POV SN
Темно. Холодно. Больно. Как же мне надоели эти чёртовы чувства. Почему я вынужден вновь и вновь испытывать нечто подобное? Достало… А что вообще произошло? Мой разум окутывает туман… Не могу сконцентрироваться. Не могу ничего вспомнить. Раздражает. Ощущаю себя слабым и ни на что не способным. Ненавижу… Почему я здесь? И вообще, где это «здесь»? Странно… Такое чувство, словно подобное уже случалось раньше. Случалось? Раньше? Когда? И что вообще случалось? Как странно… Кажется, моё сознание угасает вновь. Вновь? Погодите... А когда это было? Нужно собраться. Нет… Я не хочу дальше тонуть в этом безумии. Я должен проснуться. Минуточку… А разве я сплю? А когда я уснул? Значит, всё происходящее сейчас сон? Странный он какой-то… Вокруг лишь тьма, да пустота. Я где-то парю? Где вообще верх? Где низ? Здесь нет совершенно никаких ориентиров. Чувствую себя сейчас безмерно слабым и уставшим. Что происходит? Нда… Глупо об этом спрашивать, если я даже не могу вспомнить банальной вещи о том, кто я вообще такой. Я ведь должен знать ответ на этот вопрос, верно? Или нет? Я запутался. Думать так сложно. Мысли словно вязнут в чём-то густом и липком. Нужно собраться. Нельзя уступать этому странному забвению. Я должен найти ответ. Должен? Кому? И почему? Ну… Наверное, в первую очередь я должен самому себе. Потому что… Потому… Почему вообще? Наверное, потому что ненавижу неизвестность. Этого ведь хватит в качестве причины? Странно… Чем больше я думаю, тем больше тумана в мыслях и гуще тьма вокруг. Словно все мои мысли – кровь, вытекающая из зияющей раны, и чем их больше, тем сильнее напор. Рана? А что это вообще такое? Почему я вспомнил о ней? И что такое кровь? Так, стоп! Нужно успокоиться и собраться. Кажется, всё дело в этих странных чувствах, что охватили меня. Да, точно… Я узнаю их. Я жил слишком долго бок о бок с этими ощущениями, чтобы просто позабыть. Это страх и боль. Беспокойство, одним словом. Беспокойство, да? Это всё из-за этого странного места? Кажется, мой туман несколько прояснился. Отлично. Нужно успокоиться и продолжить всё вспоминать. Слово за словом, слог за слогом, букву за буквой, кусочек за кусочком. Мне ведь некуда торопиться, верно? Нет… Такое ощущение, что нужно. Но зачем? И куда? Кажется, всё потому что меня кто-то ждёт. Или я кого-то хочу увидеть? Или мне нужно что-то сделать? Не помню… Туман снова сгущается. Мне страшно. Так, нужно успокоиться. Нужно сделать глубокий вдох и выдохнуть. Мне нужно… Сделать что? Это как вообще делается? И для чего? Как глупо… Я забыл даже это. А я вообще об этом знал? Скорее всего, да, раз вспомнил. Ну... Не похоже, что это было чем-то жизненно необходимым, иначе я бы не забыл. Нужно начать заново. Нужно вспомнить что-то знакомое, что-то важное… Нет, нужно начать с малого. Что-то, с чем я жил достаточно долго, чтобы оно навсегда отпечаталось в моей памяти. С чего-то простого. С чего-то… примитивного… Примитивного? Кажется, я помню, что это такое. Отлично. Но всё равно… С чего мне начать? Что подойдёт под это определение? Наверное, стоит начать с чего-то фундаментального? Так… А это что ещё за слово? Нет-нет-нет. Нельзя распространяться, нельзя дать разуму раствориться в этом странном тумане, окутывающем меня. Я помню лишь разрозненные обрывки понятий. Нужно просто продолжать думать и складывать все кусочки воедино. Нужно сконцентрироваться на том, что я точно помню. А что я помню? Ах да, кажется, я только что вспоминал о чувствах. Я чувствую себя беспокойно из-за этой всей ситуации. Я напуган, потому что нахожусь непонятно где, не понимаю, что происходит, не могу ничего вспомнить. А ещё мне страшно, потому что здесь очень темно. Так… С этим разобрались. Теперь боль… Кажется, об этом я тоже помню. Ненавижу её… Она охватывает меня, пугает, мешает думать, мешает вспоминать. Но… Зачем я вообще вспоминаю? Потому что мне не нравится это место. Потому что чувствую, что забыл нечто важное. Я снова отвлекаюсь. Нельзя. Иначе проиграю, и эти странные туман и тьма поглотят меня. Так… На чём я остановился? Ах да, боль, охватывающая меня. Всё болит, из-за этого страшно даже шевелиться. Я знаю, если двинусь, то станет лишь больнее. А ещё мне больно как-то… иначе… Потому что здесь… одиноко… Одиночество… Это ещё одно чувство, которое я ненавижу. Оно причиняет слишком много боли и беспокойства. Именно поэтому мне нужно поскорее выбраться из этого места. Я не хочу находиться здесь, не хочу ощущать все эти гадкие чувства, сбивающие с толку. Не хочу исчезать. Нужно бежать! Бежать по… этой странно выглядящей разбитой каменной дорожке, на которой я стою. Стоп! Когда она вообще появилась? Когда я успел встать? Разве я только что не парил где-то в небытие? Кажется, мой разум снова играет со мной. Но, даже если у меня и появился один ориентир, я всё равно не понимаю, где что и в какую сторону мне идти. И я даже сейчас не уверен, что низ у меня под ногами. Мне от чего-то кажется, что гравитация здесь работает как-то не так. Гравитация? Что это? Это… Это… Ага! Вспомнил! Сила, с которой одно тело притягивает другое, при условии, что оба предмета имеют массу. Одна из фундаментальных сил вселенной. Как странно… Я не могу ответить на банальнейший вопрос о том, как меня зовут, но могу ответить на вопрос, что такое гравитация и откуда она берется. Я даже помню формулы расчетов и для чего они применяются. Глупо… От этой нелепой ситуации даже не смех тянет. Только вот, от чего-то смех застревает где-то в горле, причиняя сильную боль. Ненавижу… Кажется, моё тело слабеет… Может, лечь? Нет… Нужно идти. Эта дорога ведь неспроста появилась, да? Нужно бежать из этого места, пока у меня ещё есть силы. Но двигаться слишком больно. Нет… Мне нельзя здесь оставаться. Иначе тьма меня пожрёт окончательно. Я должен бежать! Но зачем? И куда? В какую сторону? И что такое вообще бег? Я снова забываю элементарные вещи. А что это там? Как ярко… Это свет? Где он? Это перед? Зад? Верх или низ? Кажется, дорога ведёт туда. Я выберусь, если пойду туда? Хватит уже сомнений. Пора идти. Наконец, собравшись с силами, я пришёл в движение. Шаг, второй, третий… А передвигаться сложнее, чем я думал. Поначалу боль казалась невыносимой, сводящей с ума. Я даже подумал о том, чтобы бросить свою глупую затею и замереть вновь, но свет впереди манил слишком сильно, да и чем дальше я продвигался, тем больше сил появлялось в моём теле и меньше становилась боль. Правда, я думал, что свет окажется выходом куда-то в место поприятнее. На деле же оказалось, что моё внимание привлекло всего-навсего небольшое окно, при чём оно было настолько грязным, что через него не было видно ничего. Это странно, поскольку, по всей логике, свет не должен был проникнуть через такую грязь. И вообще, разве здесь были все эти окна, расположенные в ряд? Кажется, здесь было лишь одно окно. И вообще, я ведь искал выход. А что это вообще такое? Стоп-стоп-стоп! Я снова думаю не о том. Наверное, стоит просто продолжать идти. Второе окно оказалось чище предыдущего, однако, оно было каким-то мутным, из-за чего я увидел лишь какие-то шевеления силуэтов. Вот оно! Здесь есть кто-то ещё! Я попытался было закричать, чтобы позвать на помощь, но так и не смог из себя выдавить ни единого звука. Я начал стучать в попытках то ли привлечь внимание силуэтов, то ли разбить стекло, чтобы выбраться, но мне не удалось ни то, ни другое. Лишь понапрасну поранился из-за ударов. Похоже, так просто мне не выбраться из этого странного места. Не знаю точно, сколько я переходил от одних мутных окон к таким же. Мне кажется, прошла целая вечность. Я выбился из сил и, кажется, вновь потерял рассудок, поскольку тьма вокруг, казалось, сгустилась сильнее, а немногие мысли и воспоминания, что у меня остались, перемешались в какую-то жуткую кашу. И хоть я понимал, что мои рассуждения стали ошибочны, я никак не мог вспомнить, как правильно следовало сопоставить кусочки головоломки. Быть может, я напрасно куда-то иду, поскольку сейчас хожу по кругу? Может, отсюда нет выхода? А что такое вообще этот «выход», и для чего я его ищу? — Ньют, зайчонок, так нельзя делать… — привлёк моё внимание тёплый ласковый смешок. Этот голос… Он мне знаком. И это окно… Оно не такое, как предыдущие. Оно ведёт в светлую комнату. Судя по интерьеру, это... детская. А вон и ребенок сидит около изрисованной каракулями стены и держит в руках открытый перманентный маркер. Странно… Этот малыш выглядит очень знакомо. Смуглая кожа, тоненькие коротенькие чёрные волосы, закрученные в колечки, большие голубые глаза с густыми длинными ресницами. Он одет в простенький тёмно-синий комбинезончик, во рту соска. Кто это? Я видел его где-то раньше? И это имя… Ньют… Почему оно кажется таким знакомым? Этот ребёнок имеет какое-то отношение ко мне? Я чувствую, что это так. Но как мы связаны? Это какой-то мой родственник? Нет… Я чувствую, что это утверждение в корне неверно. Ньют-Ньют-Ньют… М-м-м-м… А разве это не моё имя? Кажется, оно имеет отношение ко мне, но звучит как-то… не так… Словно оно моё и не моё одновременно. Как это вообще? Я не понимаю… В то время, пока я метался в раздумьях, в комнате появилась смутно знакомая женщина. Высокая, привлекательная, светлая кожа, светлые русые волосы, зелёные глаза. Одета в лёгкий летний сарафан в цветочек. Она отобрала у малыша маркер и легко хлопнула того по ладошкам, наказывая за непослушание. Странно… Почему ударили его, а ощутил это я? Нет, мне не было больно. Скорее, это было просто неприятно. И всё же… Я ведь не должен был ощущать подобного… Я ведь здесь, за стеклом, в тёмном «не понятно