Вендетта: Проклята в Аду, призрена в Раю

Джек разделал тело которое привёз Винсент от доктора Хайда; к сожалению легкие и печень оказались паршивыми, и он выбросил их мусорный ящик. Окончив с разделкой Джек зашёл в дверь в холодильной камере, но не в ту которая вела на кухню, а в другую. Он оказался в меленькой комнате где из мебели были лишь: односпальная кровать, книжный шкаф забитый романами, небольшой комод, тумбочка и телевизор. В комнате было три двери: одна вела в душ, друга в холодильную камеру, а третья в иное место. Джек вошёл в дверь которая не вела в душ или в холодильную камеру, он оказался в огромной круглой комнате с серыми стенами увешанными от пола до потолка кухонными ножами. Это была личная коллекция Джека, которую он собирал много десятков лет. Он не спеша прошёлся по комнате оглядывая ассортимент, и остановился у ножей с резьбой водяного дракона. Сняв один из ножей Джек покрутил его в руке и с ним отправился на кухню. В этот момент в кухню вошёл Винсент и сразу обратился к повару; — Джек я помираю с голоду, — Винсент голодно оглянул раздачу, плиту и кухонные комоды, — дай что пожрать. Повар таинственно улыбнулся бармену и достал журнал указав на страницу где были изображены ножи с узорами розы на лезвии: — Мне нужны они! — с глазами полными блеска сказал повар. Винсент незаинтересованно посмотрел куда указал Джек и вяло ответил: — Да, да, потом, как-нибудь гляну их ресторанных магазинах. А сейчас приготовь мне что-нибудь! Джек развёл руками и сказал: — Как я тебе что-то приготовлю, если у меня ножей нет? — Ты издеваешься?! У тебя их хоть жопой жуй! — Это будет очень больно. — Ладно, ладно, займусь этим вопросом в ближайшее время. Спустя двадцать минут бармен наслаждался сочным стейком и гарниром из печеного картофеля и приготовленных на пару овощей. Джек не спускал глаз с Винсента пока тот жадно поедал стейк; — Я тут подумал, — начал повар, — в моей коллекции нет ножей из демонической стали. Винсент оторвался от приёма пищи и озадачено посмотрел на Джека: — Ума лишился? Где я их тебе возьму? — Говорят что демоническая сталь самая крепкая и самая острая, — глаза повара загорели азартом, а улыбка растянулась в предвкушении, — она даже способна рассечь сталь, и то что её изготавливают прямиком в Аду. — Уж извини меня, но в Ад я пока не собираюсь, да и зачем тебе ножи из такой стали, тебе только мясо что и резать? — Я слышал что мышцы Вервольфов туже человеческих, а кости крепче, вдруг мои ножи не подойдут для разделки такого мяса. Винсент стащил кусок мяса с вилки глядя на повара, проглотил его, и ответил: — Ты свои шуточки оставь для Артимона, я на них не поведусь. Спустя некоторое время Винсент покинул кухню, и Джек остался наедине. Он достал недочитанный роман. Прочитав около тридцати страниц он вспомнил разговор который услышал много лет назад, ещё тогда когда он был жив, когда он был ещё ребенком; пытаясь пробраться ночью на кухню и быть незамеченным он проходил мимо кабинета отца, и к его тогдашнему удивлению он не пустовал. Голос отца доносился изкабинета, и голос другого мужчины. Отец Джека говорил сурово и твердо, что-то про творения самого Сатаны. Глаза Джека заплыли, а по щекам потекли слезы, но не чувства были тому виной, а то что он забывал моргать когда читал. Казалось Джек уже почти не помнит те времена, но разговор тот ясно всплыл в голове Джека. — Как иронично, — сказал он с улыбкой глядя в книгу. История Виктора Штэйна и леди Вайт После вскрытия покойного доктор Штейн обнаружил необычную аномалию - органы мертвеца были расположены зеркально, но его работу прервал голос друга - мистера Генри Уэлси; — Виктор, — доносился голос Генри из парадной, — это я, и я не один. Виктор вздохнул с печалью и нотой возмущение, он искренне не любил когда его прерывали, но мистер Уэлси позволял себе это регулярно. Виктор скрыл труп под клеенкой и в голове обругал друга. — Да, да, заходите, — уже с улыбкой он позвал Генри. В подвал где располагалась секционная доктора Штэйна вошел пожилой мужчина в слегка потертом но не лишенного изыска костюме, с добрым румянцем на пухлом лице и взглядом счастливого ребенка, а именно мистер Уэлси - единственный по настоящему близкий друг Виктора. Компанию