Дети погорелого театра

Дарья уже привыкла делать домашнее задание в ванной, пока отец тарабанил в дверь в пьяном угаре. Она даже не обращала внимания на обилие матов в свою сторону, просто решала квадратные уравнения. Её руки не тряслись, она была в относительном спокойствии, её только раздражало, что приходилось сидеть в три погибели, корчась над тетрадкой. Но это было явно меньшей жертвой из тех, что могла быть. — Вылезай, шмандра ебанная, — это не было похоже на человеческую речь, больше на животный визг, — ты у меня ещё ответишь за всё! Дарья не знала, как ещё отец не выбил дверь. Она ходила ходуном, а на внешней стороне всегда оставались следы от кулаков. «Сила есть — ума не надо», — мрачно подумала Дарья, пытаясь вычислить дискриминант. Но у неё не получалось. Она смотрела и не понимала в чём проблема. Да, тема новая, но не настолько сложная, чтобы её не понимать. Дарья начала судорожно листать страницы учебника, пытаясь понять, что она сделала не так. Может, пропустила какой-нибудь знак? Или что-то напутала? Если это так, то это самая глупая ошибка, которую она могла только совершить! И ведь так и оказалась. Она забыла, что «с» у неё с минусом, а значит «-4ас» будет не с минусом, а плюсом. И тогда получается положительный дискриминант, из которого легко можно извлечь корень. Она стукнула несколько раз ручкой по лбу, то ли пытаясь заставить работать мозг, то ли браня себя за то, что она так могла сглупить. А если бы это была какая-то контрольная? Надо быть внимательнее. Удары в дверь стихли, как и крики за ней. Но Дарья ещё несколько минут просидела в ванне, переписывая примеры с черновика на чистовик. Она старалась делать это без всяких помарок и опечаток, аккуратно вырисовывая цифры, отчего они были похожи не на безобразную кашу, как у остальных, а на красиво оформленное решение. Полюбовавшись результатом, она встала с холодного пола, подобрала все вещи и отодвинула щеколду. Но выйти она не решилась. Дарья прислушивалась, что было снаружи. Громко орал телевизор (родители всегда включали его на полную, если напивались сильно, будто бы у них начинались проблемы со слухов после пару бутылок), но больше ничего не было слышно: ни разговоров с руганью, ни цоканье стаканов. Хотя последнее всегда сложно было услышать. Решив, что отец уже успокоился, она аккуратно вышла из ванны. В коридоре никого не было. Дарья заглянула на кухню, видя только сидевшую там мать. Та уткнулась в телевизор, держа в руках стакан пива. Из глаз у неё текли слёзы. Наверное, Дарья должна чувствовать сострадание к ней. Наверное, она должна подойти и обнять её, успокоить или пореветь вместе. Но она не чувствовала ничего к матери. Только пренебрежение. Ей было омерзительно смотреть на пьяную рожу человека, что приходилась ей матерью. И тут же она почувствовала укол совести. Как она может так отзываться о самом родном человеке? Всё же мать заботиться о ней. Ну, периодически. Когда она в трезвом состоянии, то может приготовить что-нибудь вкусное или даже поехать на рынок и прикупить ей новых вещей. Но такие моменты были нечасто. Она чаще была трезвой на работе, нежели чем дома. Как только она приходила, то сразу же доставала из пакетов с продуктами бутылку и спешила налить себе. Дарья вроде и понимала, что матери просто тяжело. Вся жизнь пошла наперекосяк: нелюбимый муж, сын, который точно так же постоянно пьянствует и ошивается непонятно где, и дочь… Дарья была не совсем уверена, как к ней относятся. Она уже совсем запуталась: любят ли её или нет, а если да, то почему никогда не останавливает отца, когда тот орёт и ломится к ней? Она вновь взглянула на мать, ожидая, что всё же почувствует какое-то тепло. Но нет. Лишь раздражение и чувство мерзости. Ей не хотелось, чтобы эти люди были её родителями. Она