Плейлист

      Тишина.       Забившийся в угол небольшой, старой, слегка поскрипывающей койки, Билд, словно самое маленькое существо на планете, понуро сидит ссутулившись, прижимая ноги к неспокойной груди. Зябкий, пронырливый холод — это то, чем является эта небольшая каюта, которая, кажется, кружится и качается в такт волн, что леденящей нежностью толкают вперёд небольшое грузовое судно. Но это вызывает лишь тянущее чувство тошноты: даже если это всё-таки морская болезнь, то, бога ради, но именно сейчас Билд чувствует тошноту именно из-за этого гармоничного покачивания: каюта качается или Билд с кроватью, а может, всё сразу.       Чёрт.       Билд сглатывает.       Избалованный современными реалиями и уютной жизнью парень, теперь томится на судне, одиноко плывущем на мёрзлые земли, вдаль от цивилизации, вдаль от свободы. Кого там вообще могут манить эти бескрайние морские просторы?!       И как всё к этому пришло?       Сердце болезненно стучит по рёбрам, не быстро, но чертовски мучительно. Оно скулит и ноет, выражая в полном объёме чувства и переживания своего хозяина. Оказаться заложником небольшой, зяблой каюты — верх мечтаний Билда.       В грубой усмешке дёргается уголок губ парня.       «- Гей?! Серьёзно?! Это отвратительно!»       Крик отца до сих пор эхом раздаётся в ушах, как и раздражение, бурлящее в крови от несуразности высказываний собственного родителя. Став волей случая свидетелем пылких поцелуев родного сына с незнакомцем, мужчина, тактично выражаясь, пришёл в ярость. И если исключить нецензурную брань, пару пощёчин и попыток схватить за волосы, опять-таки, это не считая попыток ударить кавалера Билда, то мысль отца парня была проста:       «- В моей семье не может быть подобного! Не может быть… выродка. Понабрался в интернете этой пидорасни, да? Насмотрелся? Ничего. Я знаю, что выбьет из тебя всю эту геивщину!»       Как же это глупо. Даже сейчас, вспоминая этот скандал недельной давности, Билд не может сдержать нервных смешков: казалось бы, подумаешь, папаша в шоке от увлечений сынули, но не тут-то было! Выбить геивщину, по логике отца Билда, значит стать настоящим мужиком, потому что «настоящие мужики» в жопу не долбятся. Ага. А для этого, ну разумеется, нужна настоящая суровая, мужская работа. — …вот только хуй между ног из тебя мужика тоже не сделал… — сипит в подушку Билд, плотнее укутываясь в одеяло. Хотя оно особо и не греет. А тут ещё и слёзы не подходе. Чёрт!       Раздражает всё, и настолько сильно, что просто нет никаких сил, чтобы это раздражение высказать, как-то выразить.       Нет, для Билда, разумеется, удивительным не является то, как отец среагировал: то, что папаша гомофоб — как пить дать ясно было всегда, но Билд точно не ждал подобной реакции. Да, покричит, ударит, лишит каких-то привилегий… Да всё, что угодно! Но не отправит же сына на другой материк! В это гиблое, продрогшее миллионами тусклых лет место! Своего единственного, на секундочку, сына!       А-а-а-а-а!       Неужели то, что ему нравятся парни, является чем-то настолько аморальным?       Билд всхлипывает.       Что в этом такого ужасного, он не понимает — это же чувства, они идут из сердца. Он же не делает ничего плохого, тогда почему родной человек подвергает его унижениям и непосильным испытаниям?..       Ледники не сделают Билда другим человеком, но зато помогут закалить характер. И вот это Билд точно понимает. Просто всё происходящее с ним, ха-ха, свалилось снежным комом! Завертелось-закружилось, и всё слишком уж неожиданно. Сумасбродно, истерично и категорично — всё в лучших привычках папани. Ни капли здравого смысла, ни отголоска от строгости разума: Билд, может, и отучился на гидролога, но он же легкомысленный! Выбрал первый попавшийся на глаза факультет — какая вообще разница, если покупать и зачёты, и экзамены?! У Билда в голове вечеринки и тусовки, походы по музеям и по магазинам. Ему нравится посплетничать с друзьями, посмеяться в компании. Билду нравится взрывать соц. сети своими фотографиями и видео, читая умиляющие комментарии к ним. Ему нравится вести свой блог, делясь мыслями, делясь мечтами и желаниями. Ему не нравится гидрология, потому что он ни черта в ней не смыслит. Не понимает её предназначение. Но ещё сильнее он не понимает того, как отец смог договориться об отправке на базу такого неумёхи как Билда.       Ну серьёзно! Даже он, в свои двадцать три года, понимает, даже не так, он знает, что туда нужны только очень умные, понимающие своё дело люди! Это не лагерь, пёрышки-воробушки, по исцелению геев от их гейства!       