Генри составляла незнакомая для Виктора леди. — Вот, — указал Уэлси на девушку в светло сером платье с оборками, — хочу тебе представить леди Вайт. На секунду Виктор потерял дар речи глядя на гостью которую привел друг; её кожа была цвета слоновой кости, а волосы изящно заплетенные в пучёк белее снега, леди Вайт имела тонкость и грацию веточки цветущей вишни. С загадкой в улыбке и искрой в взгляде леди Вайт протянула руку патологоанатому; — Можно просто Виктория. Пару секунд Виктор находился в ступоре перед тем как подал руку леди Вайт: — Я тоже просто Виктория, то-есть просто Виктор. Виктория тихо но звонко рассмеялась, а Виктор покраснел. — Не всё-же время тебе покойных рассматривать, порой и на прекрасное стоит обратить внимание, — выразился мистер Уэлси, а затем с нотой страха и осторожностью посмотрел на тело под клеёнкой, — Может продолжим знакомство без посторонних? — Пожалуй, — ответил Виктор и указал на дверь в конце секционной которая вела в гостиную, но напоследок он посмотрел на покойного и добавил, — Хотя зачастую мертвецы самые лучшие собеседники. По рассказу мистера Уэлси леди Вайт работала над художественным произведением посвященном философии жизни и смерти. И её крайне увлекли труды доктора Штэна - которой по местности прославился как ярый исследователь мертвых. Доктор Штэйн мог день за днем посвящать покойным не видя белого света, заседая в секционной которую обустроил в собственном подвале. Будучи ещё совсем молодым мужчиной доктора Штэйна привлекла смерть. А точнее та грань что отделяет жизнь от смерти, и именно в смерти он искал секрет вечной жизни. Леди Виктория не переставала говорить; за пару часов ей удалось поведать как о своей жизни, так о приключениях на ближнем востоке, так-же рассказать невероятное истории очевидицей который ей уволочь стать, а господа слушали её с восхищением и неподдельным интересом. На фоне бледного и измученного работай патологоанатома леди Виктория с своей белой кожей и белыми волосами казалась такой живой и яркой. Наполняя угрюмую гостиную доктора Штэйна своими эмоциональными рассказами леди Виктория затмевала абсолютно всё и всех. Доктор Штэйн слушал Викторию всем собой, и на его усталом бледном лице играл розовый румянец, а уши покраснели, в глазах словно блистали осколки хрусталя. Но в друг печаль наполнила доктора; от желудка, затем заполнила легкие и застряла в горле. И всё от мысли: что настанет время и леди Виктория станет женой, человека наверняка состоятельного, не лишенного вкуса, и может он и будет любить её всем сердцем, но он не будет местным патологоанатом, который всё время уделят мертвым в поисках отцветав что пока не найдены. — Не желаете ли чаю? — предложил доктор Штэйн. — С огромным удовольствием, — ответила леди Виктория. — А я пожалуй откажусь, — сказал мистер Уэлси подымаясь с софы. — Прошу меня простить, но меня ждут срочные дела, так-что вынужден оставить вас наедине. Штэйн мигом оказался рядом с Уэлси: — Так скоро? Ты же..., — глаза доктора бегали из стороны в сторону. Генри положил свою увесистую руку на тощее плече друга: — Оставляю леди Вайт на вас доктор. Он поклонился Виктории и Виктору, а затем покинул дом доктора. Был выпит весь чай, и рассказано столько что и не счесть, а время пролетело так быстро как детство в старосте. Леди Вайт покидала дом Виктора под глубокую ночь которая перерастала в рассвет, и по ощущениям доктора она забрала с собой частицу его души. Спустя шесть дней они снова встретились; леди Вайт была в сиреневом платье, а её прическу украшали цветы белой лилии. Уже не в серой гостиной а в парке заполненном зеленью прошла их встреча, в миг превратив день в поздний вечер. Он думал о ней постоянно: когда занимался вскрытием, когда вёл записи о причине смерти, когда пил чай, когда читал свежий выпуск газеты "То что важно", когда принимал ванную... — Доктор Штэйн, — обратился к Виктору практикант, — к вам пришли. Виктор глубоко вздохнул и отложил в сторону скальпель: — Я же просил его не беспокоить меня во время..., — пошептал он себе под нос. — Прошу прошения что без предупреждения, — прозвучал женский голос и в кабинет вошла леди Вайт, — Не знала что у вас проходят практические занятия Виктор. Лицо доктора в