The Oni's Bride.

Польнарефф не мог смотреть, как Джотаро отчаянным взглядом прожигал перемотанное лицо Нориаки, держа при этом дрожавшими пальцами бледную руку. Он кусал губы, сдерживая всхлипы, боялся показать свои слёзы. — Всё будет хорошо, дружище. Ему помогут, правда, — сказал Жан-Пьер, похлопывая парня по плечу и вздыхая. Своё он уже выплакал, поэтому просто смотрел в маленькое окошко машины скорой помощи на ночную дорогу, которую освещали фары машин. Они доехали до больницы довольно быстро, ведь в такое время автомобилей было не так много. Куджо ни на секунду не отходил от носилок, шёл за Нориаки, держа его за руку, но перед входом в операционную вынужден был отпустить её. Польнарефф следовал за ними, затем осторожно довёл Джотаро до стульев, стоявших в коридоре. — Ты как? Принести тебе что-нибудь? — спросил он у парня, который молча махнул головой и закрыл лицо руками. — Это я виноват, блять… — голос Куджо задрожал, и тот замолчал, чтобы не выдать себя ещё больше. — Нет, Джотаро, в этом нет твоей вины. Не надо мучить себя. Как бы ни старался, всех уберечь невозможно. Парень ничего не ответил. Он всё равно считал, что виноват в случившемся. Может, Нориаки даже возненавидит его за это. Он доверился Куджо, думал, что его защитят, а в итоге так пострадал. Возможно, у него окончательно испортится зрение, может, Какёин даже ослепнет. И как Джотаро сможет смотреть на возлюбленного, понимая, что именно он тогда не смог это предотвратить? Чуть позже к ним подошли родители Нориаки, которые специально уехали с работы, получив звонок с больницы, а за ними туда же примчалась Холли. Но Куджо не мог смотреть и на них. Он даже не поднял голову, продолжал тонуть в этой пучине отчаяния и боли. Польнарефф объяснил всю ситуацию за друга, понимая, что сейчас он вряд ли сможет хоть что-то сказать. А Куджо сидел с гложущими его мыслями до тех пор, пока из операционной не вышел врач. — С глазами всё будет хорошо. Повезло, что стекло оказалось не сильно острым, поэтому разрезали только веки. Потеря крови была незначительной, поэтому есть вероятность, что зрение не испортится. Состояние стабильное, переводим в палату, — озвучил вердикт хирург, успокаивая присутствующих. — Ох, Боже. Джотаро, спасибо тебе. Если бы не ты, наш мальчик бы… — сказала искренне Харуко, подходя к парню, которого ещё сильнее начала мучить совесть. — Джотаро, ты сам как? У тебя кровь, — пробормотала Холли, прикасаясь к брови сына, а тот резко отвернулся от неё, не поднимая взгляда. — Всё со мной хорошо, — отмахнулся Куджо, хотя сам уже чувствовал резкие боли. У него были сломаны рёбра, и он понял это только после того, как отошёл от сильного шока. Он не стал ничего говорить взрослым, сам отыскал хирурга и сообщил ему об этом. Джотаро также решил попросить врача, чтобы тот не оставлял его в больнице, но ему решительно отказали, ведь было сломано больше двух рёбер, а если точнее, повреждённых было аж пять. И как бы Куджо ни старался, он не смог уговорить доктора. Хотя бы положили не в одну палату с Нориаки — этого он бы точно не смог вынести. И несмотря на это, парень так и не смог уснуть. Стоило только закрыть глаза, и перед ними мелькали ужасные картинки, крики и слёзы, которые невозможно было вынести. Джотаро хотелось избить самого себя так сильно, как только было возможно. Он зарылся пальцами в спутанные волосы, затем оттянул их, пытаясь болью прогнать эти мысли. И тут на мгновение ему вспомнились слова Польнареффа. Именно они давали Куджо надежду и пока позволяли ему избавиться от бесконечного потока плохих мыслей. Утром к нему зашла уже Холли. Женщина громко вздохнула, увидев сжавшегося сына на больничной койке. Она не знала, как заговорить с ним, но в какой-то момент набралась решительности и сказала: — Нориаки очнулся, хочет с тобой поговорить, — сказала она как можно мягче и нерешительно прикоснулась к плечу сына. Этого Джотаро и хотел, и боялся одновременно. Он обрадовался, услышав хорошую новость, но в то же время не знал, как поступить. Его тянуло в соседнюю палату, что-то подсказывало ему, что сходить нужно, просто необходимо. Иначе он окончательно погрязнет в этой яме, лишившись даже одинокого лучика, светившего