Злость вспыхивает в каждой клеточке тела, вызывая вспышку адреналина в крови.       Что ему там делать?! Что?! Он же погрязнет в одиночестве, а того гляди, и одичает! С кем ему там общаться? С пингвинами, что ли? Или цаплями?! Кто там на этом материке живёт-то вообще?..       Билд уже погуглил, как выглядят эти базы, и кто на них вообще живёт, и, увидев фотографии тех мужчин, сразу понял, что с ними не поладит ну никак. Настоящие мужики, наверное, выглядят именно так — подумал в ту секунду Билд, рвано выдохнув. Никому не нужен изнеженный мальчик. Им нужен достойный учёный, способный выстоять против нечеловеческих условий. А Билд и в человеческих не мог…       Раскинувшись звёздочкой на койке, Билд на пару минут прикрывает глаза, стараясь успокоить нарастающую панику. Может, новый коллектив его и не особо пугает, не привыкать ведь, в конце концов, к нападкам и унижениям, но отрезанность от внешнего мира — это звиздец, дамы и господа.       Извольте!..       Каюта всё продолжает покачиваться, а желудок Билда снова взывает к очищению. Когда же это кончится, господи…       На четвереньках он сползает с постели, также двигаясь в сторону небольшой уборной. — Кх-а! — едва успевает до унитаза. — Кх-а-а-а!!! — и почему он думает в этот момент о том, сколько людей садились на него, чтобы… — Бу-э-э-э…       Слёзы снова текут из глаз, на этот раз крупным градом. Если ад существует, то выглядит он, наверняка, так. Находиться от земли в тысячи километров, без возможности сбежать, уйти, просто остановить всё это!       Только одинокий, бескрайний океан. Только холод, постепенно меняющий свой вкус, запах, плотность…       Кое-как поднявшись на ноги, Билд с отвращением встречает своё отражение в круглом зеркале. Зеленоватый, с большими синяками под глазами и ни следа от былой улыбки, только тени сильной усталости, измотанности и подавленности. Так выглядит сломленный человек? Эти морщинки на лбу, потрескавшиеся, искусанные губы. А Билд даже не замечал, как жевал их… Видимо, нервное. — Нужно отдохнуть…       В который раз вторит Билд сам себе, пошатываясь, плетясь обратно в койку. Он битый час пытался уснуть, но нервоз и паника наотрез отказывались отпускать его сознание. Мысли то и дело струились в голове, а сердце нещадно болело от обиды. И сейчас лучше не стало.       Может, музыка поможет уснуть?..       Как там говорят, прогресс не стоит на месте, да? Вот и на этой посудине не стоит! Уж не вникал Билд в нюансы — на кую он их ковал, но даже вай-фай здесь есть. И на том спасибо! Огромное, несчастливое, но спасибо.       Ослабленный и физически, и морально, Билд едва передвигает конечностями. Наушники тоже кажутся слишком тяжёлыми, но они точно являются его спасением. Музыка — это настоящее волшебство. Она способна впитать в себя любую эмоцию, проживаемую человеком. Облегчить его стенания и с тем же сохранить в себе воспоминания. Не чудно ли это? Она забирает, чтобы сохранить, она позволяет оторваться от гнетущей реальности в особом мире ритма, вальса нот и фраз, отражающих пережитые моменты.       Пальцы лениво листают список треков, не зная, что включить. Может, рандом? А, ладно!

…Проснулся и голова, как в тумане….

      Приятное звучание новой мелодии вызывает лёгкую, но искреннюю улыбку на сухих губах. Глаза в надежде прикрыты. Приятный голос поёт слишком правильные слова, слишком точно попадающие в слабые места.

…Мне особо никогда не приходилось выбирать, все решали за меня…

      Да. Как же это правдиво. Он ничего в своей жизни сам не решал, и от понимания этого становится чертовски тоскливо. Снова слёзы, снова в груди жмёт. «Ты должен выучить это, ты должен пойти на курсы, ты должен изучить, ты должен, ты должен, ты должен!..»

…Они развлекались, как хотели, выводя меня из себя…

      Как хотели — все они, а Билд так, как хотят другие. Как же это чертовски прозаично.       Разве он не хочет быть нужным? Быть услышанным? Хочет. Разве Билд не нуждается в собственном месте в этом мире, в своем собственном пути, с ошибками, с падениями — но с его личным выбором, с его желаниями.       Находясь под давлением, человек, порой теряется. Теряется в людях, теряется в качествах личности, теряясь в желаниях и чувствах, теряясь в мечтах и амбициях. Теряясь в самом себе.       Да. Билд точно потерялся. Потерялся где-то на просторах бескрайнего, ледяного океана. И потерялся он там только для того, чтобы вскоре окончательно потеряться на таком же бескрайнем белоснежном материке.

