Краткое содержание Томми ждёт чего-то, и это «что-то» происходит.
Из всех комнат в его квартире кухня всегда казалась самой душной. Томми всегда объяснял это тем, что он привык к кухне в доме своих родителей с её более открытой концепцией и видом на гостиную, но сегодня он чувствует, что есть что-то ещё, что его беспокоит. Тиканье часов – лишь изредка прерываемое журчанием поддельного крана – отражалось от тонких стен квартиры, не способствуя его растущему нетерпению. Прислонившись к стойке перед холодильником, Томми барабанит пальцами, чтобы скоротать время. И, возможно, это не самый эффективный способ, но это – всё, что он может сделать, пока ждёт на кухне. Он объясняет это тем, что ждёт, пока его телефон зарядится. В конце концов, ему особо нечем заняться без него в это время ночи, если не включать компьютер, однако это слабое оправдание, и он это понимает. Уже поздно, Томми сейчас даже не хочется пользоваться телефоном, но он всё ещё там, на кухне. Именно в этот момент Томми начинает замечать все мелкие детали, которые в нормальном состоянии он бы проигнорировал: слегка облупившуюся краску на стене за холодильником, следы влаги, начинающие проступать в углах потолка, паутину на дверном косяке – всё это начинает беспокоить его ещё больше; Хоть это всё и незначительно по сравнению с откровенно подавляющим тиканьем часов, которое, казалось, становилось всё громче и громче с каждой секундой, – это ещё одна вещь, на которую Томми никогда раньше не обращал внимания – но теперь ему приходится сопротивляться желанию сорвать их со стены и швырнуть на пол. С течением времени, на кухне, кажется, становилось холоднее и холоднее, – по крайней мере, ему так кажется. Томми дрожит и обхватывает себя руками в ожидании. В ожидании чего? Даже для него это непонятно. Он всё ещё стоит там, напротив заряжающегося телефона, трясясь в кухне от холода, вместо того, чтобы спать в тёплой постели, представляя то, как его соседи спят. Кажется, ничего не происходит, и это – то, что оставляет его беспокойным. – Что-то должно случиться, – говорит он сам себе, – и если я это пропущу, то я пожалею об этом. Может, это просто паранойя, – ведь если он думает об этом, то это точно паранойя – но Томми выбрал бы мёрзнуть на кухне в два часа ночи, чем рисковать и жалеть о последствиях. (Он даже не знает, какие могут быть последствия после этого) Странное чувство окружало его; смесь страха, предвкушения и того, что он может описать только как оцепенение, медленно поднимающееся, как прилив. Словно для того, чтобы Томми не потерялся в своих собственных мыслях, нерегулярное капание из крана возвращает его к реальности. Это не особо помогло, но Томми ценил перерыв в этой монотонности, доминирующей здесь. Делать было нечего, посему он ни с того, ни с сего обнаружил, что смотреть прямо на свет чрезвычайно интересно, ведь похоже на то, что лампочка мигает почти в такт с часами специально для него. «Это неестественно, – что-то подсказывает ему, – происходит что-то странное.» Правда о ситуации ускользает от него, но Томми не ведь дурак; что-то должно произойти, и он будет первым свидетелем этого. . . . Хотя, конечно, это могло произойти раньше, верно? . . . .[Звон]
Наконец-то. Как только телефон зазвонил, Томми поспешил к нему, чтобы поскорее ответить. – Алло? – Спросил он, хоть уже и зная ответ, который получит, и уже понимая в глубине души, кто позвонит ему ещё перед тем, как телефон зазвонил. «Привет, Томми», – поприветствовал его голос Уилбура сквозь шумы, как это и было во все предыдущие разы. Прошло около недели с их последнего разговора и Томми (очень охотно?) ждал следующего. –––––––––––– Прогуляться в одиночестве по тротуару до ближайшего парка – совсем не то, как Томми планировал провести сегодняшнюю ночь, но у Уилбура, по всей видимости, были другие планы. Холодный ветер заставлял идти вперёд, а осенние листья хрустели под ногами. Обычно он останавливался, чтобы пронаблюдать за всем этим: слушал стрекотание сверчков и вдыхал холодный ветер, но телефон послужил постоянным напоминанием о том, что эта прогулка не ради досуга. «Томми, ты умеешь копать?» – спрашивает его Уилбур на половине пути, напоминая о своём присутствии спустя долгой тишины. – Копать? – Даже необязательно упоминать то, что Томми сбили с толку, – что ты имеешь в виду? Типа, как собака? Уилбур вздыхает: «Да, Томми, типа как собака. Умеешь или нет?» Это странный вопрос, хоть Уилбур и всегда был