Für Immer или погоня за смертью

Смерть покинул поле брани достойно приняв поражение от по-праву достойного соперника. Таковые, к слову, ему ещë не попадались ни разу за 156 лет его хождения по этому бренному свету. Могло бы недавнее сражение иметь другой исход, или всë было заведомо предрешено госпожою Судьбой? Вопрос хороший, но отнюдь. Если бы он действительно захотел исполнить вынесенный Коту сверху смертный приговор и приложил к этой процессии все свои воистину безграничные силы, подпитываемые энергией загробного мира, то именно так бы и было, волка бы ничто не остановило. Ведь он бессмертен, он всесилен, он - живое воплощение никем не видимой и не осязаемой владыки Смерти! Всë шло гладко, как и предполагалось... Но в пылу прошедшей битвы он внезапно узрел в больших зелëных глазах этого дерзкого представителя рода кошачьих самого себя. Нет, дело не в том, что таинственный смертоносец когда-то был котом, местной легендой, или всем этим вместе взятым, суть немного в другом... Кот в сапогах отчаянно боролся за то, что любит и ценит, плюнул на свое сокровенное желание, которое могло бы ему непременно помочь осуществить за долгие 9 жизней чего только его душе угодно, во имя счастья своих ближних… Возможно, он был бы даже готов за них и умереть в случае чего?.. Как и когда-то Смерть. В своей прошлой жизни, которую он помнил лишь отрывками. Такой отчаянный шаг, по его субъективному мнению, заслуживал безграничного уважения и снисхождения. Весьма достойный аргумент, полностью оправдывающий его право на последнюю жизнь... Устало волоча за собой тяжеленные серебрянные клинки, высекающие из-под своего отражающего солнечный свет острия танцующие огненные искорки, не обращающий ни капли свойственного хищнику обострëнного внимания на происходящее вокруг Смерть с неукротимым упорством тащился куда-то вперëд без остановки, без тени раздумий, километр за километром. Через пустыни, через воды, через горы, через топи, через поля... Часы, дни, недели, уже даже целый месяц... И наконец, спустя столь долгое время, всë-таки дошëл до никем так и не изведанного полностью тёмного дождливого леса на самом отшибе необъятного Земного шара. Вокруг не было ни души, лишь гуляющий туда-сюда свободный от мирских забот воющий ветер взмывал вверх мёртвые листья, скрюченные в кренделя веточки и пыль от чьих-то высохших костей между безжизненными деревьями, все как одно подножия которых были усеяны черепами да скелетами. Любой, кто посмел покуситься на это чудо природы, уже никогда не возвращался оттуда живым. Разбросанные вокруг останки самоуверенных гонцов за лëгкой наживой - яркий тому пример. Этот лес ценил не только внутренние силы того, кто осмелился сюда забраться, но и уважение, кое далеко не каждый мог к нему проявить... Там, прямо за этими навивающими страх и ужас зарослями, в небольшой просевшей под воздействием неумолимого времени деревянной хижине, его прихода, к всеобщему несказанному удивлению, ждут как какой-то великий праздник, и он никогда не смог бы отказать никому в такой просьбе, которая, ко всему прочему, нехило облегчала его неблагодарную тяжёлую работу. Такой вот поворот... Обычно Смерть гонится за кем-то, а не кто-то за ней. В этот дом он возвращался раз за разом после каждой своей вылазки за чьей-то грешной душой. И впервые не победителем, а проигравшим, но с честью признавшим своë единственное за всю историю поражение... Разрубая серпами кусты и тонюсенькие жухлые стволы неживых деревьев он пробивал себе путь к доживающему, вероятно, свои последние дни домику смиренно его ждущего неизвестного мученика, переступая через коварно затягивающую в себя по колено грязь и остатки сражённых им растений, насвистывая при этом свою привычную зловещую мелодию. Правда, уже не с таким предвкушающим чьего-то страха и красной-красной крови чувством и безбашенным энтузиазмом, как раннее, как тот же самый день назад... *** Войдя в узкую тëмную прихожую хижины через вывернутую с петель наружу дверь, измотанный продолжительной и утомительной дорогой волк с облегчением повесил скрещенные лезвия на небольшой ржавый гвоздик, небрежно вбитый в прогнувшую деревянную стенку, и медленным тяжёлым шагом, как будто с издёвкой, прошëл в просторную жилую комнату, больше напоминающую темницу для самых отпетых отбросов общества, нежели помещение чьего-то домовладения: кругом летали