Счастье

Бинх лежит на ледяном полу молча. Николай Васильевич боится, что тот умер. А если ещё жив? И поэтому медлить нельзя. Вот вообще никак нельзя. Надо надеяться на то, что Христофорович ещё живой. И Гоголь заключает Марину в обруч с двумя змейками, настолько быстро, насколько может, и тут же сломя голову бежит к Александру. Держит голову того у себя на коленях, а на щёки Христофоровича падают слёзы Гоголя. Николай Васильевич волнуется ведь. Он хочет много чего сказать, но не позволяет, ведь сейчас не время и не место для таких откровений. Он безумно боится, что Бинх умрет, растворится. Гоголь не отдаёт себе отчета в действиях и не помнит, как дотащил (смею заметить, аккуратно дотащил) главу полиции до повозки, где лежали трупы. Для Гоголя главное, чтоб Александр Христофорович не был таким же мертвым, таким же ледяным как Данишевский, Лиза и Оксана. Не помнит, как уехал Гуро. Честно и откровенно, Николаю сейчас плевать на того. Ему главное, чтоб Бинх остался в живых. Ведь тот всегда спасал Гоголя рискуя собой. Оскорблял, подкалывал, но каждый раз неизменно спасал. И вот — Александр Христофорович лежит на повозке. Живой. Его сразу же везут к Бомгарту, и тот штопает Христофоровича. И полицмейстер вынужден лежать и восстанавливаться у себя дома, ибо Леонид буквально заставил его это сделать. * * * Гоголь не помнит, как добрался до постоялого двора. Помнит лишь радость от того, что Бинх жив. Николай не помнит, как у него оказалась бутылка вина или чего покрепче. Не помнит как появилась вторая, третья… И он уже не считает, сколько влил в себя, дабы приглушить нервы. Гоголь хочет высказать все Бинху, он хочет показать насколько для него значим Александр. И Николай Васильевич в беспамятстве бредет к дому Христофоровича. Он не замечает дороги и сколько времени он уже идёт. И вот — перед глазами заветная дверь. Он бы постучал, да вот Бинху нельзя вставать. И приходится пользоваться черным ходом. Так Гоголь быстро проникает в дом и проходит в спальню, где и находится Александр. Черноволосый мягко присаживается рядом с Христофоровичем и нежно любуется им. А Бинх не дурак, чувствует взгляд и приоткрывает глаза. — Ах, это вы. Почему же вы удостоили меня своим визитом? — Александр очень устал и по нему видно. При виде такого Бинха Гоголь не сдерживается и высказывает все. — Почему? Да я волнуюсь, вы же тоже человек. Постоянно спасаете меня рискуя собой. Неужели не страшно? Не страшно? Так поймите же, мне страшно! Очень страшно. Я каждый раз боюсь, что не почувствую тепло ваших рук, что не увижу вас вновь. Я просто хочу быть рядом! Для меня самое лучшее это вы живой! — Гоголь отпускает лицо, он не помнит как, но прямо сейчас в его руке рука Бинха. Она тёплая и согревает вечно ледяные пальцы писателя. Николай тихо роняет слёзы на простынь и на тёплую кожу больного. — Я… — Александр Христофорович тихо спотыкается, и его тут же перебивает писарчук, не оставляя ни единого шанса оправдаться. — Вы! Скажите честно, вам доставляет удовольствие меня задевать? Вы наслаждаетесь моим молчанием? Так скажите же! Я подстроюсь под вас! Просто разрешите быть рядом, молю… И не бросайтесь так бездумно в огонь! Вы же не ведьма, чтоб жить вечно! Да и те вечно не живут… — Гоголь умолкает, а слезу все так же льются. Бинх оставляет свою руку в руке писателя, но свободной рукой стирает слёзы текущие с щёк писарчука. Александр в смятении. От Гоголя за версту наверно несёт алкоголем, но он так откровенен и честен, что это наверно даже на пользу им обоим. И действительно — на пользу. При виде такого чистого Гоголя Бинх наконец перестаёт убегать от своих чувств и делает то, что давно хотел сделать. Руку, что лежит на щеке Николая он мягко перемещает к шее, мягко надавливает, но достаточно, чтобы писарчук наклонился достаточно близко, и можно было рассмотреть каждую его слезинку. Слеза с щеки Николая скатывается вниз, и срываясь, падают на щеку Александра. И наконец Христофорович поддаётся чувствам и целует парня напротив. Губы у полицмейстера сухие от ветра и потрескавшиеся. А у Гоголя они влажные, ведь пока он распинался перед Александром губы облизывал языком от волнения, и он сам не замечал этого. Оба вкладывают в это поцелуй всю нежность, любовь и все чувства, что есть межу ними. После отстраняются осознавая насколько это чувственный поцелуй. И наконец глава полиции двигается в сторону стены, освобождая место рядом с собой для ночного гостя. Понимая Бинха без слов, писарчук ложится рядом с возлюбленным и прижимается к Александру. А тот и не против. Свободной рукой (второй приобнимает Гоголя) он накрывает себя и человека рядом одеялом и ложится настолько близко, насколько возможно. И оба в течение пары минут засыпают. Это был насыщенный день для них обоих. * * * Наутро Гоголь не понимаю где находится. Рядом Бинх, так они ещё и спят в обнимку. В мозгу всплывают воспоминания словно некогда затонувшие корабли. Писатель сразу от этих воспоминаний краснеет, черт его дёрнул напиться и прийти сюда. Но все же, он должен признать — это к лучшему. Иначе так и ходили бы они вокруг да около. Пока Николай размышлял, проснулся Христофорович. Они взглянул на такое родное и задумчивое лицо и все понял. Он прижал к себе того ближе и прошептал на ухо Николаю Васильевичу фразу: — Успокойся, все нормально. Люблю тебя. — от этого у темноволосого пересохло во рту, и счастливо полились слёзы. Он был так счастлив это увидеть, что прижался к Бинху ещё сильнее. Постепенно, ночнушка Александра намокла до такой степени, что Христофорович не выдержал, поднял голову писателя настолько нежно, насколько мог и поцеловал того. Жадно, ненасытно. И ему ответили. Бинх рыкнул в поцелуй, завоевывая первенство и ведущую позицию. Пожалуй, это было лучшее для них утро. Но если так будет проходить их каждое утро. Будет ещё прекраснее.