считал эту его привычку очень раздражающей и в глубине души был доволен, когда тому прилетали выговоры от команды.       — Всё хорошо, — Сакура энергично мотнула головой, задумчиво посмотрела на Какаши и, попрощавшись с ним до вечера, пошла вниз по лестнице.       — Семпай? — ещё больше удивился Тензо, когда поймал на себе раздражённый взгляд серых глаз.       — Будешь сегодня охранять женские трусики.       — Что?.. Почему?! — вопросил кохай, возмущённо пыхтя на решившего отомстить Какаши. — За что?!       — Боишься не справиться?       — Нет… но… — Тензо не нашёлся с ответом. Чувствовал несправедливость, но оспаривать решение старшего, тем более решение Хатаке Какаши, не стал.       Мелочный мститель посмотрел на него снисходительно и перехватил поудобнее пакет с подарком от Сакуры. Сделанные её руками онигири должны быть невероятно вкусными, и их следовало попробовать, желательно где-нибудь в уединённом месте. Времени до начала работы оставалось совсем немного. Прежде чем спуститься за понуро плетущимся впереди Тензо, Какаши обернулся и оглядел коридор — точно ли не было никого, кто мог их заметить. Нужно было быть предельно внимательным, потому что он смог почувствовать постороннее присутствие лишь в последний момент. Настолько сосредоточился на себе.       На этаже Хокаге было пусто. Взгляд зацепился за небольшой клочок бумаги, медленно ползущий от сквозняка по полу. Какаши наклонился, подобрал его, прочитал несколько строк, что были там написаны, и убрал в карман.       — Какаши-сенсей! — громко позвал Наруто, подскочил на ноги и помахал рукой. Сакура придержала подпрыгнувшие от излишне энергичного движения кружки. Пиво качнулось, вспенилось и перетекло через края. Наруто был немного навеселе: щёки горели, глаза блестели. А ещё стал более громким, чем был обычно. Впрочем, он не сильно отличался от шиноби, которые оккупировали идзакая. Сегодня был радостный день: все отмечали удачное завершение операции Майто Гая, который полчаса назад под громогласные аплодисменты зашёл в заведение самостоятельно, используя для дополнительной опоры лишь трость. Цунаде-сама (не без помощи гениального Орочимару) совершила чудо — не иначе. — Идите сюда!       Будущий Хокаге, который, как обычно, припозднился, стянул с ног сандалии, оставил их у входа и прошёл внутрь, здороваясь со знакомыми и сослуживцами. Прошёл к центральному столу, во главе которого восседал громогласно смеющийся Гай, отсалютовавший ему кружкой, и опустился на единственное свободное место рядом с Сакурой.       — Вы опять опоздали! — широко улыбающийся Наруто перегнулся через Сакуру и передал ему кружку пива. — Сенсей-густобровик не давал нам начать праздновать, пока вы не придёте.       — Что-то по тебе не заметно, — улыбнулся Какаши и мазнул взглядом по сидящей рядом девушке.       Сакура покраснела и почувствовала, как немного закружилась голова. Она выпила всего лишь пару глотков и опьянеть от такого количества пива никак не могла. Всё было от того, что сенсей сидел с ней рядом и от того, что она весь день витала в облаках, думая о несостоявшемся поцелуе утром. С трудом дождалась вечера.       — Пить он нам не запрещал! — Наруто пододвинул к ним в миг появившиеся закуски, которые принесли расторопные официанты под одобрительные возгласы гостей.       Сакура была взбудоражена.       После возвращения в Коноху и разговора с сенсеем перед воротами, она постоянно ловила себя на том, что была взволнована. Примерно те же ощущения она испытывала, когда была девчонкой и упивалась своими чувствами к Саске-куну. Никогда бы не подумала, что они смогут настичь её вновь. Плюс ко всему, сейчас всё ощущалось намного сильнее и острее. Это было странно, но не неправильно. Её спокойная уверенная любовь к Хатаке Какаши внезапно расцвела чувственной эйфорией, которая заставляла сердце громко биться в груди, тело воспламеняться только от одного взгляда, а ещё… Ещё появлялось сладкое тянущее томление, рождающееся меж рёбер и плавно перетекающее вниз. Оно щекотало внутренности, заставляло вздрагивать, хватать ртом воздух и вспоминать о проведённой вместе ночи.       