где», но… Разве я не тот мальчик? Стоп! Я тот мальчик? Нет, не может этого быть. Я ведь выгляжу не так, как он. Я выгляжу как… Выгляжу… Хм… А как я вообще выгляжу? Никак не могу вспомнить… В памяти вертится лишь одно описание — «чудовище», что бы это ни значило. Так… А если тот мальчик и в самом деле я? Как нас вообще может быть два? И почему он там, а я здесь? И почему они никак не реагируют на то, что я зову их и стучу? Ах… Кажется, я понял. Это не просто окна. Это мои воспоминания. Те мутные и грязные стёкла — стёртые воспоминания, простые помехи, шум. Вероятно, я тогда был слишком мал, чтобы что-то запомнить. Выходит, это самое первое осознанное? Какое-то оно… Неприятное. Почему первым запомнившимся оказался удар? Это даже как-то обидно. Хотя… Негативные эмоции и потрясения ведь запоминаются лучше всего. Тогда, полагаю, нет ничего удивительного. Вероятно, это первый раз, когда меня наказали за шалость. Ну ещё бы! Я ведь попортил стену, рисуя… звёзды, ракеты и инопланетян. Хм… Хоть это и детские каракули, но я отчётливо знаю, что где. Я ощущаю всё, что ощущает тот ребенок и знаю всё, о чем он думает. Но вот загадка… Если это моё собственное воспоминание, то почему оно от третьего лица? Я ведь не мог видеть эту ситуацию со стороны. Хотя… Вероятно, это просто реконструкция событий моим подсознанием на основе всех воспоминаний, ведь такое ощущение, что сейчас я помню всё, но, в то же время, не помню ничего. Ну… Хотя бы мой рассудок немного очистился, и простые понятия теперь не сбивают меня с толка и их смысл не забывается. Полагаю, было бы сложно анализировать ситуацию, не зная, что такое стена или каракули. Похоже, я и сам не заметил, как собрал разрозненные мысли и знания и рассортировал их в нужном порядке, пока бродил от «окна» к «окну». А теперь вернёмся к этому воспоминанию. Эта женщина ведь моя мама? М-м-м… Какое-то это описание неправильное, но не могу понять, почему. Одна часть меня считает, что это мама, а вторая, что это чужой человек. Почему так? Быть может, потому что я в детстве считал её мамой, но это оказалось не так? Или случилось что-то страшное, из-за чего я перестал считать её родителем? Возможно… Полагаю, ответ скоро придёт сам, мне стоит лишь продолжить путь. — Майкл, я ведь просила присматривать за Ньютом! Посмотри, теперь вся стена испорчена! Придётся делать ремонт. — Линда, это всего-навсего стена. И вообще, зачем меня было впутывать в подобное? Я не нанимался для того, чтобы играть в дочки-матери. Могла бы найти другого напарника для этой миссии или вообще не брать под опеку этого бастарда. Откуда ты его вообще притащила? — отозвался мужчина. Смуглый, чёрноволосый, тёмноглазый… Хм… Выходит, это мой отец? Нет… К нему этот термин так же плохо применим, как и к той женщине термин «мать». — Майки, он ведь всё слышит. — Это всего-навсего безмозглый ребёнок. Вряд ли он что-то вспомнит потом. Он даже сейчас не понимает, о чём мы говорим. Ему всего около восьми месяцев. Он даже говорить ещё толком не может, лишь лепечет какие-то разрозненные слоги. — И всё же, давай постараемся вырастить его, как нашего ребенка. — Господи! И почему на эту миссию назначили меня? — Потому что ты единственный подходил по всем требованиям на роль отца. К тому же, разве это сложная миссия? За те полгода, что мы уже прожили, не было никаких проблем. Он не плачет, не капризничает, лишь шалит по мелочи. — И тебе не кажется это странным? — О чём ты? — Он какой-то… Неправильный, что ли? За эти полгода он ни разу не заплакал, лишь кряхтел и ворочался, когда хотел есть, или когда пора было менять пелёнки. И вообще, откуда взялся этот ребенок? И почему этим делом занялись мы, а не опека? — Ты и сам знаешь, почему его нельзя было передать на усыновление в обычную семью и почему нам пришлось притвориться гражданскими лицами. В любом случае, хоть он и немного необычный, но, всё-таки, ребенок, живой человек. Он нуждается в заботе и ласке, как и все другие дети. Поэтому, в будущем, постарайся хоть немного изобразить, что любишь его. На этом моменте изображение внезапно замерло, а потом порябило немного, и началось заново. Странный какой-то диалог. Они ведь сейчас обо мне говорили, да? И… Они что-то упомянули про усыновление? Выходит, они мне не родные? Да, точно, теперь вспомнил. Это мои опекуны. Но, похоже, в те времена я ничего не знал, и просто считал их своими родителями, не зная всех сложностей этого мира. Те вещи, что они сказали... Они... Неприятные. Я понял это лишь сейчас. Наверное, больно слышать подобное от тех, кого ты любил, в более осознанном возрасте. Наверное, пора двигаться дальше. Воспоминание поползло за воспоминанием. Я рос. Первые шаги, первое изучение букв, первые книжки, мелкие радости и разочарования. Моё детство текло своим чередом. Вот только, глядя со стороны, оно ощущалось каким-то не таким, неполноценным, что ли. Тогда мне казалось, что всё и должно быть так, ведь альтернативы я не знал. Оказывается, меня очень редко выпускали гулять на улицу, а если я и выходил из дома, то только с родителями. Оказывается, я так часто слышал осуждения в свою сторону от тех, кого любил больше всего на свете. Научившись читать, я погрузился в мир книг, ведь никого из сверстников я не знал, а родители стали редко появляться дома, едва я стал чуть старше и начал вести себя более-менее осознанно. А ведь и верно… Я полюбил книги из-за этого странного ощущения. Точнее, тогда оно казалось мне странным и неприятным. Полагаю, это было одиночество, которое пропадало лишь когда я читал или же когда возвращались домой опекуны. Я был так счастлив, когда они приходили и уделяли мне внимание. Теперь, глядя на прошлое, на мне больше нет тех розовых очков, и я вижу лишь горькую правду. Они меня не любили. Их любовь и забота были лишь притворством, а я, как тупица, попадался на этот обман раз за разом, не желая видеть очевидного. А ведь я считал себя умным… А ведь я считал, что обхожу в развитии всех других детей. Позор… Вероятно, я бы и заподозрил что-то, запомни я тот диалог из первого воспоминания, или же, если бы подобные диалоги продолжили всплывать вокруг меня. Но они исчезли, как по волшебству, а на их место пришли не настоящие семейные узы. Опекуны всегда требовали от меня слишком много. Я всегда должен был читать на несколько книг больше, чем выходило по итогу, всегда должен был решать примеры сложнее, чем решал, по итогу. Им всегда было мало, всегда было не угодить, но они всё это так умело прятали под масками любви и заботы. Хоть мои опекуны и поздравляли меня с днём рождения, они никогда не устраивали для меня настоящего праздника. Были лишь подарки и скупые поздравления, но даже они приводили меня в восторг, делая день самым счастливым и любимым. Я не знал, что может быть иначе. Я считал, что подобные отношения нормальны. Я думал, что дни рождения будут моим самым любимым праздником. Вернее, так было до того, как я пошёл в школу. Когда начались учебные будни, свет воспоминаний стал тусклее, а дорога под ногами стала какой-то неприятной, словно грязь под ногами после дождя. Вязко и склизко. Холодно… Я надеялся, что, когда пойду в школу, то поражу всех своими знаниями и книгами, что заведу много друзей, и что мы будем веселиться вместе. А, по итогу, из-за того, что я не был похож на других детей цветом кожи, ресницами и телосложением, из-за того, что я оказался младше и слабее, из-за того, что оказался умнее и слишком выделялся, надо мной начали смеяться, меня невзлюбили. Это оказался первый горький удар судьбы, который я осознал. Все мои мечты и надежды о друзьях рассыпались в прах. Полагаю, всё оказалось очевидно ещё в первый год, когда в мой день рождения надо мной неприятно подшутили, но я всё равно позвал их на праздник. Они согласились, но… Никто так и не пришёл. А я ждал весь день, выглядывал в окна, не идёт ли кто, открывал двери, проверяя, не стесняются ли постучать гости. Это было безумно обидно. Это была первая рана в моём сердце, которая оставила уродливый шрам. Хотя, пожалуй, школа, в целом, оказалась для меня крупным разочарованием. Я стал козлом отпущения. Да, поначалу насмешки были неприятными, но терпимыми, да и учителя пресекали любые попытки обидеть меня, но из-за этого другие озлобились на меня ещё больше. Постепенно насмешки превратились в очевидные издевки, а после начались и задирания. Теперь со мной не только не играли. Теперь я слышал в свой адрес одни лишь оскорбления, а также надо мной начали издеваться. Жвачки в волосах, порча личных вещей, обсыпания мелом, обливания водой, плевки кусочками бумаги через трубочку, уколы в спину иголками, кнопки на стуле, отнимание карманных денег, побои, унижения… А что же взрослые? А взрослые лишь делали вид, что им не всё равно. Мне ничего не осталось, кроме как смириться, поскольку защиты или поддержки я так и не получил, а в одиночку я был не способен противостоять целой толпе. Правда, стоило мне перестать остро реагировать, как основная часть издевательств также исчезла. Только вот, жизнь моя так и не наладилась. Я продолжил топить свои чувства в чтении и изучении чего-то нового. Я был один, уверяя себя, что мне никто не нужен, а, в итоге, тайно следил за веселящимися ребятами и неосознанно горячо завидовал, потому что хотел играть и веселиться вместе с остальными. Это было горькое время, которое скрашивала лишь сладкая ложь моих опекунов о том, что меня любят. Все эти подарки, записочки, редкие ужины и прогулки… Я до ужаса обожал всё это, поскольку лишь эти моменты дарили мне внимание, в котором я так нуждался. Боясь столкнуться с отчаянием