Надеюсь, это не сон.

Мрак ночи опустился на землю, и небольшой домик оказался в её тени. Ветер, нередко завывающий, стал настолько сильным, что через щели, находящиеся в углах дома, проступали его потоки. По единственному окну, открывающему вид на лес, бились ветки неизвестного дерева. Звёзды вскружились в общем танце, сверкая на небе, и собираясь в полноценные созвездия. По ногам пробежался игривый мороз, пришедший из одной большой щели, покрытой инеем. — Ты так неохотно ешь. Еда не соответствует твоему вкусу? — с досадой спросил Мимота, обидчиво посмотрев на неё из-под лба. Ком еды застрял в горле, отзываясь рвотными рефлексами и ноющими спазмами. Нож, которым Мадараме нарезала мясо, застыл в воздухе. И она осторожно подняла голову, ссутулившись. — Всё вкусно. — покачала головой Шимиро, и выпустила вилку из ладони, которая, со звоном ударилась об мраморную плитку пола. — Прости. Я подниму. — чёрные глаза в панике округлились и она резко наклонилась. Перед взглядом появилась плёночка слёз от наступающей боли в области поясницы и солнечного сплетения. — Не утруждайся. — прозвучал приказ и Мадараме немедленно выпрямилась. — Тебе что-то не нравится, верно? — Омори неторопливо встал, и стул со скрежетом отстранился от стола. Он, делая ленивые шаги, стал направляться к девушке. Волнение прошлось холодными мурашками по всему телу, и ладони сжали приятную ткань плиссированной юбки. Стало душно. Лёгкие, вдыхая аромат свежей еды, пытались насытиться едким воздухом, который, казалось, стал отвратительным. И с каждым шагом его, Шимиро чувствовала опасность, исходившую жуткими нотками мужского парфюма. Глаза цеплялись за интерьер в поисках предметов, какими можно было бы защититься. Под ложечкой что-то зашевелилось, и перед самым взором появились размытые пятна. По бледным щекам заструились слёзы. Омори обходит стул, на котором сидит Мадараме, останавливаясь за спинкой. Он наклоняется над блондинистой макушкой, протягивая руки к тонкой шеи. — Мне не нравится, когда ты плачешь. — горячие ладони по-собственически меняют положение девичьей головы так, чтобы их носы соприкоснулись, а глаза находились напротив друг друга. — Перестань. Напуганные зрачки сузились до чёрных точек, в которых отражалось лицо Мимоты, его аккуратные пропорции, и даже еле заметные морщинки. Расслабленная улыбка и незаметные ямочки на щеках были такми родными, но не сейчас. Перед ней не Мимота. Не тот Мимота, которого она знала. Блеск в голубых кристаллах был не юношеский и добродушный, а обманчивый и горький. Он смотрел так, как будто видел вместо неё что-то чудесное и великолепное, а главное — не хотел это отпускать. — А что мне делать? — дрожащим голосом поинтересовалась Мадараме. — Радоваться, благодарить тебя и ценить за то, что ты похитил меня? — она смотрела прямо в глаза Мимоты в поисках хоть капельки доброты и сожаления. Но сожалеть пришлось ей: на лбу его вспухли вены, пульсирующие от ярости, а взгляд ожесточился настолько, что глаза стали стеклянными, зрачки расширились. Омори толкнул Мадараме, из-за чего последняя упала на пол, слыша треск деревянной мебели, и со взвизгом ударившись о твёрдую поверхность. Все органы будто бы подпрыгнули вместе с ней и также сильно ударились, вернувшись обратно. На её шеи задёргалась вена. Трясясь, она слегка раскрыла потрескавшиеся губы, начавшие кровоточать, и вдавила язык в нёбо, всё ещё смотря в притягивающие глаза. — А ты чего хотела? — лицо Мимоты раскраснелось, в глазах полопались капиляры. — Я зол на тебя. Ты не искала меня! Не ждала! Ты хотя бы раз думала обо мне?! — он вскинул руками, переворачивая стол, который упал рядом с Шимиро, чуть не