зелëные мухи, привлекаемые запахом застоявшейся гнили и грязи, некогда красивая мебель авторской работы неизвестного мастера от великого возраста страшно перекосилась, полы с торчащими из них острыми досками, прогибаясь под весом по ним ходящего, без капли жалости резали по ушам словно пресловутый клинок самого Смерти, а высокий потолок и стены от постоянной влаги начали давать трещины и ходили ходуном при любом дуновении проказника-ветра. Однако жил на этом свете тот безумец, который осмелился проводить свои беззаботные дни в этом Богом забытом месте, где ни один здравомыслящий не задержался бы ни на секунду... Перед пронзающим взором Смерти предстал лежащий в маленькой сколоченной наспех из дубовых брусьев кроватке старый голубоглазый белый волк, видок которого заставил бы вздрогнуть даже самого отъявленного смельчака: обвисшая с худого хрупкого скелета шкура с сочащимися гнойниками, сгнивший до костей черепа нос, беспрестанно текущая из ушей зеленовато-красная слизь и... Неубиваемый ничем запах справленных под себя естесственных надобностей. Но Смерть не был бы Смертью, если бы его остановило то, что вызывает ужас и отвращение у тех слабаков, кого он забирает в свой смрадный мир. Пройдя чуть вперëд, ближе к ложе давно слëзно просящегося на покой дряхляка, Смерть остановился и, скинув с головы капюшон, с неестественной для его натуры нежностью и лаской обратился к пожилому уродцу, встретившему свою глубокую старость в облике какого-то жалкого подобия личá. - Ну, как ты, Карлос? Давай вот только без твоего постоянного сопливого нытья, лады? Сделаю всë, что тебе угодно, кроме того, чего ты меня постоянно просишь! Я могу тебе чем-нибудь РЕАЛЬНО помочь на этот раз? - "Ну, как ты, Карлос?" Ха-ха... Этот вопрос уже давно приобрëл статус риторического, Конрад. Но я всë же отвечу, как ни странно... Дела - хуже не бывает! Вчера вечером я перестал чувствовать задние лапы, а сегодня ни свет ни заря потерял чувство жажды и голода! Смерть-матушка недвусмысленно намекает мне о том, что пора... И мы оба это понимаем, не нужно отрицать очевидное, как бы нам ни хотелось обратного... Но что-то старушка задерживается малéнько. Косу свою потеряла что-ли... Ты же еë наëмник, или как там? Посланник? Еë живое воплощение? Какая, собственно, разница... Как забор ни назови, своих изначальных свойств он не изменит. Помоги и мне, и ей. Избавь меня от страданий! - С заметным неимоверным трудом повернув плешивую голову в сторону вошедшего гостя взмолился пожилой волк, с горящей в оках синим пламенем надеждой глядя на своего более молодого собрата. - Опять за своë?! Что ты такое говоришь?! - Оторопел красноглазый и, склонившись над телом болезненного, аккуратно взял последнего за щуплую костлявую лапу. - Ты хочешь, чтобы я своими собственными лапами лишил тебя жизни, за шанс на которую мне пришлось заплатить такую огромную цену? Я больше века боролся за твоë право существования на сей Земле будучи в рабстве у потусторонней силы, и ты хочешь, чтобы всë закончилось вот так?! Нет! Этому не быть! Цени жизнь, пока можешь дышать... Второго такого шанса уже не будет, и даже я тебе уже ни чем не смогу тут помочь. Если сама СМЕРТЬ-мать пока-что обходит тебя стороной, значит для тебя ещë не зарезервированно место в еë царстве. Без очереди навстречу к ней идут только те, кто не достоин ходить под этим небом. Я их отправляю на страшный суд самыми первыми одним беспощадным взмахом своих инфернальных клинков. В этом моë истинное предназначение. Но я никогда не посмею насильно забрать жизнь у того, кто еë ценит как таковую, кто не превращает еë в источник какого-бы то ни было обогащения путëм своих бесчестных действий... А ты не такой! Никогда таким не был! Я не могу... Прости. - Я понимаю, насколько это бывает больно - переживать своих детей. Как никто другой понимаю... - Тихонько ответил охотнику за головами Карлос, положив свою холодную ладонь поверх его тяжёлой пушистой кисти, нежно поглаживающей вторую постепенно начинающую отмирать лапу пожилого. - Много через что пришлось пройти мне на своём тернистом жизненном пути... Теперь ты осознаëшь, почему быть бессмертным - не самое лучшее дарование, а? Но если ты меня действительно любишь... Прошу... У меня больше нет сил это терпеть! Меня изнутри изжигают дичайшие боли, мне трудно сделать даже небольшой вдох... Так не может продолжаться