Карма

      Атака была очень прямолинейной. Какаши увернулся, ладонью изменив направление удара, и скользнул вбок, оказавшись за спиной своего противника.       — Слишком очевидно, — прокомментировал он и отпрыгнул в сторону, как только в воздухе взметнулся отросший розовый хвост. Сакура резко присела и сделала подсечку — взметнулись брызги. Она не сбила его с ног, но с помощью воды, блеснувшей рассыпавшимися на солнце драгоценными камнями, ненадолго ослепила. Оттолкнулась от пошедшей рябью поверхности озера, подпрыгнула, раскидывая в стороны блестящие капли, чтобы попробовать достать его в воздухе. Это было красиво, но атака была все еще слишком читаемой. Хотя в этом и была определенная ее прелесть. Сакура сильна, и если она сможет его достать — мало точно не покажется.       Смещение центра тяжести — и Какаши летит вниз быстрее, чем его успевает догнать ее кулак. Сакура не растерялась, рванулась следом и на секунду опоздала, ударив по тому месту, где он был. Вода всплеснулась лепестками, перекрывая обзор, давая возможность скрыться и запутать отражениями, не прибегая к иллюзиям. А вот это уже было ее ошибкой. Стремительное движение и он оказывается сзади, играючи снимает с волос тонкую зеленую ленту — высокий хвост распадается волшебным розовым водопадом. Красиво и можно было бы полюбоваться его переливами, но надо было заканчивать. Шаг вперед между ее ног, подсечка. Сакура по инерции завалилась назад, Какаши ухватил ее за плечо и, отступив, надавил вниз, к воде, уронив. Вновь поднялись брызги. Чтобы у нее не было возможности дальше продолжать бой, он сел ей на бедра, плотно сжав своими ее ноги, запястья стиснул в руках и завел над головой.       — Я победил, — улыбнулся Какаши, наклонился к ней, чтобы убедиться, что все в порядке и не перегнул ли он палку.       Сакура тяжело дышала, отчего пухлые розовые губы были слегка приоткрыты. На щеках был легкий румянец и блестела кожа, покрытая каплями разбрызганной в сражении воды. Для Сакуры это была идеальная тренировка: помимо тайдзюцу, не забывать о контроле чакры. И даже сейчас, лежащая на водной глади, она словно бы на твердой поверхности находилась: ни одна часть тела под воду не ушла, только распущенные длинные волосы медленно намокали и лентами розовых водорослей струились вокруг головы, шеи и плеч.       — Ты все еще чересчур прямолинейно действуешь. — Какаши включил учителя, ведь не просто так она его попросила о спарринге. Если бы хотела размяться, то позвала бы Наруто или Ино. Отпустил, уперся ладонями по обе стороны от ее плеч, не спеша подниматься.       — Тогда, — проговорила Сакура, внимательно его разглядывая, и Какаши потерялся в мыслях, загипнотизированный. — Вы научите меня?       Зелень глаз не отпускала: цвет стал более глубоким, зрачок расширился, словно ей было приятно на него смотреть. Радужка продолжала менять цвета всех оттенков зеленого, и это завораживало, словно в калейдоскоп смотрел. Он даже не сразу ощутил, как кажущиеся слабыми женские руки провели по его напрягшимся плечам, обвили шею и притянули ближе. Какаши почувствовал себя в западне, из которой нет выхода.       — Сенсей…       Ее «сенсей» обездвижило и лишило воли. Блестящие, мягкие, сладкие, манящие губы были так близко. Сакура высунула кончик розового языка и медленно провела им по верхней: вверх, по арке Купидона, и вниз. Это действие примагнитило его взгляд. Как же хотелось ее поцеловать. Сакура улыбнулась, притянула его к себе еще ближе, так что он уткнулся носом в ямочку между шеей и ключицей. И прошептала, посылая горячим дыханием колючие мурашки:       — Это я победила, сенсей.       Волосы розовыми змеями оплели его тело, проникли под одежду и ласкали кожу, сбивая дыхание, учащая сердечный ритм. Ее горячий язык обвел его ушную раковину, губы прикусили мочку и слегка оттянули вниз.       — Сдаетесь? — прошептала она бархатным манящим голосом.       Одурманенный Какаши поднял голову, чтобы встретиться с гипнотическим взглядом и понял, что шансов у него нет. Она подняла вверх руки и стянула с него маску. Кончиками пальцев провела по четкой линии челюсти, погладив родинку слева под нижней губой. Удовольствие парализующим ядом распространялось по телу, отключало сознание. Он готов был сделать все, что она ему прикажет, дать те ответы, которые она хочет услышать. Сакура ухватилась пальцами за его острый подбородок, слегка надавила, заставляя открыть рот.       — Ну же! — приказала она властно, пронзив напряжением все его тело.       — Сдаюсь, — выдохнул он и закрыл глаза, не в силах более бороться с этим безумием.       — Молодец, — прошептала она ему в губы и поцеловала.       Как же он был рад проиграть этот бой…       Какаши резко распахнул глаза и уставился в потолок, все еще серый в утренних сумерках. За окном уже посветлело, но солнца не было. Он потер лицо руками, стирая с себя остатки сна. Чересчур реалистичного и откровенного настолько, что реальное тело все еще ощущало его отголоски. Было напряжено и — Какаши скосил глаза вниз — возбуждено.       — Только не это, — застонал он.       Утренний стояк был не то чтобы редким явлением, но впервые это было последствием эротического сна с участием Сакуры. Обычно ему снились разные женщины, не имеющие какого-либо типажа: просто сборные образы тех черт, которые он считал симпатичными. Определенных пристрастий к проявлениям внешней красоты у него не было, и было сложно выделить что-то одно. И это было замечательно, так как его ночные гостьи в снах были обезличены. Так было проще. Они приходили к нему, манили к себе улыбками и делали приятные вещи, которые даже особо не запоминались. А вот более низкий, чем обычно, голос Сакуры из его сна, который отдавал вибрацией в груди до сих пор, он помнил отлично. И прикосновения ее тоже помнил. И поцелуй… В паху еще больше напряглось, и Какаши, чертыхаясь, сел в кровати. С груди соскользнула на пол книга, прошелестев страницами в воздухе. Мужчина мрачно уставился на красочную обложку и название «Ича-ича. Рай». Ведь предполагал же, что чтение ни к чему хорошему не приведет. И был прав.       — Лучше бы это был кошмар, — выдохнул он. Наклонился, подобрал книгу и положил на тумбочку. С кошмарами проблем было меньше. Их сюжеты он все на пересчет знал и знал свое состояние после каждого, умел с этим справляться.       В общем-то, разобраться и с нынешней, внезапно «вставшей» проблемой тоже можно было легко. Только вот дыхание не помогло, медитация тоже не сработала, потому что в голову настойчиво лезли образы призывно улыбающейся Сакуры, отчего все усугублялось, и до дрожжи в руках хотелось к себе прикоснуться. Промучившись минут десять и поняв, что призвать разум к спокойствию не представляется возможным, Какаши, раздражено хмурясь, пошел в душ.       Тело отказывалось подчиняться. Контрастный душ не спасал: он выкручивал его на максимум, от ледяного до кипятка, который почти ошпаривал кожу, и обратно. Несколько раз. Стало только хуже. Побеспокоенная перепадами температуры кровь резво бежала по сосудам, наполняя и расширяя. Какаши стиснул зубы и сжал член в ладони. Провел рукой верх и вниз, прикрыл глаза, стараясь вызвать в голове нужные образы из часто повторяющихся снов — они все расплывались облачками тумана, так как их обитательницы были такими же зыбкими. Тогда можно было вспомнить любимые сцены шедевров пера Джирайи-сама, но от усиливавшегося напряжения память, которая обычно никогда не подводила, воспротивилась, и он не мог вспомнить даже имена главных героев всех книг серии.       По плечам растекалась прохладная вода, струйками текла вниз по напряженным рукам с явно проступившими венами, дразнила, словно скользящие по коже промокшие розовые волосы. Какаши вздрогнул от вспышки удовольствия, электрическими разрядами пробежавшейся от паха по всему телу. Это заставило пальцы на ногах поджаться и тонкими иглами впиться в мозг, вызывая еще более смелые фантазии. Губы его раскрылись, Какаши застонал и сам тому удивился. Свободную руку поднес ко рту и укусил себя за палец, чтобы хоть как-то перекрыть этот непривычный звук. Вода стекала по мокрым волосам и лицу, капли падали на пол душевой и шумели, создавая звуковую иллюзию.       «Сенсей» — Пела она сладким голосом.       Сильнее зажмурился, до расплывающихся перед глазами белых кругов, и замотал головой. Нет-нет-нет. Так нельзя и неправильно. Но тело отзывалось на каждое движение правильно. Пульс отбивал ритм в ушах, смешивался с шумом льющейся воды.       «Это я победила, сенсей».       Какаши уперся лбом в стену и открыл глаза — на его кулак были намотаны пряди густых розовых волос, наяву чувствовал их скольжение по коже. Он сильнее сжал зубы на пальце, чтобы боль отогнала эту фантазию, но и это не помогло. Только почувствовал металлический вкус, отчего рот наполнился слюной. Какаши убрал руку от губ и, сжав в кулак, ударил костяшками о кафель в кровь — тоже не помогло. Она все еще была там внизу, у его ног. Смотрела гипнотически своими зелеными раскосыми глазищами и позволяла ему с силой оттягивать свои волосы, откидывая голову назад, открывая лицо, красивый высокий лоб с фиолетовым ромбом инфуин и губы… проклятые губы, преследующие его в бреду во сне и наяву.       Он сжал себя чуть сильнее и, не ослабляя нажима, повел рукой вниз до лобка, от чего от удовольствия дрогнул живот, а изо рта вырвались рваные стоны.       «Сдавайтесь» — прекрасный морок растянул губы в развратной улыбке, приоткрыл рот. Кончик розового языка, который во сне мучительно обводил контур верхней ее губы, так же медленно прикоснулся к головке. Какаши провел большим пальцем по кругу, словно бы это делал ее язык, вновь обхватил себя рукой и двинул вниз, представляя, как его обхватывает горячий рот. Как скользит по его стволу язык, как упирается в нежную щеку головка, как он входит глубоко насколько это возможно, как она на вдохе создает вакуум, высасывающий из него последние крохи самообладания.       — Ха-а-а… — выдохнул Какаши и кончил. Удовольствие, затопившее его тело, было таким острым, что в ушах зазвенело и ноги ослабли. Он, потерянный и потрясенный произошедшим, опустился на пол и привалился к стене разгоряченной, несмотря на прохладную воду, спиной. Вода лилась ему на волосы, остужая голову. Какаши поднял взгляд на свои руки: одна из них кровоточила от укуса и разбитых костяшек, а по ладони и пальцам второй размазалась сперма. Он подставил руки под воду, чтобы побыстрее смыть все следы своего безумства. Жаль только из памяти это так просто не сотрешь. Блаженная нега постепенно сменялась привычным состоянием легкого напряжения, к которому примешалось поднявшееся из глубин сознания чувство вины. Привычно накинулось на него и принялось терзать разум и тело — сердце от такого должно было болезненно сжиматься. Но было странно отметить то, что в этот раз все ощущалось не настолько сильно. Видимо, наполнившие кровь эндорфины были хорошей анестезией. И от этого стало еще более гадко. У него никогда не было настолько яркого оргазма.       Какаши закрыл глаза и пару раз ударился затылком о кафель.       Он чувствовал себя предателем.       В утренние часы у кенотафа память об ушедших товарищах была потрясающе осязаемой. Если приглядеться к серым неясным теням, которые еще не спугнул рассвет, то можно было увидеть силуэты тех, кто приходил к нему на встречу воспоминаниями из Чистого мира. Возможно, они также смотрели на него с той стороны, пока Какаши привычно читал каждую строчку. Здесь находиться было спокойно. Но только не сегодня. Утреннее происшествие окончательно пошатнуло и без того начавшую осыпаться одну из преград эмоциональной отчужденности, самую близкую к сердцу. Если она рухнет окончательно, то случится беда. Не с ним — с Сакурой. Этого не должно произойти. Необходимо хоть как-то ее залатать, вернуть прежнее безмятежное состояние покоя и довольства свободной от крепких привязанностей жизни. Но стоило признать: привязанность к своей бывшей ученице вросла в него корнями настолько, что без боли не выдернешь. Он слишком к ней привык, и без нее одиночество, которое раньше было спасением, стало вызывать дискомфорт. Просто даже думать о том, что они больше никогда не смогут нормально поговорить, не хотелось. И так не общались почти неделю. Он этому способствовал и старательно ее избегал. Потому что было стыдно! Потому что он чувствовал себя виноватым!       — Я не знаю, что мне делать, — вздохнул он, обращаясь к своим друзьям. Глаза пробежались по строчкам с именами, зацепились за одно. На душе стало невыносимо горько. Хотя, казалось бы, куда горше. — Ты бы меня засмеял, Обито.       Камень не ответил. Какаши еще раз тяжело вздохнул. Солнце уже почти поднялось, тени исчезали, растворяясь в ясном воздухе. Крепкого герметика для пошедшей трещинами стены так и не нашлось. В голове была каша, а в сознании — смятение. И нужно было идти в резиденцию, но желания не было. А еще ему хотелось спрятаться — смалодушничать и сбежать из Конохи. Наверное, впервые жизни захотелось так поступить. Сбежать от обязанностей, которые хотели на него возложить, и которых он не желал. И сбежать от Сакуры, которая хотела ему подарить те чувства, которых он не был достоин.       Несмотря на все свои желания, Какаши все еще был хорошим шиноби, поэтому, с трудом призвав себя к порядку, поплелся к Башне Хокаге. И как никогда раньше радовался тому, что сегодня будет очередной бесконечный рабочий день. Он сможет хотя бы ненадолго забыться. Цунаде-сама его в последнее время постоянно подкалывала, отмечая рвение и прилежность. Знала бы она, что было тому причиной. Вернее, кто. Какаши передернул плечами: картина вырисовывалась ужасная. Все в Конохе были в курсе того, как любила своих учениц Пятая. И если бы она узнала, что он посмел обидеть Сакуру, то от него бы и мокрого места не осталось.       Он чувствовал, что предал её, опорочил светлый образ юной девушки своими грязными мыслями. Но, всему же можно было найти объяснения, так? Если бы не несостоявшееся признание, если бы не неуловимо изменившаяся между ними двумя атмосфера (какой же он слепец, раз сразу этого не заметил!), у него и в мыслях никогда подобного не появилось бы. Поэтому было так противно даже в зеркало на себя смотреть. Оттого, что позволил себе допустить такие фантазии. Надо заканчивать с этим. Спрятать в самый дальний и темный уголок памяти, где хранились наиболее постыдные воспоминания. Стать снова обычным для Сакуры: немного чудаковатым сенсеем, который заботился о ней и любил, не меньше чем Пятая. Как ученицу.       «Знала бы Хокаге, как в своих мыслях ты любишь её ученицу» — пронеслось внезапно в голове с интонациями голоса Обито.       Какаши застыл на месте, прямо перед крыльцом в резиденцию. Помотал головой, отгоняя навязчивые слова и голоса. Дожил. Такими темпами он действительно скоро сойдет с ума. Надо срочно занять себя хоть чем-то.       В коридорах уже было достаточно оживлённо: все бегали, на ходу кланялись ему и здоровались, даже не дожидаясь ответного приветствия, торопились по своим делам. Для начала надо было зайти к Цунаде-сама за полной экспертизой неизвестного вещества из капсул, что достала Сакура. В прошлый раз он был так погружен в себя, что скорее всего упустил какие-то детали. Необходимо было перечитать всё ещё на раз. Да и Шизуне-сан обещала провести более детальное исследование воздействия вещества на систему циркуляции чакры. Потом нужно было подумать, что можно этому противопоставить. А после того, как все бумажные дела будут закончены, было бы не плохо пойти потренироваться и довести до ума технику — замену Чидори.       План был хорош и Какаши даже воодушевился, приободрился и поспешил к кабинету Хокаге, пока не почувствовал за нужным поворотом знакомую чакру и знакомый запах. Ноги сразу же развернули его на сто восемьдесят градусов. Он всё ещё не был готов к этой встрече. Тем более не сегодня. До успешного спасения оставалось совсем немного — два шага, пара пролетов вниз, и можно было выбежать через запасный выход и подождать удобного момента, когда можно вернуться — в стену, рядом с его лицом, по самую рукоять вонзился кунай.       — Стоять! — звонкий голос разнесся на всю резиденцию. Какаши встал как вкопанный, хотя неимоверно хотелось сбежать. Но голос Сакуры звенел от обиды — это-то его и пригвоздило к месту. Он сосчитал до десяти, развернулся ей навстречу, привычно улыбаясь-прищуриваясь. Она его нагнала и стояла в двух шагах, сжимая-разжимая кулачки, и заполошно дыша. Щеки покраснели, глаза метали громы и молнии, а из высокого хвоста выбилась на лицо пара прядей. Прям как в его сне.       Какаши вздрогнул, и поспешно заговорил, стараясь отогнать звуком своего голоса навязчивое видение:       — Привет, Сакура-кун! Давно не виделись, — поднял руку в приветствии.       — Издеваетесь?! — возмутилась она, недоверчиво прищурившись.       Ох, ну дурак. Сакура, в отличие от него, встреч не избегала и, скорее всего, нет-нет, но знала, когда он исчезал, даже если они должны были столкнуться не нарочно. А ведь еще она ему передавала медицинские отчёты, попавших в госпиталь после миссии шиноби — оставляла на столе, пока он прятался где-нибудь снаружи.       Какаши положил вскинутую руку на шею и потер её. В очередной раз порадовался, что носит маску и закрытую одежду, благодаря которой не видно, насколько он был смущен. Разве что кончики ушей были красными.       — Прости, — выдохнул он.       А что еще он мог сказать? Единственной его мыслью было отбивать перед Сакурой земные поклоны и молить о прощении за всё, что он сделал и за всё, что он успел надумать и нафантазировать — особенно за последнее. Чтобы и капли его грязных мыслей её не коснулось!       — Точно издеваетесь, — прошипела рассержено девушка и сжала губы в тонкую линию. Желание провалиться сквозь пол нарастало, но Какаши усилием воли подавлял свое малодушие, а также пытался сообразить, что ему нужно сказать и как себя вести после того, как он… Поцеловал её. Поцеловал. Взгляд против воли упал на покрасневшие девичьи губы, которые она сейчас терзала зубами, внимательно разглядывая его смятение, и герой войны ещё больше смутился, втянув голову в плечи. Пауза затягивалась. Неловкость окутывала плотным коконом. Какаши перестал тереть шею и только сжал рукой наплечник на жилете. Это-то и привлекло её внимание.       — Вы где поранились? — Сакура обеспокоено смотрела на его руку, которую он сразу же хотел спрятать от неё за спину. — Дайте сюда.       — Не стоит.       — Что за глупости, — Она шагнула к нему, сократив расстояние в два шага, словно проломила наспех собранное ограждение, протянула руку, и Какаши вложил в неё свою ладонь. Подушки пальцев приятно кольнуло теплом. Странно, ведь Сакура ещё даже не начинала лечение.       Пока разбитые в кровь костяшки и след от укуса регенерировали под зеленоватым свечением, девушка хмурила брови, от чего на её лбу то и дело возникали морщинки. Так и хотелось их расправить, ведь он не тот, о ком стоило задумываться. Какаши чувствовал, как неистово горят щеки и уши. В голове металась лишь одна мысль: хотела бы Сакура с ним всё ещё разговаривать, не то что прикасаться, если бы узнала, что его руки делали, когда он о ней думал?       — Какаши-сенсей, всё хорошо. — Внезапно заговорила она, когда отпустила его ладонь и подняла на него взгляд. — Я всё понимаю. Вы в тот день мягко говоря были не в себе.       — Сакура… — он не хотел этого разговора, но долго бегать было глупо.       — Вы просили у меня прощения, — перебила его девушка, улыбнулась светло и посмотрела с нежностью. — Так вот, вы ни в чём не виноваты. Это всё моя вина и моя проблема. И мне с ней разбираться. Так что, давайте притворимся, что ничего не было. Ладно?       — М-хмм, — только и смог выдавить из себя Какаши. В голове опять была неразбериха и он, черт возьми, не понимал, что думает и чувствует: с одной стороны, Сакура ему предлагала возможность отмотать всё назад и попробовать восстановить между ними то общение, которое было. Конечно, насколько это возможно. Но вот после того, что произошло, и после того, как в его грязные фантазии просочился её образ, это было очень и очень сложно сделать. Наверное, почти невозможно.       — Не хочу терять наше с вами общение, — Сакура завела руки за спину и сцепила в замок, слегка наклоняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. Выглядела как обычно. — Поэтому забудьте. И не надо больше меня избегать. Хорошо?       — Хорошо, — нашёл в себе силы улыбнуться Какаши.       — Тогда, ещё увидимся, — девушка озарила его широкой улыбкой, развернулась на каблуках и пошла к выходу.       Какаши провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Устало вздохнул и потёр ладонями лицо. Посмотрел на торчащий в стене кунай и с усилием вытащил его. Появилось ощущение того, что он упустил какую-то возможность. Сделал опять не то, что нужно, не сказал то, что должен был. Как обычно, напортачил и кругом был виноват. Сакура только что убрала висящий над ним топор признания, и должно было стать легче, а чувствовал он себя гадким предателем.       Кунай отправился в подсумок — отдаст при встрече. Пора хотя бы начать вести себя по-взрослому.       Работа принесла покой до вечера. Бесконечные бумажки, которые обычно навевали тоску, в этот раз сыграли роль хорошего лекарства, настроили мозг на деловой лад. До тех пор, пока не пришло время идти домой. Какаши, захлопнув за собой дверь архива, внезапно почувствовал себя разбитым. Дряхлым стариком. План по доработке техники провалился. У него не было желания. Хотелось просто лечь и ни о чём не думать, желательно уснуть. Очень желательно без сновидений. Может, у Цунаде-сама снотворное попросить?       Проходя мимо книжного, который призывно горел тёплым золотистым светом витрин, Какаши остановился и решил зайти — купить себе что-нибудь на вечер, чтобы отвлечься.       — Добро пожаловать! — хозяин магазина выскочил из-за прилавка, заваленного коробками с новыми поступлениями и, увидев посетителя, просиял дружелюбной улыбкой. — Какаши-сама, давно Вас не было видно.       — Работа.       — Это что же? Когда пройдет инаугурация, вы совсем не будете ко мне заглядывать? — Вздохнул грустно мужчина, закопался в коробку и вытащил несколько книг. Какаши посмотрел на новинки. — Недавний бестселлер Оно Фуми. Разлетается, как горячие пирожки. Уже вторую партию заказываю.       — Так популярно? Дамский роман?       Книга была в твёрдом переплёте белого цвета, на обложке спереди и сзади изображены силуэты мужчины и женщины, держащиеся за руки на корешке. Название гласило: «Одинокая планета из квартала Камелий».       — Девушки разных возрастов по нему с ума сходят, — рассказывал торговец, выставляя книги на витрину. — Я не читал ещё и судить не берусь. Но вот моя племянница сказала, что это самая романтичная история о любви, которую она прочитала за последнее время.       Какаши уже с большим интересом посмотрел на книжицу. Может быть, это то, что ему и нужно для того, чтобы отвлечься? Почитать про романтичную любовь и нежные девичьи чувства. Возможно, так станет более понятно, что может происходить с Сакурой и как стоит или не стоит себя вести, чтобы хоть как-то вернуть их общение в прежнее русло. Ведь он за все свои годы ни разу ни в кого не влюблялся и не знал, что должен чувствовать и как должен поступать влюбленный человек. У него, конечно же, перед глазами был пример той же Сакуры, но почему-то ему всегда-всегда казалось, что её привязанность к Саске сложно было назвать именно любовью. Хотя, ему ли судить об этом — он просто не знал. История его друзей из команды была трагичной, о ней он лишний раз думать не хотел — это было чревато ночными кошмарами и очередным витком борьбы с чувством вины.       — Раз все хвалят, то я куплю это, — Какаши поднял книгу в руке и потянулся за кошельком.       Торговец удивленно на него посмотрел. Так как будущий Хокаге был достаточно частым его посетителем, он плюс-минус знал его пристрастия в литературе, но ещё ни разу на его памяти он не брал книжки, предназначенные больше для очень молодой женской аудитории.       — Какаши-сама, вы уверены? Может, посмотрите что-то другое? — спросил мужчина, кивком головы указывая на полки с книгами, которые были запечатаны в защитную пленку. — Или, если хотите, у нас есть новое качественное переиздание «Онмьёдзи». Вы говорили, что свой экземпляр не можете найти, а хотели бы перечитать…       — Нет-нет, — джонин отсчитал нужную сумму и оставил деньги на кассе. — Милая романтичная история — это то, что мне сейчас нужно. Благодарю.       Растягиваясь в полный рост на кровати и открывая книгу, Какаши надеялся, что она поможет ему скоротать время до того момента, пока он не уснёт. И сон его обязательно должен был быть спокойным, ведь романтическая история была призвана настроить мозг именно на это. Но он ошибался.       Книга была о любви между учителем и ученицей.       Спокойных снов не предвиделось.       Сакура помешивала ложечкой чай в кружке и смотрела в окно. Скоро ей надо идти на собрание в Башню Хокаге. Команда десять и Сай вернулись с миссии по расследованию темных делишек Кэтсуо Отомо два дня назад и принесли много интересной информации. Цунаде-сама, Какаши-сенсей и Шикамару, который дома, скорее всего, даже и не появлялся после завершения миссии, забаррикадировались в кабинете у Пятой и работали без перерыва. Видимо решали, как поступить с возжелавшим власти старшим братом Шо-сама.       Мысли о сенсее заставили Сакуру тоскливо вздохнуть и уставиться в кружку. Хоть она ему и сказала, что все в порядке, на деле это было далеко от истины. Она старалась контролировать свои эмоции и надеялась, что это получалось неплохо. По крайней, он перестал её избегать, но вид при встречах имел такой несчастный, что девушка решила лишний раз его не тревожить и теперь сама старательно выбирала те маршруты, где встретить Хатаке Какаши была наименьшая вероятность. Было грустно. Потому что в воспоминаниях всё ещё витали картины её первого поцелуя. А фантазия, подгоняемая гормонами, которые с радостью в огромных количествах вырабатывал организм влюбленной дурехи, выдавала каждую ночь прекрасные сказки, которые никогда не станут реальностью.       Ей снилось, что они с сенсеем прогуливаются по фестивальной улице, держась за руки. Как тогда, на миссии в стране Горячих Источников. Только никуда не торопятся, ни от кого не скрываются — просто гуляют. Она до сих пор помнила, какая у Какаши большая и теплая ладонь, и как приятно в ней было согреть свою ледяную из-за нервов руку. Идут вдоль реки под осыпающимися розовыми лепестками вишни, разговаривают, как раньше, о всякой ерунде. Только уже не как друзья.       В фантазиях Сакуры обязательно звучали три заветных слова. Они стояли в укромной улочке, подальше от людей, освещенные светом фонарей. И Какаши-сенсей нежно ей улыбался, гладил по щеке и говорил о том, что любит. И целовал. По нормальному целовал. А не как тот чмок через маску, хотя и это для Сакуры было и останется драгоценным воспоминанием.       А после поцелуя он предлагает ей стать его женой. Конечно, ведь как иначе?       У нее шикарное кимоно и Какаши-сенсей говорит ей о том, какая она красивая. Тем более, он уже говорил ей, так? Если конечно пьяный бред можно считать достоверным утверждением. Но это к фантазиям не относится! После традиционной церемонии — обязательно современная вечеринка, где она одета в шикарное платье невесты, которое видела в одном из модных журналов. А у сенсея светлый костюм — как же ему должно пойти! Все гости говорят, что они замечательно смотрятся вместе. Радуются, поздравляют. После свадьбы они уже как муж и жена уходят в свой дом. Большой. Обязательно большой. Ведь надо, чтобы было достаточно комнат для пятерых детей. И сад нужен, чтобы им было где играть. И…       «О чем я думаю» — Сакура помотала головой, прогоняя яркие фантазии, которые буквально проецировались в коричнево-золотой жидкости остывшего чая.       — Сакура, — мама, которая до этого мыла посуду и, обернувшись, застала дочь всё с тем же задумчивым выражением на лице, обеспокоенно заглянула ей в глаза. — С тобой все хорошо?       — Что? — Девушка моргнула, глядя прямо перед собой на Мебуки, но не видела её — перед глазами всё ещё стояла привлекательная картинка себя в белом платье. — Да. Просто немного задумалась. Ничего серьезного.       Мебуки внимательно посмотрела на дочь. В последнее время она стала странно рассеянной, мечтательной и немного грустной. Такое уже случалось. Материнское сердце чувствовало, что с Сакурой что-то точно происходит. И даже могла предполагать, что именно. На эти мысли её натолкнул разговор с мужем, когда она высказала свои переживания по поводу поведения ребенка, а он, посмеиваясь, предположил, что она «просто влюбилась».       «Просто влюбилась» Сакуры заставляло очень сильно переживать родителей. Они знали её непростую историю первой любви, пусть сама девушка им особо не рассказывала подробности. Решили не лезть к ней с расспросами, лишь надеялись, что в этот раз сложится все благополучно, и желали ей счастья.       — Ладно, — недоверчиво протянула Мебуки и взглянула на часы. — Ты не пропустишь совещание?       — Я опаздываю! — воскликнула Сакура, глядя на часы, и подскочила со стула. Ураганом пронеслась по комнате, влетела в сандалии и выбежала на улицу. Так замечталась, что совсем забыла про время.       Успела. Даже время было отдышаться у кабинета Пятой. Там-то её и нашла Ино, подхватила под локоть и затащила внутрь. Сакура скользнула глазами по присутствующим в помещении шиноби, заметила стоящего в дальнем углу Какаши-сенсея и приветливо ему улыбнулась. Но подходить не стала, позволила Ино увести себя к Чоджи и выглядящему особенно недовольным Шикамару. Больше ребят из их выпуска не было.       Сакура была в курсе, что Шино и Киба сейчас были в стране Волн тайно, пытаясь найти заговорщиков. Хината занималась делами семьи и на миссии почти не ходила. Сая отправили в Суну за Наруто, а Ли и Тен-тен находились в стране Железа, помогали самураям со скрывшимися нукенинами из разрушенного Цунаде-сама и Мифуне-сама поселка. В тот раз не всех успели поймать, и опасающиеся находиться на территории страны Огня преступники перебрались к соседям. Несколько месяцев вели себя тихо, но потом распоясались.       