секунду сменилось с раздраженного на пылающее румянцем с горящей улыбкой: — Что вы, что вы, леди Вайт, вы нас вовсе не отвлекли, мы уже заканчиваем. — Виктор хлопнул в ладоши и обратился к практикантам, — На сегодня всё, можете быть свободны. Молодые люди переглянулись меж собой и с прощаниями покинули секционную, но некоторые из юношей напоследок обратили своё внимание на "Белую Леди" - именно так они после прозвали леди Викторию. — Я хочу сознаться перед вами Виктор, — начала леди Вайт после того как в комнате остались лишь он, она и мертвец, — я не спроста приехала в Уилдгрем... — И для чего именно вы проделали путь сюда? — не спуская взгляда с леди Вайт отозвался доктор стягивая с себя перчатки. — Видите ли, я знакома с мистером Тайло, и он посветил меня в работы над вашим заказом. Виктор промолчал, он застыл на месте словно душа покинула его тело. Леди Вайт грациозно прошлась по секционной и остановилась рядом с мертвецом заострив внимание на скрытом от глаз трупе; — Мне стало интересно, — сказала она и коснулась покойного тонкими пальцами, — для чего, и главное зачем человеку вроде вас подобное устройство, — Виктория провела рукой по клеенки от туловища до головы, и ухватив кончиками пальцев смахнула покрывало с трупа, — Вы хотите вернуть то что ушло. Доктор сново промолчал, только с виноватым видом отвел взгляд в сторону. Виктория с улыбкой взглянула на Штэйна, а затем посмотрела на опухшее серо-фиолетовое тело с расплывшим лицом; — Вы больны Виктор, больны порочными желаниями, — она снова кинула взгляд на доктора, — но я тоже не здорова. Виктор посмотрел в лицо леди Вайт которое смотрело на него с улыбкой, нежностью и искрой в глазах. — Так и зачем вы тут леди Виктория? — Я тут что-бы помочь вам... — Вам не стоит делать этого, лишь теория подобных исследований вызывает ужас у людей, и есть вероятность что придет время и меня осудят за то что я хочу сделать. — Я не собираюсь судить вас, я хочу помочь вам, и я способна на это... — Не так давно, — Виктор тягостно вздохнул и направился к рабочему столу за которым он вел записи, — я просил совета у доктора Райана Измара, в своё время он научил меня всему тому что я знаю, — Штэйн достал из шкафчика стола сигары и закурил, но не удачно, прокашлявшись он продолжил, — И он почти отговорил меня от моих экспериментов, он сказал что "Это по истине бесчеловечно, если человек и явиться с того света то это будет уже вовсе не человек, а творения самого Сатаны, а тому кто сотворит подобное, место в Аду", а вам леди Вайт не стоит участвовать в таком бесчеловечном эксперименте. — Для меня уже поздно, — сказала с улыбкой и болью в взгляде, — я уже сотворила столько бесчеловечных дел, и уже никогда не смогу исполнить великое пророчества своей матери. — Пророчество...? — Мне не интересен свет всеобщей любви, а по нраву то что таится во тьме неизведанного. — Прошу простить меня леди Вайт, но я не совсем понимаю о чём вы ведете речь, — Виктор поспешно затушил сигару, и ощутил как мрак в углах секционной одолевал свет поглощая и наполняя комнату холодом, — о каком пророчестве вы говорите, кто вы леди Вайт? — Моя мать великая прорицательница, предсказывающая будущие мира Лаура Холебрай: поведала ведьминским ковенам о рождении величайшей ведьмы, одаренной силой зреть во тьму, найти путь в ночи и повести за собой всех ведьм, это пророчество было о Белой Ведьме... — Постойте, леди Вайт, это, — Виктор стер холодный пот с лба, — шутка, вы-же шутите надомной, ведьмы и всякие там ковены не более чем выдумки необразованных людей дабы потешить себя. — По вашему я похоже на шутку или вымысел? — Нет, не чуть, просто я не верю в подобные исто... — А в это вы верите, — Виктория указала на труп, — в жизнь после смерти? История человеческого мира, — она сделала шаг к Виктору, — переписана, и уже почти забыта истина которая всякому известна, всё что нужно забыто, всё что не надобно вспомнилось. Леди Вайт почти в плотную встала напротив доктора Штэйна; её глаза ясного неба впивались в серые и тучные очи Виктора. — Судья переписал историю ради спасения Братства Тьмы, и спасения это стало милостью к истине людской. Люди уже не первый век живут во лжи и в сказках о их власти над миром и самими