Всё снова в среду, у фонтана, Где встреча роковая ждёт. И не вернёт никто начало. Назад никак не повернуть. Izumi_13
Они молчат. Не бросают даже пары фраз, не выдают ни слова, ни звука. Не кусают губы в кровь в глупой попытке не заговорить. Тишина повисает, словно гильотина над головой. Воздух сгущается от напряжения настолько, что кажется, протяни руку — и потрогаешь на ощупь, ощутишь вибрацию всеми клеточками. Будто находишься в огромном вакууме или замкнутом пространстве, из которого невозможно выбраться. Они изучают, прощупывают болото, хотя на самом деле уже увязли по самое горло. Застряли в трясине. Не скользят сверху вниз придирчиво, внимательно рассматривая одежду, внешность или подмечая мелкие детали, помогающие собрать образ по кусочкам. Всегда и только глаза в глаза до молний в разряженном воздухе. Не отводя взгляда. Будто это очередная игра в гляделки, очередное соревнование, в котором победит сильнейший. Не понимают, что вообще происходит. Не могут понять. Пытаются, но всё тщетно. Голова разбухает утопленником от мыслей, гудит, словно там поселился рой вечно жужжащих пчёл. Сердце не стучит, молчит вместе с ними, зависло в прострации, в невесомости. Они словно одни во всём мире. Только он и она. А все остальные просто исчезли. Их нет. Стоят, застыв каменными изваяниями. Будто вросли в пол, пустили длинные крепкие корни, как вековые деревья, и не могут выбраться. Ноги налились свинцом, тут же стали ватными, не двигаются. Да и тело, впрочем, тоже. Они замирают. Не улыбаются, не скалятся злобно, не ухмыляются. Не щурятся, не морщатся, не кривятся. Не корчат лицо в гримасе презрения иль брезгливости. Не делают ничего. И длится всё это недолго. Всего пару мгновений, которые с каждым разом увеличиваются во времени. Для всех — пара секунд, для них — бесконечно тянущиеся часы.***
Недоверие. Вот что они испытывают каждый раз в коридоре, у фонтанчика с питьевой водой. Короткие встречи стали своеобразной традицией, ритуалом, привычкой. Они лишь молчат, смотрят и ждут. Пройдёт пара секунд, быть может, минут — они никогда точно не рассчитывают время, ведь оно течёт незаметно, не чувствуется — и разойдутся, как ни в чём не бывало. До следующего раза. Раза, когда они вновь посмотрят в глаза, и начнётся игра.***
Они не знают, когда это началось. Когда Уэнсдей перестала на постоянной основе сверлить Карла гневным взглядом, метающим сотни, или, быть может, тысячи крохотных молний, словно пытаясь убить, навсегда прекратить земной путь всего лишь глазами. Когда Уайтхаус бросил такое любимое занятие, как щедрое разбрасывание острыми фразами и подколами-ножами в сторону «девочки-среды». Когда они стали подозрительно часто видеть друг друга в этом месте. По средам. Когда стали встречаться, совсем не в романтическом плане. Когда всё так изменилось? Почему они допустили это, не воспротивились — остаётся загадкой, ответа на которую не найдут даже они сами. Так же, как и то, к чему это приведёт.***
Они не доверяют. Всё-таки не доверяют. Не могут. И даже если бы постарались, наверняка попытки бы провалились с надрывным треском, как будто хруст черепа. Уэнсдей детство не отпускает, устоявшееся мнение вцепилось мёртвой хваткой, обвило змеёй, как удушливым кольцом. И там довольно-таки неплохо. Ей раньше было так комфортно, посему стоит ли поддаваться сейчас? Стоит ли что-то менять? Стоит ли вообще делать что-либо? Карла прошлое дерёт когтями, рвёт нещадно, пронзает острыми лезвиями. Царапается внутри крысой за решёткой, мерзко пищит. Воет одинокой собакой, брошенной на произвол судьбы, на луну. За дерзкими ухмылками и улыбками кроется боль, кровь и ошмётки. А сердца нет. Уже очень давно.***