и одиночеством, я горячо полюбил лживую картинку, и, пожалуй, она была не так уж и плоха. Всё-таки, мои опекуны обо мне заботились худо-бедно. Я не голодал, у меня были одежда, крыша над головой, книги, канцелярия и даже телескоп. Мне уделяли внимание, хоть мало, но уделяли. Меня слушали, когда я говорил. Меня обнимали, когда мне это было нужно. Меня утешали, когда я плакал. Быть может, притворная любовь, по итогу, оказалась не такой уж и притворной? Возможно... Но я, почему-то, глубоко в этом сомневаюсь. А это... Это ведь тот самый день, когда мы впервые встретились с Джеем? А я уже и забыл… Он был первый, кто окликнул меня без злого умысла в голосе, он первый, кто почти поздоровался со мной после того, как я стал изгоем, он первый, кто смеялся надо мной не потому что пакость удалась, а потому что ему просто стало смешно. Мне тогда было обидно, но, оказывается, его смех совершенно не был злым тогда. Да уж… Тогда он мне не понравился. Кто уж знал, что по итогу мы… А что мы? Хм… Кажется, моя память ещё вернулась не до конца. Я вспомнил Джея, помню, что он мне дорог, но не помню, в каких отношениях мы с ним состоим. Так, ладно, всему своё время. Кажется, в нашу первую встречу я Джея невзлюбил. А ведь и верно. Едва он появился в классе, как перетянул всё внимание на себя. Хотя, я понимаю тех ребят. Новенький в школе, ещё и городской, вдобавок, весёлый, дружелюбный и мило улыбающийся. Он стал самым настоящим магнитом внимания. И я даже начал завидовать остальным, потому что тоже захотел поговорить с ним, вот только мне очень быстро напомнили моё место, не вербально, но очень красноречиво. Поэтому я затолкал свои хотелки куда подальше, а потом начался урок. Да уж… И даже там Джей умудрился перетянуть на себя всё одеяло своей улыбкой, нескончаемой харизмой и энергичностью. Впервые я ощутил себя по-настоящему брошенным, поскольку в тот день учителя совершенно перестали обращать на меня внимание. Меня съедала зависть, и, в попытках привлечь внимание, я грубил и вызывающе себя вёл больше обычного. Да уж… Каким же я всё-таки был глупым ребенком. Джей тогда очень быстро нашёл язык со многими ребятами и даже смог отстоять свою честь перед старшими детьми, не позволив себя обидеть. Признаться, это вызвало у меня восхищение, ведь я думал, что старшим противостоять невозможно. Правда, моё восхищение очень быстро вновь сменилось обидой и завистью, поскольку Джей примкнул к остальным ребятам. Хотя… Чего я вообще тогда ожидал? Я наверняка произвёл тогда ужасное первое впечатление. Да и, в конце концов, сработал закон толпы. Джей смеялся надо мной вместе с остальными хулиганами, играл на улице вместе с остальными, пока я сидел и читал, борясь с завистью и желанием поиграть с остальными, пытаясь уверить себя, что мне и одному вполне нормально. Я слышал, как другие дети рассказывали новенькому про меня всякие гадости. Тогда я и понял, что мне не стоит даже пытаться заговаривать с ним, поскольку он наверняка поверил большинству и не захотел бы даже слушать меня. Вернее, так я думал до того момента, пока не настала пора идти домой. Тогда меня, уже по некому обычаю, начали задирать и бить. Тогда мне казалось, что это очередной грустный день, из-за которого я буду долго плакать вечером в подушку, чтобы никто не услышал, чтобы меня не поругали за шум. Вот только Джей всё перевернул с ног на голову. Он заступился за меня. Я был в растерянности. Это был первый раз, когда кто-то по своей воле защитил меня от хулиганов. Я вновь оказался очарован тем, кто, казалось, вызвал во мне разочарование и неприязнь. Джей тогда был невероятен. Один справился с толпой взрослых ребят, при этом он двигался так умело, точно и уверенно. Я был заворожён. А затем качели вновь перемахнули на сторону обиды. Когда всё закончилось, я только и смог, что выдавить из себя короткую благодарность, не только потому, что начал чувствовать себя плохо, но и потому, что не знал, что сказать, ведь за меня впервые кто-то заступился подобным образом. Я застеснялся, потому что не привык к подобному отношению и потому что он мне очень понравился, и я боялся сделать что-то не так. И что я получил, по итогу, в ответ? Грубость. Джей ясно дал понять, что сделал это из-за своих принципов, а не из-за меня. Я тогда ощутил себя униженным и брошенным, торопился уйти поскорее, поскольку боялся, что вот-вот заплачу от обиды, а показывать свои слёзы остальным я не хотел, поскольку боялся, что издевательства вновь усилятся, если все увидят мою слабость. Я думал, что на этой негативной ноте день и закончится, и на эмоциях даже нагрубил своему спасителю, а тот нагрубил мне в ответ. Только вот, после этого, Джей увязался следом за мной, решив проводить до дома, и даже помог нести тяжёлую сумку. И мои чувства вновь переметнулись на сторону восхищения и смущения. Ещё никто не провожал меня до дома из-за того, что беспокоился, ещё никто не помогал мне нести мои вещи, ещё никто не разговаривал со мной так легко и открыто, без ненависти, без лжи, без подтекстов. Тогда в моё избитое сердце робко закралась надежда, что мы и правда можем подружиться, что у меня, наконец, появится первый настоящий друг, хоть я и уверял себя в том, что мне не нужны другие люди, помимо опекунов. Жаль, что на этом всё и закончилось, поскольку мне внезапно стало очень плохо, и я вновь потерял сознание. Вновь... А ведь и верно. На днях ведь случился инцидент с кометой, когда наутро я проснулся на окровавленном покрывале. Хорошо, что это случилось в выходной, и я смог отлежаться день. Наверное, то был первый звонок моей разгорающейся болезни. В конце-концов, всё повторилось. Я отключился по пути домой, так и не успев завести друга, а проснулся уже в школе, весь в крови. С Джеем в тот день я больше и не поговорил, поскольку тот принёс мои вещи и сразу же убежал домой, не позволив даже поблагодарить его напоследок. В тот день закончилось относительно мирное детство, и началась новая глава моей жизни. Хоспис. Свет этих воспоминаний оказался ещё тусклее, чем предыдущие. День знакомства с Джеем не в счёт. Это единственное воспоминание из школьных времен, свет которого сравним со светом от воспоминаний из раннего детства. Единственный яркий маяк, ведь дальше лишь хуже. В «Гиадах» я узнал, что такое истинное одиночество и получил очередную глубокую рану, познав горечь предательства самыми близкими. Дорога рядом с этими воспоминаниями ужасна. Тёмная, скользкая, и тону я уже в этой странной вязкой трясине по колено. Да, первые дни и первые этажи, может, и были ничего, но, чем дальше шло время, тем больше росли отчаяние и боль внутри меня, и теперь их было даже не запрятать за книгами. Нужно побыстрее преодолеть эту чёрную страницу моей жизни. Но из-за всей этой грязи под ногами я не могу бежать, и всё равно ощущаю всё то, что чувствовал тогда. Боль, одиночество, страх, отчаяние, зависть, стыд и… горькая, приносящая страдания, надежда. Как же я тогда был жалок... Я знал, что надежды не было, понимал, что никому не нужен, что никто не придёт, но всё равно упрямо продолжал ждать, когда меня навестит хоть кто-то, что хоть на мгновение кто-то избавит меня от тяжёлых пут одиночества. Я ждал. Но никто так и не пришёл. Так горько… Я так и не понял, почему меня бросили, почему не пришли хоть один единственный раз, даже затем, чтобы рассказать правду. Я хотел и хочу знать до сих пор, почему меня оставили без единого объяснения. Даже если любовь была притворной, даже если я был слишком требователен и несносен, даже если я стал не нужен, я хочу знать, что именно со мной оказалось не так. Я ведь так старался сделать всё, чтобы меня полюбили хоть немного. Жаль только, что никто мне не объяснил, как было правильно добывать эту любовь, да и, по правде, я не знаю и до сих пор. Больно… Я чувствую, что снова исколот и покрыт тёмными полосами, которые пытаются меня раздавить, принося огромные мучения. Нужно бежать быстрее. Холодно… Страшно… Ах… Кажется, это ночь, когда я решил сбежать, и, в итоге, благодаря этому чудом выжил. Руки болят… Точно… Я ведь тогда сильно порезался, пока залезал в разбитое окно. Это была жуткая ночь. Холод, ужас и отчаяние полностью захватили меня. Наверное, то была единственная ночь, когда я дал волю чувствам, не сдерживаясь, потому что в грохоте взрывов никто бы и не услышал мой крик. Я помню, как прятался под столом, на каком-то вонючем складе, как плакал, кричал и звал маму, хоть и понимал всю тщетность этого поступка. Я знал, что никто не придёт, но всё равно кричал, потому что просто больше не мог молчать. А потом всё стихло, и я оказался на свободе. Один, среди сотен трупов и руин. Мне некуда было возвращаться, и по странным капризам судьбы я уцелел в бомбёжке. Я думал, что не доживу до рассвета, но, похоже, тогда моё тело мутировало, и я перестал быть уязвимым к холоду. Я брёл непонятно куда, напуганный и сбитый с толку, пока не наткнулся на одну девочку, которую наполовину раздавило. Раздавило... Мерзость-то какая... И как я этого не понял тогда? Она так громко плакала, что я не смог пройти мимо. Она назвала меня ангелом, была первой, кто не смотрел на меня со страхом или презрением после того, как болезнь меня изменила. Не знаю почему, но тогда я решил рассказать ей сказку про инопланетян. Тогда же я отказался и от своего старого имени и взял себе то, которое получил в странном сне от странной говорящей звезды. Нова Стар. Нова... Да, это имя кажется мне более знакомым, чем Ньют. Оно точно моё. Вернёмся к воспоминанию. Почему я вообще решил рассказывать истории? Я ведь никогда не любил сказки. Не