собой. Виктор долго молчал, но вдруг сказал: — Так вы леди Вайт и есть та пророченная Белая Ведьма? — Да, но пророчество я не сумела воплотить в жизнь, лишь потому что как и вы мне не хотелось жить чужими надеждами, а познавать не познанное. Поэтому я сейчас и стаю перед вами. Устройства созданное Николасом Тайло по заказу Виктора Штэйна оказалось куда масштабней чем переставлял себе Виктор. Доктор уже хотел покинуть Уилдгрем, что-бы начать свои эксперименты в дали от общих глаз, но Виктория переубедила его. Доктор Штэйн с своей новой помощницей леди Вайт установили устройство напоминающие по своему принципу работы конденсатор в секционной. И дождавшись поздней ночи решили провести свой первый эксперимент. Виктор вонзил в тело покойного несколько шпиц привязанных к генератору, и встал у изголовья покойного положив руку на рычаг. — Тебе страшно? — обратилась к нему Виктория. Штэйн посмотрел на умиротворение лицо покойного рыбака, — Он утонул день назад, океан забрал его жизнь, но может ли сметный вернуть её вновь? Виктория подошла к Виктору положив руку ему на плече: — Жизнь даёт нам мать, но и она смертна, — Виктория положила руку на руку Виктора в которой он держал рычаг. — Всё в наших руках. Звук крика тысячи птиц раздался над их головами, и белые вспышки утопили секционную, труп разошелся в бешеной пляски; его ноги и руки бились из стороны в сторону, лицо искажалась в гримасе безумия. Свет погас и комнату заполнила непроглядная тьма, и запах горелого мяса. Виктор сидел на стуле спрятав лицо руками; — Мы не вернули его к жизни, а лишь дали мукам смерти сново одолеть его. — Ничего, — ответила Виктория, — как говориться - первый раз оставляет с собой кровавое пятно. Виктор медленно поднял голову посмотрев на Викторию, — Разве так говориться? — За один раз не стать мужчиной. — И так тоже говориться? Виктория подошла к Виктору взяла его лицо в руки, — Я с тобой до конца, мы сделаем это, мы создадим вместе наше творение. Виктор встал, и притянул к себе Викторию, обняв крепко, вкусив запах её волос, попробовав на вкус её губы; в тощих и длинных пальцах было столько силы, и со всей ею он разорвал корсет на леди Вайт стащив с неё платье. В следующий раз на столе доктора Штэйна лежал покойный фонарщик, но перед тем как отработав все недоработки и начать эксперимент леди Вайт подошла к телу покойного с скальпелем в руке, и прорезала крест на груди, а затем круг и сделала несколько надрезов. — Для чего это? — поинтересовался доктор. — Это метка, — ответила леди Вайт, — концентрация энергии должна иди по путям жизненной силы, и точка накопления должна быть в месте где размещается душа. — Душа? — Разуметься, жизненную силу дает именно душа. Второй экскремент оказался успешней первого; тело ожило, но живым не было. Покойный сидел на столе внимая в одну точку, и в бездушных глазах читалась вся боль и печаль бытия после смерти. Он лишь сидел и смотрел, больше ничего. В третий раз Виктория сделала дополнительные манипуляции, Виктор изменил настройки сделав подачу тока чаше, но менее сильной и нашел более свежий труп. Покойный после попытки воскрешения лежал покорно, но взглядам оглядывал комнату словно младенец отошедший от сна, но не более. Уже в четвертый раз попытка воскрешения была куда удачней; отошедший от мертвого сна мертвец даже пытался говорить, но разговоры его более походили на рев животного в бешенстве, и только это он и смог. Гримаса ужаса застыла на лице Виктора, а в глазах играл страх когда он увидел Викторию в пороге с чемоданом в руках; — Куда ты Виктория? Не покидай меня... Леди Вайт оставила чемодан и ринулась к Штэйну: — О нет, ты не так понял меня, я вернусь, вернусь когда найду все нужные материалы для нашего творения. И сново она ушла забрав с собой часть его души. Мертвец покойно лежал на столе новой жизни; загорелся свет, раздался гром, и тело пронзил ток. Он открыл глаза взирая в потолок, затем посмотрел на человека перед ним, после поднял руки и внимательно осмотрел их. Оживший поднялся, его затрясло словно от февральских морозов и он застонал что есть мочи. Виктор ходил из стороны в сторону, он не понимал добился ли уже успеха или же подошёл к провалу. Была ли то жизнь что видел он, или живой ужас