Надеюсь, это не сон.

Мадараме Шион матал срок в колонии для несовершеннолетних. Скучные серые дни проходили до ужаса долго, тянулась каждая секунда. Это происходило, пока к нему в камеру не подселили некого Кандзи Мочизуки, пацан его возвраста, сначала Шион не был рад сокамернику, но узнав того получше признал, что он не плох… *** -Ну здарова, сокамерник. — спрыгнув с железной койки, произнёс Мадараме и протянул ладонь, для рукопожатия. На что Моччи только состроил гримасу отвращения и «культурно» поздоровался с товарищем, плюнув на ладонь юноши. Лицо Мадараме искривилось от злости и омерзения. -Приятно, Мочизуки Канджи, для своих — Моччи. — широко улыбаясь произнёс новый знакомый. Теперь Шион матал срок не один, а с товарищем, с другом, приятелем. Он находился в стенах колонии уже неделю, а Мочизуки только прибыл, несколько часов проведённых с ним Мадараме никогда не забудет. Моччи рассказывал о своих «подвигах», Шион же в ответ делился своими. Эти рассказы были прерваны ужином, но они продолжились после него. Мадараме признал Канджи лютым пацаном, даже появилось уважание к его персоне? Мочизуки хвастался своим умением махать кулаками, за что, собственно говоря, и попал в колонию. Шион тёк по течению, а рядом с ним — Канджи. В какой-то момент к ним подселили ещё двое ребяток их возраста. Некие братья Хайтани из Роппонги, забившие человека до смерти. — О, — удивлённо произнёс Моччи, — какие люди. — на его гримасе заиграла улыбка, а глаза прищурились. Мадараме тоже обратил внимание на «новичков», и, встав с матраса, подошёл к двоим. — Мадараме Шион, он — Канджи Мочизуки. — указал юноша на сокамерника указательным пальцем. — Вы? — более высокомерно спросил он. — Братья Хайтани, лидеры Роппонги. — с ухмылкой ответил старший. — Я — Ран, а это — Риндо. Мочизуки соизволил встать и подойти к новым товарищам. Хлопнув по затылку Шиона, он произнёс: — Слышь, Шион, у меня рот есть, заруби на носу. — от «слабого» удара Мадараме чуть ли не влетел в Хайтани старшего. Ран хмыкнул и прошёлся по камере, осматривая её. Риндо подошёл к брату: — Надеюсь, тут нет клопов? — как бы спросил Риндо у себя. Ран прилёг на свободную кровать, положил за шею руки, а ладони взял в замок, фиалковые очи в миг прикрылись и тот сказал: -Да похуй. Шион потёр ушиб на тыле и посмотрел в окно: пасмурно, вороны кружились в сером небе, а он вспомнил свою сестру. Стало тяжело. Как она там? Без него? Тяжело вздохнув, он лёг на «своё» место и повернулся на бок, отварачиваясь к стене, он утопал в воспоминаниях, в прошлом, где была его сестрёнка, такая умная и спокойная, не такая как все, такая необычная, но на фоне других совершенно обычная. Смысла нет. Но зачем он вообще? Тем более в такой момент, когда он вспоминает о ней? Она — единственный родной человек для Мадараме. Она и никто больше. Шимиро была младше Шиона всего на год, они никогда не знали родительской любви, заботы, ласки. Их опекуном был дядя, брат мамы: заядлый пьяница, имевший хорошее образование, но жизнь сыграла с ним плохую шутку и потрёпанный жизнью Омуто решает бросить работу и начать выпивать. После чего на его голову свалилось двое новорождённых детей, племянники, конечно мужчина хотел отдать их в приют, но, поразмыслив, решил оставить их. «Ведь лишними не будут.» — Считал Мадараме. С каждым годом дети росли, и с ними пивной живот дяди; он был не плохим человеком, но ужасным, как выше сказано пьяницей. Несмотря на это, Шион и Шимиро любили его как родного отца. Шион достиг двенадцати лет и, решив стать великим гопником Токио, великодушно взял с собой сестру. Они не отличались от других боевыми навыками, но отнять у болле слабых янки кастеты смогли. Шимиро хотела достичь власти, впрочем, как и её старший братец. Результат