знаю… Наверное, я думал, что уже не доживу до рассвета и пытался хоть как-то скрасить свои последние минуты, а, заодно, и отвлекал девочку. Правда, она под конец так заслушалась сказкой, что, в итоге, уснула. Теперь, думая об этом и видя со стороны всю ситуацию, полагаю, конец истории у этой девочки отнюдь не радостный. Она умерла в ту ночь. Хотя, возможно, смерть стала для неё избавлением. Кто знает, какова бы была её жизнь, останься она в живых. В любом случае, это не моё дело. Нет смысла сочувствовать какому-то незнакомому человеку и завидовать его потенциальной жизни. Они никогда не сочувствовали мне, так почему должен я? Хотя… В то ведь утро меня спасли, согрели и накормили, а также обработали ранки. Тогда я впервые за долгое время вновь ощутил себя важным и нужным. Правда, жаль, что ненадолго. Но, тем не менее, тогда мне казалось, что вместе с тем рассветом закончилась и чёрная страница моей жизни. Ну… В каком-то смысле так и оказалось. Поскольку меня бросили, возвращаться мне оказалось некуда. Я боялся, что меня отвезут в другой хоспис, зная, что я болен, но, вместо этого меня определили в какой-то приют в соседнем городе. Почему? Не знаю. Да и не так уж это и важно. Возможно, всё дело просто было в том, что другой хоспис был слишком далеко, и гораздо проще было оставить меня доживать в ближайшем приюте. Собственно, так я и попал в «Лучик»… Не скажу, что у меня есть оттуда какие-то особенные воспоминания. На самом деле, воспоминания об этом приюте одни из самых мрачных, по сравнению с другими. Наверное, это просто было тяжёлое время, ведь я пережил предательство, изнуряющие будни в больнице и был вынужден привыкать к новой жизни и новым порядкам. К тому же, из-за новой внешности мне пришлось учиться мириться с презрением и угнетением. Хотя… Ничего нового. Если раньше я получал за цвет кожи и внешность, похожую на девичью, то теперь меня оскорбляли за странные глаза, волосы и клыки. Самые примитивные оскорбления, ведь я не выбирал, каким родиться, не выбирал, каким стать, но, от чего-то, именно эти нападки ранили меня больше всего. В те дни я лишь хотел домой. Желал, чтобы мои родители пришли и забрали меня, чтобы всё стало как прежде. Но, к счастью или к сожалению, в этом приюте я задержался ненадолго, поскольку из-за болезни мне всё ещё требовались дорогостоящие лекарства для поддержания нормального самочувствия, и это довольно сильно било по бюджету. Меня перевели в детский дом «Лазарь». Отвратительное было место. Сборище религиозных фанатиков под покровительством церкви. Меня невзлюбили там особенно сильно, поскольку сочли ребенком самого Дьявола, что бы это ни значило. Никогда не разбирался в религиях и не было ни малейшего желания погружаться в весь этот бред. В любом случае, те дни были ужасны. Подъём ещё до рассвета, чтобы успеть провести все «священные» ритуалы, скудная пресная пища, уйма нелепых молитв и песнопений по малейшему поводу, неудобные деревянные кровати, как в средневековье, какие-то варварские наказания по типу стояния коленями на рассыпанной крупе или порки. И ладно бы меня просто ругали или сторонились, но нет… Помимо прочего бреда я был вынужден терпеть бесконечные обряды очищения, молитвы, омовения святой водой и сеансы экзорцизма. Но и в «Лазаре» я задержался ненадолго. Правда, на этот раз из-за того, что я слишком много ссорился с воспитателями и совершенно не выполнял порядки, нарушал дисциплину, потому что не хотел заниматься всяким абсурдом. Было больно и неприятно получать наказания, но я всё-таки добился своего, и меня перевели в «Малюткин Дом». С того момента жизнь, наконец, начала понемногу налаживаться, поскольку я, наконец, избавился от полос на теле, и моё самочувствие пришло в норму. Там, наконец, поутих поток презрения и унижений. Там у меня вновь появились интересные книги. Там была удобная кровать. Там меня практически не били и не обижали, скорее, просто игнорировали. Там меня иногда даже баловали сладостями. И, казалось бы, вот она — спокойная жизнь, только мне по-прежнему было одиноко. Из-за моего внешнего вида и подпорченной характеристики другие дети со мной не хотели общаться, а воспитатели по большей части избегали. Самым обидным, наверное, из пребывания в этом детском доме были визиты взрослых с целью забрать кого-то из детей. В такие моменты меня запирали в чулане. Не то, чтобы меня это заботило, я ведь и сам не желал, чтобы меня видели другие незнакомцы. Я был по горло сыт оскорблениями и презрительными взглядами. Мне по-прежнему были нужны те, кого я считал своими родителями. Время шло, моя тоска росла, а упрямство угасало. В один из дней, когда забрали очередного «везунчика», я увидел в окно, как счастливо выглядела новая семья. Тогда ко мне закрались первые сомнения о том, так ли нужна семья, бросившая меня. Быть может, я мог бы быть счастлив с новыми мамой и папой, которые меня полюбят? Нда… Как же я тогда был наивен… Я провёл ладонью по стеклу, глядя на себя, тихо плачущего на порожках приюта поздно ночью. Так глупо… И на что я вообще тогда надеялся? Что меня просто полюбят таким, какой я есть, заберут домой и я буду жить счастливо? Хм… Как бы не так! Изменившись, я стал монстром, а монстры ведь не могут жить простой заурядной жизнью. Даже жаль, что это просто воспоминание, и я ничем не могу помочь. Одиночество… Отчаяние… Боль… Тьма… Чем дальше продвигаюсь, тем глубже становится трясина. Быть может, стоит развернуться и вернуться к ранним детским воспоминаниям? Там хотя бы тепло и светло. Хоть я и знаю, что они сотканы из лжи, они всё же лучше жестокой правды. Я не хочу переживать все эти кошмары вновь. Дальше ведь ждёт нечто ужасное… Ещё не поздно вернуться! Хотя… Я уже так сильно испачкался… Но если продолжу идти, грязь станет лишь холоднее, гуще и глубже, да? Зачем мне вообще идти вперёд? Судя по анализу прошлого, это бессмысленно. Впереди такие же одиночество и боль. Так зачем куда-то идти? Зачем бороться? Не проще ли просто сдаться? Как странно… Я вижу вдалеке какой-то яркий свет… Он так сильно манит меня… Это какое-то хорошее воспоминание? Этот свет даже ярче и чище, чем у детских воспоминаний… Я хочу знать, что там… Где свет — там тепло, верно? Позабыв о страхе и сомнениях, я продолжил путь, желая добраться до света, который ярко брезжит где-то вдалеке, будто бы маня меня. А вдруг там выход? Но зачем мне выход? Не проще ли просто вернуться к условно приятным воспоминаниям и сдаться? Я уже безумно устал идти. У меня всё так сильно болит… Нужно двигаться дальше. Но зачем? Только потому, что мне хочется знать, что то за свет? Но ведь перед этим случится что-то ужасное… Не хочу даже знать, что это будет. Мои мысли вновь окутывает туман. Нет, нужно найти воспоминание поприятнее, чем слёзы на крыльце в дождливую ночь. С огромным усилием я двинулся дальше. В конце-концов, возвращаться к хорошим детским воспоминаниям уже далеко. Нужно идти. Куда? Зачем? Не знаю… Наверное, мне придётся вспомнить всё, чтобы поменялось хоть что-то… Хотя нынешние перемены мне совсем не по душе. Сыро, холодно, темно, ещё и больно впридачу. И вообще, почему я ощущаю всё, что происходит в моих воспоминаниях? Разве мне не хватило уже того, что когда-то я всё это испытал? Видимо, не хватило. Ладно, какое там дальше воспоминание? Ночь, когда пробудились мои силы. Полнолуние. Да уж… Ну и испугался же я тогда. Полагаю, сам был виноват. Нечего было так злиться из-за того, что меня снова наказали за то, что я нарушил наказ и выглянул из чулана, напугав «клиентов». И зачем я вообще вышел тогда наружу? Знал ведь, что люди меня лишь испугаются, что ни за что не захотят брать «бракованного» ребенка. Что ж… В эту ночь я стал ещё на шаг ближе к монстрам. Интересно, если бы моя сила не пробудилась, как бы моя жизнь сложилась тогда? Не знаю, но, всё-таки, телекинез оказался полезной штукой, хоть поначалу и был безумно изнуряющим и тяжёлым в обращении. Очередная бомбёжка… Погодите… Очередная? А… Точно… Я ведь пропускал некоторые «окна», потому что чувствовал, что они страшные. Должно быть, там тоже были бомбёжки. В любом случае, я, кажется, ничего важного и не пропустил. А это день разрушения «Малюткиного Дома» и мой переезд в Иствуд. Приют «Лепесток»… Самые тихие и размеренные времена. Я, наконец, бросил свою гиблую идею обзавестись опекунами и вновь погрузился в мир книг и обучения. Да, меня порой задирали и били, но я совершенно перестал обращать на это внимание, потому что привык, а ещё, наконец, я выучил урок, что выскочек не любят. Давно было пора. Странно… Хоть в Иствуде я и провёл больше всего времени, но у меня практически не осталось воспоминаний оттуда. Или всё дело было в том, что и запоминать из-за однообразия было нечего? Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, это неплохо. В конце-концов, я просто спокойно рос, учился и развивался. Признаться честно, не ожидал, что очень много воспоминаний окажется сокрыто за мутными стёклами. Хочу посмотреть на них, пусть это и какие-то мелочи, никак не влияющие на мою жизнь. Я просто хочу хоть немного насладиться покоем, полюбоваться звёздами, погреться на солнце, ощутить сладость угощений. Я больше не хочу сидеть непонятно где и ощущать лишь грязь на коже, холод и боль. Вторжение в Иствуд… Надо же… Это было так давно, а, кажется, словно случилось только что. Погодите… Давно? А как давно? М… Не знаю даже... Эти воспоминания ещё в тумане. А дальше лишь непроглядная тьма… Я не хочу туда идти… Не вижу дороги… Я едва-едва выбрался из грязи и вновь ощутил твердь под ногами. Быть может, мне не стоит идти дальше? Я чувствую ужас, но тот далёкий свет манит меня слишком сильно. Если я смогу добраться туда, то тьма и боль непременно исчезнут! Там ведь… Там… Точно! Там что-то очень важное для меня! Но… Может, не стоит всё-таки туда идти? Может, это, рядом с которым я стою, последнее моё воспоминание? Нет… Я чувствую, что есть и другие, только, от чего-то, не вижу их. Неужели они такие же тёмные и жуткие, как и это окружение? Тогда определённо нужно разворачиваться и бежать отсюда! Хватит! Я больше не хочу, чтобы мне было больно! Не хочу даже знать, что сокрыто в этой тьме! Не хочу вспоминать! Мне страшно… Но тот свет манит меня так сильно, что я не могу сопротивляться… Нет! Нельзя туда смотреть! Не пойду туда! Моё тело цепенеет от одной мысли, что я сделаю шаг в эту непроглядную тьму. А если это конец? А вдруг ловушка? Ерунда… Что может быть настолько жутким, что я не могу ступить дальше? Я пережил предательство, болезнь, бомбёжки… Неужели это нечто страшнее всего того, что я уже прошёл? Выходит, страшнее… Не могу двинуться ни назад, ни вперед. Что же делать? Как быть? Наверное, стоит вернуться. Вернуться… Как странно… Почему моё сердце вдруг сдавило какое-то странное чувство? Оно мне не нравится. Мне и без этого слишком тошно! И повернуть назад не выходит. Далёкий свет влечёт меня слишком сильно. Правда, чтобы попасть туда, мне необходимо сначала преодолеть свой страх и шагнуть во тьму. А если остаться здесь? Не самый лучший вариант. Странное место угнетает меня. Мне нужен выход. Хочу вернуться в реальность, ведь всё вокруг меня сейчас не настоящее, да? А, может, мне не стоит туда возвращаться? Может, моя жизнь там оказалась настолько ужасной, что единственным спасением стал побег в этот… мир иллюзий? Я так и не понял, где нахожусь. Да и разве я раньше не жил иллюзиями? Всё! Решено! Иду дальше, хоть мне и безумно страшно. Моя жажда ответов всё-таки сильнее. Уверен, я смогу во всём разобраться, если просто продолжу идти и вспоминать. Так правильнее, я это чувствую. Следующий шаг ощутился совсем не так, как нужно. Я ожидал продолжение тропинки, а, по итогу, упал в обрыв, но земли я так и не коснулся. Мой полёт, скорее, был похож на плавание в какой-то странной субстанции, только барахтания не приносили никакого толка. Наверное… Сложно сказать, когда вокруг одна сплошная тьма. Я перестал видеть даже свет предыдущих воспоминаний. И как мне выбраться? Может, я зря так поступил? Какое глубокое отчаяние… Интересно, у этой бездны есть дно? Мне так больно, что не могу сдержать крик, но не могу закричать, потому что эта странная жижа забивает мне горло. Похоже, дышать мне всё-таки не нужно. Ну… Наверное, это радует. Странно… Что-то не так… Что-то изменилось. Больно… Кажется, я вспомнил, что случилось после вторжения в Иствуд. Вспомнил всё. Не хочу это ощущать вновь. Но теперь отступить уже невозможно, да? И я больше не вижу того манящего света… Значит, он всё-таки был приманкой в ловушке? И я повёлся, как самый последний глупец. Впрочем, ничего нового. И почему я только не учусь на собственных ошибках, каждый раз наступая на одни и те же грабли? Похоже, я слишком долго жил в собственной лжи, из-за чего начал воспринимать её, как правду. Но… Меня это устраивало. Это глушило боль. Я всегда прятал её, искал оправдания, пытался найти причины, благодаря которым моя ложь могла бы обернуться правдой. А-а-а… Вот и воспоминания. Мой первый день. Тогда я встретил других выживших после звёздной лихорадки. Как жаль, что мы с ними даже не успели поговорить, поскольку очень скоро после прибытия нас разлучили. Я глянул на замеревшее передо мной «окно», после чего осторожно ладонью огладил стекло. Моё прибытие в место, ставшее личным адом. Как же я ненавижу эту камеру… Холодная, тёмная, тесная. Ловушка, из которой нет спасения. Место, наполненное лишь ужасом, болью и отчаянием. Нда… Тогда я ещё даже не подозревал, что меня ждёт впереди. Хотя первые ужасы начались уже тогда. Одно «окно» сменилось другим. Не хочу вспоминать, не хочу чувствовать. Но, похоже, у меня просто нет выбора. Это начало моего кошмара. Сначала они долго и беспощадно меня били, затем забрали полный набор «образцов для анализов», а затем вкололи какую-то хрень. Больно… Всё моё тело горит. А это ведь только начало. Да уж… «тёплый» приём, ничего не сказать. Я прислонился щекой к стеклу и закрыл глаза, вслушиваясь в собственные рыдания. Позор… Мне там ведь уже почти шестнадцать, я взрослый, а реву, словно трёхлетнее дитя. Хотя… В такой ситуации ничего другого и не осталось. Я знал, что за мной никто не придёт, что о помощи не стоит даже мечтать. Всё, что мне оставалось — лишь плакать и осознавать свою ничтожность. Жаль, что тогда никого не оказалось рядом, чтобы хотя бы обнять меня и подарить ложную надежду. Посещение два. Вырванные ногти, побои, уколы, одиночество. Оказывается, я так громко и отчаянно кричал тогда, умоляя о пощаде, зовя родителей. Какой дурак… Знал ведь, что они меня бросили, что эти крики бессмысленны, поскольку никто не придёт. И всё равно я их ждал. Жаль только, что я не узнал ещё тогда, что они были лишь моими опекунами. Возможно, тогда бы я перестал на подсознательном уровне ждать их возвращения. Возможно, мне было бы проще пережить разочарование. Нет... Уверен, я бы всё равно продолжил их звать и ждать. В тот вечер, после всего, я лежал и пытался произвести в голове расчёты для траектории полёта к неизведанным планетам с моими глупыми детскими мечтами. Посещение три. Надо мной надругались. Было так больно и мерзко… Никогда не думал, что мой первый раз окажется… таким… Ну… Меня хотя бы не избили. Лишь немного порезали. Если так подумать, меня никогда сильно не били и не травмировали, когда случались контакты подобного рода. И я даже смог их полюбить, так как не имел перспектив получше. Я выдумал свою важность, выдумал, что мной дорожат, а потом спрятал за этой ложью свои одиночество, боль, отчаяние и желание быть нужным и любимым. Я знал, что обманываю себя, но это было единственное утешение, которое я мог получить. Так глупо… Я всё ещё хотел жить. Посещение семь, десять, пятнадцать, сорок… Пытки, побои, инъекции. Надругательства, инъекции. Мой дух угас, рассудок померк. Я сломался, бросил все надежды на какое-либо спасение. Хлипкая заслонка лжи не смогла сдержать мои истинные чувства. Я был готов пойти на абсолютно любую низость, лишь бы избежать «наказаний» и получить лекарства, от которых стал зависим. Я потерял себя, но всё равно, пока никого не было, я продолжал мечтать о звёздах. Потому что больше у меня не осталось ничего. Когда тьма в камере становилась особенно глубокой, а вокруг становилось так тихо, что ж в ушах шумело, я ложился на спину, открывал глаза и воображал, словно смотрю на ночное небо, разглядывая любимые созвездия. Или же я переворачивался на живот и подолгу рассматривал мерцающие лужи собственной крови, иногда возя по ней пальцами, меняя «пейзажи». Я пытался проводить аналогии «объектов», которые видел, с реально существующими в космосе образованиями, о которых читал. В особенно тяжёлые моменты я закрывал глаза и воображал себе семью и друзей, которые любили меня, обнимали и защищали. Правда, после подобных мечтаний всегда становилось особенно горько и больно, когда приходило осознание реальности. Я так отчаянно нуждался тогда в заботе и любви, но получал лишь презрение и боль. Так горько… Я делал всё, но за всю свою жизнь так и не смог заслужить ни грамма того, о чём мечтал. И почему я только продолжал цепляться за жизнь и искать желаемое? Не знаю… Наверное, эта субстанция, в которой я сейчас нахожусь, мои чувства, которые я так долго подавлял и прятал? Да, точно, это они. И чем их больше на отрезке жизненного пути, тем глубже трясина. А ведь и верно. Около воспоминаний, которые не приносят боль, дорога была твёрдой и надёжной. А здесь просто бездонная яма. Наверное, поэтому я так боялся идти сюда. И, всё-таки, пришёл. Наверное, я заслужил всё это. Почему? Не знаю… Но уверен, что нарушил что-то и заслужил наказание. Обидно? Очень… Но ничего не поделать. Быть может, мне стоит прекратить сопротивления, и просто раствориться в этом отчаянии? Возможно, мне стоит просто позволить тьме и туману поглотить меня? Ничего ведь не изменится, сколько бы я не сопротивлялся судьбе. Я устал. Сколько это продлится ещё? Не знаю… Не хочу знать. Не хочу больше чувствовать это. Но… У меня ведь нет выбора, да? У меня никогда его не было, если так подумать. Как же больно… Кажется, уже началось новое воспоминание. Хотя… Какая разница? Везде одна и та же суть, хоть и различаются средства достижения цели. Я так устал… Мне бы хоть капельку тепла и покоя в этом океане безумия, хоть один, самый маленький островок безопасности. Нет… Никто не придёт. Никто никогда не приходил, сколько бы я не звал и не ждал. Эх… Вот бы мне хоть кусочек того манящего света… Хоть на секунду ощутить его на себе… Интересно, что может светить так ярко? В любом случае, чудовищу, вроде меня, подобное абсолютно точно не светит. Так обидно… Я всегда старался делать всё, о чём меня просили, а в ответ получал лишь презрение и предательство. Почему? Потому что родился каким-то не таким? Потому что выжил после болезни? Странно… Я ощущаю себя не так, как обычно. Словно… Я забыл нечто важное… Хотя… Полагаю, это и не важно. У меня больше нет сил. Я сдаюсь. На этот раз, полагаю, окончательно. Как холодно и больно. Ничего, это скоро пройдёт. Я чувствую, как темнота поглощает меня, как голос разума тонет в тумане забвения. Поскорее бы… Я больше не могу выносить эту нестерпимую боль, больше