Совещание было стандартным отчетом о проделанной за неделю работе и когда главы всех подразделений закончили свои речи, Цунаде-сама их отпустила. В кабинете остались только Какаши-сенсей, Сакура, Шизуне и команда Шикамару.       — Через два дня дайме-сама выезжает с делегацией в Аои-дзё, — начала без вступления Пятая. — Запросил сопровождение. Тебя, Какаши. И в качестве медика — Сакуру.       Сакура неуверенно взглянула на, казалось, впавшего в оцепенение сенсея. Вроде бы нормально отреагировал. По крайней мере, стал похожим на прежнего скучающего Хатаке Какаши. Раз так, значит проблем с взаимодействием быть не должно. Осталось разузнать, с чего вдруг правитель пожелал подобную охрану.       — Я его поставила в известность о результатах расследования в семье Отомо и попросила посодействовать в аресте старшего брата Шо. Он согласился.       — Цунаде-сама, — удивилась Ино. — Неужели наш дайме сам согласился стать приманкой?       — Приманкой? — переспросила Сакура.       Пятая глянула на Шикамару, разрешая говорить:       — У нас на руках из доказательств вины Кэтсуо Отомо в подготовке к заговору против дайме и Конохи только слова его младшего брата. Этого мало, чтобы выдвинуть обвинения и арестовать. Всё остальное тоже не является достаточными доказательствами. На встрече в стране Горячих Источников они напрямую об этом не говорили. Даже то, что ты нашла в переданном его жене платке, Сакура, тоже не достаточно весомо. — Нара потер пальцами виски. Выглядел он очень и очень уставшим. Ещё и тени под глазами залегли, что говорило о диком недостатке сна. — Всё же, он аристократ, просто так его поймать и судить нельзя.       — Кресло под дайме в последнее время очень шатается, — продолжила Цунаде, переводя взгляд с одного лица на другое. — Ему выгодно способствовать правосудию, которое будет совершено максимально в рамках закона. Так он сможет заткнуть рты недовольным. А Коноха может показать, насколько в тесных и дружеских отношениях с элитами, что не перетягивает покрывало власти на себя.       Сакура кивнула. Всё было очень логично. А ещё, было радостно от того, что Отомо Шо и Киоко-сан всё же были не при делах.       — В сопровождении будет отряд Анбу, Какаши, Сакура и твоя команда, Шикамару, — Цунаде что-то чиркнула на свитке, который лежал на столе. — Лучше перестраховаться. Все всё поняли?       — Да, Хокаге-сама, — шиноби ответили дружно.       — Что касается исследований того вещества, — смущенно добавила Шизуне. — За такое короткое время что-либо придумать очень сложно. Пока есть только неподтвержденная версия того, что нейтрализовать его действие можно, вернув в твердое состояние. И стоит не забывать о том, что в случае чего нужно защищать органы дыхания — это уж точно должно помочь.       — Идите готовьтесь, — Пятая махнула им на дверь. — Какаши, останься.       Сакура вышла с друзьями за дверь, оглянувшись в самый последний момент и вперив взгляд в прямую спину Какаши-сенсея. Оставалось надеяться, что они смогут себя вести нормально. Устраивать разборки при зрителях никак не хотелось. Особенно при Ино, которой Сакура так и не решилась рассказать ни о несостоявшемся признании, ни о поцелуе. Зачем, когда и так ясно, что вряд ли следует ждать хоть какого-то продолжения и ещё больше усугублять ситуацию. Хотя, казалось бы, надежда была. По крайней мере пьяный Хатаке Какаши назвал Сакуру красивой.       — Как здорово! — Ино повисла на руке Сакуры. — Мы так редко ходили на задания вместе!       — Не нравится мне твой энтузиазм, — мрачно проговорил Шикамару и обогнал подруг на несколько шагов вперед. — Если ты себя будешь так же отвратительно вести, как вела в поместье Отомо, то мы рискуем сорвать миссию.       — Шикамару, ты чего? — спросила Ино, хлопая глазами на ссутулившуюся спину Нара.       — Того, — он обернулся через плечо и кинул на неё злой взгляд. Сакура была удивлена. Редко когда можно было увидеть спокойного гения клана Нара в ярости. Зрелище было жуткое. — Вертела хвостом перед каждым встречным! Забыла, кто такие феодалы?! В гарем захотела?! Хотела, чтобы наше расследование пошло прахом, и нам с Чоджи и Саем бы пришлось вызволять тебя?!       Чоджи поспешил встать между друзьями и поднял руки в примиряющем жесте:       — Ребята, успокойтесь…       — Я спокоен!       — Надо же, — нехорошо протянула Ино. От неё в буквальном смысле повеяло холодом. — Какие мы правильные. А ничего, что именно я смогла разговорить советников Шо-сама, чтобы они убедили его свидетельствовать против брата? Без техник, заметь! Напомнить, как благородные не любят, когда к ним применяют ниндзюцу?!       — Я бы смог с ними договориться!       — Пожалуйста, не ссорьтесь! — безрезультатно просил Чоджи, испуганно поглядывая на Сакуру и прося помощи.       — Чоджи прав, — Сакура сделала попытку ухватить подругу за локоть, но та отмахнулась. Скрестила руки под грудью, вздёрнула подбородок и холодно смотрела на Шикамару. — Ино…       — Договорился бы ты до второго пришествия Мудреца Шести путей!       — Сомневаешься во мне? — вскинул брови Нара. Девушка дрогнула, побледнела. — Поэтому вела себя как… легкодоступная девица?       В коридоре повисла оглушающая тишина. Чоджи и Сакура беспомощно переводили взгляды с одного на другую. На уставшем лице Шикамару злость постепенно сменялось осознанием того, что только что сказал.       — Ясно, — Ино мотнула головой, убирая с глаз длинную челку. Холодно посмотрела на сокомандника. — Теперь понятно, какого ты обо мне мнения.       Сакура хотела побыстрее уйти, чтобы не быть больше участником этой сцены. Никогда бы не подумала, что обычно сдержанный Шикамару может настолько вспылить. Ей хотелось надеяться, что ещё один, тоже очень сдержанный человек, который до сих пор был в кабинете Пятой, не думает о ней подобного и уж точно не будет устраивать разборки. Это было мягко говоря неловко.       