…И тогда понял, Что только в такие полу-беспамятные ночи, я могу почувствовать себя живым…

      Какая красивая песня. И всё равно, что она о любви — какая разница, правда? Все они о любви: тут любовь, там любовь, здесь любовь — неважно, важны ведь строки. В них есть душа, боль, страсть, искренность. Ну или, может, каждый видит то, что хочет. В конце концов, музыка для того нам и нужна, чтобы почувствовать себя лучше, правда же?       Билд открывает глаза, начиная суетливо водить пальцем по экрану смартфона. Никто из его друзей никогда не понимал этого хобби, но для Билда оно является отдушиной. Создание плейлистов.       Бывают в жизни яркие и мутные моменты — и взлёты, и падения, счастье и горе, и всё это парень связывает с музыкой. Билду всегда нравилось подбирать песни, подходящие к состоянию его души, к чувствам, что терзают сердце. Иногда, это песня целиком, иногда это лишь фразы, полностью удовлетворяющие его, иногда просто мелодия, но каждая из них, в конечном итоге, составляет отдельный плейлист, со своим названием, со своей историей. И Билд эти плейлисты очень бережёт.       Новый плейлист без названия, но он создан, и в него помещена первая песня: MONSTA X About Last Night. Это ведь новый виток в его жизни, даже, скорее, резкий и неожиданный поворот. Так и что музыка в нём будет особенная. Разная и душевная. Этот плейлист будет хранить вместе с ним его переживания, он запомнит в себе каждый эмоциональный момент. Он запомнит, чтобы Билд смог стереть все чёткие грани и силуэты, чтобы не было больно…       И как бы сильно не хотелось ещё подумать, порассуждать, пострадать, усталость всё же одолевает сознание Билда. Глаза слипаются, и сон наконец-таки берёт верх. Всего пару часов, но даже они просто необходимы вымотанному организму. Ведь не столько физическое, сколько моральное надломило Билда, хотя ощущается зеркально. Всегда ведь так, правда? Чем сильнее на душе плохо, тем сильнее выламывает тело.       Всё тише и тише играет музыка. Всё слабее доносятся голоса…       «А здесь не так уж и плохо», — скользит последняя мысль в голове Билда, прежде чем он всё-таки проваливается в сон. — Э, малой. Приехали! — сиплый, очень грубый голос выдёргивает Билда из блаженного, расслабляющего сна. Парень хмурится, с трудом открывая глаза. Вот в такие моменты он вообще думает, что лучше и не ложился бы спать, ведь мышцы в теле ноют так, будто он разгружал тяжёлые посылки. Ещё и в горле пересохло… — Укутывайся потеплее, да выходи! Прибыли! — улыбается мужчина своей суровой, морской улыбкой. Билд же смотрит на него пустым, всё ещё сонным взглядом, инерционно начиная свои действия. Подняться, встать, одеться на три слоя тёплой одежды.       Ещё эта одежда. Сколько головной боли. Всё новое. Ультра тёплое, дорогое. Билду пришлось всех врачей обойти, сдать все анализы, чтобы заполнить свою карточку: здоров. Здоров как бык, но, конечно, для жизни в экстримальных условиях, как говорится, на свой страх и риск. Здесь, привычно, всё решили деньги, а там где решают деньги, разум отдыхает.       Нервно, боязно — руки ходят ходуном, и это вовсе не от холода! Хотя тело словно окаменело, и невыносимо тяжело двигаться, но всё это не из-за дикого климата, что уже пробрался на судно. Нет. Всё дело в непонимании, обиде, панике и обычном животном страхе.       Меньше всего на свете Билд хотел оказаться в Антарктиде.       Меньше всего…       Но вот он здесь, и даже не верит. До сих пор не верит, что он сейчас на самом деле на этом судне, застёгивает тугую молнию своей супер-тёплой куртки, для того, чтобы выйти сейчас на улицу… На улицу, где один только… снег?..       Губы начинают дрожать, а глаза щипать. Нет, только не снова. Сейчас точно нельзя плакать. Ну никак нельзя! Он справится. Билд — сильный мальчик, и он со всем обязательно справится! Подумаешь, Антарктида! То ещё препятствие!       Ха-ха-ха! Ха-ха!.. Ха…       Закинув сумку на плечо, взяв вторую в ладонь, свободной рукой Билд натягивает плотную маску до глаз, всего на секунду прикрывая ресницы.       Всё образумится. Наверняка. Просто нужно подождать. А ждать Билд умеет. Кажется, всю жизнь чего-то ждёт, ха-ха-ха.       Выбора уже нет, — логичная для сложившейся ситуации мысль, или это смирение. Ай, да не важно. Здесь только одна дорога — вперёд. И Билд идёт. Собственные шаги слишком глухо раздаются по посудине. Время, кажется, и не идёт вовсе. И это на самом деле странное, пугающее чувство. Словно оледенело всё, даже секунды. Здесь застыло пространство, застыла жизнь, и только Билд, преодолевая все эти барьеры, двигается навстречу буквально нового мира, в котором его, увы, никто не ждёт.       