придавив её. — Я хочу убить тебя, уничтожить! Потому что наше прошлое продолжает давить на меня! Она, вытирая слюни с подбородка и слёзы с щёк бинтами, наложенными на запястья, осторожно встала на подгибающие ноги, слушая дотошный крик Омори. Боль в висках мешала расслышать слова, и непонятные обрывки доносились до ушей. Наступило внезапное молчание, ведь Мимота застыл на месте, наблюдая за Шимиро. — Что ты несёшь? — шёпотом спросила Мадараме в тишину, опираясь о стену. — Ты ненормальный! — расплылась в истеричной улыбке она. — Несёшь тут какую-то херню про «прошлое». Какое нахер «наше прошлое»? У нас нет ни общего прошлого ни общего будущего! Засунь своё «наше прошлое» в задницу, конченный ублюдок! — слёзно повторяла Шимиро, утирая влагу с лица, и убирая прилипшие волосы со лба. Злоба, бурлящая под ложечкой вулканом, извергалась за пределы высокой преграды, разливаясь кипящей лавой. Корни волос будто бы ожили и зашевелились. Мерзкое, тягучее чуство скользило по сердцу, охватывая его периметр тоненьким слоем. В глазах потемнело и Шимиро, жалобно зажмурившись, накрыла голову ладонями, надеясь на приглушение резких звуков, появившихся ниоткуда. «У любой сказки есть свой предначертанный конец. Он повторится снова». Она настороженно подняла голову, и надвигающийся Мимота не предвещал ничего хорошего. Его животный яростный взгляд въедался в каждую клеточку женского организма, его руки сжались в кулаки, а её разум повторял: «Беги, пока ноги не сломаны». Развернувшись к выходу, Мадараме, стараясь из-за всех сил, побежала вперёд, насколько это позволяли дрожащие конечности и слабость в теле. Темнота коридора поглощала её хрупкое тело. Голова казалась настолько тяжёлой и горячей, что Шимиро боролась с желание упасть и сдаться. Но рассудок давал новый разряд энергии. Стук сердца стал бешенным, грудная клетка резко вздымалась и так же резко опускалась. Кровь забурлила в венах, проходясь горячими потоками по всем конечностям. Сзади послышались ускоренные шаги, и крепкая рука вцепилась в светлые волосы, потянув назад. Вскрикнув, Мадараме младшая упала на копчик, ощущая, как по щекам вновь текут слёзы, продолжая свой путь по шеи. Рвущиеся волосы с треском отрывались от кожи головы, и боль импульсом пролетела с макушки до пят. — Куда ты побежала, милая? — проскрипел зубами Омори. — Я не отпускал. Она, обернувшись, попыталась вырваться но попытка не увенчалась успехом, и лишь щипающая боль прошлась по коже головы. — Отпусти меня, отпусти! — задёргалась Шимиро, накрыв его руки своими липкими ладонями. — Я. Я виновата! — принялась она раскаиваться, зная, что, оставшись наедине, будет корить себя. — Ну уж нет. — оголил белоснежный ряд зубов Мимота. — Извинениями ты не отделаешься. — он подтолкнул девушку, выпуская из ладони запутанные локоны, и она, стукнувшись затылком, легла на ледяной пол. Худые ноги оказались по сторонам бёдер юноши. Девечье лицо побледнело. Внизу живота закрутило, и по горлу стали карабкаться вверх рвотные комки недавнего ужина. — Что ты делаешь? — не поняла Мадараме, спрашивая дрожащим голосом. Омори же задрал юбку миди, дотронувшись пальцами до бледной кожи острых коленей, на которых вырисовывались лиловые пятна. — Н-нет! — в ужасе заикнулась она, пытаясь отстраниться. — Не дёргайся! — нахмурился Мимота. — Ты мне лучше скажи: девственность ещё при тебе? — Издеваешься?! — нервно усмехнувшись, Шимиро натянула на оголённые ляжки ткань одежды, ощущая стыд. — Отвратительный. — Повторяю вопрос: ты девственница? — сильные ладони нажали на девечьи плечи. — Если не ответишь — я проверю сам. Старым-добрым способом — есть кровь или нет. — голубые глаза устрашающе