Глина из моря русалок

«Не сотвори себе кумира» — кричали мне ироды, когда лепила его я из самой лучшей глины, привязённая из море русалок, что сотворяли из них свои дворцы, украшенные ракушками и разноцветными водорослями, меж которых игриво плавали морские коньки да рыбки малые. Эта глина как никак подходила для моих желаний, что не поймёт никто: ни придворные, ни отец, ни пареньки из далёких земель. В их душе я чувствовала этот странный подвох, и каждый раз, как моя душа прикасалась к их, обжигалось моё сердце. В их сердцах, в глубине всего был животный оскал, зло, подлость и хитрость, отчего они не были не лучше, чем всех тех, кого сжигали они при свете холодного диска. И как же оставаться чистым, как утренняя роса, когда в их душах похоть, насилие и раздор? И никуда не пойти, ни к кому не обратись, но очи мои приходили в ужас, а душа сжималась. Церберы, оборотни, демоны и ведьмы- всё куда было менее страшнее, чем они- люди. И хоть сама я таковой являюсь, но моя душа, чувствую, куда выше к небу, чем их грешные души. Нос, ушки и глазки коричневые его пока безжизненно глядели на меня, когда с заботой я их творила, не жалея ни себя, ни прислужников, уезжающие каждый раз на море на рассвете. И сколько же этого материала испортил злобный отец, выкидывая её на почву, отчего эта глина, произошедшая вместе с русалками, была смешана с почвой, в которой червяки и жуки питались кровью падших душ. … Люди не поддерживали меня, и с каждым разом всё меньше и меньше глины доносились до моей опочивальни, что стала не хуже и не чище лавки гончара, чьи тёплые руки лепили с лёгкостью посуду, что было очень завидно, ведь мои ручки никогда не были к такому приспособлены. С трудом эта глина поддавалась холодным тонким пальцем, и время двигалось всё также, но меньше стало получаться. Не могла я спать, пока Луна светила прямо на бюст, что смотрел из меня из теплоты своим уверенным взглядом. Он верил в меня, он ждёт момента, и я не должна его разочаровать. Не должна! … Вскоре глина перестала вовсе поступать, а отец меня запер безвольно, словно рабыню, в своей комнате, перед уходом испортив своим клинком его лицо. Шрамы- вот что только оставляют люди на чистых душах, и я могла лишь плакать, глядя, как труды четырёх полнолуний были испорчены за секунды. Его глаза казалось опустились вниз, грустно утыкаясь. Впереди была зима, и вскоре последние теплые лучи перестанут согревать его. … Из неба падали снежные хлопья уже нк первые сутки, и дети буквально прорывали себе тоннели между домами, пока мужики на санях шли в лес за дровами, сгоняя дриад подальше своими топорами. Согревая руки дыханием, я пыталась продолжить работу, исправляя все эти шрамы на его лице. Его твёрдое тело сопротивлялось мне, не давая вылечить его. -Дурачок ты мой, я же тебе лучше пытаюсь сделать, а ты вот так поступаешь со мной. Мои руки покрылись мозолями, а пальцы жутко болели и дрожали, но все его шрамы смогла залепить, хоть и для этого пришлось испортить его готовые крепкие руки, в которых мне так хотелось утонуть. Жаль, что не было глины больше, и его взгляд лишь стал таким тяжёлым и осуждающим, проникающий внутри души моей, терзая её словно голодный волк. Он наверняка думает, что его забыла я, но не видел он мои жалкие просьбы на коленях пред отцом, чтобы тот привёз ещё глины ей. Его взгляд был холоден, как айсберг в океане, и тот только отказывал. … Снег стал таять под лучами светила, что снова согревал его спину по утрам. Вновь наш дворец стали оккупировать короли и принцы, желающие заключить стратегический союз меж мной и принцами молодыми. Наверно, это был единственный шанс мой покинуть меня, но как же я могу предать любимого, что творила его так долго и с душой? Казалось, что даже Боги стали подталкивать меня на грех, испытывая мой дух на прочность. Уверенно взглянув в небо голубое, в котором не виднелись очи Вечных, я решительно сказала тихо: «Никогда! Никогда не предам его!». В тёплый день на конной прогулке с отцом мы отправились на берега тёплого моря, проходя со скакунами на большом расстоянии, ведь сирены чуют человечий дух ещё на пляжу. Стоя вдали на безопасности мы глядели, как два пловца, один из которого держал белую спиральчатую ракушку в руках, вышли в море за рыбой, которой тут было много. Я видела, как под лодкой вода потемнела, ведь под ней сгущались рыбы да русалки, которые то и дело прикосались ко дну лодки, намереваясь перевернуть их, дабы отправить этих молодцов поближе к нем, грея жестокие женские сердца. Уже одна из рук легла на борт, но вдруг один парень задул в ракушку, из которой выходил гудящий звук, распугавший всех морских обитателей от себя. Отец был