In a mayhem of demons and fire In the rage of the howling storm One and all to the final trial In the hope of a brand new dawn Beast In Black — Heart Of Steel В хаосе из демонов и огня, В ярости завывающей бури, Всех и каждого — на последнее испытание В надежде на новую зарю. (перевод)
В Скрытом Камне разрыв был действительно виден невооружённым глазом, как и говорил Какаши. Рассматривая его не как часть воспоминаний, а своими глазами, Сакура ужаснулась. Он всем своим видом напоминал кривой безобразный рот, гадко ухмыляющийся миру, который собирается проглотить. Он словно насмехался над всем, что казалось таким привычным и естественным: твердостью земли, текучестью воды, лёгкостью воздуха и трепетной силой человеческой жизни. Казалось, их несчастный мир — загнанная полуживая мышь, с которой играет кошка перед тем, как заглотить свою добычу. Сакура в тот момент шла вслед за Какаши и инстинктивно вцепилась в его ладонь. — Всё хорошо, любимая, — тихо и медленно сказал он, стараясь звучать уверенно. — Скоро всё закончится. Мы закроем его вместе. Мы здесь для этого. Представляя, что ближайшие несколько недель или месяцев им предстоит провести под этой неотвратимой раззявленной пастью, Сакура заходилась в ужасе. Как же жители Ивагакуре так живут? Неужели к этому можно привыкнуть? Касуми, казалось, была в таком же ужасе, но по ней судить сложно: учитывая то, что закрытие точно такого же разрыва в её собственном мире было делом её жизни в последние годы, можно предположить, что ей сейчас куда страшнее, чем вместе взятым Сакуре и Ино — та, к слову, точно так же искала защиты, но уже у Шикамару. «Надо быть сильной» — приказала себе Сакура и, отпустив руку Какаши, подошла к Касуми и ободряюще тронула её за плечо. Женщина с трудом перевела на неё полный ужаса взгляд. Сакура собрала волю в кулак и улыбнулась. — Нас сейчас трое. У этого, — она кинула быстрый взгляд в сторону разрыва, — нет ни единого шанса. — Согласен, даттебайо! — сказал Наруто. Он один ухитрился как-то не растерять своей уверенности и жизнерадостности. Сакура позволила себе мысленно опереться на него, напитываясь оптимизмом друга. Хорошо, что он был сейчас с ними! Цучикаге лично встретил их. Вредный старикашка не скрывал своей враждебности по отношению к Касуми, практически прямым текстом возлагая на неё вину за происходящее. Какаши, как мог, защищал сестру от его нападок, напоминая, что, если бы не она, разрыв бы уничтожил их мир ещё год назад, но Ооноки, похоже, просто заходился в бессилии, а сейчас нашёл в куноичи крайнего для сброса накопившегося напряжения. Натыкаясь на безупречную вежливость и ловкие словесные манёвры Хокаге в ответ на обвинения, он довольно скоро растратил свой запал и отправил гостей размещаться, предупредив, что его помощница Куроцучи прибудет за ними после обеда, чтобы ввести в курс дела. — Если я стану такой же отвратительной ворчуньей в старости, убей меня, — попросила Сакура Ино, провожая глазами уже прилично отдалившегося от них Ооноки. — И ты меня, — ответила подруга, кривясь в отвращении. — По-моему, вы уже обе для этого созрели, — съехидничал Шикамару, за что получил от Ино подзатыльник. — Ай! Отстань от меня, проблемная женщина! — И как тебя Какаши-сенсей терпит? Я бы на его месте давно тебе голову открутила, — зашипела на него сокомандница. — Какая морока с вами, — привычно протянул Шикамару. Несмотря на крайне прохладный приём, Цучикаге всё же поселил шиноби Листа в комнаты для статусных гостей. Какаши и Шикамару были к этому равнодушны ввиду привычки, а все остальные поначалу чувствовали себя в той или иной степени не в своей тарелке, особенно Касуми, только-только сумевшая за год привыкнуть к жизни не в военных бараках, а в своей скромной квартире. Эта роскошь была ей чужда, и она инстинктивно боялась к ней прикасаться. Наруто, освоившись, решил порадовался возможности некоторое время на правах дорогого гостя пожить в шикарных условиях, как, впрочем, и Ино. А Сакура просто надеялась, что необычная роскошь отвлечёт её от мыслей о катастрофе. Она даже успела позлиться на Наруто за его беспечность, хотя и понимала, что он здесь не при чём. На неё давила ответственность из-за предстоящей работы, и хоть она и была уверена в том, что эту технику знает так же хорошо, как и любую другую из своего арсенала, обстановка пугала её до безумия. Хотелось прижаться к Какаши, закрыть глаза — и проснуться в их кровати в Конохе, вдали от ужасов, творящихся в Камне. Куроцучи повела гостей к научной группе, исследовавшей