Наруто. Последний филлер.

Do you remember the night we met? Will we ever be the same again? Inside the fire with my regrets Wish I could be born again tonight Beast In Black — Born Again Помнишь ли ты ночь, когда мы встретились? Будем ли мы когда-нибудь такими же? Среди огня со всеми своими сожалениями — Хотел бы я родиться заново этой ночью. (перевод)

      Хатаке Какаши знал, как опасна его привязанность для других. Больше тридцати лет жизнь доказывала это, раз за разом отнимая тех, кто смог занять место в его сердце. Он давно устал терять близких людей и вновь и вновь собирать себя заново. После смерти Минато-сенсея и Кушины-сан он окончательно решил, что больше никого к себе не подпустит. Служба в АНБУ неплохо защищала его от привязанностей. Хотя сбой один раз всё-таки случился, когда в его жизнь проскользнул Тензо, став для него кем-то вроде друга. Но и тогда Какаши смог тогда себя удержать и постепенно отдалиться от него.       Когда Третий Хокаге предложил стать джонином-наставником, ничего, кроме удивления и раздражения это не вызвало. Какаши тогда упирался до последнего, но упрямый Сарутоби был непреклонен. Хатаке тут же пожалел о том, что согласился! Первые несколько команд были настолько несобранными, что не могли пройти тест с колокольчиками даже после подсказки о том, какого результата он от них хочет. Несообразительность детей раздражала, но в этом внезапно обнаружился и плюс. Несколько лет подряд он, отправляя выпускников на дообучение, успешно избегал возложенной на него задачи. Пока в его жизни не появились те трое, которые смогли пройти тест. И Какаши снова пожалел о том, что поддался на уговоры третьего. Наруто, Саске и Сакура с первых же дней начали расшатывать его тщательно выстроенные барьеры. В этом их командная работа, надо признать, была фантастической! Какаши понял, что со временем сильно изменился под влиянием ребят, поэтому, когда они разбежались от него к другим учителям, даже вздохнул с облегчением. Надеялся на то, что будет, как с Тензо: привязанность останется в прошлом, стены из запретов вернутся на места, но главное — все они будут в порядке.       И очень скоро понял, что жизнь решила посмеяться над его планами. Он слишком уж сильно заскучал по этим троим. Им было весело вместе, и он сам не заметил, как по-настоящему к ним привязался. Какаши легко и радостно обнимался с учениками, подшучивал над ними. Частенько он выпадал из роли наставника, оказываясь с ребятами едва ли не на равных. И сам признавал, что сенсей получился из него далеко не идеальный. Опираясь на воспоминания о действиях собственного наставника, Какаши перемешал методы Минато-сенсея с АНБУшными, что предполагали восприятие команды как взрослых самостоятельных людей, способных принимать взвешенные решения. Результат оказался не тем, на который он рассчитывал. Желая сохранять дистанцию, Хатаке неожиданно для себя оказался ближе к подопечным, чем все остальные наставники.       Когда Наруто и Сакура оказались под его командованием не как ученики, а как подчинённые, Какаши уже даже не возражал. Понял окончательно, что его способ жить дал сбой, когда в их команде оказался ещё и Тензо. Вселенная просто издевалась над Хатаке, вынуждая того пересмотреть свои взгляды на взаимоотношения с людьми. Он не сопротивлялся, а просто наблюдал, как они снова врываются в его пространство. Следующие несколько лет они провели вместе бок-о-бок, и жизнь Какаши по-настоящему изменилась. Он впустил в сердце не только сильную привязанность к своей команде, но и чувство, которое, как он думал, никогда не появится в его жизни.       Слова воскрешённого Забузы «твоя куноичи» заставили его сердце пропустить удар. Спасло Какаши лишь то, что он в тот момент был в эпицентре сражения и не мог позволить себе всерьёз над ними задуматься. Краем глаза он увидел реакцию Сакуры — она была удивлена и смущена. Она не была его куноичи никогда, и они оба знали это! Её сердце уже было полно любви к другому человеку. Какаши никогда в жизни не встанет между ней и Саске несмотря на то, что где-то в глубине души хотел оказаться на месте своего ученика. Он уже однажды убил девушку, которую любил. Как и Сакура, она была ирьёнином. Не слишком ли очевидный намёк на то, что его неожиданно ожившее сердце не имеет право на это чувство?       