Арктический воздух пробирает изнутри.       Первый шаг на волю с этой посудины, и сразу же хочется на койку, которая теперь и не кажется вовсе неуютной и скрипучей. Там было вполне неплохо, ведь «воля с посудины» — плен Антарктиды.       Кажется, приступ паники подкатывает.       Это всё слишком.       Слишком для Билда.       Он не справится…       Вдох…       Глазам открывается воистину нечто. Такого даже в воображении не представить — своими глазами увидеть надо, чтобы усомниться в реальности и истинности нашей жизни. Слишком масштабно, слишком великолепно, слишком возвышенно. Страшно.       Так не должно быть, но восхищение всё же пробирается под кожу. Билд был в пустыне, и это белоснежное покрывало не сравнится ни с одной из них. Может, дело в том, что Билд знает, что впереди тысячи квадратных километров того же снежного одеяла?       Здесь нет многоэтажных построек, ярких цветов, шума машин. Здесь есть только природа суровых арктических условий с приживальцами.       Первое яркое пятно, на котором фокусируется взгляд Билда — это крупный, грязно-зелёный гусеничный вездеход. Эта машина ужасно страшная, и она не вписывается в эту обстановку от слова совсем. Резкая, броская, неопрятная — она словно бельмо на глазу, но, судя по всему, это единственный монстр, способный передвигаться по заснеженным и оледенелым пустыням Антарктиды. Ну, это если по логике судить… А там, кто знает. Может, здесь и на феррари гонять можно.       Видимо, это всё-таки подсознание. Билд пытается сфокусироваться на чём-то предельно простом, реальном, и чем эта вещь выглядит грубее, тем лучше. Вот и зелёная гусеница становится для Билда какой-то непонятной ему самому отдушиной, но искорка цивилизации здесь как глоток воды в засушливой пустыне. И хоть Билд старается успокоить себя, пытается убедиться в том, что всё находится под контролем, страшная гусеница попросту теряется на открывшихся видах. Это неизбежно. Это заложено в человеческом мозгу. Билд не может справиться с позывами изучить новое, втиснуться в это новое. Хотя, может, Билд просто всё усложняет…       Его ноги ступают на ледяную землю.       Да-а-а-а-а, — смеются со стороны мужики, наблюдающие за ним стороны, — они точно знают, что сейчас Билд чувствует растерянность и панику, но с тем же нельзя упустить из виду и покалывание эйфории. Не то чтобы Билд реально восхищён тем, что здесь находится, но, действуя инстинктивно, он шагает в сторону от людей, стремясь выйти из тени корабля. Но только для того, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего. Всё это не сон, не галлюцинация, это действительность?.. А есть ли такое слово? Ох, чёрт…       Лучше бы смотрел вперёд. Шёл бы к этой адской машине, вместо того, чтобы оборачиваться назад. Бескрайняя гладь ледяной воды — раскрывающаяся перед перепуганными чёрными глазами. Земли не видно, и не будет. — Ты в порядке?       Неожиданно раздавшийся со спины голос пугает Билда, сильнее, чем мог бы в любой другой ситуации, потому парень подпрыгивает, сразу же поворачиваясь лицом к своему собеседнику.       Рассмотреть лица стоящего перед ним человека невозможно, но у него добрый и какой-то приободряющий голос. Аж плакать захотелось. — Нет…       Свистом слетает с губ приглушённый ответ, и, наверное, Билд даже не понимает этого. Чего бы это ему честно отвечать какому-то незнакомцу? И почему он вообще видит в его глазах такую печаль и такое глубокое понимание? Что он может знать, раз добровольно сюда приехал, в отличие от жертвы тирании отца?       Но Билду ли судить?.. — Нодт Наттасит, — решает представить парень, протягивая руку в крупной, толстой перчатке. — Рад знакомству. Будем в одной команде. — Взаимно…       Честно говоря, Билд совсем не настроен на диалоги. Ему бы преодолеть шок и ступор, но куда уж там. Перед ним расстилаются огромные белоснежные поля — и нет им конца и края. Возвышенности, напоминающие сугробы, но размером превосходящие их, словно ледяные скалы, наверное, единственное, что разбавляет эту обстановку. И подпитывает страх сильнее. — А… как зовут тебя? — неловко переминаясь с ноги на ногу, осторожно спрашивает Нодт. Билд снова возвращает свой испуганный и подавленный взгляд на нового товарища. Понимает ли он сейчас его чувства? — Билд. — Не бойся, Билд, — мягко произносит Нодт. — Ты привыкнешь. — Я не хочу!.. — истерично вырывается грубая фраза, прежде чем Билд успевает себя одёрнуть. Чёрт. Не хватало ещё поругаться в первый же день. Как же тошно!       