Hourglass

Для обычных людей дорога к Сибилле будет сопряжена с десятками опасностей, но для Винкс и их друзей раз и навсегда было сделано исключение. Добираться самому оказалось адской морокой и без этого, впрочем, и Ривен потёр глаза, сняв шлем. С тех пор, как Лейла высказала ему свои подозрения, он не мог нормально спать. Обычно ему не снилось ничего, и он считал себя счастливчиком, учитывая, что ему пришлось пережить: и магические воздействия, и нападения тёмных тварей, и чего только не случалось с ними всеми в принципе… Но с того самого дня у него начались кошмары. Самое ебаное — он их не помнил, но просыпался всегда измотанным и с отвратительным ощущением бессилия, тоски и горечи потери. Ему казалось, он уже сходит с ума. Он вертел в голове последние месяцы жизни Набу и так, и эдак. Иногда что-то вспоминалось, достаточно подозрительное, иногда он убеждал себя, что придумал всё, как впечатлительная девчонка. Он не знал, может ли доверять себе в таких вопросах — он ничего, блять, не понимает в людях. И в людях, и в чувствах — это всё слишком сложно, он годами отворачивался от них, а сейчас пришёл к тому, что в них надо разобраться. В чувствах одного конкретного человека, потому что иначе его кукуха слетит. Пиздец. Сибилла, разумеется, его узнала. — Проходи, Ривен. Феи-фавны стояли подле трона старшей феи справедливости и смотрели на Ривена так проницательно, что выдержать их взгляды было тяжелее, чем взор самой Сибиллы. Мудрый, спокойный, всезнающий. Чувствуешь себя мелким капризным ребёнком, который суетится и не знает, куда себя деть. Отчасти так и было. Отчасти это было далеко не так. — Я пришёл с важным вопросом, — начинает специалист, и фея, кивая, даже не дожидается его. — Я знаю. Твоё сердце в смятении. Тебе нужны ответы, но, увы, я не могу их дать. Моих сил недостаточно. — Есть ли хоть какой-то способ? — выдыхает Ривен. Сибилла задумалась: — Есть. В одном далёком от Земли мире, мире, чья магия сосредоточена на чтении мыслей и видениях прошлого, ты найдёшь великую прорицательницу. Имя её — Незабвенная, и, если она не захочет с тобой встретиться, вовек её не сыщешь. Ривен поджал губы. — Я найду её. Где этот мир? — Пройдём, я укажу тебе дорогу, — Сибилла поднялась с трона и пошла вглубь пещеры. — Помни: будет трудно. — Что-то я не удивлён… Плевать, — отмахнулся парень, следуя за ней. Пещера оказалась настоящим лабиринтом, и Ривен подумал, что, наверное, он был связан с другими мирами. Старшая фея справедливости знала точный путь и вела его, не сбиваясь. Спустя полчаса они вышли к озеру. — Один глоток — и ты будешь там. Храбрости сопутствует удача, молодой человек. Вперёд. «Да, удача мне точно нужна»…

***

— Ты свободен в субботу? Ривен и Набу созваниваются достаточно часто. Валтор побеждён — ура, можно расслабиться, но юный волшебник про себя отмечал, что нет, его друг абсолютно не рад. Или рад не слишком сильно. Кто знает, какие у него тараканы в голове? Но хотелось в них разобраться: классифицировать, рассортировать по размеру и цвету, дать каждому имя и повязать на усики бантики. Просто потому что это мило. Ну, и чтоб не буянили слишком сильно. Увы, их хозяин близко к ним не подпускает, хотя в целом достаточно открыт и легко читаем. В отдельные моменты. В некоторые Набу думает, что перед ним головоломка сродни нерешаемым задачам статистики или феноменам в квантовой физике. И при этом Ривен был абсолютно органичной, целостной личностью. Просто сложной для понимания. Это было интересно. — М-м, в субботу? Разве в Магиксе не празднуется День Матери? — Я его не праздную. Лейла сказала, что на Андросе другая дата для него, это так? — Да, летом. Утром я буду занят, но с полудня я весь твой. Набу