прошла в свою комнату, просматривая ещё и зал, где, завалившись на диван, спал отец. Отлично, значит, до вечера можно быть спокойной. А уж потом он вновь может проснуться, и кто знает, какое у него может быть настроение. И всё же она приободрилась, что сегодняшний день не закончился поножовщиной. Пока что. А когда-то всё было по-другому. Не было вечных попоек. Только так иногда по праздникам. И они даже выходили на прогулки, как типичная нормальная семья. Правда под конец всегда родители ссорились между собой, и отец уводил Руслана с собой на «настоящее мужское занятие», а мать продолжала гулять с дочкой в парке. Но она всегда плакала, и Дарье приходилось её успокаивать, как мог только успокоить девятилетний ребёнок. Естественно, довольно плохо, ведь она и сама была в шоке. Если плачет мать, то, значит, случилось что-то по-настоящему плохое. И пока Дарья скакала вокруг неё, пытаясь придумать, как успокоить, то она плакала и плакала, говоря, что зря она вообще вышла замуж за такого человека, что за ней столько ухажеров бегало, а она выбрала самого конченого из возможных. Дарья не совсем понимала, что значит «конченый», может быть, конечный? Но всегда возражала матери: — Но если бы ты не сошлась с папой, то нас бы с Русланом не было. А это же плохо! Мать тогда долго молчала. И лишь отвечала: — Ты не понимаешь. Поймёшь, когда вырастешь. Но Дарья выросла и так не понимала: мать была бы не против, чтобы у неё не было детей или она просто жалела о муже, но не о детях? Но когда они приходили после парка, то всё казалось нормальным. Родители больше не ссорились, делая вид, что ничего нет. Дарья хоть и чувствовала напряжение, повисшее в воздухе, но ей как-то было всё равно, и она уходила играть с Русланом. Правда тот периодически задирал её, отбирая кукол и поднимая их высоко над головой, что не было возможности их достать. Но Руслан был единственный, с кем можно было поиграть, поэтому выбирать не приходилось, и она терпела, ожидая, пока тот прекратить и начнёт нормальную игру. Хотя по итогу, он всё равно ей больше мешал, чем играл. Ведь постоянно приносил побитых зеленых солдатиков, говоря, что они убьют всех её кукол. И солдатики начинали стрелять. А Дарья начинала плакать. Она не хотела, чтобы куклы умирали. Руслан смеялся и убегал, а она начинала залечивать кукол, пытаясь спасти. У неё не было набора врача (она просила мать купить его, но та отказывала, говоря, что это слишком дорого), но успешно переметывала их бинтом, который до этого «одолжила» в домашней аптечке. И все казалось относительным нормальным. Да, родители иногда ссорятся, но у всех же так. Но потом всё стало совсем не так. Она не поняла, в какой момент это случилось. Просто вначале родители выпивали каждые выходные, а потом всё чаще и чаще, пока окончательно не ушли в запой. Десятилетняя Дарья пока не особо знала, что такое запой, поэтому жила также. Да, иногда родители просыпали и не отводили её в школу, но так даже было лучше ей. Но когда они забывали её кормить, а разбудить их было нереально, то становилось уже не так весело. Иногда спасал ситуацию Руслан, который мог еле как состряпать яичницу или налить супа из большой кастрюли, а иногда приходилось грызть хлеб. Но Дарья помнила все рассказы о войне, поэтому радовалась, что у неё был хотя бы хлеб. Но ситуация ухудшалась и родители всё больше и больше забывались в алкоголе. Она теперь просыпалась сама, ведь учительница часто ругала её за то, что она не ходит в школу. Но родители на это не обращали внимания и также спали, поэтому ей приходилось собираться одной, самой себя расчесывать и одеваться. Но после учительница стала замечать, что Дарья ходит в мятых рубашках и с плохо промытыми сальными волосами. Тогда та спросила: — Дашенька, а у тебя в семье всё