сверкнули. — Да, чёрт возьми, да! — задыхаясь от накатывающих паники и смущения, кивала Мадараме. Омори удовлетворённо улыбнулся и наклонился к девушке, дотронувшись губами до её горячей щеки. — Мать моих будущих детей должна быть чиста и верна мне. — его угрожающий безумный тон сменился ласковым, и кончиком носа он упёрся в шею девушки. — Я не ошибся в тебе. — бледную кожу обдало горячим дыханием. Шимиро же, не оценив ситуацию, затряслась от ужаса и колющего ощущения. Ненависть, появившаяся вновь и внезапно, продиктовала: «Убей этого урода». *** Прошлое. Шимиро подносит к губам ещё одну никотиновую трубочку, делает затяжку, и выпускает сигаретный дым в прохладу раннего утра. Слёзы, не высохшие на зимнем ветру, стекали по подбородку двумя ручейками. И она вытирает их обветренной тыльной стороной ладони, глотая вязкую слюну. Смотря куда-то в заснеженную вдаль, Мадараме младшая чувствует себя низкосортным существом, недостойного жизни. Вина, истекающая за оболочкой кожи из одного кувшина в другой, разливается по всем уголкам разума, превращаясь в то, о чём невозможно забыть. — «Я убила его. Как животное. Убила его безжалостно, непоколебимо. Это ужасно. Я — животное». — тихим голосом сказала Шимиро, ощущая всю гадость этого слова на себе. Как будто её облили дерьмом и выставили на всеобщее обозрение. «Животное» — повторила, и вспомнила лицо того, кому когда-то подчинялась. Ямото Нотано. — «Я не животное, животное — он!» — в тишину декабрьского восхода солнца прокричала черноволосая, уверяя себя в том, что на её душе нет груза. Затушив в пепельнице сигарету, и ухтодя с вонючего балкона, Широ сморщилась от щипания в носу, и укоризненно добавила: «Я не отличаюсь от него, такое же глупое, живущее только инстинктами и без всякой цели в жизни животное». *** — Проклятый сукин сын, что б ты сдох! — хриплым голосом взвыла Шимиро, нанося беспощадные удары по лицу Мимоты. Он по-детски засмеялся, и с лёгкостью перевернулся со спины на колени, подминая девушку под себя. Она, ударившись, упёрлась в пол лопатками. Схватив её за ворот рубашки, Мимота стал разбивать тело о каменный пол, выбивая из девечьих лёгких весь воздух. — Ты превращаешь меня в монстра, Шимиро! — с нотками веселья в голосе пролепетал Омори. — Чувствуешь мою злость? Она, ощущающая лишь свою слабость, зажала в своих ладонях ткань свитера на его плечах, и приблизилась к лицу Мимоты. Позвоночник, как будто вот-вот готовый раскрошиться в крошки сильно заныл, мешая рассудку думать. Действовал лишь инстинкт самосохранения. Челюсть сомкнулась на его носу, и зубы стали врезаться в вспотевшую кожу. Во рту почувствоваося солёный привкус. Он вскрикнул, отталкивая девушку от себя и закрывая большими ладонями лицо, покрытое множеством ссадин и гематом. Шимиро, став свободной от стальной хватки, встала на ватные ноги и, похрамывая, поковыляла в глубь просторного помещения, определяя путь по стене. Мелкая дрожь не унималась, производя новые приступы удушья. Несколько раз споткнувшись об свою же ногу, девушка всхлипывала и вставала, ощущая, как силы покидают её. — Куда ты, милая? — его взбудораженный зов будто бы торопил, подгоняя вперёд. Зайдя в одну из тёмных комнат, она, паникуя от волнующего чувства в груди, трясущимися руками схватила со стола белоснежный предмет, выделяющийся среди других — чёрных. — Ваза. — вслух произнесла Мадараме, на ощупь определив своё спасение. План сам выстраивался в голове яркими картинками, и она решила не тратить ни минуты на раздумья. На носках добравшись до противоположного угла возле выхода, Шимиро зажала вазу в двух ладонях, замахнувшись. Набрав побольше кислорода в лёгкие, она