смерти. Он накинул сюртук и покинул секционную; на улице стоял не поздний вечер, уже зажигали фонари, а люди расходились по домам. Виктор гулял по парку в котором встретил леди Вайт во второй раз, он не сразу услышал когда его позвала пожилая дама; — Добрый вечер доктор Штэйн, — обратилась к нему женщина с собачкой - мадам Фокли которая жила в доме напротив. — И вам добрый мадам Фокли. — Я посмотрю вы в последнее время мрачнее тучи, совсем исхудали, побледнели и окончательно ушли в свои труды. Виктор наигранно улыбнулся и оглянулся по сторонам, — Правда? По мне всё как и прежде, но хочу отдать вам должное мадам, вы на против хорошеете с каждым днем. Мадам Фокли засмеялась, — Ну не льстите мне, каждый день мы с вами не видимся, но я часто видела леди Вайт у вашего дома, и в вашей компании... Не подумайте я не веду слежку за вами, просто в моём возрасте уже не до себя, остается только что наблюдать... Так о чём я? А, я видела как леди Вайт покидает ваш дом с чемоданом в руках... — Леди Вайт отъехала по своим делам, в скорое время прибудет обратно. — Ох, слава небесам, она мне очень пришлась по нраву, и её необычное внешность... — Прошу простить меня мадам, я вынужден покинуть вашу компанию, уже темнеет, а у меня... — Да, да, конечно, ступайте. Виктор сделал несколько шагов прочь от мадам Фокли и та снова окликнула его: — А вам неизвестна причина странных звуков по ночам? — Странных звуков? — сердце доктора замерло. — Да, что то похожее на птиц. — Извините меня, но не могу подсказать, работа отбирает последние силы, так-что сплю без чувств. Тишину разрушил стук в дверь, Виктор открыл дверь, в пороге стоял мистер Уэлси; — Силы небесные, — с порога начал Генри заходя в парадную, — ради чего ты попросил меня прийти в столь поздний час? Виктор повел друга в подвал: — Помнишь несколько лет назад я тебе пытался рассказать...? — Ты о пересадки органов ведешь речь? По мне это идея интересная, но... — Нет, я не об этом, я о жизни после смерти. Лицо Уэлси застыло в гримасе ужаса, но после сменилось на печаль с улыбкой. Он присел на стул и обратился к Виктору: — Придет время и меня не станет, я уже давно не молод и кому как не тебе понимать что смерть приходит за всеми, когда моё сердце окончательно сведет меня в могилу и я окажусь на твоем..., — Уэлси указал на стол, и вдруг заметил что под покрывалом кто-то был. — О хранители небесных земель, кто там?! Виктор подошёл к столу, сдернул клеенку с покойного, и обратился к Уэлси: — Смерть не конец, и я хочу показать тебе это... — Это ещё что такое? — Генри указала на устройство в виде сферы на столом. — Вместо рассказов я лучше покажу тебе, — Штэйн принялся подсоединять устройство к трупу. Уэлси настороженно поглядывал из стороны в сторону, и в страхе отводил взгляд от покойника; — Что происходит Виктор? Что ты хочешь показать мне? Штэйн нажал на рычаг; свет бил со всей силы, грохот безумия резал слух. Уэлси втиснулся в стул всем собой, он закрыл одной рукой глаза, а другую положил на грудь: — Что это Виктор?! Что твориться! Все утихло, и казалось что ничего не поменялось, Виктор подошел к другу и протянул ему руку; — Пойдем, ты сам это увидишь, — глаза доктора горели как у дитя при виде сладостей, а улыбка непривычно резало его лицо. — Увижу что? Стоны мук разошлись по комнате. Уэлси вскочил в ужасе, — Что это?! — завопил он с мокрыми глазами, — Что это такое!? Виктор оглянулся; бывший мертвец медленно поднялся, окинул комнату взглядом и заревел истошным криком, а Уэлси застонал. — Эта жизнь после смерти! — восторженно воскликнул Виктор. Прошлый труп забился на столе, неистово махая руками и вопя словно от самой страшной боли. В агонии ужаса он свалился со стола, штабелем рухнув на пол. Вдруг вскочил на ноги и закричал; подняв руки он побежал прямиком в стену. Отскочив от стены он снова, с размаха ринулся в стену оставляя на плитки кровавые следы. — Высший свет, прекрати это Виктор! — выкрикнул Уэлси, и ухватившись за грудь медленно опустился на стул. Вдруг покойник перестал биться об стену, он заорал звериным стоном, ухватился за голову, затем обернулся в сторону Виктора и Генри, и ринулся к ним. Виктор ухватил Уэлси под плече и отскочил в стону. Обезумевший покойник снес