Сакура чувствовала себя словно постоянно была пьяной. При встречах с Какаши думала лишь о том, что было бы неплохо, будь он немного смелее, но радовалась и тому, что он перестал от неё скрываться. Порой хотела подтолкнуть растерянного сенсея к более активным действиям, но боялась напугать и поэтому изнывала от чувств, которые не могли найти выхода.       — Раз все в сборе, — Генма, сидящий напротив, поднял кружку с пенным и отсалютовал одобрительно загудевшему залу, — начнём праздник. Какаши! За тобой первый тост!       Тостующий вздохнул, потянулся за выпивкой и поднялся на ноги, чтобы его все видели, повернулся к замолкшему виновнику торжества.       — Гай, — начал он и задумался. Он не любил много говорить, хотя ему, несомненно, придётся развивать этот навык. Какаши был рад, что здоровье Благородного Зелёного Зверя Конохи было спасено, и что вскоре его вечный соперник опять начнёт его доставать с бесконечными соревнованиями и спаррингами. И он будет счастлив, если это случится как можно быстрее. Поэтому лучше быть кратким. Тем более, собравшиеся в идзакая люди вполне могли понять его чувства без слов — они все знали Майто Гая. Какаши посмотрел на своего друга, улыбнулся и просто сказал: — За тебя!       Зал загудел, зазвенело стекло. И пока никто не обращал на него внимания, Какаши быстренько опрокинул в себя пиво. Едва маска вернулась обратно на лицо, как его тут же сбили с ног. Каким-то чудесным образом оказавшийся за его спиной Гай обнял крепко за плечи, потерял равновесие и утянул вниз. Сакура придвинулась чуть ближе к Наруто, чтобы дать возможность разгуляться вспыхнувшей Силе Юности. Какаши закатил глаза, состроил мученическое лицо, но стойко давал Гаю себя обнимать и поливать Слезами Вечной Дружбы его водолазку. Зелёный Зверь без закуски успел наклюкаться с пары бокалов пива.       Ситуация стала опасной, когда расчувствовавшийся Майто Гай полез с неприличными предложениями о немедленном соревновании и сделал попытку расцеловать вечного соперника в обе щёки. С трудом отцепив от себя, не без помощи Наруто и Рока Ли, адепта полыхающей юности, Какаши перевёл дух.       — Не думала, что вы такие близкие друзья, — улыбнулась Сакура, глядя, как Какаши снимает со лба перекрутившуюся от недолгой борьбы повязку. Пепельная чёлка тут же упала ему на лоб, и отчего-то сенсей стал выглядеть более молодо. Особенно в купе с растерянно блестящими серыми глазами и румянцем на щеках.       — Сакура-чан… — Генма наклонился к ней через стол, заговорщицки и очень громко зашептал, привлекая к себе внимание всех сидящих: — Ты не представляешь, насколько эти двое близки.       Сакура заинтересованно захлопала глазами, Наруто тоже был весь внимание. Даже Шикамару и его друзья, которые до этого о чём-то тихо переговаривались между собой, замолчали.       — Генма… — предупреждающе протянул Какаши, понимая, какую историю хочет поведать его бывший друг. Определённо бывший.       — Что такое, Какаши-сенсей? — хитро заулыбался Наруто. — Это что-то постыдное?       Какаши посмотрел на Сакуру, ожидая, что она, как обычно, заткнёт излишне ретивого приятеля. Но, к его удивлению, девушка молчала и с интересом поглядывала то на него, то на задумавшегося Гая. Кажется, самый верный напарник его только что предал.       — Ты о случае в Нисэ? — широко улыбнувшись спросил Гай.       — Именно о нём. — Генма спрятался от недовольного взгляда соседа напротив за кружкой.       — Расскажите нам! — посыпались просьбы со всех сторон.       Хатаке Какаши промолчал и потянулся за выпивкой. Ладно. Это вечер Гая, пусть рассказывает и делает что хочет. Тем более на той миссии по сбору информации не ему пришла идея в голову замаскироваться женщинами.       Пока Генма и Гай, кривляясь на потеху публике рассказывали, как они трое добывали с риском для собственных задниц (в прямом смысле) информацию в далёком городке на границе со страной Снега, Какаши неторопливо цедил вторую кружку пива, не забывая закусывать. Напиваться в присутствии Сакуры было противопоказано. И так с трудом себя контролировал. А ещё не хотел, чтобы она подумала, что он может с ней… взаимодействовать, находясь лишь в изменённом состоянии сознания.       