Мироздание на этот счёт имело своё мнение, толкая его в руки Сакуры в самом прямом смысле раз за разом. Когда Мадара переродился в джинчурики десятихвостого, не его куноичи была рядом с ним постоянно, почти не прерывая физического контакта. Они защищали и прикрывали друг друга. Какаши видел всех троих, но ближе всех оказывалась она — смелая, красивая девушка, обречённая любить того, кому до неё нет дела. Саске с лёгкостью был готов пожертвовать жизнью Сакуры лишь потому, что для него она — не просто бесполезная фигура на поле сражения, но и помеха. Он настолько хотел быть в центре событий, что даже в моменты, когда Наруто просил помочь не умеющим летать Сакуре и Какаши, Учиха отказывался, не желая уступать другу право вести бой в одиночку. Хатаке не мог этого понять: даже если в парне нет ни намёка на ответные чувства, он мог просто так позволить ей погибнуть? Шиноби готовы к тому, что каждый день может стать последним для их близкого человека – возлюбленного, друга, ребёнка — не важно, но всё же любой из них постарается сделать всё, чтобы оттянуть этот момент. Но не Саске.       Какаши ничем не мог помочь своим мальчишкам с божественной силой — это был не его бой. Он мог только защитить Сакуру, у которой этих сил не было, но она не пыталась остаться в стороне, по мере сил помогая сокомандникам.       А потом было чёртово гендзюцу Саске. Хатаке словно сорвался с цепи, глядя на потерявшую сознание Сакуру. Сердце рвалось от боли, когда он кричал на бывшего ученика. Было невозможно смотреть на то, как девушка открывала свою душу для него, вновь и вновь получая прямые болезненные удары, оскорбления и отвержение. Она теряла уверенность в себе, теряла саму себя, но почему-то продолжала тянуться Учихе навстречу. Как это у него нет причин любить её? Он вообще не способен на безусловную любовь?       Трудно было сдержаться, глядя на печальное лицо Сакуры с дорожками слёз на щеках. Какаши нежно прикоснулся к мягкой бархатной коже, стирая пальцами солёную влагу. А потом наклонился и через маску коснулся губами виска. За эту несдержанность он потом долго себя ругал. У этого момента уже не было свидетелей, но Какаши словно сам признал свои чувства окончательно. И смирился с тем, что они невзаимны — пусть! Только бы с ней всё было хорошо!       После войны Сакура отдалилась ото всех, замкнувшись в себе. Какаши мог только издалека наблюдать за ней, при этом раз за разом получая от клятых богатеев предложения баснословных денег за то, чтобы героиня, сломавшая рог Кагуе Ооцуцуки, перешла к ним в персональную охрану на постоянной основе. Хатаке был в бешенстве. Он-то прекрасно понимал, чего они на самом деле имеют в виду, говоря о персональной охране. Он был даже рад, что она застряла в госпитале. Проявлять к Сакуре чувства каким-то образом Какаши не собирался никогда, и единственное, что его с ней связывало, были стопки писем-запросов от чиновников, которые он хранил с каким-то мазохистским чувством. Он оберегал её так, как мог, проявляя свою любовь единственным безопасным способом.       К счастью, истерия утихла довольно быстро. Поэтому, когда спустя три года Сакура пришла за заданием, Какаши смог её отпустить. И вроде как даже не показать, какие чувства его разрывали в этот момент. Она — не его куноичи! И никогда не будет! До него дошли смутные слухи о том, что Саске для неё остался в прошлом, но это были лишь слухи. И точно не повод что-либо менять в их отношениях.        Сакура вернулась с очередным запросом — в этот раз нахал прямым текстом сказал, что хочет её в гарем, и предложил такие деньги, что Коноху можно было снести и перестроить заново несколько раз. Неслыханная наглость! Какаши в тот момент был готов собственноручно оторвать чинуше то место, которым он принимал свои решения. Он даже напугал Сакуру, показав свою злость в эмоциональном порыве. Впервые за много лет она смотрела на него с таким страхом. Было очень стыдно!       Какаши тогда ещё не знал, что этот день разделит его жизнь на «до» и «после». Когда Сакура рассказала ему про сестру-близняшку из параллельного измерения, это прозвучало как какой-то розыгрыш или очень плохой план кого-то из оставшихся нукенинов, желающих добраться до Шестого Хокаге. И почему-то стало обидно за то, что неизвестная женщина так легко втёрлась в доверие к его ученикам. Сакура не скрывала того, что её эта история тронула, и просила Какаши быть более деликатным с «сестрой». Девушка была добра к людям, но на заданиях отлично проявляла себя как куноичи – её было не так просто обмануть. Что же изменилось в этот раз? Какаши стало любопытно, потому он и решил побеседовать с гостьей лично. Как быстро удастся ему вывести ту на чистую воду?       