был: они подмяли под себя более пятидесяти человек, с количеством людей рос и авторитет юных подростков. Шион до сих пор помнит, как получил свой первый шрам, под нижней губой, на подбородке. В одной из драк Мадараме как всегда избивал кого-то парнишку, на год его старше, сестра занималась вторым, но кто знал, что у того, с кем дрался Шион окажется складной нож? Никто. Достав нож, враг замахнулся на Шиона, и, кажется, хотел воткнуть его в шею, но тот дёрнулся и лезвие проехало по подбородку Мадараме. За что тот получил резкий удар в область паха, Шион не любил «грязные» трюки, но это было необходимо. Парень остался без зубов, с месивом вместо лица и без нижнего достоинства, уж Шион постарался. После драки Шиону зашили рану, на её месте остался шрам, который стал признаком уважения Сделать тату на полголовы подтолкнул любимый дядя, для устрашения персоны племянника. Племянница тоже не осталась в стороне. Через неделю они ходили с новоиспечёнными татуировками. Шион красовался львом на левой стороне головы, а Шимиро — птицей, символ свободы, её свободы. Она не будет подчиняться кому-то, она сама по себе. Свобода — это то, что принадлежит ей, она сама свобода, небо, звёзды и высота всегда привлекала младшую Мадараме. *** Из воспоминаний Шиона вывел строгий голос охранника, оповещающий о том, что пора обедать. Мадараме не любил здешнюю еду, кормят ужасно. Юноша не понимал, почему здесь так грязно, противно, ведь заключённые тоже люди, хотя бы ремонт сделали. Ох, в его голову лезли ещё больше воспоминаний, но больше всего запомнилось, как они с сестрой делали онигири. *** — Ну ты не видишь! — слегка толкнув в бок брата, сказала Шимиро. — Вот так надо! — Иди ты! Если хочешь — делай сама! — психанув, ответил братец и присел на стул. Шимиро закатила глаза и, фыркнув, продолжила готовку. Вдруг Мадараме начал насвистывать, свист всегда раздражал младшую сестру, соответственно он делает это, чтобы разозлить её. Нахмурив брови, она взяла в ладонь деревянную чайную ложечку и замахнувшись кинула в братца. — Ай! -вскрикнул тот, и перестал свистеть. Деревянная посуда пришла ему в лоб, прямое попадание. Кожа на месте удара покраснела, ладони легли на лоб. — Какого ты кидаешься?! -возмутился он. Из-за растерянного вида брата девочка ещё больше расхохоталась. — Видел бы ты своё лицо! — сквозь смех проговорила она, вытирая с лица слёзы. Шион повернул голову направо, где висело небольшое зеркало, в нём он отчётливо увидел своё отражение и хмыкнул. В отражении на него смотрел юноша лет двенадцати, с красным лицом от злости и ещё с более красным пятном на лбу. В этот момент на кухню зашёл Омуто, выкинув банку от пива, он спросил: — Почему, дорогие племянники, готовка остановлена? — но когда в его поле зрение попалось лицо Мадараме, он не смог сдержать смеха и рассмеялся, а за ним и Шимиро. Юноша закатил глаза и сёл на стул, подперев щёку кулаком. *** От тёплых воспоминаний Мадараме слёгка поднял уголки губ. Но в памяти оставались и не хорошие воспоминания, которые он желает забыть. Он попал в колонию не просто так, а за убийство человека. В тот дождливый день он возвращался с сестрой домой, одинаковое количество уроков позволили идти им домой вместе. Как на зло зонт никто не взял, пришлось добираться до дома, прикрываясь рюкзаком. Проходя через переулки, они встретили двух пьяных мужчин. Они явно были настроены агрессивно, Шион, достав кастет, быстро расправился с одним из них, но Шимиро. — Шион! — крикнула та. Он в миг повернулся, картину которую он увидел была страшна, младшая сестра лежала на асфальте пока мужчина нависал над ней и пытался расстегнуть рубашку, она уступала ему в физической силе, масса тела сыграла свою роль. Она пыталась оттолкнуть незнакомца, но