разрыв. Их лидер, бойкая куноичи, выглядевшая немногим старше Сакуры, рассказывала об исследованиях долго и обстоятельно — они должны были стать базой для модификации техники под условия мира. После усовершенствования технику надо будет передать группе, которая будет создавать её основу — поле. Эта группа состояла из двадцати шиноби в ранге джонина из Камня, которые уже ждали начала работы. Оставалось подготовить то, чему нужно будет их обучать. Занимаясь вместе с Какаши и Касуми доработкой техники, Сакура отвлекалась от угнетающих мыслей. Расползающееся пространство пугало её, но страх потихоньку отступал, а уверенность в успехе росла. Они трудились не покладая рук и уставали настолько, что, возвращаясь, просто падали спать. Сакура при этом тайком приходила в комнату Какаши и засыпала в его объятиях. Технику завершили за неделю. Всё шло как по маслу только благодаря упорной работе троих шиноби — единственных, кто знал, что нужно делать. Сакуре же приходилось ещё и следить за своим уровнем чакры, чтобы при таких нагрузках не приходилось обращаться к печати, от запасов которой зависел успех всего мероприятия. В моменты отчаяния она иногда вспоминала слова Саске о том, что она слаба для столь мощной техники, но тут же гнала их от себя. Если она смогла принять знание о ней, то сможет им и воспользоваться. Какаши и Касуми в ней не сомневаются, а сейчас только их мнение имеет значение. Джонины Камня оказались сообразительными, но упрямыми людьми. Они с неприязнью смотрели на Касуми. Как и Цучикаге, они считали, что она виновата в происходящем. Присутствие Сакуры на обучении спасало положение. Среди присутствующих оказалось несколько человек, которых она лечила во время войны, и их благодарность за спасение жизни перевешивала гнетущую атмосферу враждебности. — Столько врачей было на войне, а целых пятеро наших помощников побывали у меня! — удивлялась в первый день Сакура, лёжа в постели на плече Какаши. — Если бы не ты, не знаю, что бы там сейчас было, — сказал он. — Они на Касуми волком смотрят. Мы бы вечность пытались от них хоть чего-то добиться. — Я говорила с ней в перерыве, — поделилась Сакура. — Не знаю, как, но она остаётся спокойной. — Касуми в своей стихии. Она, судя по тому, что показала нам в воспоминаниях, была отличным сенсеем. Ей нравится обучать, и это её поддерживает. — Согласна! Надо спросить её, может быть, захочет продолжить обучать генинов, — задумчиво сказала Сакура. — Ей ведь можно будет этим заниматься? — Пусть обучает, если захочет. Со своей стороны не вижу препятствий, — пожал плечами Какаши. — А ты сама не хочешь? — Я думала об этом. Было бы неплохо обучать желающих медицинским техникам. Но, мне кажется, я ещё до этого не доросла, — нахмурилась Сакура. — Мне вручили первую тройку оболтусов, когда я был где-то как раз в твоём возрасте, — сказал Какаши. — Ого! Я не знала. И как это было? — воодушевлённо спросила Сакура. — Ну, тест с колокольчиками они завалили, — сказал Какаши. — Как и все другие до вас. — Серьёзно? — удивилась Сакура. Она слышала такие слухи где-то краем уха, но считала их преувеличением. — Так мы, получается, у тебя первые? — Да, — кивнул он. — А ты всё-таки подумай о том, чтобы взять учеников. Передавать умения — приятное занятие. А ещё можно будет над ними издеваться, — заговорщически добавил он. — Значит, с нами ты тешил своё эго и удовлетворял садистические наклонности? — в шутку возмутилась Сакура. — Не буду отрицать. — Он коварно ухмыльнулся. — Ужасный человек, — надулась девушка. — Согласен. Но я знаю, что заставит тебя изменить своё мнение обо мне. — И что же? — спросила Сакура, сохраняя оскорблённый вид из последних сил. Вместо ответа Какаши подмял её под себя, нежно целуя, а потом скрылся под одеялом, и Сакура ощутила, как его губы касаются её живота, спускаясь ниже и ниже. — Самый ужасный человек! — простонала Сакура, растворяясь в его ласках. — Ага! — послышался довольный голос из-под одеяла. — Так гораздо лучше.***