явно удивлён больше меня, и тот с интересом наблюдал за этим. Наверно, любой моряк, кем мой отец по молодости был, слышали историю, как сирены, когда матросы пытались украсть из их дворца сокровища, перевернули парусник дном вверх. Наверно, сердца этих двух простых рыбаков сжимались, видя на дне это кладбище кораблей. Хотя какие они простые с этой странной ракушкой в руках? Мы с отцом несколько часов стояли на берегу, пока двое рыбаков не вышли на сушу, таща за плечом сетку с рыбой. Они, наверно, были куда крупнее своих братьев из других морей. -Здравствуйте, мои отважные рыбаки! —Сказал мой отец, возвышаясь перед ними на своём резвом белом коне. -А вы кто такой? -Сказал беловолосый мальчишка, что тащил лодку за верёвку. На его поясе висел мешок с той самой ракушкой, отчего взгляд отца падал ниже их глаз. -Как вы смеете общаться с вашим королём? Я- Анимус, ваш король и хозяин этих берегов. Куда вы эту рыбу отправляете? -Злобным голосом сказал отец, хмуря свои брови. Этот вид пугал не только меня, но и этих двух, что встали на колени. -Извините, господин, что не признали вас! Эту рыбу мы отправим на базар, где ваши жители смогут её купить и накормить свои семьи. -Вы жертвуете своими жизнями ради этого? Ну уж нет, так дела не пойдут, но перед тем, как вам предложить заключать договор о поставке этой рыбы в замок, хочу спросить насчёт этой ракушки. Откуда вы её взяли? -Эту ракушку отдал мне отец перед смертью, но он никогда не рассказывал откуда она у него, -парни не могли поверить своему счастью, отчего улыбались словно дети. -Это наверняка артефакт из дна этого моря. Если ваш отец смог её оттуда достать, то он скорее амфибия. Откуда у вас это ракушка? -Я не знаю, честно, король. Наш отец никогда не раскрывал этого. Отец перестал на них давить, и я видела, как его глаз лёг на эту ракушку. «Это моё!» — прошептал он, уходя со мной оттуда. На следующий вечер на нашем столе лежали пару-тройка приготовленных рыб, что некоторые были в пол роста с меня, а другие и больше. Хоть я и не любила есть рыбу, но при грозном взгляде отца даже шкура будет мясом, а перец мёдом. Откусив кусочек филе, он будто таял нежно на моём языке. Наверно, впервые после рыбного ужина я ушла довольной, хоть и хорошее настроение сразу терялось за дверью, ведь меня встречал всё также у окна любимый, что ревниво смотрел на меня. -Я храню себя для тебя, милый! Поверь мне! … Однажды, когда вновь беловолосый парень со своим товарищем пришли в наш замок, пока прислужники переносили сетчатые мешки в поварню, меж нами произошёл диалог, хоть и под надзором стражи, что следило за каждым нашим словом. Его звали Чарльз, а товарища его, что был куда старше его, именовали Джозеф. Они оба были сыновьями рыбаков, хоть и отец Джо не плавал в этих местах. Они рассказывали мне, как дно морское светится от монет и жемчугов, что рассыпаны по песку, и описали этот подводный замок куда краше, чем кто-либо мог. -Чарльз, а вы сможете собрать глину? -Зачем она тебе? -Нужна! —-Кратко ответила я, обернувшись назад, проверяя не вернулась ли стража на пост.-Принесите её в мешке, в которые вы ложите некоторую рыбу. Оставьте их под моим окном, а я их как-нибудь подниму к себе. -Вот ты и даёшь, принцесса! — сказал он и ушёл вдаль, оставляя меня без ответа. Вот же козёл! … Ночью мне вновь не спалось- казалось, что его тяжёлый глаз сдавливал мне лёгкие. Не уж-то его сердце столь очерствело? Поджигая свечку, я подошла к нему поближе. Нет, он также глядел бездушно. Наверно, я не могу простить себе то, что всё ещё не доделала его. Поцеловав его губы, я уже собиралась спать, как вдруг за окном послышался шорох. Подойдя и посмотрев вниз, я увидела Чарльза с мешком и рыбацкой верёвкой. -Чарльз, что ты здесь делаешь? -Глину принёс для принцессы, как вы и просили! -С ехидной улыбкой тот воскликнул, кидая мне в руки другой конец верёвки, которую я чуть не обранила ему на голову.-Перетяни её через то кольцо, в котором у тебя фонарь, и скинь конец вниз. Сейчас подниму. Я посмотрела на тот самый фонарь, о котором сказал парень. В нём летали светлячки, и я каждый раз засыпала, смотря на их полёт. Сняв его и поставив временно на пол, я перекинула через кольцо свой конец и тот упал обратно на землю. Оставалось дела за Чарльзом, который завязал мешок и стал тянуть верёвку на себя, поднимая глину наверх. Крепкая верёвка не давала и повода мне переживать за неё, но больше страхов давал сам Чарльз, который с трудом поднимал этот ценный груз ко мне. Вскоре я подтянула его к себе и мешок спустился на пол возле окна. -Вы довольны? -С улыбкой спросил он, собирая обратно всё в моток. -Очень, -чуть ли не со слезами ответила я