принялась дожидаться. Приближающие шаги становились ближе, и беззаботный свист приближался вместе с ними. — Ну где же ты? — раздражённо прошипел Мимота. — Прятки меня изрядно достали. Выходи. — всё так же верно направляется к своей потеряшке Омори. — «Раз». — он рядом, она напряглась. — «Два». — он переступил порог, она перестала дышать. — «Три». — он в комнате. «Действуй!» Кровь забурлила в венах, в ноздри прорвался мягкий аромат парфюма, надежда засияла в кромешном мраке. С рыком Мадараме бросилась на юношу, собираясь сокрушить его ударом расписной вазы. Адреналин вскружил голову. Глаза чётко увидели мужской силуэт. Слух всего на секунду уловил все звуки, окружающие их двоих. Он легко увернулся, и девушка промахнулась, разбив предмет декора о дверной косяк. Она зажмурилась. Осколки полетели в стороны, и на кистях почувствовалось жжение, а после — дорожки чего-то мокрого. Сильные руки ухватили её за шкирку, резко притягивая и также резко откидывая от себя. Шимиро со вскриком отлетела назад, потеряв равновесие на своих двух, и упёрлась спиной в вертикальную шершавую поверхность. Она ощутила, как угасла её надежда, а собственное разочарование врезало мощную оплеуху. Ноги перестали слушаться, и она присела на колени, чувствуя всю боль, вышедшую за пределы организма. Из-за рта вырвался грустный, облегчённый выдох, полный горечи и утраты. В комнате зажёгся свет. — Ты проиграла, Шимиро. — Мимота обошёл её и присел на корточки, взяв девечьи раненные запястья. — В следующий раз я не стану закрывать глаза на твои выходки. — вытирая слёзы Мадараме платком, Омори уныло прикусил внутреннюю сторону щёки. — А это нужно обработать. — кинув значительный взгляд на кровавые дорожки, он посмотрел в пустые глаза Шимиро. Она не слушает его. Не может слышать. Не хочет. Она устала. Очень устала. Ей нужно поспать. *** Риндо обессиленно падает на скрипучий диван рядом с братом, зачёсывая влажные волосы назад. Осматривает всех присутствующих враждебным взглядом, останавливаясь на Шионе, выглядевшим особенно паршиво. Он, тяжело дышащий, щёлкает мелкие семечки, звонко выплёвывая шелуху на пол. — Подметать, сука, будешь. — оскалился Моччи, покосившись на рядом сидящего Шиона. — Иди нахер. — лениво пробормотал Мадараме. — Чего ты сказал? — сжал кулаки Канджи и медленно повернул голову в сторону собеседника. — Я сказал: пошёл ты, Моччи, нахер! — повторил сказанное намного громче Шион. Оба одновременно соскочили с нагретых мест, и Мочидзуки, имея преимущество в росте, схватил Мадараме старшего за грудки. Последний же нацелился бить громилу по лицу. Попав пару раз Канджи по левому глазу, Шион оставался довольным собой до тех пор, пока не получил ответ в виде жёсткого отпечатка на скуле и не приземлился на холодный бетон задом. Ощущение были зверскими: Мадараме почувствовал желание размазать кому-нибудь рожу по асфальту — такова была злость. — Успокойтесь. — потирая виски, выдохнул Какучё, наблюдая за очередной перепалкой двух королей. — Мы собрались тут не для междуусобиц. — Слышал, Шион? — усмехнулся Ран, печатая что-то на своём новеньком мобильнике. — Оторвёшься на Торике. Она-то будет рада. — Ран, замолчи. — шепнул Риндо, протирая окуляры очков небольшим платочком. — Мои причендалы её устраивают. Чего она не сказала про твои. — потирая опухшее лицо от бессонницы, ответил Шион. — Звучит, как будто кое-кто недооценивает меня. — имея в виду под «кое-кем» Торику, облизнул сухие губы Хайтани старший. В горло Мадараме залетела шелуха, и он закашлял. — Перестаньте! — смутился Хитто. — Разборки после собрания, и причендалы — тоже! — и добавил более тихо. — Кретины озабоченные. — Что за