Всего лишь пара новелл

      Весь стол был завален чертежными инструментами, пара раскрытых книг лежала на краю так, что одно неловкое движение могло повалить их на пол. Он тоже не отличался особой организованностью в данный момент: повсюду были грубо скомканные листы бумаги. Все это называлось «творческим беспорядком», по крайней мере, Кавех так оправдывал себя во время работы. Он уже несколько часов бился с этим несчастным чертежом, который у него заказали не так давно. Однако за все это время ни одна хорошая идея не приходила ему в голову. Эмоции на его лице сменялись с удивительной скоростью: он сам уже не понимал что же ему чувствовать. Печаль от того, что муза покинула его? Гнев от того, что время уходит впустую? Или же раздражение из-за того, что работа не намеревалась заканчиваться?       Кавех лишь угрожающе смотрел на чертеж перед собой, будто пытаясь сжечь его взглядом или заставить его подчиниться воле своего творца. Он, конечно, любил свою работу, ведь архитектура всегда была его страстью, но в такие моменты он готов был проклинать ее существование. В конце концов он бессильно откинулся на стуле, устало вздыхая. Внезапно в дверь комнаты постучали. «Неужели кое-кто узнал о существовании такой вещи как манеры?» — ухмыляясь, удивился Кавех. Однако возмутителя его спокойствия явно не волновал ответ, и дверь распахнулась.       — Эй! Это моя комната — мое личное пространство! — возмутился архитектор, раздраженно глядя на «гостя». — Если уж взялся за изучение манер, то выучи их до конца! Не закрывай глаза на то, что тебе не нравится!       — Да-да, «твоя» до тех пор пока ты платишь, а не копишь долги. — невозмутимо ответил аль-Хайтам, опершись на раму двери. — Дом, в любом случае, — мой. Не тебе устанавливать правила.       Кавех был готов швырнуть в него циркулем, который он от гнева крепко сжимал в руке; но, вместо этого, он лишь уставился на своего соседа, пытаясь за улыбкой скрыть свой мотив. Естественно, секретаря это не особо-то и беспокоило, тот лишь подозрительно отвел взгляд и спросил:       — Можешь одолжить пару новелл?       Архитектор был ошарашен услышанным. «Ошарашен» еще мягко сказано, скорее всего, слов, которыми можно было бы описать насколько он был удивлен, даже не существует. Повезло, что в данный момент он сидел, но он чувствовал, будто силы вот-вот покинут его, и даже это станет невозможным. Он уже практически лежал на стуле, борясь со своей слабостью.       — Научную фантастику…? — с какой-то надеждой поинтересовался Кавех.       На данный момент от ответа зависела вся его жизнь. Неловкое молчание. Аль-Хайтам прикрыл рот кулаком и смущенно пробормотал:       — Романтику.       Циркуль, за который архитектор держался, словно тот был его последней надеждой, выскользнул из рук. Молодой человек положил ладонь ко лбу, демонстративно падая в обморок. «Аль-Хайтам попросил новеллу. — пытался он уложить у себя в голове. — Аль-Хайтам попросил романтическую новеллу. Романтическую! Как… Как «аль-Хайтам» и «романтика» оказались в одном предложении?!» Секретарь не был впечатлен выступлением и ждал решения, вопросительно вскинув бровь. Вдруг Кавех встал и подошел к нему, схватив за шиворот плаща.       — Скажи мне, где ты ударился головой! Я немедленно скажу, что это здание не соответствует нормам безопасности! — воскликнул он, нервно тряся соседа, пытаясь образумить его.       — Помощь тут явно нужна только тебе. — холодно выпалил аль-Хайтам, стряхивая с себя руки архитектора.       — Зачем тебе новелла? Зачем тебе романтическая новелла?!       — Прекрати вопить мне в лицо, у меня сейчас барабанные перепонки лопнут.       Кавех заметил, что тот уходил от ответа.       — Только не говори, что ты…! — он в ужасе уставился не него. — Нет, нет, нет… Ты шутишь?       Секретарь лишь изумленно глядел на него. Он не представлял, о чем сейчас думал его сосед, да и желания узнавать не было. Раздраженно вздохнув, он прервал ход его мыслей:       — Я понятия не имею о чем ты, но — нет. Можешь просто одолжить пару книг?       Несмотря на свое потрясение, Кавех внимательно осмотрел свои полки с книгами, отобрав подходящие. Он решил серьезно подойти к этому, чтобы потом не выслушивать претензии или, что еще хуже, критику со всеми подробностями описания. Выбор его пал на новеллы, которые подходили всем возрастам, где нет ничего вульгарного, только высокие платонические чувства. По крайней мере, так архитектор точно не станет бездомным и не лишится жизни. Он судорожно передал все секретарю.       — Спасибо. — не меняясь в выражении лица, ответил тот. — Только, пожалуйста, не переигрывай в следующий раз.       После его ухода Кавех все еще не мог поверить в то, что произошло. Удивление не сходило с его лица. Однако ему пришла мысль сделать чертеж здания без каких-либо острых углов. Ему не очень-то хотелось, чтобы кто-то в своей жизни испытал подобное.       Сейчас работа шла полным ходом, но думал архитектор совсем о другом. Все его мысли были об аль-Хайтаме. Почему-то ему казалось, что за холодным фасадом его соседа скрывается застенчивая натура, которая смущается даже при самых небольших романтических намеках. Помимо этого он представил, как аль-Хайтам пытается ухаживать за девушкой, используя различные книжные клише. Вдруг к Кавеху пришло осознание, и он ударил себя по щекам, отрицательно качая головой. «Что бы я думал об этом? Кажется, что я правда схожу с ума… — подумал мужчина. — Чертов Хайтам!» Все его удивление перешло в гнев, с которым он продолжил работать над проектом.