не хочу слышать этот жуткий смех, надменные голоса и собственные крики. Это сводит с ума. Почему я заслужил это? Что настолько ужасное совершил? Наверное, на эти вопросы я уже никогда не найду ответа. Выстрел. Так странно… Я… Чувствую тепло? Откуда оно? Как приятно… Как… обидно… и больно… Я чувствую себя странно, словно это не моё, словно… мне нельзя это чувствовать. А ведь и верно… Я чудовище, а чудовищам никогда не светили счастливые концы историй. И всё-таки… Это тепло обволакивает меня, согревает. Никогда не чувствовал ничего подобного. Даже в детстве было не так. Хотя, возможно, это просто моя фантазия, потому что я слишком истосковался по простой близости без злого умысла за ней. Я прижался к стеклу, пытаясь как можно дольше сохранить это чувство радости и безопасности. У меня больше нет сил. Даже не могу открыть глаза. Да и зачем? Кажется, я вспомнил этот день. Тогда меня забрали из той жуткой камеры, тогда я встретил Джея вновь. М… А кто это? Уже не помню. Кажется, он кто-то очень ценный для меня. Кажется, я много о нём думал в воспоминаниях. Я уже ничего не понимаю, хотя нет и нужды. Наверное, это воспоминание о спасении и было тем самым маяком во тьме, тем манящим светом. Джей… Спасибо. То время, когда ты пришёл за мной, было поистине чудесным. Нет, это неправильная фраза. Он ведь и не приходил за мной. Я просто попался под руку. И всё-таки, те первые объятия, те поглаживания… После того, что я терпел, эти знаки внимания стали мне очень дороги. Моё самое ценное сокровище. Я столько умолял пустоту, чтобы пришёл хоть кто-нибудь, давно потеряв надежду и, по сути, смирившись с участью. Почему я это делал? Не знаю… Наверное, я просто хотел хоть секунду побыть обычным счастливым человеком. И… Я им всё-таки стал, ведь меня, в конце-концов, обняли без злого умысла. Возможно, даже впервые в жизни. Я запутался… Кажется, моё прошлое уже исчезает из памяти. Я не помню детство. Но ведь ещё совсем недавно я его вспоминал! Или это было уже давно? Не важно, пожалуй. В этом месте время не имеет никакого смысла. Я слишком слаб и исчезаю во тьме, окутывающей меня. Но, возможно, я всё-таки найду в себе немного силёнок, чтобы взглянуть что было дальше. Возможно… Только полежу здесь ещё немного. Боль, выстрел, тепло и всё по новой. Как же, всё-таки приятно ощущать объятия. Хотя… Они ведь не настоящие, да? И тем не менее… Погодите… А откуда я вообще знаю его имя и то, что он тот самый мальчик из детства? Хм… А как мы вообще с ним встретились? Уже и не вспомню. Жаль… Хотя, полагаю, не важно, что случалось в прошлом. Ничего не изменится. Да и помнить слишком больно, а ещё это незачем, ведь я исчезаю… Сгораю, словно мотылёк в пламени свечи. Растворяюсь в свете, который дарит Джей… М-м-м… Чёрт… А ведь дальше воспоминания об интернате, университете и том, как изменилась моя жизнь. Хотел бы я на это посмотреть, но… не двинуться. Я слишком измотан. Да и какой смысл куда-то дёргаться? В конце-концов, я один в этом странном месте, и никто не увидит моих стараний. Хотел бы я, чтобы Джей сейчас оказался здесь. Ах… Нет, погодите… Он ведь просто спас меня, а всё остальное лишь надуманно мной. Он не любит меня, и я ему не дорог. Да и с чего бы ему любить такого монстра, как я? Я ничтожен и грязен. Я ошибка. Я не заслужил ни внимания, ни заботы, ни даже этих умопомрачительных объятий. Так обидно… Но… Может, если я постараюсь сильнее, если буду делать всё идеально, то заслужу хоть немного внимания? А чтобы они не догадались, буду вести себя так, словно ещё что-то значу! Стоп… А разве я так уже не делал? Странно… В голове становится так пусто. И вообще, разве я уже не сдался? Так откуда во мне это желание жить и бороться? Наверное, я просто оказался обманут этим теплом и заботой. Ладно уж… Раз я решил, что должен быть идеален во всём, то, полагаю, мне нужно сейчас найти в себе силы для того, чтобы подняться. Ради Джея. Раз он спас меня, то, полагаю, он в меня поверил. Выходит, я всё-таки что-то значу? Не верю, но… Джей рисковал собой, чтобы спасти меня, хоть мог этого и не делать. Он поймал меня, не дав упасть на пол, хоть это было не обязательно. Он обнимал и гладил меня, хоть я и не заслужил. Невообразимо… Этот человек сделал так много… Уверен, он мог просто пройти мимо, или же мог меня бросить после спасения. Но он не оставил. И даже сейчас лишь свет его доброты не даёт мне полностью раствориться в забвении, ведя вперёд, словно маяк, освобождая от оков, напоминая, что я позабыл что-то чрезвычайно важное. Полагаю, мне придётся найти в себе силы и продолжить путь. Тело словно не моё… Двигаться невероятно тяжело. Но я должен справиться. Ради тепла, ради света. Кажется, путь впереди светлый. Теперь я не могу не увидеть те воспоминания. Не теперь… Кажется, после передышки у меня, наконец, появились какие-никакие силы. Всё благодаря Джею. Он мой свет в этой тьме. Даже сейчас, он спасает меня, пусть это могло и не входить в его планы. Я должен справиться, оправдать его доверие, даже если он и не узнает. Мне так тяжело и больно… Я не хочу уходить отсюда, не хочу лишаться этого тепла. Хочу остаться здесь, с ним. Хочу… обнять его в ответ. Я… Я… Я хочу стать достойным этих объятий. Хочу, чтобы он… полюбил меня… — Ты сбился с пути, маленькая звёздочка. — откуда-то издалека послышался до боли знакомый, но, в то же время, чужой женский голос. Кто это? Откуда? Не могу определить направление. Кажется, голос звучит отовсюду и сразу. —Кто ты? — едва слышно прохрипел я, еле-еле совладав с языком. — Я разочарована. — тихо вздохнул некто, и моё сердце сжалось от боли и тоски. Моя «идеальность» разрушилась, не успев даже начаться. Все, казалось бы, появившиеся силы покинули меня вновь. Как я могу мечтать о тёплых объятиях и покое, когда разочаровал кого-то, даже не успев начать свой путь? — Ресурс не безграничен, Нова Стар. Ты слишком много потратил впустую, проигнорировав все предупреждения. — Я… Я не понимаю… — тихо прошептал я, прислонившись щекой к воспоминанию, когда я впервые увидел Джея после спасения. Звёзды… Какой же у него тёплый взгляд, какая солнечная и нежная улыбка… Я не хочу ощущать себя чьим-то разочарованием, ведь это будет означать, что я никогда не смогу стать достойным его близости, хоть самой маленькой. Я хочу любви, хочу ласки, хочу тепла. Я слишком устал от темноты и одиночества, мне слишком больно. — Ты должен был гордиться своей миссией, нести свет просвещения, и у тебя для этого было всё, но ты сбился с пути и померк в свете невежественных ничтожеств. — У меня не было ничего… — Ты получил жизнь. — Моё выживание было ошибкой. — Верно. И, тем не менее, ты получил шанс. — Моё детство, кажется, было ужасным. — Ты получил первый ценный урок. Тебе нужно было понять, что в одиночестве нет ничего страшного. — В нём полно боли и холода, если рядом совершенно пусто и не с кем поделиться своими настоящими чувствами хоть иногда. — Тогда ты был иного мнения и твердил, что тебе никто не нужен. Ты должен был понять, что звёзды уникальны и полноценны сами по себе. — А моя болезнь? — Это второй ценный урок. Ты должен был понять, что астериды, как вы себя зовёте, без света являются лишь пустыми оболочками, которые должны быть утилизированы в кратчайший срок. Ты должен был встать на путь исполнения твоего предназначения. — Значит, то, что меня бросили родители, лишь совпадение? — Это третий ценный урок. — Ну конечно... — Ты должен был усвоить, что ничто не вечно, и что человеческие отношения — лишь ненужная помеха. — Это было слишком болезненно. — И тем не менее, благодаря этому ты спасся и получил четвертый урок. Урок о человеческой жестокости. — Я просто хотел вернуться домой. И в этом уроке не нуждался, поскольку уже успел его выучить. — Ты должен был понять, что тёмные души невежд злы и жестоки. — А моя жизнь в приютах? — Ты получил силу, чтобы нести свет в массы, и время, чтобы ей овладеть. — Но… Она была мне не нужна. — Глупости. В этом жалком мире всё решают лишь сила, власть и деньги. — Не всё. И то, что случилось после… — Должно было тебя закалить и сделать сильнее. Но ты оказался слишком слаб и сломался. Ты провалился. Ты стал глубочайшим разочарованием для этого мира. Ты должен был стать крепким, сильным, уверенным в себе, независимым. Должен был стать тем, кому чужды гнилые человеческие эмоции и чувства, кому важно лишь знание и жажда истины. Ты должен был гореть и нести свет просвещения в тёмные массы, а вместо этого стал зависим от жалкого человечишки. Померк во тьме невежд. — Джей не такой! Он сильный, смелый, добрый, всегда готов прийти на помощь. Да, возможно, он знает не так много о звёздах, как я, но он довольно неплохо разбирается в других вещах. — Пф… Глупости. Нечего защищать этих приматов. Ты позор для нашего рода. Нам не нужны сломанные игрушки, которые не способны выполнить даже самую элементарную задачу. Твоё время подошло к концу. — В таком случае, прошу, дайте мне ещё немного времени, чтобы узнать, чем всё-таки закончилась моя жизнь. — Вернее, жалкое существование с кучей шансов на исправление, которыми ты так и не воспользовался. — Да, точно. Именно оно. — В таком случае, иди. Не смею задерживать. В любом случае, процесс уже запущен. Беги, пока время не вышло, а то рискуешь и не успеть. Я медленно двинулся по тропинке, периодически заглядывая в мутные окна. Так много забытых воспоминаний… Всё-таки, годы память не щадят, как ни крути. Остаются лишь какие-то единичные короткие моменты или самые яркие переживания. Например… Момент, когда я почувствовал брошенным и преданным, когда Джей ушёл с незнакомкой. Или