стул на котором мгновение назад сидел Генри и кубарём влетел в стеллаж с книгами. Книги посыпались на пол, а покойник хватался за полки в попытках забраться куда-то в верх. Виктор не спускал глаз с живого мертвеца, но вдруг его потащило вниз; ухватившись за сердце Генри голодно глотал воздух, теряя равновесия он опускался к полу. В глазах его темнело, а сердце выбивалось из груди. — Генри что с тобой?! Генри?! Генри упал на пол, и с глазами полными ужаса одной рукой указывал на ожившего мертвеца, а другой держался за сердце. Виктор ринулся к выходу из секционной, и схватился за топор лежавший в углу подвала. Покойник залез почти на самый верх стеллажа, но не удержавшись рухнул на пол. К нему подлетел доктор с топором в руках, и с размаху ударил в лоб мертвеца. А покойник словно не заметив удара подскочил и принялся в новых попытках забираться в верх по стеллажу. Доктор замахнулся топором и со всей силы ударил его в спину, оживший труп потерял равновесие и упал на пол. Виктор ударил его топором по голове, затем ещё и ещё, и ещё раз... Кровь и кусочки мозга разлетались кругом. Только когда голова мертвеца стала похоже на кровавую кашу он перестал подавать признаков жизни. Виктор отдышался, отшвырнул топор в сторону и вытер пот с лба: — Генри прости меня за это..., — он перевёл взгляд в сторону Уэлси, и обомлел увидев что Генри лежал на полу не подовая признаков жизни, а его глаза полные страха и ужаса взирали куда-то в пустоту. Штэйн ринулся к Уэлси, но уже было поздно; ещё несколько минут назад в секционной было двое живых и один воскресший, а теперь двое мертвецов и доктор Виктор Штэйн. Около часа Виктор сидел за своим столом не предпринимая ни каких действий, он смутно осознал суть произошедшего, но четко ощущал что стоит на краю пропасти, и что достаточно лишь одному человеку перейти порог подвала, как он рухнет в темную и непроглядную бездну. Нет ничего чтобы могло его оправдать. В голове Виктора звучали слова Райана Измара; — «Это по истине бесчеловечно, если человек и явиться с того света то это будет уже вовсе не человек, а творения самого Сатаны, а тому кто сотворит подобное, место в Аду!» Безжизненное тело Уэлси лежало на столе; Виктор приготовил всё для попытки вернуть друга, но его взор пал на труп с разбитой в клочья головой. И тогда Штэйн осознал что не вернёт Генри, а лишь сотворит новое безобразие и вновь поиздеваться над покойным. Словно в страшном и неясном сне доктор Штэйн нёс на себе тело Уэлси; фонари тускло освещали улицу, мертвая тишина царила кругом, только лай собак где-то далеко портил тихую ночь. — «Мой друг перебрал, вот пытаю дотащить его до дома...» — проговаривал про себя Виктор на случай нежданных встреч. Где-то в дали послышались шаги, и сердце Виктора забилось с немыслимой скоростью. Но звук шагов ушёл куда-то прочь, и доктор вздохнул с облегчением. Он оставил тело Уэлси в закоулке, не далеко от дома покойного друга, и поспешил обратно домой. Виктор избавился от изувеченного тела, отмыл кровь и убрал все следы убийства. Голова Штэйна разрывалась от мыслей о произошедшем, и от мук что его терзали. Он не знал как ему теперь спать, как есть, как работать и как жить дальше, после того что он совершил. В эту ужасную ночь он хотел лишь одного - чтобы Леди Вайт явилась к нему, и он со всей болью на сердце и грузом на душе поведал ей о произошедшем, ведь только ей одной он мог рассказать это. Виктор всю ночь метался по дому с мыслями что теперь его будущее в руках судьбы, и есть лишь два исхода событий: первый это наказания перед всем народом за деяния его, и конец работы всей жизни, что отдано столько лет и сил, а втрой это пощада высших сил которые закроют глаза на совершенное им злодеяния. Первые лучи солнца били в окно с решёткой в секционной, уже наступил рассвет, а доктор Штэйн так и не сомкнул глаз. Уже на роботу прибыл слуга помогающий в хозяйстве доктору Штэйну. Виктор порядка нескольких часов не покидал свой рабочий стол в секционной; его глаза почти замкнулись, и он погрузился в дрем как стук в дверь вернул его обратно. — К вам из полиции доктор. — сказал лакей и окончательно разбудил Виктора. В подвал вошёл невысокий, но крепкий мужчина с густыми усами и пронзительным взглядом. Он