дальше! - Успокойся, успокойся. Тебе нельзя волноваться, доктор Хуан запретил. На, выпей воды животворящей. Всë будет хорошо... - Утешающе проговорил смертоносец и, налив воды из стоящего на комоде графина в фарфоровый стакан, протянул его тяжелодышащему сыну, на что тот в ответ лишь вытянул трясущуюся искривлëнную ладонь вперëд, ясно давая понять, что отныне он совершенно не нуждается в заботе со стороны. Она ему больше ни к чему... - Смерть... Она иногда бывает такой... Долгожданной и желанной. - Покашливая изрëк старик и непринуждённо улыбнулся сквозь неутихающую боль, глядя на ветхий протекающий потолок. - Никогда бы не подумал, что так скажу... Я очень благодарен тебе за то, что век с четвертиной назад ты даровал шанс мне, маленькому непрозревшему волчонку, познать значение этого прекрасного слова - "жизнь", правда. Но с меня довольно, кто-то ещë должен ощутить эту прелесть. Кто-то, кому я воспрепятствую своим слишком уж долгим существованием... Много десятков лет этот неизвестный смиренно ждëт своего появления на свет, да дождаться всë не может. А я последние годы только и жажду избавления от этих страданий... За всë хорошее нужно соответствующе расплачиваться, тебе ли это не знать... Ты всегда выполнял свой долг перед какой-то там непонятной энергетической сущностью, не взирая ни на что и ни на кого... Тебя ничего не останавливало! Но разве ЕË просьбы для тебя настолько важнее МОИХ, того, ради кого ты стал таким, каким беспардонно предстаëшь предо мной сейчас?! Есть-ли Костлявой разница, кого на этот раз приведëшь к ней ты? Не думаю... И ты, я считаю, тоже. Тебя просто останавливает элементарная привязанность, и даже не вздумай спорить с этим! Кто бы мог подумать, что мой отец способен такое испытывать, бывший наëмный убийца и нынешний исполнитель решений свыше... Я тоже переживал на своей шкуре это противоречивое чувство, и не один раз. Но иногда держать намного больнее, нежели просто отпустить. Неуж-то тебе действительно приятно наблюдать за мучениями своего единственного волчонка? Ты и вправду считаешь это за правильное? Отец... Я прошу тебя! Так будет лучше нам обоим, поверь. Я ведь тоже вижу, как страждешь ты из-за моих мук, как пытаешься вырвать меня из лап своей всемогущей хозяйки! Оно того не стоит. Зачем пытаться бороться с тем, что принесëт за собой наше с тобой освобождение? - По своей непосредственной вине я потерял тебя один раз... - Произнëс Конрад и, тщательно скрывая выступающие из сверкающих красных глаз прозрачные капельки слëз, неспеша развернулся назад до пульсирующей боли сжав кулаки. Когда он последний раз плакал? Наверно, в детстве. В прошлой жизни. В жизни смертного. - И второго раза я этого не допущу! Близкие тех, кого я забирал с собой ТУДА, переживали этот траур всего один раз за всю свою жизнь! И им это хоть чем-то, но компенсировалось в дальнейшем параллельными силами. Мне же придëтся испытать это режущее по самому сердцу чувство по второму кругу, а на чьë-то утешение или поддержку я могу и не расчитывать. И всë потому, что я невольная обратная противоположность мощам жизни и процветания! Да, я неуязвим в плане физическом, но в душевном я уже на последнем издыхании, сынок. А мне жить с этим навсегда. Я не могу... И не хочу. Пусть это сделает тот, кто этим вершит. Но не я. Хватит с меня невосполнимых потерь, чинимых собственными лапами! - Уходи, Конрад. - Прохрипел Карлос и, жутко кряхтя и посапывая, демонстративно отвернулся к стенке. - Просто уходи. Сколько я тебя помню, - ты всегда отличался нездравой эгоистичностью. В этом и кроется вина всех твоих потерь и страданий! Из-за этого я и погиб в первый раз, едва успев родиться! И из-за этого ты сейчас марионетка в лапах загробия! Ты всë это время лишал права на существование не кого-то, как ты думал, а свои отражения в другом обличии, просто у бурлящей у тебя изнутри гордости не хватало смелости этого факта признавать! Или ещë чего-то... Может, это попытка твоей незримой нанимательницы показать, что ждëт тебя, если ты ничего не изменишь в своей жизни? А, я совсем забыл... Ты ведь пока работаешь на неë - бессмертен! Пока (!) работаешь... Пока (!) бессмертен... - Прости... - Опустив заросшую густой белоснежной шерстью голову прошептал произнёсенную до этого немалое количество раз фразу волк и исчез из комнаты одним резким взмахом траурной чëрной мантии...