я, уже представляя, как вновь продолжу лепить. -Кстати, а как тебя зовут? -Алиса! -Красивое имя. Ладно, Алиса, мне пора. Ты скинь мешок, как его опустошишь. Я потом на следующий вечер тебе принесу полный, хорошо? -Хорошо, Чарльз, — с улыбкой смогла успеть лишь это сказать, ведь он спешно покинул округ замка. … С новой и свежей глиной я смогла исправить наконец все его шрамы и продолжить творить его тело, по которому я проводила взглядом и просто застывала, не веря, что вообще такую красоту смогла сотворить. Практически через каждые семь дней Чарльз приходил снова с новой глиной, и так радовало, что мой отец и его зоркие стражи не замечали этих ночных встреч, которые вскоре участились и мы часто так вечером стояли и общались. Он был довольно милым парнем, и однажды я даже позволила себя отдохнуть от лепки и прогуляться с ним у берегов моря. Стоя на холмике, виднелись те самые жемчуга, про которые он мне тогда рассказывал. На это можно было смотреть всю ночь, что мы оба и делали, попутно делясь разными историями из жизни. Странно, смотря прямиком в его сердце, я не ощущала ничего того, чего видела в других. Он не был скупым торговцем или жиголо, как и не был злым и хитрым. Проходили дни, и вскоре я почувствовала, как из-под моих рук выходил не тот самый образ, который я сотворила многие года. Я даже психанула и стала делать новую голову заново, благо глины было много и надо было сделать лишь её, ведь тело устраивало меня. Указательным пальцем я вдавливала некоторые участки, а в некоторые добавляя больше глины. Такие шелковистые волосы, глубокие глаза, тонкие брови, чьи бока всегда были поднять высоко, остренькие уши, шершавая шея и губы, верхняя из которых была слегка больше. Закончив работу, я отошла и с удивлением посмотрела на результат. Чарльз? … Следующий день я ходила погружённая в мыслях. Сегодня, как всегда, придет Чарльз и позовёт гулять возле моря, где мы даже нашли уголок на далёком пляжу, и этих мыслей станет лишь больше. Столько времени ушло, и я всё-таки предала своего любимого, отдав своё грешное сердце этому рыбаку? Не уж то боги получили то, что и хотели? А может я не прошла их испытания? … Мы вновь сидели на том же холмике, глядя на море, что уходила далеко-далеко, а куда наши глаза не видели. Наверно, этим местом я могла восхищаться постоянно, ведь оно казалось лишь краше с каждой нашей новой встрече, хотя мой взор, как никогда, смотрел на Чарльза. -Слушай, я хотел тебе подарить одну вещь, -скромно, как никогда, сказал «белоснежка», роясь в своих карманах, откуда достал серёжки с большими такими жемчугами, которые наверняка с этого моря, где резвились в полутьме русалки. Я не могла не сказать ни слова, ведь явно не была готова к такому подарку. На душе стало так тепло, а уголки моих губ поднялись выше, чем обычно. Молчаливо я надела их и осматривала эту красоту в отражении его голубых глаз. -Тебе нравится? -Всё также неуверенно спросил он, глупышка, будто не видя моей счастливой детской улыбки. И сейчас я смогла отдать себе ответ на дневной вопрос, хоть и сейчас он вполне основан на эмоциях, но думаю, что мой разум сейчас не дремлет. Наверно, творя все эти годы, я слишком уходила в себя от этого мира, перестав замечать красоты природы, как таинственна Луна и сколько всего странного происходит в этом мире. Я строила свой образ, но он был оторван от мира также, как и я. Этот голем бы стал моим бременем, тем, что оторвёт меня от этого мира навсегда, ведь пытаясь заполнить сосуд хорошим, мне придется уйти от всех, а я бы не смогла. Каким бы не был отец мой суров, но я никогда не забыла бы и заботу его, и его переживание в очах. А как я могла бы покинуть Чарльза, который подарил мне столько видов, столько со мной общался ночами напролёт, который был так добр и нежен, который поддерживал меня и буквально дарил мне силы рукоделить сутками напролёт? Нет, я не хочу терять его. -Это украшение прекрасно, Чарльз! —Я почувствовала, как из моих очей потекли две сестрицы-слезинки, которым не дали сойтись вместе ладонь парня, стирающая их с румянных щёк! -Я очень рад этому! Наверно, русалки долго будут на меня злиться, хотя всё-таки это пустяки. -А что главное? -Что ты довольно, конечно. Алиса, может пойдём дальше гулять? -Давай останемся ещё тут. Тут так красиво! Хотя не могло быть по другому- это же наше место, хех, -посадив обратно его на землю, я прижалась к нему сильнее и закрыла глаза, не находя смелости посмотреть на него. Его рука аккуратно приобняла меня, согревая не то тело, а скорее душу. Мы так и просидели практически до рассвета, после чего надо было спешно возвращаться домой. Скоро новая встреча, и мы вновь будем рядом…