все попытки были провалены. Несколько минут он стоял не понимая, он её думал, что когда то увидел такое. Но вдруг мужчина начал раздвигать бёдра девочки, зрачки Мадараме сузились, стиснув зубы и сжав кастет между пальцев он побежал, побежал размазать лицо этого убоюдка по мокрому от ливня асфальту. Удар за ударом, лицо уже не было лицом, вместо него — кровавое месиво. Шион никому не даст в обиду свою младшую сестру, никому. В том же переулке их задержала полиция, там забрали Шиона, а Шимиро доставили в больницу, где раны и ссадины обработали, но рану на душе и осадок — нет. Явно рассудок и психика девочки пошатнулась, впрочем как и у юноши. Мужчина был мёртв, второй без сознания. Мадараме не признал свою вину, сказал, что такие «нелюди» должны сдохнуть. Он не знает, что с сестрой, дядей, но очень хочется увидется с ними вновь. Ведь расставание с близкими — самое плохое, что могло случиться с человеком. Каждому нужна опора, поддержка. У Шиона их было только две, сестра и опекун, которого он считал отцом. — Слышь, Шион, пошли уже. — толкнув в плечо, сказал младший Хайтани, кивнув Мадараме, встал из-за стола и отнёс поднос с остатками еды и вернулся в камеру. Сон приходил, Шион любил запах дождя, но тот момент заставил навсегда разлюбить дождь и переулки. *** Сезон дождей в Токио начался недавно, Шимиро никогда не любила дождь, как и он её. Мадараме любила спать, сон приносил ей удовольствие. Она любила жить сном, там Шимиро не знала, что такое боль. Но знала, что такое свобода. Записи, взятые из личного дневника Мадараме Шимиро. «12.05.2000. Меня зовут Мадараме Шимиро. Мне двенадцать лет. Совсем недавно начался сезон дождей, я не люблю всё то, что связано с ним: сырость, грязь, запах. Я недавно прочитала книгу, и оттуда узнала, что личный дневник помогает от стресса. Какой интересно гений это написал? Никак не могу выговорить его имя. С тех пор, как Шиона забрали в колонию прошла ровно неделя, я соскучилась. Дядя начал ещё больше выпивать. Денег категорически не хватает, думаю, теперь придётся зарабатывать мне. Раньше деньги приносил Шион, но теперь всё на мне. Так тяжело. Меня мучают кошмары, снится переулок, дождь, туман. Во сне Шион не спасает меня, и я остаюсь там. Раньше я любила сны, там я чувствовала себя сильной, свободной, счастливой. Но сейчас всё изменилось. Интересно, как там брат, надеюсь он нашёл товарищей, надеюсь, что вспоминает меня. Шион явно сразу дал понять, кто там кто, с его то характером. -девочка прижала к губам ладонь и хихикнула. — Он очень агрессивен, и высокомерен. Но всё равно я уважаю его и ценю. Время идёт чертовски медленно, для кого-то проходит день, а для меня вечность. Я перешла на домашнее обучение, мне не очень комфортно находится в обществе после происшествия. Если бы Шион был здесь, то сказал: «Не проваливай слёзы, они тебя не достойны». После чего бы обнял" На этом запись обрывается. *** Ночь. В колонии давно повисла гробовая тишина, обшарпанные, серые коридоры погрузились по тьму. Один Шион смотрел в потолок, иногда поглядывая на сокамерников, как бы проверяя, спят они или нет. В голове юноша прокручивал счастливые моменты с сестрой и опекуном. Но что сейчас? Он находится в колонии для несовершеннолетних, тут тысячи таких детей как он. Совершившие преступления разной деятельности, одни отбывали срок за воровство, другие за продажу наркотических веществ или как Мадараме, за убийство. Но Шион не жалеет за то, что сотворил, ублюдок хотел надругаться над телом его сестры, при нём же, Мадараме точно знает, что не простил бы себе… Часы идут, и совсем скоро должен быть рассвет, Шион поворачивается на левый бок, смотря в стену, только сейчас сон приходит и собирает его в свои объятия, погружая в царство Морфея.