Так он думал до того, как поймал взгляд полных печали серых глаз — как у него, скользнул взглядом по пепельным волосам, ощутил такую же чакру, как у него и его отца. Сомнений не было, она была Хатаке! И не каким-то дальним полузабытым родственником, а на самом деле его сестрой. Он понимал это по её запаху, ощущая ту часть спектра, которая была связана с геномом и присутствовала в нём самом. И ещё по тому, как Касуми — так её звали – реагировала на происходящее. Для него не осталось незамеченным, что она во многом была похожа на него и в микродвижениях, и в том, как работает её сенсорное восприятие. Такое подделать невозможно, как ни старайся!       О родстве говорила и внешность! Если бы Какаши решил попрактиковаться в секси-дзюцу Наруто, или просто облачиться в Хенге женщины, не меняясь кардинально, он бы выглядел в точности так же, как она! Он смотрел на свою копию в женском теле. Это сводило с ума! Кроме, вероятно, АНБУ, следивших за безопасностью Хокаге, его лица никто не видел уже много лет, и так точно воплотить его внешность в женской версии стало бы для злоумышленников невероятно сложной задачей.       Это точно был кто-то, кто провёл рядом с ним много времени. Он слышал это в её интонациях и манере речи. По тому, как она к нему обращалось, её смятение было осязаемо. Она и знала его, и не знала одновременно. Можно ли подделать такой богатый и сложный эмоциональный спектр?       Какаши больше не мог осуждать Сакуру и Наруто за доверчивость. Они сделали всё правильно, решив поручить разбираться с Касуми ему. Шестого раздирало любопытство. Каким был тот мир, в котором у него существует сестра? Должно быть, он очень отличается от того, в котором живут они.       И он очень удивился тому, что услышал от неё. Мало того, что в её мире его провал с Саске не имел шанса на исправление, так ещё и Сакура там стала женой Какаши. Но, несмотря на очевидный абсурд ситуации, у него не было причин ей не верить. Она не хотела ничего ни от него, ни от Конохи. Была настолько потеряна и раздавлена, что было по-настоящему сложно видеть в ней шпиона. Пусть Касуми и изучала его так же, как он изучал её, но при этом словно обнимала своей любовью, от которой становилось почему-то ужасно больно и хотелось отодвинуться. Он не заслужил такого. И это царапнуло в нём по старой душевной ране. Единственный раз в жизни он чувствовал себя столь же любимым. Рин! Как и Касуми, она просто любила, согревая его своим чувством, столь же сильным и чистым. И столь же незаслуженным.       «Мы друзья в этом мире» — сказал он Касуми лишь для того, чтобы смущённой Сакуре стало хоть немного легче после рассказа об их взаимоотношениях в том пространстве. А у самого на сердце тяжелело. Хотелось прикоснуться к этой невозможной реальности хотя бы на мгновение, проживая эту мысль и смакуя её. Сбылись мечты Обито — он был Хокаге, и он был женат на Рин. И сбылась мечта самого Какаши. Он и помыслить не мог о том, что где-то существует мир, в котором Сакура — его супруга. И тут же промелькнуло осознание: а не будь она с ним, не погибла бы так рано!       Какаши был абсолютно потерян, и ему требовалось время для того, чтобы всё осознать. Эта куноичи просто самим фактом своего появления разнесла в щепки всю его уверенность. Ему было очень сложно оставаться равнодушным, и он боялся, что сильные эмоции повлияют на его суждения. Он не мог позволить себе такого, будучи Хокаге. Спихивая Касуми на Сакуру и Наруто, он в глубине души чувствовал себя трусом и подонком, но сейчас это решение было единственно верным. К делу нужно было подойти с холодной головой. Выяснить, не является ли женщина чьим-то живым оружием, не подозревающим о собственном назначении, и при помощи Яманака Ино посмотреть, насколько реальны её воспоминания. Для страховки Какаши отправил АНБУ с приказом не спускать с гостьи глаз. Её воспоминания и чувства он принимал, но риски нужно было свести к минимуму. К тому же этот разрыв пространственной ткани — если он и правда существовал, следовало выяснить, как он повлиял на их мир.       Он был рад, что АНБУ ничего подозрительного не обнаружили — ни те, что следили за ней, ни те, кто занимался исследованием и сличением биометрических данных с теми, что были в базе. А через несколько дней к нему пришла расстроенная Яманака Ино с отчётом и такими глазами, будто прошла ещё одну войну. И в этот момент Какаши стало не по себе.       — Задание выполнено, Рокудаймё-сама, — подчёркнуто вежливо сказала куноичи, протягивая собранные в папку мелко исписанные листы.       — Как всё прошло, Ино? — спросил он, пробежав отчёт глазами по диагонали – для его восприятия этого было достаточно. Внимательнее задержался лишь на заключении и выводах, но ему хотелось услышать её собственные комментарии.       — Я всё написала в отчёте, — ответила та. — Если кратко, воспоминания настоящие, нет пробелов и подмен. Мы просмотрели всю жизнь Касуми с самого детства и до момента, как она встретила Сакуру у реки.       — Ты показала всё Сакуре, так? — переспросил Какаши, снова заглядывая в строчки заключения.       —В задании это не оговаривалось, и я… — начала оправдываться Яманака.       — Я не против, — перебил он, и тут же в голову пришла идея: — Ино, а ты сможешь передать мне эти воспоминания?       — Могу, — после паузы неохотно сказала она и, нервно сглотнув, спросила: — Прямо сейчас?       — Что такое? Ты сомневаешься, это не похоже на тебя.       — Мне снова придётся это прожить, — ответила она. — А это была не самая простая жизнь. Но я справлюсь, не нужно волноваться.       — А существует способ сделать перенос так, чтобы тебе снова не пришлось через это проходить? — нутром Какаши чувствовал, что это будет правильным решением.       — Такой способ есть. Но у Вас будет болеть голова, — ответила Ино. — Это очень большая перегрузка. За минуту я загружу Вам в мозг больше тридцати лет жизни.       — Ничего страшного. Давай поступим так, — согласился Какаши, улыбаясь девушке.       — Если Вы уверены… Я владею ирьёниндзюцу не так хорошо, как Сакура, но смогу немного помочь Вам, — пообещала она. — Готовы?       Какаши кивнул, снял хитай-ате и подставил лоб под ладонь Ино, машинально отметив, что она слегка вспотевшая. Девушка явно нервничала. Но что такое головная боль? Он её постоянно испытывал после разговоров с Кохару и Хомурой. Вряд ли сейчас будет сильно хуже. А если и будет — он и не такое переживал.       Виски сдавило, словно на голову надели раскалённый обруч, а потом в мыслях всё перемешалось в кашу. Воспоминания о жизни Касуми заполняли его голову, но он не успевал их осознать. Разум потонул в панике — очень для него редкое чувство. Какаши беспомощно барахтался в этом огромном потоке чужих и своих мыслей и ощущений, будучи не в силах вынырнуть или зацепиться хоть за что-то понятное, чтобы почувствовать хоть какую-то устойчивость. Он почувствовал тошноту.       — Всё в порядке, Какаши-сенсей, — услышал он голос Ино. — Я сейчас Вам помогу, чтобы осознание прошло легче.       Стало и правда чуть полегче — перестало мутить. Сколько времени прошло, он не знал. Молча сидел, принимая и переваривая увиденное. Это было действительно впечатляюще: он видел себя — другого — со стороны, глазами любящей сестры.       У них была совсем иная жизнь. И он знал, почему он стал там таким: если бы в его жизни были сестры или братья — кто-то настолько похожий на него, как Касуми — всё могло бы сложиться иначе. Они делили на двоих всё то, что в этом мире Какаши делал в одиночку. Никогда не говорили о высоких требованиях и ожиданиях, которые возложило на них общество шиноби, но понимали и поддерживали друг друга. Поэтому, наверно, его характер там не стал таким отвратительным.       Он видел, как руками Касуми обнимался с собой маленьким, когда умер отец. Этот момент в этом мире перевернул всю жизнь Какаши. Тогда он начал ошибаться, и поэтому всё пошло наперекосяк. Там всё было не так. Он не зациклился на правилах — и это стало верным решением.       Тот Какаши вырос другим человеком: открытым, ярким, весёлым. До конца был верен себе, уверен в своём выборе и позволял себе любить, не будучи обременённым убеждённостью, что это опасно для других. Дурачился с Касуми — подтрунивать друг над другом было для них обычным делом. А когда влюбился в Сакуру, то не усомнился в себе. Параллельный Какаши рассказывал сестре о том, как это произошло, а он, слушая своего двойника, был поражён. Так всё у него было просто и легко! Поняв, что Харуно для него — та самая, он добился её взаимности, просто находясь рядом.       Какаши думал, что ему для этого не понадобилось прилагать особых усилий. Его двойник был настолько очаровательным и искренним, что пожелай он — и все девушки легко бы стали его. Но он любил только Сакуру, и это была константа для них обоих. При всех различиях двух миров обе Сакуры — и его, и та — были похожи до невозможности.       «Не твоя куноичи, и никогда твоей не станет! Не выдумывай себе!» — с каким-то садистским удовольствием напомнил мозг, зацепившись за это «его».       «Там — моя!» — отозвался Какаши, с восторгом наблюдая, как Касуми и Рин поправляют цветы в волосах Сакуры перед свадьбой. Их свадьбой — то событие, которое в этом мире вряд ли возможно.       Они были по-настоящему счастливы — хотя бы в одном из миров. Какаши чертовски завидовал параллельной версии себя. Он-то ничего не мог предложить Сакуре, кроме своего страха потерять её и всеобщего любопытства к ней как к возлюбленной Хокаге. Насколько он знал девушку, дешёвая известность не была ей интересна. Тот Какаши дал ей весёлую и интересную жизнь — так это виделось со стороны Касуми. Все дела они решали вчетвером: он и Сакура, и Касуми с Дайске. К слову, этого парня Какаши знал в своём мире. Хорошо помнил, как закрывал ему, погибшему, глаза во время нападения Орочимару на Коноху. Если бы он остался жив, как бы Касуми смотрела на него, зная, что он женат и у него есть дочь?       Иронично было видеть, что тот мир разрушал Саске, в то время как Обито его защищал. Какаши внимательно наблюдал за всеми аспектами той войны, но, как и Сакура с Ино до него, видел только непонятный хаос и противника с отсутствующими целями. Искал дерево, намёки на Кагую, Десятихвостого… А вместо этого наблюдал совершенно бессмысленный демонстративный выпад, который прорвал пространственную ткань.       Смерть своего двойника не так, чтобы сильно удивила Какаши. Он уже умирал — и не было в этом ничего страшного. Просто больно. Очень. Со смертью боль уходила. Но он видел это мутными заплаканными глазами Касуми, он видел обезумевшую от горя Сакуру. Вот её смерть потрясла его намного сильнее. Сердце пропустило удар, и Какаши ощутил, что задыхается от ужаса, глядя на то, как чудесные зелёные глаза стекленеют навсегда. Почему-то вспомнилась сопливая слащавая легенда о том, что те, кто любят друг друга по-настоящему, умирают в один день. А они действительно друг друга любили. Тот Какаши ждал свою жену в Чистом мире меньше часа.       — Как Вы? — послышался голос Ино сразу же, как только он полностью принял увиденное. Она так точно рассчитала время осознания? Или же всё видела?       — Спасибо, всё хорошо, — он вымученно улыбнулся, глядя на то, как медицинская чакра гаснет на её руках. Голова больше не болела, а воспоминания теперь были естественным образом встроены в сознание, заполнив его тяжестью переживаний Касуми. — Ты наблюдала?       — Нет, мне хватило того раза, — её передёрнуло, а потом она добавила: — Извините. Мы всё-таки увидели Ваше лицо.       — Как-нибудь переживу, — усмехнулся он. Это было сейчас наименее важной мыслью в его голове.       Желание пойти к Сакуре вечером не оставляло его весь день. Какаши чувствовал себя виноватым перед ней. Ино справится — у неё есть способность правильно встраивать информацию в голову, не травмируя себя. А у Сакуры такой способности нет. И она в этом варится одна. Она нуждалась в поддержке. Возможно, не того человека, который в параллельном мире был её мужем, но у Какаши был только он сам и угрызения совести за то, что по незнанию бросил Сакуру в это эмоциональное пекло чужой жизни. Догадывался ведь, что она не сможет остаться в стороне.       Он выдержал и её упрёки, и гнев. А когда лицо обожгло болью от тяжелейшей руки девушки, даже почувствовал себя лучше. Он заслужил этого, хотя так и не смог объяснить ей. Она почему-то в упор не видела его вины.       И у неё теперь были такие же глаза, как у Ино. Какаши знал, что не сможет ничем помочь. Знал, что сам сейчас не в лучшем состоянии. Но принимал её боль и слёзы, обнимая, прижимая к себе, желая забрать все страдания. Как и Ино, она ждала от него критики за то, что влезла в процесс и всё увидела. Хоть это и было задание, но Какаши не видел в этом чего-то неправильного. Эта история касалась её в той же мере, как и его. Он был на стороне Сакуры. Не хотел лишь того, чтобы она несла в себе две жизни и смотрела на него, как на другого Какаши.       Её тихое «Не оттолкнёте?» прозвучало как треск тонкого стекла. Конечно, не оттолкнёт. Больше не сможет. Сейчас она стала ему ещё ближе, когда они разделили эти воспоминания, в которых и нашли друг друга, и потеряли. Пусть в этом мире она зачем-то потянулась к нему, но, если даже это всего лишь аффект, он только рад тому, что может помочь ей пережить этот странный опыт.