В обучении всегда существует такой момент, когда первоначальная простота сменяется чем-то более сложным, и процесс затормаживается. Какими бы высококлассными джонинами эти шиноби ни были, такого момента всё равно было не избежать. И это всегда лишь вопрос времени — когда начнутся первые трудности. Установившийся контакт грозил рассыпаться, синхронизация работы оставляла желать лучшего. Присутствие Ино в качестве помощника-сенсора тоже не сильно помогало. Гордые и вспыльчивые шиноби начинали злиться, что им приходится обучаться, как генинам. Их раздражало и то, что им приходится работать под руководством шиноби из Страны Огня. Ино постоянно приходилось отбиваться от настойчивых приглашений прогуляться. Даже присутствие Куроцучи не помогало сохранять прежнюю бодрость духа и оптимизм. Синхронизация даже троих требовала долгой работы, а тут нужно было задействовать двадцать человек. — Жалко, тени Шикамару так не работают, — сокрушалась Ино. — А то было бы здорово научить его одного, а он бы за всех всё сделал. — Ничего, — подбодрил её Какаши. — Мы смогли втроём — значит, и они смогут. Просто нужно больше времени. — Легко Вам говорить! — пожаловалась Ино. — Вас на свидание не зовут по сто раз на дню. — А ты сделай как я. Маску надень — и проблема уйдёт, — улыбнулся Какаши. — Да ну Вас! — обиделась она, а потом задумалась и добавила. — С другой стороны, раз Сакура никого ещё до сих пор не пристукнула, способ всё же работает. — Свинина! — возмутилась Сакура. — Что «Свинина»? Я знаю, какую красоту прячет наш Хокаге. Просто думаю вслух. — Я вообще-то здесь! — Какаши явно забавлялся разговором. — И это было задание, поэтому… — Да ладно Вам! Там ничего не упоминалось про то, что я должна обо всём забыть. Поэтому я просто ситуацию экста… экстра… экстрем… а-а-а, слово! — Экстраполируешь, Свинина, — не удержалась от подсказки Сакура. — Вот, точно! Экстраполирую! — И какие выводы? — спросила Касуми. — Форма шиноби вместо твоих платьев, — нарочито громким шёпотом продолжила подсказывать Сакура. — И удобно, и дисциплина на месте. Форма шиноби помогла Ино не так, чтобы заметно, но учебный процесс всё же через некоторое время выровнялся — этап первых трудностей прошёл. Оставалось мало времени, но и техника получалась при совместной работе всё лучше. Цучикаге нервничал, ворчал и требовал немедленного результата, но Куроцучи умела быть убедительной с дедушкой, доходчиво объясняя ему подробности процесса обучения. Он немного успокаивался от её слов, но всё равно недовольно что-то бухтел, видимо, чтобы не выпадать из образа.***
В день, когда решалась судьба мира, погода была просто из рук вон ужасная: поднялись очень сильные ветра. Выполнению задачи это помешать не могло, но настроение подпортило изрядно. Ситуация отличалась даже от того, что происходило на войне: требовалась не ловкость или находчивость, а синхронность, точность и внимательность. Любое отклонение разрушило бы технику, и пришлось бы начинать всё заново. Напряжение висело в воздухе. Для выполнения техники выделили большой тренировочный полигон со строгим запретом приближаться — во избежание случайных трагедий. Цучикаге дал команду начинать и улетел. Сакура между делом подумала, что этим он пытался в очередной раз подчеркнуть то, что он здесь главный и забывать об этом не позволит. Пусть напоминает, если ему это важно! Шиноби из группы, создающей поле, тут же начали складывать печати — так, как много раз делали во время обучения. Ино стояла за ними, соединяя для подстраховки их разумы. Чакра шла огромными волнами, формируя основу, по которому пойдёт сама техника, зашивающая пространство. Сакуре виделся этот образ как нитка с иголкой, где ниткой было как раз это поле. Иголке-технике просто нужно было быть точно направленной так, чтобы стянуть ниткой края разрыва. В первом варианте, когда Касуми была в своём мире в качестве исполнителя техники одна, этой самой иголкой стало её собственное тело, пролетевшее через все затронутые измерения. Именно поэтому одним из вариантов финала была её гибель — такую мощную нагрузку тело даже тренированного шиноби могло не выдержать. Сейчас их было трое. И иголка должна получиться достаточно длинной, чтобы никому из них не пришлось делать своё тело её продолжением. — Вперёд, — скомандовал Какаши, и все три пары рук синхронно задвигались. Сакура следила за потоком чакры — у всех троих он собирался вместе, сливаясь в одно целое — ту самую иглу, которая сошьёт пространство. Сакура чувствовала, как раскрывается её печать, знала, что по телу расползаются чёрные контуры, но видела только потоки чакры и иглу, которая, прокатываясь по создаваемому полю, закрывала разрыв — видимые линии и дыры исчезали на глазах, но техника шла дальше сама, расползаясь к невидимым частям разрыва, стягивая его до изначального состояния. Эта техника жила своей жизнью, требуя долгого повторения движений и рук, и постоянных потоков чакры. В этом и была её опасность: если длина иглы закончится, то шиноби сам станет ей из-за того, что остановиться она не могла, пока не закончит