Все, что случилось после

Ренесми почти со страхом наблюдала за движениями его рук. Она держалась изо всех сил, пытаясь не заплакать после битвы. Еще не успели догореть костры с разодранными частями вампирских тел, посылая отвратительный дым в небо, как она уже дрожала от одного взгляда Маркуса, пробивающего до самой души. Алые глаза смотрели то на лицо, то на живот. Немой вопрос остался без ответа, Ренесми лишь неуверенно переступила с ноги на ногу, смотря, как бывший муж меланхолично складывает кирпичи в сторону, расчищая для нее место. От замка, который Аро выбрал для битвы, не осталось ничего. Погибли многие, даже среди Вольтури поредевшие ряды выглядели устрашающе. Она мельком отметила, как Феликс склонился над чьим-то телом, а Аро в неверии смотрел куда-то вдаль. Он тоже кого-то потерял. На миг ей стало его жаль, но в следующий снова натыкнулась о сталь во взгляде Маркуса и опустила глаза. Ей конец. Может быть, ее тоже здесь сожгут вместе с остальными. — Мисс Каллен… — он словно боялся обжечься, слишком осторожно подходя к теме ее появления, — кажется, я более, чем ясно, выразился, что вам не следовало появляться в этом месте, — он кинул последний кирпич на стопку к остальным и выпрямился. Ренесми выпрямилась точно с ним. Жуть как хотелось расплакаться и кинуться к нему в объятия. Она могла себе это позволить, даже несмотря на порванную в некоторых местах одежду и пыль, почти полностью покрывавшую старейшину. Да плевать, она хотела обнять его, почувствовать запах жизни, которую у нее все хотели отнять. — Я… — она неуверенно начала свою речь и нервно сглотнула, не справившись с тревогой. — Где ребенок, Ренесми? Она было закрыла глаза, приготовившись к тому, чтобы попытаться успокоиться после такого острого ожидаемого вопроса. На удивление ничего не почувствовав внутри — ни страха, ни тянущего конечности чувства стыда, она, наконец, открыла глаза и посмотрела ему в лицо. — С ней все в порядке, она с дедушкой, он не мог меня остановить, я сама захотела… захотела прийти сюда! — выпалила тирадой Ренесми и сделала шаг вперед, чувствуя, как ее сейчас разорвет от ужаса и страха за Маркуса. Или же вывернет наизнанку, если она не обнимет его, черт раздери! — Я не смогла бы жить вот так с памятью на руках и твоим прахом! И я хочу тебя обнять. Маркус, казалось, удивлен не был. Это была его Ренесми. Хотя втайне он надеялся и мысленно молился, чтобы во время битвы она была на острове, спала, ела и сидела с их ребенком, а не шаталась по незнакомой стране в поисках старого замка за не менее старым вампиром, за пару месяцев их жизни ему не нужно было тешиться надеждами, что будет именно так, как он придумал в голове. Она была слишком… предсказуемой в этом вопросе. Еще и привела с собой оборотней. И когда только успела… Он мысленно прикинул день родов и время для восстановления, чтобы ненаглядная прыткая девушка начала превращать в жизнь свои абсолютно уникальные идеи. Волосы попали ему в рот, он не успел сказать того, что хотел, и в одну секунду был обездвижен руками на своих плечах. Запах ванили и чего-то нового, пока он не смог разобрать, чего именно, окружил его с ног до головы. Маркус едва ли не вздохнул с облегчением, положив руки на ее слегка располневшую талию и с наслаждением улыбнувшись в ухо. И закрыл глаза. Они были отгорожены ото всех разрушенной каменной стеной. Почти весь замок лежал в руинах. В воздухе витал смрад женных тел, перьев и надежд. Он не знал точно, сколько погибло членов их клана, смог лишь увидеть пару голов, перед тем как с сожалением бросить в костер — их тела не подлежали восстановлению, потому как были осквернены слюной оборотней, которых гарпии притащили непонятно откуда. Эти волки были больше и намного сильнее собачки его бывшей жены из стаи квилетов. На первый взгляд, Маркус был уверен, что их с кем-то скрестили, чтобы получить самого настоящего зверя, который так и не принял присущую виду оборотней человеческую форму после смерти. Пусть этим занимается Кай. Он глубоко вздохнул. В первый раз сегодня он на мгновение был уверен, что королевский клан сотрут с лица земли. И в тот момент ничего не являлось важнее, чем выстоять. Ради… ради чего? Точной формулировки он не смог бы сказать даже под угрозой смерти. Ради Ренесми, ради их детей и ради клана. Ради Аро. Ради Аро? Ренесми что-то нечленораздельно промямлила ему в шею, но объятий так и не разомкнула. И он смирился, дав ей власть над ним еще на несколько минут, гладя по буйным рыжим волосам. Он тоже скучал. Тоже боялся. Надеялся. Желал встречи и ненавидел гарпий всей бессмертной душой. Потому что они разлучили его с Ренесми. Она? — Значит, она? — он улыбнулся неожиданно сам для себя. Ренесми не шевельнулась. У него было слишком много вопросов. Как прошли роды, какое было у нее моральное состояние на тот момент, как она ощущает себя после всего этого и, наконец, как себя чувствует ребенок? Ответ, что «с ней все в порядке», его не устроил. Карлайл, разумеется, лучший доктор для малышки, но самым правильным вариантом для нее было бы присутствие матери рядом. И отца. Конечно же. Несомненно. Совершенно верно. Он — отец. Он — отец! Странное чувство, тянущее грудь, вдруг родилось у него, и он все-таки отстранился от Ренесми. У нее были заплаканные глаза, хотя он не чувствовал и не слышал рыданий. Она научилась плакать бесшумно? Мысль, на мгновение пришедшая в его голову: «Она же рожала!» — едва не заставила улыбнуться, но он подавил это желание. Но ее слезы не были для него несерьезной вещью. Словно самый редкий драгоценный камень для любого смертного — для Маркуса была бесценна каждая слезинка. Он нежно стер слезы с нежных щек своими грязными руками, оставляя сероватые разводы на лице. Она удивленно моргнула и, всхлипнув, улыбнулась. И он улыбнулся ей в ответ. — Она? Ренесми радостно кивнула и положила руку на его щеку, намереваясь показать воспоминания.