в этой кромешной тьме. — Это я виноват. Не нужно было мне тогда подходить к нему. Если бы мы не были вместе, ничего бы не случилось. — Я тоже винила себя в том, что с тобой произошло. Возможно, в этом действительно была виновата именно я. Нужно было сразу увезти тебя, пока никто не догадался о твоей смешанной крови. И я тоже мучилась, но от этого никому не стало легче. Джотаро, ты винил меня тогда? — Нет, — ответил он резко и громко, поверачиваясь к матери. — Что ты несёшь? Ты же не знала. Да и не особо я от остальных отличался. Откуда ты знать могла, что со мной так поступят? — Вот и ты откуда знал, что такое произойдёт в будущем? Нориаки не считает тебя виноватым, он начинает так же ругать себя, как это сейчас делаешь ты. И он ждёт тебя, и ему тоже нужна поддержка, — сказала женщина, улыбаясь. — Ты сильно боишься? — Ещё чего? Я не боялся, — сказал Куджо, отводя взгляд и прикасаясь к затылку. — Спасибо за совет. Я схожу к нему. Парень уверенно вышел в коридор, затем подошёл к двери соседней палаты и осторожно приоткрыл её, наблюдая за Нориаки, который сидел на койке и обнимал свои колени, прижимая их к груди. На его глазах была чистая марлевая повязка, и Куджо про себя обрадовался, что на ней не было крови. Услышав стук двери, Какёин сразу встрепенулся, затем, улыбнувшись, спросил: — Джотаро? Это ты? — стоило только услышать его тонкий, слегка хриплый голос, и у Джотаро ком подошёл к горлу. Но увидев радостную улыбку, он почувствовал облегчение и пошёл к парню, затем и вовсе сел рядом с ним. — Да. Как ты? — спросил Куджо, затем чуть не зашипел, оказавшись в крепких объятиях. Спина ещё болела, но он не подал вида, чтобы не расстраивать парня. — Теперь хорошо. Я рад, что ты сейчас со мной. — И ты не злишься? — удивлённо спросил Джотаро, не веря своим ушам. — Нет, и ни о чём не жалею. Если бы меня там не было, возможно, тебя бы… — он замолчал, затем прижался к груди Куджо, не отпуская его. — Я злюсь на себя, потому что не защитил, — признался Джотаро, гладя парня по мягким волосам, замечая местами засохшую кровь. Ему снова хотелось заплакать, только вот Нориаки не позволил ему этого сделать. — Ты спас меня, правда, и я за это сильно благодарен тебе. Джотаро, не смей винить себя, слышишь? — спросил он, продолжая улыбаться и грея этой улыбкой хмурого парня. — Прости меня, — прошептал Куджо, целуя парня в щёки, затем поднёс к губам его руки, покрытые синяками. Он покрывал поцелуями тонкие пальцы, вызывая у Нориаки тихий смех. — За что? Если скажешь ещё раз про защиту, я запишусь на тренировки по боксу и надеру тебе зад, — сказал он, вызывая у Джотаро смех. Парень был рад, что послушал свою мать. На душе вдруг стало так спокойно, когда он увидел Какёина, а теперь все плохие мысли и вовсе покинули его. — Я люблю тебя, — сказал Нориаки, проводя пальцами по лицу парня, пытаясь отыскать его губы. Как только у него получилось это сделать, Джотаро перехватил его пальцы и подался вперёд, целуя парня. Это было его ответом. Он делал это так трепетно и осторожно, будто Нориаки мог рассыпаться в любой момент, не решался углубить поцелуй. На этот раз Какёин сам проскользнул языком в его рот, не узнавая своего парня. Где был тот самый Куджо, который всегда напористо целовал его? — Не бойся, я не фарфоровая статуэтка, — сказал он, обнимая крепкую шею и садясь на бёдра Джотаро, чувствуя, как он осторожно придерживал его за талию. — Знаю, — ответил Куджо, затем провёл пальцами по бледной щеке. — Сильно болит? — Теперь у меня ничего не болит. Я хочу тебя увидеть — вот единственная моя проблема, — сказал Нориаки, прикасаясь к горячей щеке рукой и нежно поглаживая. — Скоро у тебя появится такая возможность. Какёин лёг на койку, а Куджо сел рядом с ним и гладил его по волосам. Они долго разговаривали, не затрагивая болезненные для обоих темы, старались отвлечься и снова вернуться в те времена, когда им было весело и хорошо вместе. На какое-то время они даже забыли о том, что произошло, настолько им сейчас было хорошо друг с другом. — Джотаро? — спросил Нориаки, когда в палате вдруг повисла тишина. — М? — Ты же не уйдёшь? — Нет. Как я посмею? — ответил Куджо, улыбаясь и привычно прижимая парня к себе.