нормально? Она не особо поняла вопроса. — Да. — А родители, что? Они как-то поменялись в последнее время? — Уставать больше стали. Ведь, если они так много спят, то значит, сильно устают? — Надо будет навестить, — тихо пробормотала учительница, но Дарья услышала. И рассказала об этом разговоре родителям. Ведь, вообще-то надо предупреждать перед тем, как приходишь в гости! Но родители почему-то были злы на неё, особенно отец кричал на неё, что надо держать язык за зубами. А что она не так-то сказала? В итоге они быстро убрали квартиру, мать приготовила вкусный ужин, а отец прятал какие-то бутылки на балкон. Дарья думала, что наступил новый год. Или ещё какой-нибудь праздник. Она даже подходила к календарю, проверяла, случайно не чей-то день рождения. Но нет, был обычный день. Но всё будто стало таким нормальным, как прежде. Когда пришёл Руслан, то отец строго спросил, не говорил ли тот ничего лишнего в школе. Брат пренебрежительно шикнул на него, но увидев на столе вкусности и вновь посмотрев на лица родителей, то вдруг смягчился и стал даже веселым. Всё напоминало какую-то картинку, сошедшую с рекламы. Улыбающаяся мама, накладывающая всем большие с золотистой корочкой котлетой, отец, у которого была внятная речь, правда тряслись руки, и брат, что не пропадал неизвестно где, а радостно уплетал макароны, которых уже не было на столе уже полгода. Дарья думала, что попала в волшебную сказку. Только вот учительница не пришла ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю, ни через месяц. И эта сказка прекратилась. Всё началось будто заново, только родители начали ходить на работу, поэтому мать всё же готовила и собирала Дарью в школу. Но в один из дней мать сказала, что та уже взрослая и пора бы самой ухаживать за собой. Поэтому она обучила её мало-мальски готовить, гладить, завязывать волосы в хвост и после перестала это делать, пуская дочку в свободное плавание. Единственное, чем она продолжала заниматься, так это готовить, ведь отец кричал на мать, когда она не готовила. И Дарья не видела ничего такого во всём происходящим. Наверное, она уже просто достаточно взрослая, чтобы следить за собой. Возможно, другие девочки раньше научились это делать, пока она прохлаждалась. И ей стало чуть обидно. Но она чувствовала себя очень взрослой и важной. А потом она всё поняла. Дарья не совсем была уверена, когда именно это произошло. То ли когда она была у одноклассницы в гостях и увидела, что её родители совершенно нормальные и ничего не пьют, так ещё и всё делают за одноклассницу. Тогда Дарья спросила, всегда ли так в их семье, может это только, когда гости приходят в дом, ведь помниться к приходу учительницы они тоже сильно готовились и не оставляли никаких бутылок. Но одноклассница, округлив глаза, сказала, что всегда. И тут же добавила: «а что, у тебя не так?». Дарья, испугавшись, сказала, что тоже так, просто решила проверить. Мало ли. То ли поняла всё, когда был классный час и какой-то дядечка в погонах рассказывал им о вреде алкоголизма и рассказывал, к чему он может привести. Замечательный урок для пятого класса. Дарья уже понимала тогда, что родители явно пьют не яблочный сок и даже не детское шампанское, но как-то не обращала внимание, считав это за норму. И как-то в голове всё сложилось, и она поняла: её родители — алкоголики. Каждый раз от этой мысли пробегали мурашки. В это сложно было поверить, что её любимые мать и отец, самые близкие и родные люди на свете могут быть алкоголиками, у которых вечно красные и опухшие лица, и всё, что их ждёт это жизнь на улице? Поэтому Дарья и не верила. Они просто любят выпить, вот и всё. И к тому же, родители ещё не выносят вещи, да и квартира у них есть нормальная, а не какой-то барак, как во всяких передачах про алкоголиков. Значит, всё