Шикамару, упрямо насупившись, смотрел на подругу.       — Пойдем, Сакура.       Ино прошла мимо парней, отбросив с плеча длинный хвост так, что волосы хлестнули им по лицам, и, чеканя шаг, пошла на выход.       — Зря ты так, — покачала головой Сакура, с упреком глядя на стремительно грустнеющего Нару.       — Знаю. Простите за это, — Шикамару потер шею. — Я извинюсь перед ней.       — Уж постарайтесь помириться, — ободряюще улыбнулась Сакура и, раскланявшись с оставшимися в резиденциями парнями, поспешила за подругой, которая поджидала её у крыльца.       — Какого черта с ним происходит? — злилась Ино, пока они шли домой. — Нет, ты видела это?! Видела?!       — Ино…       — Что Ино? Я ничего такого не сделала, а этот придурок отчитал меня, как малолетку какую-то! Ещё и легкодоступной назвал!       — Ино!       — Да что?!       — Успокойся. Он так не думает на самом деле. Просто волновался за тебя и от этого разозлился.       Сакура редко выступала в роли утешителя Ино. Таких случаев было очень мало. Яманака всегда была лучезарна, уверена в себе и не унывала. Знала всё и про всех, тонко чувствовала людей. Сакуру она и вовсе читала на раз-два-три и без техники переноса сознания. Вот только, судя по всему, себя понять ей было не так уж легко. Себя и Шикамару.       — Разозлился из-за того, что я немного более приветливо общалась с людьми? — удивлённо приподняла светлые брови подруга. Сакура кивнула. — Глупости. Просто Шикамару — дурак!       Кажется, миссия по сопровождению дайме будет не самой легкой. Командная работа была под угрозой.       Цунаде подперла рукой щеку и задумчиво рассматривала выглядевшего полностью разбитым Хатаке Какаши.       До начала собрания он подпирал спиной стену, держался как можно дальше от заходивших в кабинет шиноби, но как только увидел вошедшую Сакуру, вздрогнул. Как будто бы только её и ждал. Пятая обратила внимание на ученицу. Та переговаривалась о чем-то с Ино, мельком глянула на своего бывшего наставника, улыбнулась как ни в чем не бывало и продолжила разговор. И вроде бы всё было нормально. Но, она к нему не подошла, а оказалась в противоположном конце комнаты. Что это? Хокаге очень удивилась и посмотрела на своего приемника. Вид он имел серьезно нашкодившего пса. Так и гляди заскулит и поползет на пузе в девушке извиняться. Интересно, за что?       — Какаши? — позвала она джонина, который стоял перед её столом с прямой спиной и таким видом, будто внимает каждому её слову, но вот взгляд его был таким далеким, что сомнений не оставалось — мыслями он был не с ними. — Всё нормально?       — Конечно, Цунаде-сама, не волнуйтесь, с заданием проблем не будет.       — Я не об этом, — поморщилась она. И, глядя на непроницаемое лицо, пояснила. — Вы с Сакурой не разговариваете?       Шизуне с интересом посматривала на Хатаке. Тоже уже успела заметить, как в одной половине бывшей команды семь изменилась атмосфера. У Сакуры даже пыталась расспрашивать, но та обычно отшучивалась. И, конечно же, так поступил и её бывший сенсей. Уверил, что всё хорошо, выдержал ещё один изучающий взгляд Пятой и, как только его милостиво отпустили, ушёл. Чересчур поспешно ушёл.       Дышать на улице было куда легче. Даже дым от сигарет не испортил бодрящий, по-вечернему прохладный воздух. Всё лучше, чем стоять в кабинете у Пятой, краснеть и поглядывать на Сакуру, опасаясь, что та заметит его стыдливый интерес. Сакура не заметила, а вот Цунаде-сама и Шизуне-сан заметили. Какаши, когда это понял, чуть не получил приступ гипервентиляции легких. Спасибо опыту, что смог сохранить остатки спокойствия. Он скосил глаза на сидящего на нижней ступеньке Шикамару, который, вперив взгляд в темнеющее небо, пожевывал фильтр уже почти истлевшей сигареты.       — Тяжелый день? — спросил Какаши своего помощника.       — Тяжелая жизнь, — проговорил Нара и сжал в руке почти потухшую сигарету — даже не поморщился. Встал, сунул руки в карманы и, пожелав спокойной ночи, побрел в сторону дома. Странно, что не в сопровождении друзей. Но это уж точно не его, Какаши, дело. Иногда человеку просто надо побыть одному.       А иногда, лучше найти себе компанию. Зайдя в квартиру, Какаши с опаской посмотрел на свою новую книгу. Спокойствия и понимания она ему так и не принесла. Зато сновидений таких накидала, что все взрослые сцены из серии «Ича-ича» нервно курили. Даже усталость из-за почти двух суток работы не спасала — Сакура упорно просачивалась к нему в голову во снах. Да даже когда он бодрствовал. Надо было что-то с этим делать, причём срочно. Он должен быть собран, хладнокровен и спокоен, пока они будут сопровождать дайме на встречу в Аои-дзё. Как-никак, он будущий Хокаге, кандидатуру которого одобрил правитель, и должен вести себя соответствующе, а не как озабоченный придурок, пускающий слюни на свою напарницу.       С озабоченностью нужно было срочно что-то решать.       — Хенге, — проговорил Какаши обреченно и сложил печать. Мельком глянул в зеркало на привычный образ фотографа Сукеа. Частичное хенге не отбирало много сил и его легко было поддерживать даже в измененном состоянии сознания. Снял безрукавку с маской, надел тонкий джемпер. Лицо скрывать не было нужды, а иллюзия замаскировала шрамы на теле, чтобы не вызвать лишнего интереса у будущей спутницы на эту ночь.       Общество прекрасной дамы Какаши решил найти в известном не самой широкой публике заведении «Цветок персика». Пускали туда не каждого. Охрана на входе проверяла, чтобы посетители выглядели прилично, вели себя адекватно, были привлекательными и имели при себе достаточно денег. Те, кто время от времени заглядывал в этот хостес-бар, были в приоритете. Путешествующий фотограф Сукеа иногда сюда приходил. Очень редко. Возможно, это и было его ошибкой. Бывай он здесь чаще, с озабоченностью скорее всего и проблем не было.       