***

Джотаро чувствовал тепло, слышал шум прибоя и крики чаек, и в какой-то момент ему показалось, что это был всего лишь сон. Но настойчивый поцелуй убедил его в том, что сейчас всё это происходило с ним наяву. — Просыпайся, соня, — прошептал Нориаки, затем засмеялся. — У тебя новая татуировка? А почему ты мне не сказал об этом? — Что? — парень окончательно проснулся, открыл глаза, затем посмотрел на свой живот, а именно на левый бок. На нём с помощью солнцезащитного крема было сделано небольшое сердечко. Любой смог бы понять, что это «пятнышко» грозилось остаться с ним до осени а, может, и до зимы. Он почти сразу уснул, как только лёг на шезлонг, а Нориаки воспользовался возможностью и своими навыками художника. Какёин продолжал наблюдать за этим, словно кот, поваливший цветочный горшок, а потом быстро сорвался с места и побежал. Он знал, что Джотаро поймает его, но продолжал, громко смеясь, носиться по дому, а потом и вовсе выбежал на песчаный берег. Ноги утопали в песке, но парень усердно двигался вперёд, а затем засмеялся ещё громче, чувствуя, как крепкие руки обхватили его талию. — Теперь не убежишь, — сказал Джотаро, поднимая парня, словно котёнка, и пошёл в сторону дома. — А я думал, мы искупаемся, — сказал Нориаки, вздыхая, затем посмотрел на тёмную макушку Куджо. Видимо, он забыл кепку возле шезлонга, на котором загорал. У парней сейчас были каникулы и, если можно было так сказать, своеобразный медовый месяц. Только причиной послужила не суетливая свадьба, а признание родителям Нориаки, которые сначала отреагировали не особо радостно. Но пойти против сына, перед которым они ещё чувствовали вину не только за произошедшее относительно недавно, но и за детские годы, они не могли, поэтому вынужденно одобрили этот союз. Томоко и Наоки надеялись, что это всё не продлится долго, что чувства были просто минутным порывом, но Нориаки так не считал. Он сомневался раньше, но сейчас искренне видел, как сильно его любил Джотаро. Стоило только вспомнить больницу. Парень каждый день приходил к нему, скрывая свои травмы, ухаживал за ним и помогал во всём. Из-за этого переломы его заживали дольше, но Куджо ни о чём не жалел. За это время они окончательно убедились в том, что отношения их будут крепкими и долгими. И даже сейчас, смотря на Джотаро, Нориаки чувствовал такой прилив нежности и радости, что не смог бы передать это смешанное чувство словами. Он был безумно счастлив, настолько, что забывал обо всех невзгодах и трудностях, которые им пришлось преодолеть. — Снова седой волос, — сказал Нориаки, замечая на голове парня тонкий локон серебристого цвета. Они стали появляться после того самого случая. Чтобы хоть как-то отвлечь Куджо от сказанного, Какёин продолжил. — Дедушка Джотаро, ты не устал тащить меня на себе? — Вот придём домой и покажу тебе, кто тут дедушка, — сказал парень, шлёпая покрасневшего Нориаки по заднице. — Мы этим уже столько раз занимались. Я устал, — промычал Какёин, затем упал на кровать. — Да? А вот бегать по дому ты не сильно устал? — спросил Куджо, нависая над парнем и целуя его в аккуратные, едва заметные шрамики на лице. — Нет, — улыбнувшись, ответил Нориаки, затем перевернулся на живот и хотел отползти, правда, делал это нарочито медленно. Но даже будучи быстрым, он не смог бы уйти от Джотаро. За всё время, проведённое вместе с парнем, Какёин понял, что убегать от возбудившегося Куджо было бессмысленно. А хотел ли он убегать? Точно нет, ведь возлюбленный доставлял ему столько удовольствия, что парень каждый раз замирал в предвкушении, чувствуя прикосновения к своей голой коже. И сейчас, когда Джотаро