прошелся по секционной и остановился у стола Штэйна. — И чем я сослужил внимания главного констебль Уилдгрема? Полицейский снял головной убор и посмотрел в глаза Штэйна. Виктор медленно поднялся со стула; холодный пот выступил на лбу, руки задрожали, рот высох, а в горле застрял ком. — Сегодня утром, — начал начальник полиции, — мы нашли ныне покойного мистера Уэлси... Виктор упал обратно на стул и спрятал лицо руками: — Не может быть, — в пол голоса сказал он. — Примите мои соболезнования, я хорошо оповещен о вашей дружбе с мистером Уэлси, поэтому решил лично сообщить вам эту прискорбную весть. — Как это вышло? — Тело Генри Уэлси нашли не далеко от его дома, при нем не было не портмоне, ни часов, так-что мы предполагаем что мистера Уэлси ограбили, но на теле ныне покойного Генри Уэлси не обнаружено следов насильственного характера. И я собственно к вам пришёл... — Вы хотите что-бы я узнал причину смерти? — Именно, вы лучший в городе патологоанатом, но я понимаю на сколько тяжело вам сделать это, так-что я... — Он мой друг, точнее был им, у меня нет выбора, это меньшее что я могу сейчас. Спустя некоторое время тело Уэлси лежало на столе Виктора, он снова лежал на его столе. К удивлению Штэйна играть встревоженного и убитого горем друга не составило труда. — Сердечный приступ. — озвучил доктор Штэйн. — Видимо покойный Уэлси наткнулся на грабителей, эта встреча и свела его в могилу, хотя остается один вопрос - что он делал так поздно ночью на улицах города? — Уэлси страдал от бессонницы, изредка он покидал дом за ночь, в газетах писали что это помогает нагулять сон. — Видимо так и было. Виктор лежал в своей кровати с чувством что как он заснет и вновь проснется всё произошедшее окажется кошмаром, который лишь ему приснился. Леди Вайт так и не явилась, но спустя три недели после её отъезда Виктору пришла посылка от её имени; в секционную занесли деревянную коробку длиной около двух метров и шириной чуть менее метра. Виктора терзали догадки что могла быть в той посылке, и они были верными. Обезглавленное тело мужчины оказалось в посылке, только был ли то человек? Ни шрамов, ни морщинок, не единого волоска, идеально сложенное, с совершенно ровным тоном кожи. А когда доктор Штэйн захотел вскрыть таинственного покойника, ему не удалось пронзить тело скальпелем: кожа было твердой и прочной подобно граниту. Спустя еще неделю пришла новая посылка, и это тоже был покойник, и тоже не обычный, затем ещё один, а потом ещё один, и наконец ещё один. Все они имели облик человеческий, но люди ли это? И вот мольбы Виктора были услышаны; в пороге его дома стояла леди Вайт. Возвращение Белой ведьмы Он упал к её ногам, обхвати юбку сжав в крепких объятиях и с его глаз потекли горячие и соленые слёзы; — Где же ты была Виктория? Я так ждал тебя, я такое сотворил! — Тише, тише, я тут, — по матерински она гладила его по голове, — всё хорошо я рядом. Поведай мне обо всем, я слышу тебя, я рядом. Они молча вошли в гостиную, Виктор заварил чай, его руки дрожали, а из глаз текли слезы. Он присел к ней в подножие и поведал обо всем... — Он не раз говорил о своей смерти, и говорил что рано или поздно будет лежать на моем столе, а я и слышать не хотел, и сам, и сам, его в могилу отправил. Виктория крепко сжала руки Виктора: — Не в каждых силах постичь противоречие природе, не каждый способен узреть жизнь после смерти, не каждый может понять чужую душу. А ты лишь хотел показать то что сделал, и это оказалось не по силам Уэлси, он не вынес такого, но ты не желал ему смерти, а хотел показать что она не конец, а для него это стало концом. Так решила сама Судьба и сама Смерть, а ты лишь причина, не более, не менее. Какое-то время Виктор Штэйн не решался начинать новые опыты, но леди Вайт переубедила его; она как никто другой вдохновляла Виктора. Ведь леди Вайт сама была частицей темного и неизведанного мира, с ней постичь тайну жизни после смерти представлялось не столь хлопотным делом. Виктория не хотела возвращать к жизни покойных жителей Улгдрема, она хотела создать что-то иное, не имеющие отношение к людской природе, сотворить новую жизнь, кой не будет равных. Тела которые присылала леди Вайт доктору Штэйну не принадлежали людям, в них