перепалки? — все обратили свой взор на Мучё, сидящего на конце прямоугольного стола рядом с Курокавой. Муто, являясь одним из самых преданных подчинённых Изаны, был доверенным лицом, и не любил вражду между Королями, хотя сам занимался этим, будучи руководителем пятого отряда «Тосвы». Повисло молчание. Глава Поднебесья пришёл самый первый, и поскольку некий трепет от недавней всречи с Манджиро Сано не выветрился и не давал спать, он был крайне зол с раннего утра вплоть до вечера. Кажется, только тишина сможет устранить головную боль в области затылка, но и сегодня Небесные Короли взялись за своё — усердно трепать нервы. Изана оглядел всех, и подперев щёку кулаком, грубо спросил: — Мне кажется или кто-то хочет побывать на «Счастье»? — фиалковые очи опасно сверкнули, и Небесные владыки притихли. — Хвосты поджали и заткнулись. «Счастье» служило наказанием для непослушных подчинённых, которые, не умея думать о последствиях своих неумных поступков, попадали на поднебесовскую каторгу, где занимались «грязной работой», становясь на определённый срок самым низшим классом группировки. Шион, однажды испробовав «счастья», стал первым и единственным Королём, который побывал в «Райском наслаждении», но более не хотел быть «счастливчиком». Ран, услышав замечание в свой адрес, высокомерно фыркнул, отворачиваясь в сторону двери. Шион, наевшись семечек до тошноты, отхаркнул и облокотился на спинку стула. Моччи надулся так, что вены выступили на шее, а корни волос покрылись сальным блеском. Риндо заметил на стекляшках очков новое пятнышко и цокнул. Кисаки и Ханма зашли в кабинет без стука, но полукровка, — по необъяснимой причине — не обратил на это должного внимания. Последний из зашедших страдал от икоты. Тетта же морщился и кидал недовольные взгляды на долговязого, погано щурясь в своей манере. — Приветствую. — кивнул Кисаки Изане и шикнул на Шуджи: — Да перестань уже! — тот развязно захохотал и приземлился на тот же диван, что и братья Хайтани. Младший из них, всё ещё натирая окуляры, сжал челюсти, оказавшись зажатым между старшим братом и Ханмой, от которого несло дешёвым табаком и едким парфюмом. Тетта выбрал место у самой правой руки Курокавы, где должен был сидеть Какучё, враждебно настроенный к персоне первого, но не смеющий идти против воли Короля. Изана за долгое время улыбнулся — ему нравилось видеть, как Хитто утопает в желание придушить ненавистного Кисаки, но не может из-за пристальных фиалковых глаз. Картина была поистине увлекательной. — И где же подробная биография Шимиро? — обратился Курокава к Кисаки. — Время идёт. — стрелка настенных часов указывала на поздний час. — Все документы у Коко, он решил этим заведовать. — ответил Тетта. — Что насчёт Йокогамы? Хайтани. — поинтересовался Изана. — Чисто. Шимиро не замечено. — пожал плечами Ран. — Мне кажется, что Шимиро перевозили не путём через Йокогаму. Скорее всего, это Нагоя. — говорил старший из братьев, хотя предположение было сделано благодаря Риндо. — Почему же? — сощурился Кисаки. Ран замолчал, не зная что ответить. — Потому что других ближайших точек нет, сам подумай. Мы сделали вывод: Шимиро вывезли из Токио, а это значит, что она находится в пригороде Нагоя, поскольку Йокогама чиста. — наконец вмешался младший Хайтани. — Но я так подозреваю, что и там её уже не найти. Прошло две недели, скорее всего Шимиро вывезли за её пределы. — Чудное предположение. — удивлённо хмыкнул Тетта. — Но если её удерживают где-то в в другом месте? Риндо насупился, и складки образовались на его лбу. — Это исключено. Я думаю. Во время диалога в помещение ворвался Коконой, запыхавшийся и растрёпанный, держа подмышкой толстую