***

Ей было плохо без него, но с ним, имеющим обязанности важнее, чем истерики и желания беременной бывшей жены, было бы еще хуже. Тем более под конец срока она выглядела, как перекормленный пингвин. Передвигалась Ренесми примерно так же. Ее радость, когда она чувствовала толчки пинающегося ребенка в животе, ее боль, которую не могла снять даже кровь, ее мысли о поле будущего дитя и даже попытки заняться хотя бы немного спортом, чтобы не сидеть на одном месте все время — это было с ней два месяца, и она боролась почти в одиночку. Без него. Мысли скакали, как кенгуру, от одного дня к другому, пока не остановились на самом важном событии для них обоих. Страх за Маркуса практически сводил на нет страх о ребенке. Она сильная, справилась бы даже без врача. Раньше так делали, и она бы точно смогла… Маркус будет сражаться с гарпиями? Этими огромными птицелюдьми, которые не оказались сказкой? Он ударился головой? Чем думал Аро? Почему его поддержали в этом страшно нелепом решении Кай и Маркус? Какого черта? Ренесми и сейчас прекрасно помнила свое состояние. Шок от прочитанной в мыслях дедушки новости намертво пригвоздил к полу на несколько минут. Впервые за этот месяц выпитая кровь пошла обратно, ни в какую не желая задерживаться внутри. Она не могла даже пошевелить рукой, сил хватило, только чтобы согнуться пополам и освободить желудок в услужливо поданный Карлайлом таз. Она не могла дышать, кровь все шла и шла, пока она не почувствовала влагу между ног, стекающую на паркетный пол. Она, наконец, откашлялась и посмотрела вниз. Это была огромная лужа, ее зеленые махровые тапочки успели полностью промокнуть, когда она почувствовала резкий толчок в животе. Это не было ударом в печень. У нее что-то хрустнуло внутри так отчетливо, что она хотела бы оглохнуть. И она закричала изо всех сил от нечеловеческой боли. Уши закладывало от собственного крика, руки сжимали живот в попытке успокоить разбушевавшегося ребенка, но он упрямо хотел появиться на свет именно сейчас. Рано. В голове всплывало лишь одно имя, когда она оказалась на кровати, а где-то справа загремел дедушкин чемодан, открывая страшные родовые инструменты. Ренесми, повернувшая голову на звук, сразу же резко отвернулась, от увиденного стало в разы хуже. Маркус, Маркус, Маркус… Она была уверена, что роды пройдут… по-человечески, ее сил смело хватило бы на то, чтобы спланировать все идеально. Но она не успела. Гарпии… Кровь снова поднималась по пищеводу, и Ренесми начала задыхаться. Руки метались по животу, от дикой боли она хотела вырвать из себя причину, но резкая слабость не могла позволить ей даже сжать покрывало под собой. Тошнота вдруг резко прошла. Глаза начала застилать алая пелена. Кровь была везде — она увидела это, стоило ей только приподнять голову. Или у нее полопались сосуды, но кровь была уже на полу, стекая аккуратной струйкой с ее ног.