нормально! Но только она в душе всё прекрасно понимала. — Ты знал, что наши родители алкоголики? — как-то спросила она Руслана, сидя в их общей комнате. Брат опять куда-то собирался, а Дарья сидела и читала книгу. Он усмехнулся и посмотрел на неё, как на дуру: — Конечно. Этот ответ обескуражил её. И что он всё это время не предпринимал ничего? Не пытался их как-то спасти? Отговорить? — И что нам делать? — Что делать? — не понял он, щурив глаза. — Мы же должны куда-то обратиться. Руслан тут же стал серьезным. Он подошёл к ней, схватил за плечи и пристально поглядел ей в глаза. Взгляд у него всегда был… не тяжелым, нет, он будто смотрел сквозь человека, выискивая все потаенные секреты или пытаясь внушить, насколько тот был неправ и кто здесь главный. По крайней мере, Дарья всегда ощущала его так. И раньше в детстве она могла расплакаться и пожаловаться маме, что её вновь обижают. Но теперь лишь напряглась. — Хочешь, чтобы тебя забрали в детдом? — прошипел он. — Хочешь, чтобы тебя постоянно окунали головой в унитаз? — Она еле-еле покачала головой. — Тогда не говори ничего и никому. Тебя же здесь не бьют. А значит, молчи. И с этими словами он ушёл. А Дарья поняла, им никто не поможет. А еще она поняла, что у неё нет будущего. Она слышала, что дети алкоголиков в будущем так же вырастают алкоголиками. Но она не хотела им быть! Она не хочет последнюю копейку тратить на бутылку, ведь у неё уже настолько сильная зависимость, что уже проданы и квартира со всем имуществом, и последние обноски одежды. Яркая картина такого будущего предстала перед ней, и она чуть не заплакала. Ей хотелось просто быть нормальной, просто хорошей жизни. Дарья отложила книгу и задумалась. Зачем ей чем-то учиться, если всё уже предрешено? Она сжалась в комок. А что, если нет? Что, если у неё есть шанс на нормальное будущее? Вдруг, если она будет отлично учиться, то у неё удастся выбиться в люди и тогда она отмоется от клейма алкоголика? Тогда она встала с кровати и бросилась за учебники, тщательно читая каждый параграф, что задали. Учёба и вправду помогала. По крайней мере, Дарья так была увлечена ею, что могла спокойно игнорировать любые другие проблемы, что родители опять не пошли на работу, что брат шляется по всяким впискам, что ей приходиться в какой раз подшивать рубашку, ведь та вновь разошлась. И становилось легче. И когда кто-то из родителей наблевал на пол, она даже не стала плакать. Она не раздражалась. Она просто принялась убираться, понимая, что это просто препятствие на пути к её нормальному будущему. Нужно просто потерпеть и тогда всё будет хорошо. Она уйдет из ненавистной квартиры к чему-то спокойному, где не будет пустых бутылок из-под водки и запаха перегара. Но после этого руки всё равно мыла несколько минут, тщательно протирая их, пытаясь смыть невидимую гадость с них. Если кто-нибудь спросил её, любила ли она родителей, то она, ни секунды не медля, ответила бы: «да». И можно было бы подумать, что она так тщательно научилась лгать. Но она не лгала. Отчасти. В ней и вправду что-то ютилось нежное, когда мысли заходили о родителях, но также она испытывала раздражение, когда вновь видела их в пьяном состоянии, уже не стоявшими на ногах, посылавшими друг друга куда подальше. А потом это всё превращалось в усталость. Опять пьянка, опять ей придётся убираться, опять выслушивать крики. В какой-то мере стабильность. Единственное, что доставляло ей неудобства это одноклассницы. Если одноклассники в целом относились к ней хорошо, ведь у неё можно было списать, то вот женская половина коллектива посматривала на неё с презрением. И долгое время Дарья не понимала, почему. А потом до неё дошло. Внешний вид. Если большинство как-то разбавляло гардероб, носило модные вещи, то она выглядела максимально просто: одна и та же одежда каждый день и длинные волосы, которые топорщились в разные стороны, сколько бы их не причесывай. Но ничего такого, по её мнению, в этом не было, в целом-то она опрятна, и одежда стирана и поглажена, и от неё не пахнет. Но для всех одноклассниц это стало будто бы крючком для того, чтобы насмехаться над ней. Вечные подколки, отворачивание от неё, если та подходила, и смешки за спиной. Но Дарье было как-то всё равно. Слова можно игнорировать, а к действиям те не переходили, видимо слишком боялись, что за это может прилететь от учителей. Но вскоре даже и это прошло. Когда Руслан собрал банду и его имя знал, чуть ли не каждый, а если и не знал, то внешность точно видел. А вместе с тем стало известно, что Дарья его сестра. И она не совсем была уверена, то ли он сам сказал, то ли это как-то распространилось слухом, но в итоге её никто не трогал. Наоборот, даже чуть опасался. А вдруг она такая же, как и Руслан? Вдруг, если её чуть-чуть задеть, то она расскажет об этом ему? И с ней стало общаться лишь два человека, которые не опасались и понимали, что она не такая. Только вот, даже некоторые учителя косились на неё, будто проверяя, сможет ли она и вправду поступать, как её брат. Для всех, она была лишь его копией. Руслан 2.0, только младше. Но это же совершенно не так! Она вообще осуждала его действия, ведь это просто насилие ради насилия. И чем он тогда отличается от отца? Она-то думала, что он так же не любит родителей и стремится отдалиться от них, а в итоге становится их полной копией. А вдруг и она станет такой же? Нет, нет, не станет. Она тщательно убеждала себя в этом, хотя уже не совсем была уверена. Возможно, ей тоже когда-то захочется алкоголь, да так сильно, что она пойдёт на всё. Но однажды ей так всё это надоело. Дарья думала, что брат успеет вовремя остановиться, но он заходил всё дальше и дальше в своей банде. Кажется, ему совсем крышу снесло. Поэтому она дождалась момента, когда он был трезвый и, преградив ему путь, спросила: — Когда ты уже остановишься? — Что? — с легким наездом спросил он. — Твоя банда. Когда ты прекратишь это? Ты же понимаешь, как это всё мерзко. Выбивать у маленьких детей деньги себе на алкоголь. Руслан прыснул от смеха: — А что мне мешает это делать? — Например, закон? — приподняла одну бровь Дарья. — А ещё совесть. — Какая же ты наивная, Дашенька, — он коснулся её локонов, наматывая их на палец. — Закон меня не останавливает. Если бы хоть кто-то хотел, то давно бы уже схватил меня. Но никто ничего не делает. Всем плевать. А насчет совести, боже, это настолько детское понятие. Разве им сейчас кто-то пользуется, кроме малолеток и уж совсем дебилов? Дарья скривила губы. — И тебе приятно быть похожим на родителей? Ты же идёшь по их стопам. — Они и поставили меня на этот путь, — шикнул он. — Если бы не они, то моя бы жизнь сложилась нормально. У всех есть деньги, у одного у меня их нет. Если пизжу у бати, то он пиздит меня в ответ. Поэтому приходиться искать всевозможные варианты. А что поделать, Даш? — Руслан развёл руками. — Это жизнь, сестричка, здесь никогда не бывает просто. И чтобы выживать, нужно быть той ещё гнидой в глазах других. Но мне плевать. Это мир виноват в том, что я такой. Он не оставил мне иного выбора, кроме как идти и воровать. Поэтому теперь у меня нет никакой жалости к миру. И тебе советую. Так легче живётся. — Ты даже и не пытался жить нормально. Но Руслан проигнорировал её, сбросил руку с прохода и ушёл. А на следующее утро Дарья стояла перед зеркалом. И видела вместо своего отражение — Руслана. Ей казалось, что они ничем не отличаются. И она на самом деле точно такая же, как и он. Тоже бьёт людей, пьёт и курит. Но она не такая! И такой никогда не будет! Но отражение говорило совершенно другое. Тогда она