папку зелёного цвета, и в левой руке стаканчик остывшего кофе. Его взгляд пробежался по парням, и он пробормотал под нос что-то о работе. Дверь с грохотом закрылась, штукатурка с потолка посыпалась, и Шион захотел чихнуть, но не смог. Чёрные волосы торчали в разные стороны, и Хаджиме, облокотившись о угол стола, привёл дыхание в норму. Лампочка, источающая жёлтоватый свет, замигала. — Куда же ты так спешил, Коко? — иронично изумился Изана. — Не нужно над мной шутить. — скривился казначей в недовольной гримасе. — Я отчёты по этому месяцу до вечера составлял. Жутко устал. И торопился. — вздохнул Коко. — Это ему не в дочки-матери играть. — скрестив руки на грудной клетке, шепнул на ухо брату Риндо. Старший Хайтани нагло улыбнулся. — Ну начинай уже. — протянул Ран, убрав мобильник в глубокий карман плаща. — Дела обстоят так: местные информаторы Господина Тодоре подсобили нас с вопросом пропажи Мадараме и вычислили, что девушка с короткими светлыми волосами светилась с неизвестным парнем на камере видеонаблюдения, едя на машине иностранной марки в Нагаокакё. — Хаджиме достал из папки несколько фотографий и положил на стол. — Кто такой? — задал вопрос Шион, рассматривая фотографии, сделанные камерой видеонаблюдения на шоссе. — Его база данных отсутсвует в японских архивах. Он, скорее всего, гражданин другого государства, не имеющий никаких документов в нашей стране. Этот мужчина остаётся неизвестным, но я думаю, что он исполняет чужие приказы. — В биографии её что-нибудь интересное имеется? — наклонил голову в бок Курокава. — Несколько лет назад Мадараме состояла в известной группировке того времени — Небесные Рыцари. Тогдашний глава, — Ямото Нотано, — умер после Рождества, его забили до смерти, тело было найдено на окраине города, в месте проведения собраний банды. Шимиро подозревали в убийстве, но из-за недостатка улик отпустили. — излагал Коконой. — Почему подозревали именно её? — приподнял бровь Мучё. Шуджи улыбнулся, закрывая растянутые уголки губ кулаком. Риндо заметил странное хихиканье соседа и напрягся, впиваясь взглядом в нахальное лицо Ханмы. Разговор слышался эхом в ушах младшего Хайтани, на первом плане стояли эмоции, воплощаемые лишь злостью и презрением. — Некоторые участники банды подтвердили её нахождение на месте преступления в день гибели Нотано. — прочитал с листка Коко и прикрыл веки, массируя переносицу. — Но свидетелей не было, а орудие убийства не найдено. После этого группировка прекратила существование, а Шимиро более нигде не светилась. — Хм, ясно-ясно. — задумался полукровка, прикусывая внутреннюю сторону щеки. — Значит, особых зацепок у нас нет. Тогда нужно подключить отряды Юкисиры, пусть прочешут Нагоя и повторно вернутся в Йокогаму, там ещё остались дела. Что по итогам? — Ещё не решён вопрос о Токийской Свастике. — вмешался Какучё. — Что прикажешь делать, Изана? — Атакуйте второй и четвёртый отряды. — скомандовал Король. — Моччи займётся четвёртым, Хайтани — вторым. Разрешаю кровопролитие. Услышал, Шион? В чёрных глазах показались игривые огоньки садистской натуры, притупившиеся от тоски по сестре. — Естественно, Изана. — ехидная улыбочка расцвела на Мадараменском лице. — Кисаки, на тебе всё ещё Шимиро. Коко, составишь документы по маю, и отправишь Тодоре в эту пятницу. — Курокава прищурился на Хаджиме. — Чтобы весь долг выплатил, мне эти траты не нужны. Какучё, собери больше людей, этого мало. Мучё, ты тоже подключайся. — он неуклюже встал и потянулся, скрепив ладони в замок и вытянув их к потолку. — Уяснили? Верхушки по-очереди кивнули. — Тогда сегодняшнее собрание закончено. К приказам приступите завтра утро. А сейчас по домам — спать. Какучё, за мной. — полукровка вышел с переговорной, за ним последовал Хитто, аккуратно прикрыв дверь. — Кто-нибудь подбросит меня до Шибуи? — зевнул Коконой, накручивая на палец чёрную прядь. — Буду очень благодарен. — Прости, Коко, но нам в другую сторону. — пожал плечами Ран, вставая с дивана и направляясь к выходу. — Так ведь, Риндо? — младший из братьев хрустнул затёкшей шеей и молча согласился, кивнув. Братья шустро удалились с неразговорчивым Ясухиро, который, будучи за рулём, приехал как раз таки с ними. — Сам доползёшь. — рыкнул Шион, с ноги открывая дверь. — Пидорас ебучий. — шёпнул под нос себе он. — Моччи, ну ты где? Канджи стиснул челюсти и направился за Мадараме, всё ещё чувствуя злость на Бешенного. — Хоть что-нибудь скажешь: убью, расчленю и в лесу закопаю. — проследовала угроза. — Да что ты можешь, Моччи? Я не боюсь тебя! — послышался резвый ответ. — Заебал ты меня, Шион! Без сестры своей совсем развяз? Она бы надавала тебе по роже. Урод. — сплюнул Канджи. — Широ не такая пакость, она меня любит и ценит! Не то что Вы — неблагодарные скоты. — трагически всхлипнул Шион. — Об этом Изане завтра и доложу. — Что ты сказал, крысёныш? — с коридора слышались отрывки диалога. — Зарплату всем уменьшу! — крикнул с грустью Хаджиме в спину ушедшим. — Суки. — Будет тебе, Коко, поедишь с нами. Я сделаю одолжение. — поправил очки на переносице Кисаки, смотревший точно в глаза казначея. Ханма улыбнулся, закурив вонючею сигарету. Коконой сморщился. — На метро поеду. — он быстро схватил бумаги со стола, и забыв стаканчик с кофе, неуверенными шагами ушёл из комнаты. — Мне твоих «одолжений» не надо. — сказал на прощание. — Как хочешь. — ухмыльнулся Тетта, обернувшись к двери. И, убедившись, что тот ушёл, сказал: — «Ханма, пора бы производить наш план в действие». — Я б только с радостью, Кисаки. — сквозь хихиканье проговорил Шуджи. *** Прошлое. — Привет. — одёрнув дверь за ручку, подмигнул Кента. Покрасневшие от влаги девечьи глаза уставились на гостя. — Привет. — из-под ресниц смотря на юношу, шёпотом ответила Широ. — Зачем ты пришёл? — она прищурилась от яркой лампочки на лестничной площадке. — Как это — зачем? Конечно, чтобы увидеть тебя. — усмехнулся Имаи. — Ты сама не своя в последнее время. Что-то случилось? — он приблизиося к бледному лицу Мадараме. — Не пригласишь? Мадараме вдохнула лёгкий аромат сигарет, что он так часто курит, и взглотнула. — Заходи. — немного подумав, кивнула нерешительно та. — Только это, разуйся. Я совсем недавно полы помыла. — Без проблем. — закрыв за собой дверь, Кента снял с ног кроссовки и прошёл за черноволосой, двигающейся в сторону гостинной. — Так что случилось-то? Странная духота и тьма в квартире давали на разговор неприятным воздухом, полным тяжести. — Я.. Нет... — усевшись на краю дивана, Шимиро прикусила губу. — Это..Понимаешь.. — будто бы забыв все слова, она зажмурилась. Он присел рядом. Её непонятная нервозность и читаемое по лицу волнение придавало ситуации тёмных красок, и весь холст обливался чернотой. — Что? Ты можешь мне ответить, я же твой друг, Шимиро. — его светлая улыбка внушала доверия, но Мадараме, уставившись в пол, молча соглашалась. — Ты можешь рассчитывать на меня. Что случилось? Расскажи, доверься мне. — Ну... — начала говорить Широ, но закрыла ладонями рот и затряслась. Девечий нос защипало и сморщило. — Я не могу рассказать! — Как же не можешь? — мягко поинтересовался Кента. — Ну же, убери руки от рта. Что мне сделать, чтобы ты рассказала? Если хочешь, заключим сделку, — она перевела взгляд на Имаи. — ты говоришь, а я делаю всё что ты захочешь. Целых три раза. — он показал указательный, средний