***

Она моргнула и, нервно дернувшись, отодвинула ладонь, но рука Маркуса тотчас пригвоздила ту на место. Его глаза почти в ужасе смотрели на нее, ожидая продолжения. Ренесми покачала головой и упрямо произнесла: — Я не помню дальше ничего. Я отключилась. — Вы правда думаете, что я в это поверю? Не держите меня за идиота, я хочу увидеть, чем все закончилось. — Но я действительно… — Ренесми. Она вновь упрямо покачала головой. — Ренесми, — ему пришлось слегка сжать ее руку, — неужели ты думаешь, что для меня не имеет значения, на какие жертвы ты пошла? Она опустила взгляд и опять всхлипнула. — Я не думаю, что это надо кому-то показывать, да и… — она резко осеклась и посмотрела в сторону. А вдруг Маркус заставит Аро прочесть ее мысли, чтобы все узнать? Это было написано у нее на лице настолько ясно, что он сжал челюсти. Он прекрасно понял, чего испугалась Ренесми, но в эту минуту он готов был солгать, чтобы получить правду. Лгать не пришлось, она поспешно дала ему воспоминания. Маркус поставил себе одной из задач научить Ренесми ему доверять.

***

Рука Карлайла со скальпелем слишком быстро оказалась над ее животом. Ренесми не успела запротестовать. Ее крик разодрал легкие, оставив возможность только хрипеть. Маркус. Маркус… Она почти прохрипела его имя, когда дедушка сделал первый глубокий разрез. Кровь хлынула с удвоенной силой, и Ренесми ухитрилась удивиться ее количеству в организме. Она понимала, что это неправильно. Так быть не должно. Второй надрез. Он полез рукой внутрь живота, доставая младенца. Ренесми не могла кричать, только глядеть в потолок и думать, что кровь не достигла потолка. На ее лице была кровь, на руках и на груди, она была везде. И это было плохо. Она умирала. Маркус… Она всхлипнула и услышала плач. Громкий, такой пронзительный, но все же не настолько, как у нее, он был чудесным благословением для измученной Ренесми, которая лежала пластом, от боли не имея возможности пошевелить даже пальцем. На ее грудь положили что-то тяжелое, и она скосила глаза вниз. Ребенок. Это был ребенок. Весь в крови, с голубыми глазами, направленными на нее. Он смотрел на нее чистым взглядом, и она в ту же секунду его полюбила. Он был так похож на ее мужа. Ее бывшего мужа. Сознание уже не работало, и Ренесми не могла вспомнить, почему у нее бывший муж и какого черта она одна. Темнота жадно забирала ее с собой, обволакивая долгожданной пустотой без боли и эмоций. Что-то тянуло то вверх, то вниз, она словно прыгала на кровати, не чувствуя никаких скачков реальности. Малыш с голубыми глазами смотрел на нее с интересом, и она не смогла дать оценку этому взгляду. Все, о чем Ренесми подумала в тот момент, перед тем как потерять сознание: «Какой у нас чудесный ребенок». Нужно придумать ему очень красивое имя…

***

Первым, что вырвалось у него изо рта, было: — Ты дала ей имя? — хотя он тут же пожалел о сказанном. Его девочка прошла слишком тяжелые испытание без него. Его не было рядом. Он заставил себя проглотить вину и погладить ее по пальцу, показывая, что он с ней. Он… Да плевать ему на имя! Пусть называет, как хочет. Она имеет право, все равно этот ребенок уже носит фамилию отца. Маркусу не терпелось узнать, как прошел план Карлайла, из-за чего тот просил его яд. Ренесми, даже будучи полукровкой с генами столетнего вампира, была почти такой же слабой в родах, как и ее мать. Хотя может дело в его генах? Все потом. Ренесми сейчас стоит в его объятиях — здоровая, невредимая и теплая, а главнее этого он не мог бы ничего назвать. На ее щеках — румянец, глаза горят искренностью и любовью, и он сомневался, что сам показывал обратное. Стоп. Он назвал себя идиотом?!