Но вместо ожидаемой негативной реакции на всплеск эмоций, следует всё тоже мягкое понимание. — Я понимаю, Билд. Правда, понимаю. — Эй! — окликает их знакомый грубый голос. — Хватит лясы точить! Всё погружено. Пора ехать! — Пойдём, Билд, — кивает в сторону вездехода Нодт, не спеша двигаясь к машине. Он о чём-то начинает переговариваться с тем самым мужчиной, но Билд суть диалога уловить не может, вяло идя следом за новым товарищем. В его голове белый шум, его мышцы — ватные. Его трясёт, ему больно дышать. А ещё он ничего не может поделать перед диким, оголодавшим страхом — перед ним больше нет ничего, кроме бескрайней пустыни, несущей в себе смерть.       Он может здесь потеряться? — Забирается в вездеход.       Он может провалиться под лёд или снег? — Нодт пристёгивает его, улыбаясь широко. О, кажется, снял маску, но Билд не с ним, он далеко. В своих мыслях, оторванный от реального мира.       Он может получить воспаление лёгких? — Мотор начинает злобно рычать.       Может ли он просто умереть?.. — Машина двигается с места.       Окна тонированные и явно плотные. В них видно окружающую местность, но Билд смотреть не хочет. Его сейчас увозят с края ледяного побережья в самый центр этого проклятого материка.       Антарктида.       Святые ёжики.       Как он вообще мог позволить отцу себя сюда отправить?! Как допустил подобное?! Как он вообще сейчас может сидеть здесь и возмущаться, если, в итоге, сел и поехал?!       Тьфу ты.       Но почему так трясёт?..       Билд сразу и не замечает, как его начинает знакомо подташнивать, эта мерзкая качка. Да вы шутите…       Здесь же укачивает… похлеще, чем в каюте… На снегу!!!       Не-е-е-е-е-ет. Блевать уже нечем! Он же просто не выдержит! Не сможет! Стоп. А сколько им ехать? Может, они быстро доедут? А может… — Билд! — громко и чётко произносит Нодт имя парня. Тот машинально поднимает голову, смотря в спину человека, сосредоточенно ведущего машину, но никакой реакции не следует. Наверное, Билду нужно самому ответить. Да, пожалуй, стоит сосредоточиться на своём оппоненте. — Да?.. — Если тебя тошнит, могу дать тебе конфету кислую. Немного получше станет.       Сам не понимает почему, но желудок сжимается в конвульсии, и Билд напрягается каждой клеточкой своего тела. Плохо. Страшно. Он не хочет… — Билд! Слушай меня! — парень-то явно смышлёный. — Во-первых, сними с себя маску и выпрямись! Давай! — выполняет, правда медленно. — Хорошо. Теперь сделай несколько глубоких вдохов и выдохов. Ты должен расслабиться. Если тебе очень тяжело дышать, ты сразу же должен мне сказать!       Проще сказать, чем сделать, — думает несчастная жертва Антарктиды, но послушно выполняет указания Нодта. Дышать сложно? Уже поддаваться панике?       Вдох-выдох. Вдох-выдох.       Так. Дышится вроде нормально. — Хорошо, — Нодт тоже становится спокойнее. Он-то уже умелый, прошаренный. И, честно говоря, понимает слишком хорошо, что не для Билда это место. Не для Билда. — Теперь подойди ко мне и в кармане моей куртки возьми себе конфету. Нам ещё ехать и ехать, так что ты должен расслабиться. — Легко… — наконец-то с болезненной улыбкой вступает в диалог Билд. — …сказать… — Ну даже если тебя вырвет, — моментально принимает юмористический ход разговора Нодт, — ничего страшного! Не в первой, ха-ха!       Билд усмехается, вяло отстёгивая ремень безопасности. И делает более глубокий вдох. Дышать становится ещё легче. Видимо, ремень слишком туго держит… Билд держится за стены кабины, пока шаркает к водительскому сидению, и только после того, как достаёт конфету из указанного кармана, тихо отвечает: — Если я начну опять, то, боюсь, выплюну селезёнку… — Ха-ха-ха! — заливается Нодт, как кажется Билду, над не самой смешной шуткой. — Садись и поспи. Хватит думать уже. Просто отдохни, приятель. Ты не можешь изменить того, что ты здесь. Но ты можешь изменить своё отношение к своему пребыванию в этом месте. Пойми это.       