Какаши вздрогнул, когда почувствовал, как его руки, о которую он опирался на полу, коснулись тонкие прохладные пальцы. Скосил взгляд влево: Сакура, подперев второй рукой подбородок, делала вид, что внимает речам Гая. Посмотрел вниз, где она осторожно обводила линии вокруг его ладони. Пиво внезапно стало густым и с трудом протолкнулось глотком в желудок. Он поспешно отставил выпивку в сторону и наклонился к столу. Махнул другой рукой друзьям, потому что те, раздухарившись и снискав одобрения слушателей, спросили разрешения рассказать ещё одну историю — будто бы его запрет для них что-то значил — и, почувствовав, как жар прилил к щекам, переплёл свои пальцы с пальцами Сакуры.       Сакура с трудом заставила себя сидеть на месте и не поворачиваться к сенсею, который сжал её руку в своей. Сердце подпрыгнуло к горлу, а скопившееся за день тянущее чувство ухнуло вниз, расползлось огнём по животу и бёдрам. Запульсировало, когда большой палец Какаши начал выводить круги по ладони и запястью, скрытым от посторонних глаз.       — Сакура-чан, тебе жарко? — спросил обративший внимание на красную как помидор подругу Наруто.       Ей, чёрт возьми, было жарко!       — Мне, наверное, больше не стоит пить, — улыбнулась она, стараясь сохранить спокойствие.       Мельком глянула на занятого разговором с Шикамару Какаши и удовлетворённо выдохнула, увидев кончик красного уха в переплетении лохматых прядей. Было очень волнительно осознавать, что сенсей хотя бы отчасти чувствует как она.       Пирушка закончилась после полуночи. Разморенные выпивкой, вкусной едой и дружескими беседами, шиноби расползались по домам. Вечеринку устроили посреди недели, и никто не отменял последующий рабочий день.       Ночи в Конохе по мере приближения лета становились всё более тёплыми и бархатными. В воздухе витали ароматы цветов и травы, тянуло свежестью с реки.       Какаши и Сакура не спеша шли по улице в уютном молчании. Весь вечер они так и просидели держась за руки, и теперь пустым ладоням было холодно. Небо над их головами казалось чёрным, от света фонарей почти не было видно звёзд. Дома смотрели на улицу и двух запозднившихся жителей тёмными сонными окнами. Кроме них никого не было, и Какаши подумал, что было бы неплохо взять Сакуру за руку и держать, пока он не проводит её до дома.       Девушка внезапно ускорилась, обогнала его и преградила путь. Какаши остановился. Весь её решительный вид вызвал в нём чувство дежа-вю. Совсем недавно они так же стояли в свете фонаря. Он — растерянный и напуганный, а она — отчаянно храбрившаяся.       Кажется, карма решила испытать его ещё раз, выяснить, был ли усвоен урок.       Сакура посмотрела на спокойное лицо Какаши и позавидовала его умению держать себя в руках. У неё-то все мысли на лице крупными красными иероглифами написаны. Она хотела попробовать признаться снова. То, что в прошлый раз не вышло, очень сильно тяготило. А ещё она хотела получить ответ. Каким бы он ни был. Несмотря на то, что внутри всё обмирало от страха отказа, Сакура надеялась, что в этот раз всё будет хорошо. Она была уверена, что хотя бы немного, но Какаши-сенсей ей симпатизирует не как ученице.       — Вы мне очень нравитесь!       Несказанные с того памятного вечера слова водопадом обрушились на Какаши. Несмотря на то, что он был к ним готов, дыхание в груди спёрло, а сердце на мгновение забыло, как работать, отчего тело бросило сначала в холод, потом в жар. По плечам и рукам расползлись волнительные мурашки.       — Сакура…       — Да, Какаши-сенсей, — проговорила девушка, готовая к очередному отказу, вспоминая о том, что ей вечно не везёт в любви и глупо надеяться на чудо.       Серьезно. Это уже не так больно. Она привыкла. Поболит-поболит и пройдет. Несмертельные раны заживают. Вот только могут изуродовать. Опустила голову, ожидая ответа, и вдруг почувствовала очень нежное прикосновение к щеке. Какаши аккуратно поддел прядь розовых волос, за которыми Сакура пыталась спрятаться, и заправил за ухо.       — Сдаюсь, — улыбнулся он под маской. Сакура вскинула лицо, не веря в то, что услышала. Будущий Хокаге отвёл взгляд в сторону и взъерошил рукой волосы на затылке — один из признаков того, что он находится в смятении. Его щёки покраснели. — Только не торопи меня, хорошо?       