хочется дать себе по лицу за двусмысленную фразу, но Ривен только смеётся: — Учту. Буду ждать на главной площади в полпервого. — Есть какой-то график? — Да нет, прошвырнёмся по городу. Сидеть в Красном Фонтане заебало, и, к счастью, нет таких пышных торжеств, как в День Розы, вполне терпимо. В Магиксе было теплее, чем на Андросе, и только таким образом Набу себя мог оправдать в собственных глазах, когда перерывал гардероб в поисках того, что можно надеть. Отмазка очень жалкая, но он пытался. Ривен — очень милый парень. Очевидно, просто друг. Но глупое сердце бьётся чаще, а губы растягиваются в улыбке, стоит увидеть этого специалиста. Обычно Ривен всегда на байке — он любит скорость, и ему это очень подходит, но для прогулки по городу такое не годится. Разговор начинается с каких-то мелочей: специалист жалуется на программу Красного Фонтана, Набу кидает несколько слов о занятости на фирме родителей. Но кое-что представляется особо интересным. — Я могу спросить, почему ты не празднуешь? Ривен пожимает плечами: — Не вижу смысла посвящать целый день особе, что бросила меня, когда мне было семь. — Ох, я сожалею, — Набу качает головой. — Да похуй, — морщится специалист, пряча ладони в карманы узких джинс. — Знаешь, я какое-то время обижался, а потом подумал… Это хотя бы честно. Она просто сказала: нахуй тебя, сын, и лучше так, чем она бы приседала мне на уши с лицемерной заботой десятки лет и винила в своей проёбанной молодости потом до скончания дней. Или, не знаю, показывала бы прямо: не ебёт, что ты делаешь и чем дышишь. Плевать. Лучше так, — пробормотал он напоследок, вздохнув, и на секунду это показалось заученной фразой, из числа тех, что бесконечно говоришь сам себе в попытке успокоить или убедить в чём-то. — Если тебе интересно, у нас есть семьи, которые практикуют старую традицию, — выдержав паузу, начал Набу. — Оставляют детей расти на острове среди морей. Одних. Ни сверстников, ни семьи. Ривен останавливается. — Хм, да. Лейла что-то такое говорила. Кажется, с ней было именно так. — Со мной тоже, — признаётся волшебник, замедляясь. — И когда вот так вот маешься годами, не раз задумываешься, неужели тебя настолько не любят, что отсылают с глаз долой. Когда я спросил маму, она ответила, что тут ничего такого нет: она просто придерживается традиций. Так делали поколения до тебя, так сделают поколения после, не задавай свои вопросы, — передразнивает он нудным тоном. Специалист фыркает, поспевая следом: — Отвратительно. А своё мнение у неё есть? — Я… не думаю, — вздыхает Набу. — Примерно таким образом меня чуть и не женили. — Да ладно. Лейла — хорошая девушка. Может быть, у вас бы что-то получилось, — Ривен глядит почему-то очень пристально, прямо в глаза, и Набу становится неуютно. — Хах… Возможно. Я ещё не знаю, — неловко улыбается Набу, потирая шею. — И не хочу торопиться. Всё же в душе я немного романтик. Хотелось бы… по любви. — Ну да. Забей, — Ривен быстро отводит взгляд, пожимая плечами, а маг напряжённо выдыхает. Уж по любви ему никогда не светит. Спустя час стало более шумно. Специалист чуть не рычал на всех прохожих, раздражаясь от того, что, кажется, и этот день заполонили всевозможные посвящённые торжеству развлечения. — Может, уединимся? — Набу задал вопрос быстрее, чем его продумал. К счастью, Ривен снова не заметил двойного дна. — Где, например? — Ты не против размяться? Тут вроде бы есть тренировочные залы. Для волшебников в том числе. Покажу магию иллюзий в бою, — улыбнулся юный маг. Он чувствовал себя, будто хищного зверя выманивает на приманку. В какой-то мере так и было. — Бля, не могу отказаться, пошли отсюда, — быстро согласился специалист и потянул Набу за собой, очевидно, зная, куда