крылась тайна Темного Братства, они имели куда больший потенциал стать тем что хотела создать Виктория. Виктору и Виктории пришлось проделать много работы прежде чем они получили одно целое из тел "нелюдей"; органы, конечности и мозг собирали по частям словно пазлы, создавая новое полотно. И вот на столе Виктора Штэйна лежало их вместе с леди Вайт творение. Только один вид этого мужчины бросал в дрожь: его лицо украшал шитый шрам от лба через переносицу, торс, руки и ноги тоже были перешиты. Он был огромным чудищем, глядя на которе у Виктора кровь замерзала в жилах, а волосы вставали дыбом, а вот леди Виктория глядя на мертвеца лежавшего на столе умилялась и пронизывала восторгам перед его пробуждением. И вот всё было почти готово к попытке воскрешения творения Виктори Вайт и Виктора Штэйна; секционной заполнили свечи из черного воска, на полу был начерчен круг и таинственные иероглифы, а в центе круга стоял стол с покойным. Таг-же на теле мертвеца Виктория изобразила круг с отметинами. Процесс оживления напоминал магический ритуал. Когда всё было готово Виктор подошел к рычагу устройства, а Виктория встала у ног покойного. — Ты уверена что нам нужно сделать это? — в сомнениях обратился Штэйн к Виктории. — Мы обязаны сделать это, у нас нет выбора. Виктор нажал рычаг и свет наполнил подвал, а свечи загорели голубым пламенем, тело на столе приподнялось и круг на груди мертвеца засиял; треск и свист, гром заполнил секционную, искрящиеся нити тока заполнили сферу над покойным и вырывались наружу касаясь стен подвала. Вены покойного загорелись синим светов, глаза распахнулись, и он закричал, по его щекам потекли слезы, и свет погас. Темнота, и тишина наполнила секционную; сердце доктора билось неистова, руки дрожали. Он услышал шаги в темноте, его коснулась рука Виктории, и зазвучал её голос в полной темноте; — Мы сделали это. Воскрешенный лежал на столе оглядывая стены, потолок, людей взирающих на него. Он поднял руки и осмотрел их, его губы сжимались и раскрывались в безнадежных попытках сказать что-нибудь, но слова размывались и искажались походя на неразборчивую речь дитя. Глаза восставшего из мертвых наполнял блеск слез; один черный, а другой желтый, из них текли горячие слезы умывая ужасное, перешитое лицо бывшего покойного. — Давай назовем его Фредериком? — с по-матерински теплой улыбкой сказала Виктория глядя на прошлого мертвеца. — Ты хочешь дать ему имя? — не отрывая обомлевшего взгляда от обжившего мертвеца спросил Виктор. — Разумеется, я хочу..., — Викторию прервал хриплый прерывистый рев который издавал лежащий на столе, — Ты посмотри на него, — Виктория наклонилась над столом, посмотрев в глаза восставшего, — он что-то большее чем смерть или жизнь, ни то ни другое не властно над ним, он не человек и не кто другой, он наше, совместное творение, на детище... Штейн отошел от стола и отвел взгляд от того что лежало на столе и ревела подстать ребенку, — Разве есть отличие от тех других, тех кого мы вернули? — Виктор повернулся и искоса глянул на ожившего мертвеца, — Он ужасен, я даже не знаю что оно такое... — Скажи мне Виктор, — тихо и опустив голову начала Виктори, — разве жизнь после смерти может быть прекрасна? Должна ли она восхищать? — Виктория встретилась взглядом с Штэйном, — Или-же, показывать всей собой тот ужас что ждет нас если мы станем перечить самому закону мироздания? — Виктория протянула руку к Виктору, — Подойди, и взгляни на то что мы с тобой создали. Виктор сделал шаг, и еще один; ноги не твердо стояли на земле, а руги дрожали, дыхание замирало от крика изводящего от воскресшего мертвеца. — Фредерик - это его имя, — огласила Белая Ведьма, — Фредерик Штэйн, наше творение, дитя жизни после смерти. — Фредерик, по чему это имя? — Я всегда хотела так назвать сына, мы будем его звать Франки. Виктор подошел к плачущему Франки и посмотрел ему в лицо, и он поймал взгляд Штэйна и притих внимательно оглядывая лицо создателя. Перед Виктором лежало подобие жизни, подобие человека, его творение. И он понял что было тому ценой; его собственный грех возлежал на столе, а ценной ему было время отданное дабы вернуть прошлое, и отобранное у настоящего. Его жизнь и жизнь Генри Уэлси. — Значит Френки Штэйн.