их было две? Хотя… Какая разница? Он ушёл, а я остался один и ощущал себя брошенным, хоть он тогда был мне абсолютно чужим. Да уж… Какой стыд. Ровно, как и моя истерика тогда, доставившая лишние проблемы. Наверное, нас тогда нашли из-за того, что я слишком громко кричал. Жаль, что я уже не помню, что произошло в ночь после моего спасения, но от этих мутных «окон» так и веет чувством стыда. Правда, они ещё и тёплые. Наверняка, там Джей. Только его присутствие так согревало и успокаивало. Интересно, почему «голосу» он не понравился? Наверное, Джей просто слишком хорош для такой ошибки, как я. И… Погодите… А кто вообще этот «голос»? Звучит так знакомо, но… я не могу вспомнить. Да и, кажется, он уже исчез. И… Я снова остался один. Я так ничтожен, что ему даже мерзко общаться со мной? Но я понимаю, почему. В конце-концов, я провалился, так и не выучив ни одного «урока». Мне сейчас так больно и грустно… Хочу вернуться ко дню спасения, хочу вновь ощутить покой и объятия. Нельзя. «Голос» прав. Я сломлен, я ничтожен, я грязен. Мне нельзя греться в чужом свете. Мой удел — эта тьма и горькое одиночество. Я просто хотел быть нужным хоть кому-то. Я просто хотел чувствовать, что меня любят. А что по итогу? Я разочаровал всех, а теперь блуждаю во тьме совершенно один, даже не зная, куда приведёт тропинка воспоминаний. Но, думаю, это и не важно. Моё время подходит к концу, «голос» сам так сказал, но, похоже, он всё-таки разрешил мне дойти до конца. Год, проведённый в интернате после нескольких месяцев лечения в больнице. Странно… Я помню, что был там, но не помню ни одного лица, ни одного события. И… Всё покрыто странными чёрными трещинами. Полагаю, мне следует поторопиться. Быть может, ещё осталось что-то целое? И вот я уже не иду, а бегу. Выпускные, университет, боль… Ах да, горький опыт того, как воспользовались моей доверчивостью и глупостью. Джей бы такого наверняка не допустил. У него всегда всё получалось так правильно и легко... Я даже завидую. Похоже, все прошедшие годы мне его сильно не хватало. Везде это тяжёлое чувство тоски, хоть воспоминания и кажутся светлыми. Хотя… Полагаю, любой момент покоя покажется безграничным счастьем после пережитого. На мне сейчас так много ран. Интересно, почему они появились? Почему не исчезают? Думаю, это всё-таки не важно. Вернусь к воспоминаниям. А тут момент, когда я решил поменять свою жизнь. Первая лекция и первый пост в соцсетях. Так смущающе и нелепо. Хочется от стыда провалиться сквозь землю. Жаль, что в этом месте и земли, как таковой, нет. Учёба, работа… Такая скучная и монотонная жизнь, вновь полная пустых пятен. Ничего не помню из тех лет. Наверное, это из-за того, что туман небытия практически уничтожил меня. Целы остались лишь самые яркие воспоминания. Например, такие как… Встреча с Джеем и наш первый поцелуй. Что же я тогда натворил? Поверить не могу. И… Он меня не оттолкнул? Интересно, это из-за жалости? Звёзды… Как же тепло и приятно. Жаль, что это стекло такое холодное и крепкое. Как же я хочу сейчас оказаться там. Хочу ощутить объятия и поцелуи на собственной коже. Здесь, во тьме, слишком холодно и одиноко, слишком больно. Кажется, я начинаю ощущать, как рассыпаюсь на мельчайшие крупицы. Нет, умоляю, ещё немного. Ещё самую капельку. Ещё несколько секунд. Или минут. Или… час? Мне мало… Я хочу больше этого света, хочу чтобы моя боль смолкла хоть на секунду. Хочу к Джею. Но я слишком грязен и отвратителен. Слишком грязен и отвратителен? И я пачкаю своей грязью эти волшебные воспоминания? Нет! Нет-нет-нет! Только не это! Мне нельзя! Я с ужасом отшатнулся, глядя на отвратительные разводы зловонной грязи и крови на стекле. И как мне теперь оттереть это безобразие? Я запачкал светлую память. И теперь это «окно» меркнет, трескается и рассыпается в пыль. Нет, только не это воспоминание, прошу. Как же сложно ловить этот песок такими отвратительными изувеченными руками… Но… Если я постараюсь, если соберу все песчинки и сложу их в нужном порядке, то смогу восстановить этот сладостный момент, ведь так? У меня ведь впереди теперь целая вечность? Или же… Я просто скоро исчезну без следа через несколько мгновений, которые кажутся вечностью? Наверное, это и неплохой вариант. Хоть я и не хочу, но иду дальше по дорожке и вижу, что доставляю лишь неприятности. А Джей всё терпит, улыбается и согревает меня своим теплом. Как же он всё-таки невероятен. И… Я ничем не отплатил ему за такую доброту. Как обидно… Как стыдно… Я так нагло пользовался чужим светом, а взамен не дал ничего стоящего, кроме разочарований и переживаний. Но что я мог дать? У меня не было ничего. Я мог лишь восхищаться им и сгорать в пламени собственных чувств. Как же сильно я хочу к нему… Нет… Нельзя больше трогать «окна», иначе они разрушатся, и я всё забуду. Я не хочу терять всё это. Я люблю Джея. Люблю? А я… умею делать это? Не уверен. Быть может, меня просто привлёк его свет? Я оказался обманут? Значит, я должен был стать таким, как он? Но… У Джея ведь была семья, которая его любила, были друзья, знакомые, а у меня не было ничего из этого. Так как я должен был стать таким же сильным и уверенным? Наверняка его никогда не обижали в школе, у него было много родных и друзей, а также… его никогда не бросали родители, даже не сообщив причин. Он никогда не сидел один в палате, мечтая о семье, при том понимая всю тщетность и несбыточность надежд. Он никогда не жил в приюте, прячась в чулане, когда приходили взрослые, чтобы выбрать себе ребенка. Он никогда не чувствовал горечи осознания, что у него не будет семьи из-за странной внешности. Его никогда не пытали в тёмной тесной камере, и он никогда не чувствовал отчаяния из-за того, что никто не придёт на помощь. Как же я завидую… Ненавижу! Почему? Ну почему у него было всё, о чём я даже и мечтать боялся? Почему он такой счастливый? Почему мне не досталось хотя бы кусочка той прекрасной жизни? Почему в моей жизни лишь боль, тьма и одиночество? И почему он рядом? Из-за жалости? Меня ведь… не за что любить. Я знаю, как отвратителен и грязен. Как же обидно… Как же я ненавижу его за это! Но… Его объятия невообразимо нежны, а поцелуи испепеляюще горячи. Почему? Я ненавижу его, но не хочу, чтобы всё прекращалось. Я… Я зависим от него. Я хочу, чтобы он был рядом, чтобы любил меня. Я хочу, чтобы он улыбался, чтобы был счастлив, и эти чувства сильнее моих зависти и ненависти. Я запутался… Почему Джей так добр ко мне? Почему любит меня и заботится? Нет. Я снова ошибаюсь. Он меня не любит. По крайней мере, сейчас. Наверное, если бы он любил, то сейчас я бы не был здесь совершенно один, и мне бы не было так больно и холодно. Наверное, он наигрался со мной и бросил, как остальные. Нет… Джей ведь не такой! Но… Откуда я вообще знаю, какой он? По смутно вспоминаемым обрывкам из детства и случайной встрече на войне? Люди всегда ненавидели меня. Глупо ожидать исключений. И всё же… Сейчас больше всего на свете я бы хотел обнять и поцеловать Джея. Наверное, я всё-таки люблю его. А эти воспоминания… Да, я ощущаю близость, но это не то. Я хочу ощутить его прикосновения на своей коже здесь, хочу, чтобы это стекло исчезло. Хочу прижаться к нему и забыться. Хочу исчезнуть в его руках. Неудачная поездка в горы. Странно, что я даже не могу вспомнить, почему она стала таковой. Все воспоминания этой тематики испорчены, хотя… Ощущения неприятные. Больно и холодно. Даже как-то… привычно. Я повозил пальцем по одному мутному стеклу, рисуя грустную рожицу. Глупо, я знаю. Зато я могу угадать, в которых испорченных воспоминаниях есть Джей. Рядом с ними тепло. Интересно, когда он предаст меня? Похоже, скоро. Я вижу, как полоса света вновь обрывается впереди. Не хочу туда идти. Но, наверное, я бы хотел узнать всю правду прежде, чем исчезнуть. О… А это та ночь, когда я сразился, чтобы заполучить лидерство в Кас Тек. Отвратительный вышел вечер, но… Я всё-таки победил. А потом… Звёзды… А потом мы с Джеем… переспали… Это так смущающе… И горячо… И… Я путаюсь всё больше. Так он любил меня? Или просто играет с моими чувствами, потому что я наивный дурак? А я люблю его, или всё же ненавижу из-за зависти? Я больше ничего не знаю. Да и какая разница? Ответ всё равно ничего не изменит. Надо же... удивительно, что теперь удаётся вспомнить некоторые моменты из детства. Я прислонился щекой к воспоминанию, где мы вместе на кухне распивали дорогущий коньяк прямо из горлышка бутылки. Я всё тогда испортил, устроив очередную истерику. Мне жаль… Правда, очень быстро я поплатился за это, когда оказался в захвате с пистолетом перед лицом. Неужели это были истинные чувства Джея в тот момент? Он так сильно меня ненавидел? Но тогда почему притворялся, что я ему не безразличен? Как же я был слеп… И я ещё потащил Джея смотреть на звёзды? Зачем? Он всё равно уснул, но… Тот вечер всё равно ощущался приятным. Да уж… В те времена моё настроение было жутко нестабильным, я так посмотрю. Полагаю, это стало причиной того, что меня бросили. А меня вообще бросили? Ну разумеется! Что за глупый вопрос? Иначе я не был бы сейчас один. Ладно, двигаемся дальше. Очередная истерика. Как ожидаемо… А следом вечер, как я ел мороженое, даже не предложив одно любимому. Стыдно… Быть может, он обиделся на это, и потому ушёл? Ну… Скоро узнаю. А следующее воспоминание о… том, как я поехал к семье Джея, чтобы помочь ему воссоединиться с родными. Куча мутных «окон» и несколько невзрачных моментов. И почему я вообще это запомнил? Ах да… Семейные фото. Помню, как завидно мне стало, когда я увидел, сколько у Джея было родственников, и все, казалось, были