Билд ничего не отвечает. В сон его клонит намного сильнее, нежели те же пары минут назад. Он возвращается на своё место, решая не пристёгиваться обратно. Удобнее укладывает конфету под язык, плотно скрестив руки на груди, Билд прикрывает глаза, постепенно погружаясь в лёгкую дрёму. Так-то Нодт прав. Ему отсюда бежать некуда, и изменить здесь он ничего не сможет. Значит, придётся измениться ему…       Время покажет, — думает Билд, прежде чем снова теряет связь с реальностью. Во сне дорога проходит лучше. И Билд снова в этом убеждается, потому что просыпается он уже от того, что его осторожно будит Нодт. Он всё также приветливо улыбается, с пониманием и сочувствием смотря на парня, кратко объясняя ему то, что сейчас его встретит их старший. Но Билд, ещё не полностью проснувшийся, слушает Нодта не столь внимательно, как следовало, потому, как только они оба выходят из вездехода, Нодт, снова натянув маску на лицо, хлопает по плечу Билда пару раз со словами: «Ещё увидимся!», прежде чем шаркающим бегом скрыться в темноте неизвестного места.       И только сейчас Билд замечает, что вокруг… темно?.. А сколько времени-то?       Кажется, Билду придётся поработать над своей внимательностью.       Глаза пытаются поймать силуэт Нодта, но того и след простыл. А как же тогда? С кем поговорить? Куда идти-то?! Где этот главный? Его что, просто бросили тут? Иди куда хочешь, вороти чего хочешь?!       Сомнения разрушает задорный и яркий голос мужчины, быстрым шагом идущим в его сторону. — Мы тебя как раз ждём! Привет-привет!       Ложь. Никто его здесь не ждёт. Они ждут гидролога, что будет помогать им в их тяжёлой работе, но встречают они Билда — просто парня, любящего городскую и комфортную жизнь… — Итак, — мужчина сходу забирает обе сумки с вялого тела. Билд даже не думает препираться, хотя всё-таки удивляется. Но да бог с ними, с сумками этими. — Пошли за мной! — и, приобняв парня за плечи, подталкивает его вперёд.       Билд послушно шагает в указанном направление, осторожно оглядываясь по сторонам. Ещё почему-то щиплет щёки… И темнота тут какая-то особенная… Видимо, двое суток без сна плюс жёсткие, эмоциональные качели дают о себе знать подлыми ударами по психике. — Это наша база, к слову, — похихикивает незнакомец, который явно чем-то воодушевлён. Но Билд, искоса смотря на этого человека, сомневается в том, что причина его эйфории, приезд гидролога-неумёхи. — Это рабочая сторона, — кивает он в сторону ровных стен двухэтажного здания, стоящих в метрах трёх над уровнем мёрзлой земли. — А это, — кивает он в противоположную, — комплекс-пристройка. Там мы отдыхаем: баня, бар, спортзал, даже библиотека есть! — со всем, кажется, возможным воодушевлением заявляет мужчина. — Вот этот коридор небольшой, возможность перемещаться между ними, не выходя на улицу. Очень удобно, кстати… — как-то задумчиво.       «Даже библиотека!» — усмехается про себя Билд. «Даже бар!» — думает он, что так правильнее.       Хоть тут и есть на что посмотреть, например, на оформление тех же зданий, Билд сделать этого не успевает, так как они подходят к правой стороне построек. Выглядит, конечно, величественно… У Билда даже слегка ноги затряслись. Но это может быть и от холода. — Везде есть такие лестницы в два пролёта, — поясняет мужчина, пока они начинают подниматься к двери, — будет тяжело, поначалу, но привыкают, привыкают… — а сам оборачивается к Билду, который из последних сил переставляет ноги по таким, кажется, бесконечным ступенькам. Билда от чистого сердца жалко, честно. Но помочь он ему, увы, ничем не может.       Тем временем в голове парня скользит шальная мысль: «Вот теперь дышать тяжело».Вот только Нодта со своим разрежающими шуточками здесь нет. Увы. Тут только мерзлота, темнота и он — можно просто в обморок упасть?       Ах, мечты-мечты. Билду придётся взрослеть, ведь здесь, в этой гиблой, далёкой от цивилизации местности, никто не будет сдувать с него пылинки и потакать его капризам. — Комнаты тоже здесь. Обычно спим по двое, — вновь вынуждает сфокусировать на себе внимание мужчина, открывая он огромную, тяжёлую, очевидно, дверь. На самом деле массивную, к слову. Билд даже невольно поражается её толщине и тяжести, которую сложно не заметить. Но мужчина фокусируется на правильных вещах: нужно объяснить основы, заодно и отвлечь парня. — Но в зимний период людей здесь становится меньше, — открывает и вторую дверь, намертво закрыв первую. — Я подумал, что пока лучше тебе пожить одному. Стоит освоиться. А там и гляди, — стягивает он наконец-то свою уплотнённую тёмно-синюю маску, — сам попросишь кого в соседы, — и широко, даже лучезарно улыбается. — Я Майл, ответственный за все исследования на этой базе. Рад знакомству, Билд, и, добро пожаловать в команду.       