не покидай меня, море

кап-кап по крупицам роняет море из глаз, соединяя с настоящим. круги на воде и мокрые брюки, а еще глаза щиплет, словно соль застряла между кожей и зрачком. ресницы тяжелые, с каждым разом труднее расцеплять веки. кап-кап ангел сидит на коленях, смотрит на искаженное отражение в воде и старается не моргать, чтобы хрустальные слезы меньше резали глаза. — заболеешь же, — мягкий голос и рука, обхватывающая со спины, притягивающая к себе. заставляющая расслабиться и завалиться назад, как безвольный мешок со слезами и ватой. сладкой ватой. хорошо, что плакал незаметно, не оставляя блестящие борозды на щеках, так что теперь не ловит в чужом взгляде тревогу. только нежность. — не холодно совсем. конечно не холодно. греет радиатор в груди, отчаянно работающий, временами перегорающий, но все такой же теплый. и костер у лица, обжигающий щеку, когда ангел наугад тычется в пиджак аки и находит бешено бьющееся сердце, постепенно успокаивающееся под чутким надзором. так хорошо, что внезапно больно, слишком колкое у них счастье. — штаны мокрые и вообще, — грустная улыбка. ангелу так не нравится, когда он грустит. губы изгибаются неровной дугой и дрожат, поэтому он старается не смотреть. щупает глазами бледное небо в седых перьях, — сейчас октябрь, а ты в воду полез. — и тебя следом потащил. — и меня следом потащил. ангел думает о том, кто спасет аки вместо него самого. радиатор начинает протестовать и барахлить, сбиваясь, дымясь. но ведь нельзя быть таким эгоистичным, милое сердце, особенно когда мы уже все решили. тише, тише в конце концов, у аки впереди еще чуть больше полутора лет, вполне себе срок, достаточный для того, чтобы влюбиться, возненавидеть и похоронить свою любовь недалеко от пляжа, рядом с другой аккуратной могилой. хотелось бы, чтобы на ней лежали белые лилии, а надгробный камень был пустым, без надписей и фото. просто каменная глыба. а чтобы аки сидел над ней и убивался все отведенное ему время — не хотелось. у них есть вечное ‘сейчас’, а постылое ‘навсегда’ останется тем, у кого нет холодного осеннего моря, выворачивающих наизнанку проклятий и крыльев за спиной. ангел сильнее вжался в складки льняной ткани, сливаясь с сотней сигарет, выкуренных в этом пиджаке, с сердитой руганью, когда аки бросает верхнюю одежду на стул и идет на кухню выяснять, кто снова уничтожил все запасы еды из холодильника, с тёплыми летним дождем, который изрешетил каплями всю одежду, пока они стояли в очереди к палатке с мороженым. с его аки, которого хочется обнять и держать, пока не начнется прилив и не утащит их волнами под толщу воды, на дно, к ракушкам. чтобы задохнуться насмерть и покрыться темными зарослями водорослей. но он может только беспомощно тыкаться, как слепой котенок, и надеяться, что его поймут и сцепят руки в замок за спиной. а у аки не хватит рук для замка. — я заключу контракт с демоном контроля, — поворачивается, чтобы видеть лицо и реакции. он всегда был наблюдателем, чтобы уловить малейший намёк на шторм в изломе бровей и складках на лбу. но аки смотрит в море, как парализованный, не поворачивая головы и не откликаясь на слова эмоциями. только губы двигаются, выговаривая: — и больше не вернешься? милый, он ведь даже не понимает, о чем речь. хочется вытащить наружу все: про макиму, про контракты и его родную деревню, про десятки безвольных лет на службе и смертельную усталость. а еще извиняться, много и долго, пока не исчезнет голос. — не вернусь. аки кивает. может, ему и не нужны запутанные, комканные объяснения, чтобы все понять? открыть-закрыть глаза и воскресить образы любимых людей, умерших от его рук. его первая любовь, теперь похороненная здесь же, чуть выше по склону, в поросшей травой земле, растворившаяся в звездах и небе, вечная. вечное всегда заканчивается болью для тех, кто не способен разделить эту вечность. ангел скоро будет там, в безвременных впадинах звезд посмертия. только если море отпустит его. новый образ, более четкий, сплетенный из настоящего и очерченный надеждами, ложится поверх блеклого призрака прошлого. заполняет пространство и сердце снова начинает сопротивляться, царапаясь об ребра. закрыть-открыть глаза — помоги мне встать, — они смотрят в одну и ту же точку между морем и небом, в понятное, неизменное ‘никуда’. аки медлит и длит мгновение, шумно выдыхая. но все же встает на ноги и поднимает ангела следом, придерживая рукой за пояс, цепляясь пальцами за рубашку. сейчас не выпустит и потащит домой. есть рис с мясом, рассказывать про демонов контролей, про контракты и про прошлое. но как только он устойчиво встает на песок, аки отпускает. — ну, пока, — ангел давит подобие улыбки. аки все так же не отвечает, не смотрит и не видит. море отпустило его ангел хлюпает соленой водой в ботинках и носом, покидая пляж.