счастливы. А у меня никого не было. Не было даже места, куда бы я мог вернуться, где бы меня ждали. Но его нет и теперь. Ну и ладно. Я всё равно уже не вернусь. Надеюсь, я просто перестану существовать. Жаль, что счастливые времена в прошлом. Каким же я был дураком тогда, совершенно не ценил те моменты близости, практически всё уже позабыл. Но… Если бы я только знал, к чему приведут все мои решения… Если бы был шанс вернуться в прошлое и всё изменить… Если бы то… Если бы сё… Хм… К чему вообще эти глупые сокрушения? Произошедшее изменить невозможно. Жаль… Возможно, будь у меня хоть маленький шанс что-то исправить, я бы всё равно не смог ничего изменить. Я слаб. Я ничтожен. «Голос» прав. Я лишь сломанная, ни на что не способная кукла. Интересно, если бы я выдержал испытания, если бы стал таким, каким должен быть, я стал бы достоин того, чтобы меня любили по-настоящему? И тогда бы Джей остался рядом? Я бы не был один, да? Все эти воспоминания, где он обнимает меня, защищает, целует… Все мгновения, где он любит меня… Они… Стали бы настоящие? Стали бы они ещё теплее и ярче? Смогли бы они разогнать эту тошнотворную тьму и наполнить пустоту? Снова я о глупых мечтах… Но, говоря о них, прямо сейчас я бы хотел хоть на мгновение вновь оказаться рядом с Джеем и… хочу хотя бы его обнять. Хочу, чтобы он обнял меня в ответ, погладил, сказал, что рядом. Хочу ощутить его тепло и заботу, почувствовать себя в безопасности. И… Хочу сделать нечто подобное и для него… Я хочу любить его, хочу сделать счастливым… Но я не могу. Да уж… Наверное, он ненавидел меня из-за всех проблем, что я создаю. Наверное, он просто притворялся хорошим, чтобы держать меня в узде, ведь я… монстр. Да, пожалуй, это слово и впрямь мне подходит. А ещё подходит термин «ничтожество». Я знаю… Все вокруг ведь постоянно об этом говорили. А потом… Хоть их голоса и смолкли, но остались эти жуткие взгляды, которые куда красноречивее слов. Я притворялся, что не замечаю их, притворялся лучшей версией себя и обманывался, что меня любят. Люди лживы. Им нельзя верить. Никому нельзя верить. Но я так устал от этой боли… Да и на сражения у меня больше нет сил. Я слаб. Мои желания никогда ничего не решали. Я провалил свою миссию, пусть и не понимаю, какую. Так зачем мне существовать? Зачем продолжать бороться? Зачем надеяться на несбыточное? Но… Даже если и так… Я хочу к Джею… Во мне всё ещё болит эта жалкая жажда внимания, доставляет дискомфорт это ничтожное чувство привязанности. Я… Всё ещё хочу жить, хоть и принял решение исчезнуть. Я знаю, что мне не на что надеяться. Больно… Как странно… Какое знакомое безумие… Словно… я испытывал подобное раньше. Это воспоминание? Нет, не совсем… И когда вокруг стало так темно? Погодите… Меня похитили? И, кажется, пытали, да? А Джей? Где он? Очевидно, что не придёт. Зачем ему такое чудовище, которое доставляет лишь проблемы и разочаровывает? Он достоин лучшего. Он не заслуживает возиться с таким жалким прокариотом, как я. Больно, темно, холодно… Точно… Я лишь сейчас понял, что мне безумно холодно. Не физически. Это… Какой-то другой холод, словно идущий изнутри. Он сковывает меня, вонзается острейшими ледяными осколками в мою плоть, разрывает. Лишь присутствие Джея согревало меня. Правда что ли? Он ведь лгал мне… Выходит, и то тепло было ненастоящим. Звёзды… Если ложь так обжигала меня, то насколько же я замёрз? И насколько же тогда горячие настоящие чувства? Мне страшно от одного лишь предположения. Интересно, а если бы я согрелся, то смог бы светить так же ярко, как Джей? Но ведь ещё не поздно! Если я продолжу эту глупую борьбу… Если всё поменяю… Смогу ли я хоть немного приблизиться к… Ах да…. Точно… Теперь вспомнил. Джей не бросил меня по своей инициативе, хоть, наверное, и хотел. Он умер. Я убил его. Я собственными руками уничтожил своё Солнце… Как больно, но, на этот раз, не физически… Я снова тону, снова не ощущаю под ногами твёрдой и надёжной тропинки. Почему? Я всегда был один… Так почему это невыносимое чувство стало внезапно таким тяжёлым и нестерпимым? Я стал безумно хрупким и слабым, просто познав отголоски настоящих чувств обычных людей. Пожалуйста, хватит… Я больше не вынесу этих мучений… Не надо… Умоляю… Заберите меня из этого безумия… Я устал… Я… хочу к нему… Я не могу без него! Я знаю, что это неправильные чувства, знаю, что просто попался на хитрый трюк и стал зависим, но… Я хочу быть обманутым, хочу позабыть свои настоящие ощущения и понежиться во лжи. Я помню все те дни, слившиеся в единый долгий кошмар. Сколько бы я ни звал, сколько бы не ждал, сколько бы не искал, Джея нигде не было, не существовало ни единой капли утешения. Эта боль, несомненно, оказалась хуже всяких физических терзаний, и от неё не было никакого спасения, чтобы я не пробовал. Почему всё вышло так? За что? Это наказание за провал? Не слишком ли оно жестоко? Хотя о чём это я? Полагаю, это ещё даже слишком слабая кара. Прости меня, Джей… Прости меня, странный голос, который я не помню. Мне правда очень-очень жаль, что я подвёл вас. Интересно, я довёл до конца хоть одну попытку свести счёты с жизнью? Ну… Если я здесь, то, получается, так. Да уж… Этот предсмертный сон то ещё дерьмо. Лучше бы здесь оказался Джей, который обнимает и оберегает меня. Лучше бы я умер в счастливом неведении. Выходит, я не заслужил даже этого. Неудивительно, ведь на моих руках чужая кровь. Я сгубил не только того, кого любил, но и множество невинных душ, которые пытались меня сдержать, чтобы не допустить ещё большей трагедии. Столько крови… Аж тошнит от одной мысли. Да… Я и в самом деле самое настоящее чудовище. Выходит, это наказание за все мои деяния? Я ведь не только убил кучу людей, но и испортил жизнь многим невинным, когда пытался взобраться на вершину. Как же больно… Как холодно… Как страшно… Не могу пошевелиться, не могу даже закричать. Я знаю, что это моё наказание, но всё равно не могу смириться. Я хочу тепла, хочу покоя… Хоть в самый последний момент. Даже если я провалился в какой-то неясной миссии, даже если стал величайшим разочарованием, я хочу знать, что был нужен хоть кому-то! Хм… Снова я иду на поводу своих эгоистичных желаний, но как бы было здорово ощутить тёплые успокаивающие объятия, услышать, как родной голос прошепчет «тише, всё хорошо. Я рядом». Несбыточная мечта. Рядом никого нет, потому что я только и делал, что думал лишь о себе. Точно! Я понял… Я должен был быть, как Джей. Я должен был забыть все свои «хочу», отставить все свои страхи и боль. Я должен был улыбаться, любить окружающих и помогать всем, чем только мог, ничего не ждать взамен. И тогда, возможно, я бы не провалился. Возможно, тогда бы меня кто-то и полюбил по-настоящему. Интересно, если бы я был таким, какой бы стала моя жизнь? Полагаю, определённо не такой гадкой, как сейчас. Не было бы этой пугающей темноты, этой разрывающей всеобъемлющей боли, от которой никуда не скрыться, этого сковывающего страха. Наверное, я был бы счастлив. Возможно, тогда бы меня не бросили. Возможно, у меня даже была бы семья. Да уж… К чему теперь эти глупые мечты, которым никогда не суждено сбыться? Моё время вышло. Это была безумно долгая и крайне дерьмовая жизнь. Странно… Я… вижу вдалеке свет. Ну уж нет! Больше я не попадусь в эту ловушку. Больше не хочу ощущать секундное облегчение и взлетать лишь затем, чтобы упасть в более глубокую и тёмную бездну. Да и какие могут быть хорошие воспоминания, если в них не будет Джея? Мёртвые не возвращаются. Свет погас. Так и знал, что это была лишь приманка. В любом случае, даже если бы я и захотел, то уже не смог бы досмотреть обрывки воспоминаний. Я уже практически исчез. Ещё несколько минут, и всё закончится. Всё ведь закончится, да? Хоть мне и страшно исчезать, я больше не могу выносить эту мучительную боль. Когда меня не станет, она ведь стихнет, да? Я ведь не попаду в какое-то место, где боль будет ещё сильнее и, вдобавок, бесконечной? Загробного мира ведь не существует. Это не научно. А если существует? А если там будет ещё хуже? Мне страшно… Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что всё закончится, что мне больше не будет так больно, холодно и одиноко. Пожалуйста, скажите, что там ничего нет, скажите, что меня не ожидают вечные терзания. А если и ждут, то, умоляю, дайте мне умереть в чьих-нибудь тёплых объятиях. Я уже даже не прошу, чтобы это был Джей. Подойдёт кто угодно… Лишь бы больше не чувствовать холода, боли и одиночества, хоть в последние мгновения этого отвратительного существования. Одиноко… Холодно… Страшно… Больно… Прости меня, Джей. Я так сильно перед тобой виноват… Прости меня… Прости… Я не хотел, чтобы всё закончилось так… Я не хотел причинять тебе вред, не хотел отбирать твою жизнь. Знаю, теперь это лишь слова, но… Я люблю тебя. Звёзды… Как же всё-таки сильно они ранят. Почему всё вышло так? Почему любить так больно? Почему я просто не могу об этом забыть? Почему в свои последние секунды я вынужден лишь сожалеть об упущенном и тосковать по уже несбыточным мечтам? Джей… Как бы я хотел сейчас оказаться рядом с тобой… Прости меня… Знаешь, всё-таки, это была очень паршивая жизнь… Я… так сожалею, что когда-то появился на свет, что выжил… Прости… Если бы не я, ты бы сейчас наверняка был жив и счастлив. Наверняка, всё сложилось бы по-другому. Как же здесь всё-таки больно и холодно… Как же хочется спать... Да уж... Даже... до конца дойти не смог... Но... это... конец... А правда ли это конец? Быть может, это просто... новое начало? Да нет... Не может быть... Сколько уже можно?Глава 28. Тьма души
6 августа 2023 г. в 17:53