Их не должно всё устраивать. Это нелогично и непонятно. Не поддаётся никакому объяснению. Они не общались и не общаются до сих пор, не гуляют, не ходят по кинотеатрам-паркам-кофейням. Даже не знают ничего друг о друге, кроме имён и черт характера, и… мелких деталей образа, который они дополняют каждый раз после игры. Их и вправду ничего не устраивает. Вот только наоборот. Хочется чего-то большего. Внутри, где-то там, в самых глубинах души, самых закромах прячется, шевелится, не даёт спокойно жить крохотное желание поговорить. Не молчать, не стоять истуканами, не расходиться. Не приходить раз в неделю на безмолвные встречи, не уходить с них так быстро, как сейчас. Что-то изменить.***
Они не враги. Перестали ими быть. Ненависть стала глухой, как стук по мягкой поверхности. А, быть может, притаилась в тени, выжидая удобный момент для хитрого нападения. Не друзья. Не пара и не приятели, не соулмейты, не родственные души. Это всё — явно не про них. Незнакомцами тоже не назовёшь. Но тогда кто же они?***
Глаза в глаза. Обсидиан и гематит. Мрак безлунной ночи и тяжёлые тучи перед ливнем. Чёрная дыра и высокая стена тумана. Проблески серебра и звёзды. Россыпь языков огня и белых искр.***
Эстетика Уэнсдей — игра на виолончели по ночам и чёрный с каплей белого. Стопки старательно написанных вручную страниц детектива про Вайпер, аккуратно убранные в сундучок. Долгие прогулки под ливнем, обязательно без зонта, и четверной эспрессо. Коротко подстриженные ногти с угольным лаком и накрашенные тёмным карандашом губы. Классическая музыка в плей-листе и наушниках. Подведённые глаза-бездны и руки, скрещенные во сне, как у покойника. Туго заплетённые косы и бледное лицо. А ещё, конечно же, нож в сумке. Эстетика Карла — чёрная кожаная куртка и водолазка с высоким воротом. Езда на мотоцикле на самой большой скорости и собрания студенческого совета. Бессонные ночи и клоунада. Уверенность, когда он на самом деле ни капли не уверен. Сбитые в кровь костяшки и непрекращающийся бурный поток неприятностей. Ведь если кто-то решает проблемы, то Уайтхаус их созидает. А их общая эстетика — молчание, тьма и неизменные встречи.***
Тихий, еле различимый шёпот. Пара слов — большего и не надо. Лёгкие, заставляющие дрожать прикосновения. Рваные и быстрые, как ножи, заставляющие бегать мурашки по спине и сглатывать очередной ком в горле. Пока не передумали. Пока отдались почти без остатка чувствам. Пока доверились себе и друг другу. Язык оставляет на губах короткие мазки, будто кистью краску обильно наносят, впечатывая в холст. Руками по волосам гладят, пропускают пряди сквозь пальцы. Вжимаются телами с отчаянием и кажется, даже каким-то страхом. Притянуть ближе, раствориться. Быстрее. Больше. Они касаются губами, не переставая дышать. Не останавливаясь ни на секунду. Слишком долго молчали. Слишком долго держали эмоции за решёткой в подвале, как пленников. Не встречаются взглядами. Не смотрят. Эти гляделки. К чёрту! Ведь это точно ошибка. И никак иначе. Охвачены пламенем синим и красным, хотят дотла сгореть только от чувств, а не от того, что решились. Можно сгореть. Чтоб ветер разносил пепел. Ему не хотелось видеть её с этими туго заплетёнными косами. Он долго ждал момента, чтобы расплести смоляные пряди и зарыться пальцами в густые и длинные, чёрные, отливающие светом луны и звёзд волосы. Он одним движением снял резинки и отбросил их в сторону, не переставая целовать. Всё это им казалось несбыточным. Почти сказкой. Но правда ли это… Узнают лишь в следующую среду.***
Возможно, у них всё же есть шанс?..