Весьма симпатичный мужчина, с чёткими, точёными чертами лица, сейчас так приветливо тянет руку Билду, что становится даже как-то неловко. Но парень отвечает. Неуверенно, конечно, но отвечает. Затем делает глубокий вдох и вздрагивает. Здесь так тепло… И, кажется, только сейчас Билд понимает, наконец-то, насколько он замёрз, насколько он устал.       Тело внезапно перестаёт поддаваться контролю, и он пятиться назад, с грохотом касаясь железной двери. — Осторожно! — взволнованно вскрикивает Майл, бросая сумки нового коллеги на пол. — Вот чёрт… — Извини, — старается отбиться от рук, желающих помочь, — прости…       Майл поддаётся и уступает сопротивлению со стороны новичка, но смотрит на бледного парня со всей строгостью. Кто знает, что творится в голове у Майла сейчас. Но Билд пытается спрятаться автоматически: когда ему плохо, никто не должен знать, видеть и понимать. Даже если это что-то физическое. — Думаю, акклиматизация для тебя будет проходить сложно, — вроде как с раздражением, — но ничего, — и снова с улыбкой. — Сейчас я отведу тебя в твою комнату, а потом тебя осмотрит врач. Окей?       Советуется? Такое здесь, значит, начальство? Что-то не так себе Билд всё это представлял. Со-о-о-о-овсем не так! Не верит он, что Майл такая душка-улыбашка, каким пытается показаться. Наверняка, они тут все в курсе, каким именно образом Билд попал в это место, да и что гидролог из него такой же, как, наверное, из Майла балерина, хотя кто знает. И это дьявольски неприятно, вот честно. Когда десяток посторонних оказываются посвящены в детали твоей семейной трагедии, возникает желание сбежать на край земли и спрятаться. От всего и ото всех. И что же, ха-ха-ха, разве Билд не на краю света? Только не в свободном побеге, а насильном плену.       В любом случае, это уже неважно. Если есть возможность выстроить более-менее нормальные взаимоотношения с коллегами, то Билд ей воспользуется. Ему всё-таки несколько месяцев здесь жить придётся. Придётся подстраиваться, хочет он, или нет. — Пошли, — снова улыбается лучезарной улыбкой Майл. — Кстати, наша станция одна из лучших! И это чистая правда. Не знаю, заметил ты или нет, но стоит она на сваях. Знаешь, что это? — с интересом Майл, без стеснения, рассматривает медленно оживающего Билда. Тот по сторонам смотрит, с интересом, что весьма приятно, но, столкнувшись с карими глазами, моментально кивает, мол, знаю, конечно знаю. — Ну вот, — продолжает Майл, — благодаря им пространство снизу хорошо продувается. Отличный плюс, ведь бураны здесь бывают просто дикие! — как-то с желчью гаркает он. Видимо, что-то уже случалось в такой вот буран, от чего у этого мужчины подобная реакция. Спрашивать, конечно, Билд не решается, хотя откровенным интересом загорается. — А… разве жилые комнаты и исследовательские не должны быть в одном здании?.. — голос-то слегка охрип. Но Майла явно будоражит проявленный интерес. Этот парень точно любит то, что делает, и место, в котором он это делает. — Так и было, — согласно кивает Майл, — но из-за продвижения в исследованиях, из-за личных потребностей, было принято решение о достройке блока. Уже лет пять как… — Достаточно ли прочные здесь… — Не беспокойся. Основная станция, — строго поясняет мужчина, — построена была ещё в двадцатом веке. — Что-то не успокаивает, — нервно хмыкает Билд, резко сдёргивая шапку. Пальцы в волосы, круговые движения — наконец-то. Становится лучше. — Зря ты так, — похлопывает по спине, — здесь безопасно. Хорошо? — Майл останавливается, упрямо смотря на мнущегося под его давлением Билда. И только дождавшись кивка, Майл снова улыбается. — Направо — живые блоки, налево — научные. Думаю, запомнишь. Чуть дальше, скажем так, в нашем дворе, стоят хозяйственные постройки. Нужно объяснять, что там хранится? — Нет-нет, — спешит ответить Билд, не горя желанием слушать о видах круп, фруктов и топлива. Зачем ему это? Итак голова кругом. — Тоже думаю, что не дурак, — усмехается Майл. — Подробнее по комнатам проведу тебя завтра, окей? Думаю, ты неплохо так измотался, нужно отдохнуть. Но не так страшно у нас тут, правда? — наконец-то останавливается Майл возле одной из дверей. Под номером двадцать один.       Билд активно кивает, не в силах скрыть искреннего удивления. — На самом деле, здесь всё такое современное. Я, честно, не ожидал.       