и безымянный пальцы правой руки девушке. — Идёт? Вновь наступило молчание. Гниющее молчание мучений, заставляющих закрывать веки от зловонной атмосферы. Это было невыносимо и Мадараме подошла к окну, открыла форточку, наблюдая за сумерками. — Я боюсь. — вдруг выдала Широ, дрожа не от весенней вечерней прохлады, а от страха. — Я боюсь Ямото! — вдруг вскрикнула она и обернулась, обвивая своё туловище худыми руками. — Он преследует меня, ищет, выжидает! — продолжала, видя, как размывается картинка перед глазами под пеленой слёз. — Никто тебя не выжидает, Шимиро! — вскочил Кента и толкнул девушку, которая, уперевшись в подоконник поясницей, хотела возразить, но он перебил её. — Успокойся. Всё хорошо. Здесь только я и ты. Ямото, я в это уверен, храпит в своём кабинете и даже не думает о тебе. Слышишь? — Широ всхлипнула. — Нет! Он рядом, я это чувствую! Нет, знаю! Он любит наблюдать за тем, как я схожу с ума от его преследований! — аккуратные слезинки покатились по обветренным щекам. — Я умру! Я не вытерплю этого! — истошно заревела она. Имаи, растерявшись, прижал девечье тело к себе, чувствуя, как Мадараме дышит в его грудную клетку и сминает в мокрых ладонях ткань футболки на его плечах. Одинокие рыдания, раскаивания и обвинения то и делали, что вылетали из её рта. А он терпеливо ждал, ждал конца, который, кажется, наступит нескоро. Послышалось пение ночных птиц, звёзды засверкали на тёмном полотне неба, а полумесяц возвысился над городом, начинающим новую жизнь — ночную. — Всё? — усмехнулся Кента, поглаживая тёплыми ладонями холодные липкие щёки девушки. — Надеюсь, тебе стало легче? Шимиро съёжилась, переминаясь с ноги на ногу. — Да. — шепнула, отстраняясь от Имаи. — Прости, я показала себя в не лучшем свете. — Да ладно тебе, не чужие же люди! У кого не бывает? Я всё понимаю. Просто ты переутомилась, вот и вырвалось. — парень понимающе похлопал её по плечу и предложил. — Покурим? — Я пас. — вытирая слёзы, буркнула Мадараме и достала из кармана потёртых джинс розовую пачку жвачек клубничного вкуса. — Тебя так сильно напугал Ямото? — расположившись на балконе, Кента облокотился о дверной косяк. — Если хочешь, то я поговорю с ним. — Проехали. — надувая небольшие цветные пузыри и сразу их лопая, отмахнулась Широ. — Он всё равно останется таким же психом, ещё и тебе устроит «сладкую жизнь», начни ты заступаться. — завороженно глядя в даль, где совсем недавно засыпало солнце, она вдохнула свежего воздуха. — Я просто подчиняюсь ему, как никак он — мой глава. — делая глубокую затяжку, Имаи закашлял, выпуская дым. — Но я не хочу смотреть на то, как он издевается над тобой. Ясно? — Мг, — отвернувшись, Мадараме спрятала появившийся румянец на щеках. — только не устраивай ему войну. Хорошо? — Я подумаю. — облегчённо хмыкнул Кента и встряхнул пепел. Шимиро тихо засмеялась. — Можешь остаться на ночь, конечно, если хочешь. — предложила она. — Отлично. Денег на метро всё равно не осталось. — он выкинул окурок в пепельницу и потянулся. — Там ещё можно было докурить. — закатила чёрные глаза Широ. — Ой, ладно! — звонко захохотал Имаи. — В следующий раз дам докурить. — Давай как-нибудь сам, ладно? — уходя в помещение, Мадараме зевнула, ощущая, как сон обнимает её. — Окей, окей! — в догонку крикнул он, всматриваясь в ушедший силуэт. Кента довольно улыбнулся, растягивая уголки губ по разные стороны. Душа трепетала от чего-то приятного и ласкового. И присев на мягкой ковёр, Имаи посмотрел на стопы, одетые в белые носки, и увидел, что те стали грязными. — Врушка ты, Шимиро. — беззаботный смешок вырвался из его груди, и ветер приласкал своими ладонями юношеские огненные волосы.