работу. Сакуре теперь было понятно, откуда взялось предположение о шестидесяти процентах и почему с третьим участником добавлялось не до девяноста, а до ста: у более длинной иглы кончик оказывался более тонким и острым. Это работало так. И эта цифра не означала успех, она означала то, что, если Касуми и Какаши бы протащило одновременно через все точки разрыва, шанс остаться в этом мире и живыми был высок, но не слишком. Техника на самом деле завершилась сама, и совершенно неожиданно. Сакура почувствовала, как поток чакры остановился, а потребность продолжать складывать руками печати пропала. И в тот же момент на неё мешком рухнула стоящая рядом с ней Касуми, будто при падении попыталась ухватиться за плечо подруги, но не вышло. И инерция движения просто утянула женщину за собой. Сакура тут же подхватила её и уложила на землю. В ту же минуту подскочил Какаши. — У неё чакра иначе вращается, — напомнил он, погладив сестру по плечу, и взял её ладонь в свою. — Она, подстраиваясь под нас, потратила всё, что было. — Всё вроде бы хорошо, — сказала Сакура, сканируя её состояние. — Повреждений нет, угрозы жизни тоже. Мозг в порядке. Она просто выбилась из сил. — Забираю её — и идём, — распорядился Какаши и добавил: — Сакура! — А? — Спасибо. Без тебя бы и правда не получилось, — он наклонился к её губам и поцеловал через маску, не обращая внимания на находившихся рядом Ино и шиноби Камня. — Мы обязаны тебе жизнью.***
В Коноху вернулись сразу же, как только появились данные о том, что разрыв закрыт полностью. Бедная Шизуне, заменявшая Какаши во время его отсутствия, наверно, сошла с ума: на ней висел ещё и госпиталь в отсутствие Цунаде. Да и Цучикаге уже всех гостей успел знатно достать. Он решил, воспользовавшись ситуацией, выторговать дополнительные привилегии для Скрытого Камня, снова сводя всё к тому, что разрыв — вина Касуми. А так как она — шиноби Листа, Коноха должна таким образом компенсировать им ущерб, причинённый их человеком. Какаши снова пришлось напоминать о том, что, если бы не её действия, весь мир бы уже давно был уничтожен. На возражения старика о том, что Ивагакуре почти год пришлось жить под гнётом разрыва, и это плохо сказалось на всей деревне, Шестой очень мягко напомнил ему, что эту проблему можно было решить гораздо раньше. Несказанные слова «если бы один старый упрямец не решил, что собственные амбиции важнее благополучия деревни» все присутствующие очень хорошо услышали и поняли, и лицо Ооноки тут же приняло очень обиженный и угрюмый вид. Но возразить было нечем — Хокаге был абсолютно прав и сумел подобрать нужные слова. У ворот Конохи их встречали все, кто хоть что-то знал о происходящем. То есть все до единого шиноби, которые сейчас были в деревне. — Гай-сенсей? — задохнулась Сакура, заметив, как от нетерпеливо ожидающей толпы отделился мужчина в зелёном костюме и направился к ним навстречу. Впервые после окончания войны она видела его на ногах. Он подбежал к Касуми, и, схватив её, закружил, покрыл лицо поцелуями. — Я никогда не задумывалась о том, что ты такой высокий! — в дрожащем голосе женщины звенели еле сдерживаемые слёзы. — Гай, как? Когда? Я не могу поверить? — Дорогая моя Касуми, мне стоило огромных сил сохранить эту новость для сюрприза, — торжественно сказал он. Сакура таращилась на него. Не верилось. Неужели Цунаде смогла так быстро всё сделать? — Гай! — А вот и она сама! — Я тебе что говорила? Носишься, как ополоумевший! Я тебе больше не буду новые части тела выращивать, если испортишь мои труды! — Простите меня, Цунаде-сама, я не мог не встретить свою невесту, — виновато сказал он. — Как я могу забыть про Ваш труд? Ведь благодаря нему моя Сила Юности вновь бурлит, взывая к подвигам! — Слышать про твою Юность больше не могу, ведёшь себя, как маленький, — сварливо рявкнула Цунаде. — Хатаке, вы, оба! Передаю его под вашу ответственность, сил никаких уже нет терпеть это зелёное чудище в моём госпитале! — Не беспокойтесь, Цунаде-сама, я о нём позабочусь, — пообещала смеющаяся Касуми, то ли уворачиваясь от поцелуев Гай-сенсея, то ли, наоборот, подставляясь под них. Сакура улыбалась, разглядывая родную деревню, счастливые лица друзей и впервые, не скрываясь, смело держала за руку Какаши. Ещё до отбытия из Ивагакуре он сделал ей предложение, и она согласилась. Для них теперь будет всё совершенно по-новому. Для всех них. Харуно Сакура умела исцелять тела людей. Но никогда и представить себе не могла то, что станет частью той силы, которая сможет исцелить тело Вселенной.