необычным парнем, но этот вопрос по-особенному выделялся из остальных. – Было бы странно, если бы я не умел, – добавляет он к своему ответу. – Я ещё никогда не выкапывал что-то, но я бы смог, если бы захотел. Уилбур промычал что-то, похожее на «угу», и Томми додумал, как он кивнул. «Хорошо, тогда давай потренируемся», – решительно сказал Уилбур. – Я могу спросить почему? «Ну, на случай, если тебе однажды придётся что-то вскопать. Не переживай, я буду рядом.» Что он имел в виду под «потренируемся» Томми мог только представить. Эта идея нелепа, но Томми не думает, что ему стоит с ним спорить, – что-то ему подсказывает, что это не закончится ничем хорошим. Он простенько кивает, пока у Уилбура появляется возможность его увидеть, а после продолжает свой путь в парк, делая у себя в уму пометку, что нужно игнорировать шумный ветер, который, кажется, преследует его, куда бы он не шёл. В принципе, он и игнорировал его до этого, но с каждым разом он становился сильнее и сильнее. Оставшаяся часть пути прошла в тишине, прерываемой лишь замечаниями Уилбура, которые только больше убеждали его в важности предстоящей тренировки. Ступив на свежескошенную траву, Томми прямиком направляется в более густую лесистую часть парка. Он тут же падает на колени и зарывается руками в грязь. Весь мир, кажется, полностью сосредоточен на нём и только на нём; птицы, сидящие на ближайших ветвях, готовы наблюдать за зрелищем, жуки притихли, чтобы дать сцене разыграться, а лунный свет освещал маленькую полянку, на которой он оказался, как прожектор. Уилбур тоже был там и наблюдал, стоя во весь рост, окутанный тенями снизу и за ветвями деревьев, которые перекрывали большую часть лунного света и скрывали его лицо, в то время как ветер играл искусственным мехом незнакомого зимнего пальто, которое он носил. Томми, из-за своего затуманенного зрения и под тем углом, под которым он находился, смог лишь мельком увидеть очки мужчины, которые отражали небольшое пятнышко света, делая это так, будто бы они светились. Как он привык делать в последнее время, Томми проигнорировал всё это, снова уставившись на мягкую землю, на которой стоял на коленях. Его разум полностью погрузился в мысли или, скорее, в их отсутствие, пока Уилбур не нарушил молчание. – Ну? И чего ты ждёшь? – Эхом раздался его голос, – копай. Так он и поступил. Отбрасывая за спину горсть за горстью, Томми копал до тех пор, пока у него не заболели руки, и всё, что он мог слышать, – это вой ветра в кронах деревьев и шум, который исходил от них. Если бы Томми был чуть более трезвомыслящим, он, возможно, пошутил бы о шуме ветра, который повсюду сопровождал этого человека, как его собственный саундтрек, но, к сожалению, он не чувствовал себя готовым для этого. Под ногтями скопилась свежая земля, а джинсы были полностью испорчены, ведь грязь покрывала каждое волокно ткани от колен и ниже. Он не уверен насчёт того, сколько времени он так провёл; время могло бы полностью остановиться, и Томми бы этого не заметил. – Достаточно, – объявляет Уилбур, утеряв дружелюбный тон, который был раньше, когда заговорил над ним. Томми останавливается и смотрит, где стоит Уилл, терпеливо ожидая, когда с ним вновь заговорят. Если бы кто-нибудь видел его, то заметил бы, как неловко и нехарактерно для Томми сидит, подняв голову, выпрямив спину, а его почти серые глаза были устремлены туда, где, по его воображению, должно быть лицо Уилбура, – он ещё не смог его хорошенько рассмотреть. Уилбур, похоже, принял это к сведению. – Расслабься, – говорит он, поэтому Томми и так поступает. Его конечности безвольно свисают с тела, а голова ударяется о мягкие опавшие листья, которые в это время года покрывали землю. – Ты хорошо постарался, Томми, – похвалил он, – думаю, тебе стоит отдохнуть. Я обо всём позабочусь. Не о чем переживать, – Уилбур обо всём позаботится. Теперь всё, что нужно было сделать Томми – положить голову на мягкие похрустывающие листья и... – Не здесь, идиот. Иди домой, – выговаривает он так, словно младенцу, который не понимает простых инструкций. Это бы сильно оскорбило Томми, но, учитывая, что несколько секунд назад он готовился спать на земле, в этих словах определённо был смысл. Он лениво встал и побрёл домой, не оглядываясь и ни о чём не думая во время ходьбы. Он тоже ничего не сказал, когда вернулся домой, Томми просто добрался до ближайшего мягкого места (к счастью, это оказался диван) и отдохнул там, быстро провалившись в сон.