резко снял с него шорты, он сам приподнял зад, зная, что будет дальше. — Здесь так мягко, — сказал Куджо, прикасаясь к розовому, немного опухшему анусу, затем наклонился к спине парня и поцеловал нежную, бледную кожу. Но такие фразочки уже не смущали Какёина. — Ты почти не загорел. — Не могу долго быть на солнце, — ответил Нориаки, затем застонал, чувствуя горячий, пульсирующий член внутри себя. — И поэтому пошёл купаться в самую жару? — спросил Джотаро, начал двигаться и прикоснулся к груди Какёина, зажимая пальцами твёрдый сосок. — Да, — простонал парень, затем услышал шлепок. Он сразу скрыл лицо подушкой, сжимая наволочку пальцами, но спрятать покрасневшие уши у него не получилось. Ему было безумно приятно, но такие развратные звуки почему-то смущали его. — О чём думаешь? — спросил Куджо, ускоряясь и входя на всю длину снова, заставляя парня вздрогнуть и застонать громче. — О том, что я похож на деда? — Нет, — ответил Нориаки, надеясь, что второго захода не будет. Он уже был с головы до пят покрыт засосами, а сил не хватало теперь на элементарный поход в ванную. Но Джотаро и не думал заканчивать, продолжил двигаться, вбиваясь в мягкое, горячее нутро парня, чувствуя, что скоро кончит. Сейчас парень позволял себе быть грубым, иногда шлёпал Нориаки по заду, зная, что парню это нравилось. — Я сейчас снова… — сказал Какёин, чувствуя, как горячие пальцы хватают его за поясницу, слегка сжимая мягкую кожу. Джотаро притянул парня к себе, кончая вместе с ним, затем, отдышавшись, взял его на руки и пошёл в ванную. На улице и так было безумно жарко, а секс только всё усугубил, поэтому прохладный душ был весьма кстати. Нориаки позволил Куджо помочь ему с необходимыми водными процедурами. Далее по привычному расписанию шла сушка волос, но на этот раз Какёин решил пропустить её. Вместо этого парень подал своему возлюбленному серьги в виде вишенок и подошёл ближе к нему, чтобы Джотаро надел их. Большая ладонь прикоснулась к тонкой шее, а затем пальцы стали осторожно просовывать тонкие светлые ножки в прокол на мочке, прикрутили к ней маленькую ягодку. Парень уже приловчился, поэтому мог делать это быстро, но всё равно растягивал этот момент. Он рассматривал подрагивающие ресницы, лёгкую улыбку и невольно прикасался к розовой щеке, нежно поглаживая её. Эти моменты вызывали у Куджо сильный трепет. Ему безумно нравилось ухаживать за своим парнем, прикасаться к нему, делать для него абсолютно всё. Он любил каждый шрам на этом белоснежном теле, каждую его клеточку, и в ответ получал такие же сильные чувства. Вечером они смогли выйти из дома и посидеть на берегу, наблюдая за бушующим морем, за тем, как медленно солнечный диск утопал в волнах. Волны в такие моменты обычно утихали, но в тот день они стали только больше, бушевали так же, как и эмоции внутри Джотаро. Ему безумно нравилось море. — Тебе нравится? — спросил Нориаки, заметив, как пристально Джотаро смотрел вдаль. — Да. Слушай, может, мне покраситься? — спросил внезапно Куджо, вызывая у Нориаки удивление. — Ты из-за седины что-ли? Да там не так много волос, тем более мне это нравится. Мне ты нравишься, Джотаро, — сказал парень, прикасаясь к хмурому возлюбленному. — А про дедушку я пошутил. Ты так сильно боишься мне разонравиться? — Да, потому что я слишком сильно тебя люблю. Эти прямые ответы тоже безумно смущали, но в то же время заставляли Какёина улыбаться. Он придвинулся к парню, затем поцеловал его, показывая, что всё равно будет любить Джотаро, несмотря на недостатки и прошлое. И они вместе точно смогут справиться со всеми преградами, которые будут появляться на их пути.