идти. Ну что у него за привычка брать за руку?.. *** Ривен взвешивает в руке деревянный шест, примеряясь. В этом зале есть разные виды оружия, и все они безопасные, созданные с целью не навредить, даже если постараться. Шест, по всей видимости, показался оптимальным, учитывая, что он будет бороться против волшебника. И да, нет ничего удивительного в том, что Ривен владеет многими видами оружия, ему всё же положено. Набу ждёт начало с предвкушением. Специалист крутит шест между пальцами, и Набу невольно засматривается, отчего едва не пропускает удар. Ривен быстрый и агрессивный. Приходится пользоваться мастерством маскировки и двойниками вовсю, чтобы избежать ударов. И не всегда получается. Набу уже и не помнит, когда в последний раз чувствовал такой азарт. Заблокировав его удар в последний миг Ривен шаловливо подмигивает, и маг лишь успевает подумать, что это нечестно, когда падает из-за подсечки. — Ха! — специалист нависает над ним, светясь самодовольством, а Набу еле дышит, потому что совсем немного потерял ориентацию в пространстве. Это было нечестно! — Ты подлец, — смеётся волшебник, и Ривен протягивает ему руку, помогая подняться. — О, ты даже не знаешь, насколько прав, — кажется, специалист воспринял это исключительно как похвалу и лишний повод задрать нос. Это... Это всё ещё было довольно мило, потому что он улыбался, а улыбался Ривен редко. — У меня будет шанс узнать? — Набу поднимается, и Ривен почему-то оказывается очень близко. Слишком близко, разгорячённое тело мага реагирует необычно, но это определённо приятно. Приятно, когда Ривен почти что прижимается вплотную и смотрит пристально своими фиолетовыми глазами, будто душу пытается разглядеть. — Когда-нибудь ты точно узнаешь всё, — обещает Ривен, а потом резко отстраняется. — Ещё раунд? — Точно да. Хочу тебя завалить, — азартно выпаливает Набу, абсолютно не беспокоясь обо всех смыслах сказанного. Ривен смеётся, а юный волшебник, по ощущениям, совсем немного умирает. *** После своих небольших шалостей Валтор всегда чувствовал кипение собственной крови, будто превратившейся в лаву, и животную сытость, спокойствие одновременно. Он обожал кровавые сражения; песнь смерти, страха и гнева, которая раздавалась над полем боя, услаждала слух и насквозь чёрную душу. Он сбрасывал излишки ярости, но страсть, что будили в нём чужие страдания, деть было некуда. Пока что. В этот раз он постарался на славу, замертво пал целый город, в котором укрылись защитники отдалённого мирка. Но их не спасли укреплённые и заговорённые стены, напротив, они лишь раздразнили зверя в человеческой оболочке. Что ж, можно сказать, они за это заплатили — Валтор не особо любит терять контроль над собой, так что поделом. «Ах, точно, надо вычистить одежду», — вспоминает он, хлопая ладонью по лбу. Въевшаяся в ткань перчаток кровь пачкает лицо, и он злится. Не время! Проходя через портал, он торопливо, с помощью наложенного на ладони заклинания, счищает со своего пальто кровь. Сапоги уже чистые, перчатки, волосы и рубашка — тоже, да и пальто почти… — Валтор! — Оклик застаёт мага в коридоре первого этажа того большого и мрачного замка, где остановился демон. Навострив уши, Валтор забывает обо всём и торопится на зов. Гелия уже здесь. Он редко приходил сам. Хотя Валтор и дал ему возможность почти сразу, но Гелия предпочитал ночевать в выходные у себя, в Красном Фонтане, и как бы тёмный волшебник ни старался, а мнение своё упрямец не менял. — Как ты понял, что я вернулся? — демон заглянул в зал, где в кресле у камина расположился его возлюбленный. Тот, отложив книгу, улыбнулся и поднялся. — Почувствовал. Ты ходишь бесшумно, как кот, но твоё появление рядом я всё равно не