Какаши не был уверен, что выбрал правильные слова, но пока мог только так. Это было честно. Возможно, когда он разберётся со своими чувствами и сможет дать им точное определение, то их разговор необходимо будет повторить. Оставалось надеяться, что Сакуру не расстроил его осторожный ответ. Но переживал зря.       — Да! — воскликнула она громко, совершенно не заботясь о том, что может разбудить жильцов дома, рядом с которым они остановились. Сердце ликовало. Неужели? Ей ответили. Какаши-сенсей её не отверг!       — Ты точно меня услышала? — немного дрогнул Какаши, опасливо поглядывая на преисполненную энтузиазмом девушку.       — Конечно, Какаши-сенсей! — Сакура смотрела на него восхищённо. В зелёных глазах отражался тёплый свет фонаря. Такая красивая и слишком уж взволнованная.       Какаши вздохнул, понимая, как всё будет нелегко. Но всех шиноби с детства приучали справляться с трудностями. Он прислушался к себе и понял, что слова признания совсем не стали тяжёлой ношей — наоборот, телу было легко и хотелось улыбаться. Значило ли это, что его выбор на повторном экзамене от судьбы был правильным? Хотелось в это верить. А ещё, раз больше дороги назад нет, следовало расчистить путь вперёд от некоторых неровностей. И начать с первой и самой раздражающей.       — Больше, пожалуйста, не называй меня «сенсей».       Сакура осеклась, покраснела и, сверкая на него глазами, кивнула.       — К-как тогда?       — Я же просил, и не раз. Можно просто по имени. — Какаши не сдержался и невесомо провёл пальцами по волосам.       — Это будет нелегко, — через некоторое время проговорила девушка, прильнув к его ладони. — Но я постараюсь.       — Буду признателен. Иначе я себя буду чувствовать очень странно.       Сакура притронулась к его руке, которая продолжала гладить тёмно-розовые в вечернем освещении пряди волос, переплела пальцы, опустила вниз и чуть потянула на себя, вынуждая сделать полшага вперёд.       — Я сейчас чувствую себя странно, — улыбнулась она ободряюще. Её взгляд водил по лицу, и Какаши замер, словно наяву ощущая ласку. Так приятно.       — Я тоже.       Следующее прикосновение было настоящим — Сакура, смущаясь, свободной рукой стянула с него маску. Её ладонь соскользнула ему на грудь, пальцы чуть подрагивали. Она ждала от него следующего шага? Это было логично: сама только что подтолкнула в нужном направлении. Надо было ответить. Если решили попробовать быть вместе, то идти следует по одному пути.       Было странно думать подобное, потому что они давно были почти неразлучны. Шли бок-о-бок, поддерживая, защищая. Ничего не изменилось. Но в то же время по-другому было всё. И эти ощущения дарили всего лишь переплетённые пальцы. И мягкие губы, к которым он прикоснулся своими, отбросив подальше всю неуверенность. Какаши помнил эти ощущения мягкости, упругости и тёплого дыхания, которое смешивалось с его собственным. Сладкий привкус, к которому примешалась горчащая нотка хмеля. Голова закружилась от подобного коктейля. В груди разгорался огонь, а странное вибрирующее чувство на кончиках пальцев стало почти осязаемым.       Две ночные бабочки, увивающиеся друг за другом в ареоле фонаря, под которым целовалась пара, вырвались в тёплую ночь, серыми тенями танцевали по усыпанному звёздами небосводу.       Сакура скинула полотенце и задумчиво рассматривала своё отражение. Нет. Ничего в ней не изменилось: та же фигура с маленькой грудью. Она думала, такое мужчинам не нравится, но сегодня уверенность в этом пошатнулась. Какаши-сенсей ответил ей и даже поцеловал. Дыхание перехватило. Она робко посмотрела на своё лицо. Тут тоже без изменений — такое же большелобое, только плюс ко всему очень красное от смущения.       Это правда произошло?       — Какаши, — очень тихо проговорила она, пробуя на вкус имя без статусных окончаний. По телу прошлась волна сладкой дрожи — она ясно вспомнила, как звала его так в домике рыбака, на чужой кровати с лоскутным одеялом.       Не веря в произошедшее, не веря в то, что делает, девушка провела рукой по горящим пожаром от воспоминания о поцелуе губам, по шее, груди, вниз по животу к лобку и потрогала себя. По спине прошёлся электрический разряд. Зачарованная, Сакура поднесла к лицу пальцы, которыми только что к себе прикасалась. Они были мокрыми.