И это чистая правда! Он, конечно же, начитался в интернете разных историй. Прошёлся по всем возможным блогам, чтобы хоть попытаться настроиться на предстоящее испытание. И он смело может сказать сейчас, что в интернете давно не обновляли фотографии. — Ну так, — самодовольство явно на лицо. — Кстати, — ставит сумки на пол. — Насчёт гигиены, — облокачивается плечом о стену. — Тема такая. Строго вообще с этим. Пару раз в неделю… — но заметив ужас и слезливое выражение лица на лице Билда, Майл заливается хохотом. — Успокойся. Благодаря общим стараниям, проблем особых с водой сейчас нет. Но в ванной ты не поваляешься. Сейчас разрешается принимать душ каждый день, но не более пяти минут. Шикануть, то бишь, поваляться в ванной, можно только один раз в неделю. Всё под счёт, так этот день ты выберешь себе сам, и тебя запишут в расписание. — Каторга… — Ха-ха-ха! Ты такой милый, — продолжает искренним смехом заливаться Майл. — Поверь мне, раньше хуже было. А это не так уж и плохо. К тому же, если собрать компанию минимум из пяти человек, это обязательное условие, можно завалиться в баню. А в баню можно хоть каждый день!       Исподлобья Билд смотрит на своего нового начальника. Энергетика у этого мужчины, конечно, впечатляющая. Сложно объяснить, но это сразу и уважения, и уверенность, и защита, и строгость… — А…       Только рот успевает открыть, как резким движением чужой руки наушник, про который парень благополучно уже забыл, оказывается вырван из уха. Обескураженный, растерянный, он кидает взгляд на нахала, что с нескрываемым пренебрежением смотрит в его лицо. — Какого чёрта?.. — Это новенький? — даже не смотрит. — Чё в пол уха слушаешь? Ты куда приехал-то? В отпуск, что ли? — и пальцем толкает в плечо.       У Билда сердце делает тяжкое тудум. Какого… какого чёрта?! — Воу, Байбл, — Майл тянет за руку к себе этого нахала, уже без улыбки, недовольно смотря на своего, очевидно, подчинённого. — Тормози-ка.       А чего тормозить? Чего тормозить-то?! Он же только на старт вышел! Да у Билда адреналин в крови столь резко взбурлил, что все недомогания рассосались. Это ж даже слова не сказано, взгляда не кинуто — хамло! Антарктическое хамло! — Он хоть что-то услышал? Фифа из роскошной жизни, — руки в карманы, взгляд презрительный. Что за?.. А сам-то чем лучше? А? Разношенная фиолетовая толстовка, чёрные спортивные брюки, ещё и в капюшоне… А синяки под глазами какие! — Он услышал, Байбл, — спокойно отвечает Майл, слегка хмуря брови. — Выдыхай, давай, — и видно, что с нажимом руку держит на плече.       Это вроде тишина повисла? В такой-то неподходящий момент. Потому что Билд уже завёлся. Хрен какой-то просто подошёл, нагрубил, нахамил, так ещё и всем своим видом показывает свою неприязнь… да просто ни за что! — Не смей никогда трогать ни меня, ни мои вещи, — громко, с ответной агрессией произносит Билд. Адреналин всё ещё бурлит, и силы струятся в парне. Он никому не позволит себя обижать и унижать. Никогда.       Брови Байбла подрываются вверх, а лицо украшает хищная улыбка. Он грубо одёргивает плечо из-под ладони Майла, а тот, в свою очередь, подкатывает глаза, шумно выдыхая сквозь плотно сжатые губы. — Да ты что?! — язвительно. — А то что? Что ты сделаешь мне? — с самой нелепо наигранной невинностью. — Байбл! — рявкает Майл. — Прекрати немедленно! — и снова, но уже грубее, хватает товарища за руку. — Fuck… — В общем, — неловко почёсывает затылок Майл, явно давая понять, что все разговоры окончены. — Это твоя комната. Заходи, располагайся. Отдыхай. Душ и туалет там же находятся. Набирайся сил, — снова приободряюще он похлопывает по плечу Билда свободной рукой, весь вид которого кричит о том что, он вот-вот развалится на части, несмотря на выпущенные когти. — Завтра мы продолжим! Всё будет хорошо, — и как-то с сочувствием смотрит. — Yeah. Как только он съебёт отсюда!       Нервно вставляет своё слово Байбл, отворачиваясь от нового коллеги. Билд же просто с удивлением смотрит на этого психа, не зная, как вообще стоит реагировать на то. То, что он уже нажил себе врага, понял, вот только как с этим бороться, пока не разобрался. Тут же тоже много нюансов нужно учесть… Но сейчас…       Так хочется спать… — Хорошей ночи, Билд, — тихо и мягко произносит Майл, чуть кивая, и резко подрывается с места, таща за собой даже не сопротивляющегося Байбла.       Билд делает тяжёлый вдох. Нужно отдохнуть. Немного поспать и… — Добрых снов… — шепчет сам себе Билд, грустно улыбаясь. Слишком пусто на душе и сердце. Сейчас кажется, что больше ничего не осталось. Но это же временно, правда?       Схватив свои сумки и, повернув дверную ручку в свою новую обитель, широко улыбаясь навстречу новому и неизвестному, Билд открывает комнату, громко и уверенно произнося: — Вот я и дома!..