пропущу, — Гелия без капли страха на Валтора, приближаясь к нему. В какой-то степени это и бесило, и восхищало: хотелось, чтобы испугался хоть разочек, но и то, что это так и не случилось, радовало. Это была уверенность в Валторе, в себе или глупость? Впрочем, это всё одно и то же: глупо доверять демону, глупо считать, что ты способен его победить, на такое тёмный маг обычно очень сердился, но почему-то взгляд серых глаз с умеренной толикой любопытства и нежности вызывал совсем противоположные чувства. «Ты размяк», — сказала бы Беладонна. Она была бы права. Но разве так плохо сделать исключение для одного человека? Гелия обнял его, и Валтор поспешил ответить на эти объятия. Он не мог ничего поделать с собой: все его чувства были яркими, насыщенными и глубокими, даже, подумать страшно, привязанность к смертному существу. Довольно прикрыв глаза и прижав к себе возлюбленного, демон почти мурлыкал, чувствуя, как чужие пальцы гладят его по спине. Как ласковое животное, право слово. «Ты пал так низко». Внезапно Гелия дёрнулся и отстранился. Валтор нахмурился в недоумении, а после заметил, что на пальцах его правой руки кровь. «Забыл», — простонал про себя Валтор. Гелия не любил кровь. Он был из странной породы людей, которые, обладая храбростью, тем не менее, от насилия отстранялись сознательно. Если в нём что и будило кровавое сражение, так это сплошное разочарование. Именно то, с которым сейчас смотрел на мага его возлюбленный. — Опять? — Ты думал, я могу отсутствовать в своём замке по другому поводу? — Валтор вскинул брови. — Ах, милый, я надеюсь, ты не забыл, кем я являюсь. Тебе это знакомо лучше других. Я убиваю, убиваю многих, с упоением и наслаждением. Образно говоря, мои руки по локоть в крови. — Я знаю, — вздохнул Гелия. — Я мирюсь с этим. Но сейчас совсем не образно кровь невинных на моих руках тоже. И это мне не нравится. — Ситуацию всегда можно исправить, — демон подался вперёд, аккуратно ухватив пальцами запястье юноши и приблизив его ладонь к своему лицу. Горячий, немного шершавый язык, едва касаясь пальцев, слизывал бурую кровь: пробудившаяся страсть отчаянно искала выход. Взглядом Валтора можно было поджечь целый мир, он смотрел с вызовом и желанием, и пальцы юноши дрогнули. А потом он резко отстранился. — Нет, Валтор, ты совсем не понимаешь, — Гелия покачал головой. — Мне нужно вымыть руки, — он обошёл демона и вышел в коридор. Маг же остался стоять, переполненный вопросами. Кажется, он действительно что-то не понимал. *** Он всё ещё не понимал. Прошло много времени, он умер и возродился, он перевернул вселенную с ног на голову, погубил и спас миллиарды существ, но он всё ещё не понимал. Склонив голову к плечу, он рассматривал мутантов-русалок и пытался понять. Если бы они были выпотрошены в прошлом обличье, воздушно красивые и прекрасные, разве это было бы не лучше этой уродливой внешности? «Внешность можно вернуть, а жизнь нет». «Но в чём ценность их жизни? Другие икринки? И так по кругу?» «Что плохого в том, чтобы избавиться от бесполезных и слабых особей?» Он всё ещё не находит ответов. И Гелия ему уже никогда не объяснит. Он мило беседует со своей девушкой-феей, делая ей слащавые комплименты. Видеть это — пытка. Но Валтор пытает себя точно так же, как и делает всё остальное. С упоением. Он знает, что не может прийти, не может коснуться, обнять, поцеловать или приласкать. Не может поговорить. И потому всего лишь смотрит. Днём, ночью — когда есть возможность оставить в тайне своё пламенное увлечение. Смотрит часами, не отрываясь и не моргая, боясь упустить что-то важное. Силится залатать раны в своей душе, но душа, хоть и черна, а новыми страданиями не лечится. Лечится ли она вообще?