Как только Какаши прошёл внутрь и начал изучать «меню» в виде фотографий девушек, понял, что не был он здесь уж слишком давно. Знакомых лиц так и не увидел. Хотя, после войны гражданским тоже было нелегко, возможно его давние подруги уехали к родственникам или семьями обзавелись. Мало ли. В принципе, это было не так уж и плохо. Какаши выбрал в сопровождение самую популярную даму — фигуристую жгучую брюнетку. На фото девушка изгибала алые губы в многообещающей улыбке, а взгляд с поволокой намекал о том, что вечер, проведенный с ней, будет незабываемым. То, что и было нужно. И она совсем не была похожа на Сакуру. Полная противоположность.       В освещенном приглушенным теплым светом от напольных светильников зале пахло сладкими тяжелыми благовониями. Запах давил на рецепторы и опьянял. Какаши развалился на диване и пытался расслабиться. Тихий гул разговоров со всех сторон, приятный женский смех, компания красивой женщины. Неплохое сочетание, настраивающее на определенный лад, вот только всё равно что-то было не так.       — Как Вам вино? — спросила хостес, откровенно его разглядывая. Он знал, что был, наверное, привлекательным для женщин, не придавал этому особого значения, но сейчас это даже радовало. Не нужно было стараться, и можно было надеяться на продолжение вечера почти без фальши со стороны случайной партнерши. Она, судя по тому, как раздевала его глазами, готова была отправиться в одну из комнат отдыха хоть сейчас.       — Очень не дурно, — улыбнулся Какаши, сделав глоток. Как будто он разбирался в алкоголе.       — Тогда попробуйте вишнёвое, — девушка — он даже имени её не запомнил, хотя она представилась — отпила из своего бокала прозрачную розовую жидкость, наклонилась к нему и поцеловала, вливая вино в рот, заставляя проглотить. Её рука погладила его по шее, скользнула ниже и легла на грудь.       Это вино тоже было… вином. Несмотря на развитые чуть лучше, чем у других шиноби органы чувств, сомелье Какаши вряд ли бы стал. Он мог предполагать составы напитков, и то больше опираясь на запахи. Но вот петь хвалебные оды букетам вкусов — это было не по нему. В наслаждении прикрывать глаза и пространно размышлять о том, что ты чувствуешь, катая на языке алкоголь, было странным. Алкоголь — он на то и алкоголь, чтобы опьянять. От этой мысли что-то настойчиво начало царапать сознание. Самые его задворки. Но всё же это было не так уж и важно, потому что хостес чересчур увлеклась поцелуем, да и Какаши полностью на нём сосредоточился.       — Вы не хотите подняться наверх? — спросила раскрасневшаяся девушка, бросив наигранно смущенный взгляд из-под ресниц.       Какаши не стал ломаться и встал следом за потянувшей его за руку девушкой. Он же для этого сюда пришёл.       На втором этаже находились комнаты для отдыха дорогих гостей. Для тех, кто хотел подобного отдыха, и если хостес были не против. Его спутница с самого начала была не против. Какаши видел, как перед тем, как подойти к нему и представиться, администратор «Цветка персика» шепнул ей о том, что её гость обычно очень щедрый. Да и то, что, судя по всему, он был вполне для неё внешне привлекательным, сделало своё дело, и девушка не стала надолго оттягивать более близкое знакомство. И хорошо, настроения напрягаться и обхаживать эту мадам не было никакого.       Когда они зашли в комнату, она тут же толкнула его на кровать, развязала шелковый пояс кимоно. Тяжелая ткань распахнулась, открывая красивое тело с пышными формами, подчёркнутые бельём с красным кружевом. Многообещающе улыбнулась.       — Я вам нравлюсь? — девушка остановилась между его ног, положила руку ему на голову и заставила немного отклониться. Какаши не ответил. Зачем спрашивать очевидные вещи? Она и так знала, что привлекательна. Умела этим пользоваться. Улыбка красных губ стала еще более пошлой, она облизнулась медленно ведя языком, привлекая внимание взгляда. Наклонилась, чтобы поцеловать.       «Красивая такая» — внезапно то, что весь вечер не давало покоя, прорвалось и заполнило собой черепную коробку. Перед глазами, сметая образ искусной обольстительницы, появилась смущённая Сакура. С взъерошенными волосами, потому что тащила его на себе до дома, с удивленными большущими зелеными глазами, курносым носом, на котором пригрелись от солнца несколько бледных рыжих точек веснушек, очаровательным румянцем, цветом под стать её волосам, и с мягкими губами. И её удивленный вдох, когда он пьяный позволил себе один единственный поцелуй.       Какаши вздрогнул. Хостес, видимо восприняла это на свой счет, повела плечами — шелк упал к её ногам, а она скользнула ему на колени, обвила шею руками. От неё пахло тяжелыми благовониями, вином и похотью. От Сакуры пахло лекарствами, свежестью зелени и чем-то робким, трепетным и очень хрупким — он не мог дать название этому чувству, но от него ему становилось тепло в груди.       Женские руки нырнули под край джемпера, дразня, царапнули длинными ногтями живот и поползли вверх, задирая ткань выше. У Сакуры были красивые руки с тонкими запястьями. Ногти были аккуратно и коротко подстрижены, ведь она врач. И несмотря на то, что кожа на пальцах была немного шершавая от того, что она постоянно пользовалась перчатками, антисептиками и медицинскими дзюцу, прикосновения её были такими нежными.       Нет.       Какаши аккуратно взялся за кисти женщины и убрал её руки из-под одежды. Красавица удивлённо хлопала глазами, пока он в задумчивости рассматривал её лицо. Через несколько вдохов, от которых большая грудь аппетитно приподнималась стесненная кружевным лифом, Какаши аккуратно ссадил её на кровать, молча встал, оставил деньги, вежливо поклонился и вышел. Пораженная до глубины души женщина некоторое время сидела, смотря на закрытую дверь. Её только что отвергли.       Дорога до дома заняла больше времени, чем обычно. Какаши, не спеша, засунув руки в карманы, брёл по ночной Конохе. В голове было пусто. Зайдя домой, сбросил с себя иллюзию, небрежно скинул сандалии возле двери и, не снимая одежды, упал на кровать лицом в подушку.       Замечательно.       Теперь он чувствовал себя не только говнюком, стариком, предателем, но ещё и импотентом.