взяла ножницы. Рука с ними нерешительно зависла в воздухе. Дарья всегда верила, что внешность не главное и от неё вообще ничего не зависит. Но сейчас будто казалось, что именно она всё изменит. И тогда она резко чиркнула ножницами, отрезая волосы выше плеч. Пряди падали на пол. Она отложила ножницы, вновь, глядя в зеркало. Теперь она видела, что из отражения смотрела имена Дарья, а не Руслан 2.0. Только волосы были отрезаны не совсем равномерно, но ей было плевать. Так стало намного легче жить. И не только физически, ведь теперь не надо было их заплетать, да и расчесывать их было проще, но и как-то морально. Как будто она скинула лишний груз. Стала совершенно новым человеком. И теперь она ещё больше уверена в своей цели: выучиться и поступить в хороший вуз, чтобы больше никогда не прикасаться к этому миру. Родители, если и заметили изменения, то ничего не сказали. А Руслан, пьяно улыбнувшись, сказал: — Миленько. Её перекорчило от этого «миленько». А ещё от того, что вместо двух пьяных людей в доме, их стало трое. Ей казалось, что это теперь вечное проклятье, которое прицепилось к ней и никак не уйдёт. И теперь она никогда не выберется из этого болота и будет в нём всегда плавать. Дарья моргнула несколько раз. Что-то она слишком сильно задумалась. Ей надо собираться в школьный театр. Она кинулась к шкафу, надевая привычные выглаженные вещи: свитер и брюки. Пару раз пройдясь расческой по волосам, она ругалась на себя, что если бы не ушла в себя, то могла бы ещё закончить и русский, а так только время в пустую потратила. Но ругалась она недолго, ведь глянув на время, поняла, что уже совсем опаздывает. На самом деле нет, но она уже так привыкла приходить рано, что не могла придти позже. А еще, потому что с Прохором было интересно разговаривать, и хотелось урвать ещё больший кусочек времени для разговора. Она выглянула в коридор, прислушиваясь. В зале слышались какие-то шорохи. И либо это отец просто ворочался на диване, либо он всё же проснулся. Решив не рисковать, Дарья аккуратно вышла в коридор, идя буквально на цыпочках. К сожалению, из зала идеально было видно входную дверь и так незаметно уйти, она не могла. Но всё равно надеялась. Когда Дарья надевала сапоги, то услышала: — О, не успела это прошмандовка вернуться, как уходит на новые блядки. А ну стоять! — отец попытался подняться, но у него это не получалось, и он постоянно падал обратно. — Ах ты, сука, ещё и не слушаешься! Мать, иди, посмотри на неё! Это всё твоё воспитание. И сын таким же вышел. Потому что это всё из-за того, что и ты шмара такая и детей такими же делаешь. — Вообще-то, я единственная, кто хоть капельку, пыталась их воспитывать! — кричала оскорбленная мать из кухни, у которой уже подсохли слёзы на щёках. — Хватит, обвинять меня во всём… — Не притворяйся бедной несчастной, я ли знаю, как ты хвостом крутишь перед другими? Видите ли, я тебя не удовлетворяю. А тебя и не удовлетворишь, шлюху такую. Дарья почувствовала облегчение, что они сцепились между собой, и решила воспользоваться моментом и накинуть куртку с шапкой. — А ты куда?! С тобой мы не договорили. Увидела, что отстали, и сразу побежала на чужих хуях прыгать. Она нахмурилась. Ей было противно слышать это от отца. Всё это было так гадко и мерзко, учитывая, что она вообще про такое не думала. А ещё он такие словечки подбирал мерзкие, что от них самих становилось тошно. Она сглотнула комок обиды, пытаясь внушить себе, что это просто пьяное туловище и это просто слова, которые к ней не имеют никакого отношения. Помогало не особо сильно, но лучше чем ничего. — Стой, блять, — отец вновь попытался встать, но не вышло. Тогда он ухватился за бутылку и бросил её. Дарья мигом выскользнула за дверь. Раздался звук битого стекла, отдающий больно в уши. Успела…