Пять времён года

      Шум в голове был не выносим. Владислава мутило. Силясь открыть глаза, он пошевелил руками, в попытках определить ближайшее окружение, но встретился с неожиданный ограничением. Сквозь буйствующую в ушах кровь, он услышал звон цепей. Руки были широко разведены в стороны и скованы, а сам он сидел на коленях. Ох, как же затекли ноги. Неудивительно, что он их практически не чувствует. Шею так же сдавливал тяжелый железный ошейник.       Наконец, открыв слипшиеся веки, он долго не мог понять, где он находится. Как он вообще попал в средневековую тюрьму, да ещё и в роли пленника? Ни намека на лампочку, провода или патрона для неё, только слабый свет из окошка в двери, закрытого решёткой. Стены из целых каменных блоков без следа краски. Сплошной каменный мешок. Не такой уж он охрененный следователь, чтоб его похищать и устраивать садо-мазо игры… Дорогу он вроде никому не переходил. Не переходил, же?..       По привыкшему к темноте зрению резанул безжалостный поток света из открывшейся двери. Против воли из глаз выступили слезы. Владислав часто заморгал, силясь рассмотреть вошедшего. Силуэт мужчины в странном светлом халате, присел рядом с ним на корточки, заглядывая в лицо. — Как вы себя чувствуете, главнокомандующий Фань? — тепло и услужливо вопросил он.       Владислав хотел было возмутиться, какой ещё, к чёрту, главнокомандующий Фань, но из горла не удалось выдавить ни слова. Он лишь надсадно закашлялся, ещё отчётливее ощутив невыносимую жажду. — Вы… Кто? — совладав с языком, спросил следователь. Всё же поинтересоваться, что здесь за цирк-шапито происходит, он успеет потом. — О… — удивился мужчина. Владислав подметил его азиатскую внешность. Зрение постепенно прояснялось. — Вы не помните меня?       Следователь отрицательно помотал головой, морщась от боли. Никаких китайцев в странных халатах он не встречал. И прическа была у него странная. Как-будто он из дорамы какой вылез. — Вы вообще ничего не помните, главнокомандующий Фань? — уточнил мужчина.       Владислав кивнул. Может удастся скосить под дурачка? Дело явно пахло керосином. — Я… был вашим хорошим другом, главнокомандующий Фань. — произнес китаец, легко улыбнувшись. При этом на его щеках появились милые ямочки. — Меня зовут Мэн Яо, я главный советник главы ордена Не Чифэн-Цзюня. Надеюсь, память к вам вернётся в ближайшее время. — А как меня зовут? — Вы главнокомандующий ордена Не Фань Гэнсинь, глава клана Фань, давшего клятву верности клану Не. Вы лично приносили клятву нынешнему главе ордена Не Минцзюэ, носящему титул Чифэн-Цзюнь.       Ну, всё, допрыгался, касатик…

***

      Дописав последний иероглиф, один из главнокомандующих ордена Цинхе Не в раздражении отложил кисть и провел рукой по лицу, помассировав глаза. Тушь медленно светлела, высыхая. Чужестранная письменность до сих пор плохо поддавалась ему, даже по прошествии двух лет в этом теле и в этом мире. В конце-концов, нельзя что ли как все нормальные люди составить алфавит из двадцати шести — тридцати трех букв и не заниматься всякими извращениями?       Но в целом, могло быть хуже. Владислав понимал, что жаловаться в его положении было грешно. Мало того, что при нём остались руки, ноги и голова, так оказалось, что эти самые руки, ноги и голова принадлежали одному из трех главнокомандующих великого ордена Древнего магического Китая, а после необъяснимого инцидента достались Владиславу, вместе с почетом, титулом, должностью, землями и слугами. Необъяснимым инцидент был с обоих сторон. Мужчина не помнил точного момента в своей прошлой жизни, когда она подошла к своему логическому окончанию. Не сказать, чтобы он был слишком молод, но старым его точно назвать было нельзя. Здоровье было отменное, хоть в космонавты иди, недаром же в воздушно-десантных войсках отслужил. Обстоятельств, которые могли бы привести к скоропостижной кончине, тоже не припоминалось. Переход из одного тела, одной жизни в другую был смазанным и размытым, невозможно было вспомнить конкретную дату, когда он лег в своей кровати, а проснулся скованный цепями в подземелье.       С другой же стороны был некий благородный господин-заклинатель главнокомандующий Фань Гэнсинь, который приятным летним вечером решил отпить горячего зелёного чая в компании свой дражайшей жены, словил искажение ци и в приступе яростного безумия зарубил саблей бедную женщину, а также семерых слуг и двух стражей, что пытались его образумить. Благо, его всё же удалось скрутить и заковать в цепи в надежде, что этот приступ искажения удастся погасить и он не приведёт к смерти главнокомандующего.       Владислав не раз и не два впоследствии спрашивал у слуг, пил ли благородный господин в тот вечер чего-нибудь крепче зелёного чая, но все как один утверждали, что в этот день Гэнсинь был трезв как стеклышко, хоть и любил иногда приложиться к бутылке. Честно признаться, поначалу он думал, что искажением ци местные называли белую горячку и оттого посчитал орден Не довольно интересным местом. Государство яростных берсерков с саблями, для правителей, которого умереть не от белой горячки было редкостью — уважаемо, что тут ещё сказать. Но со временем узнавая об этом мире всё больше и больше подробностей, он с удивлением для себя понял, что тот был знаком ему.       Была у него одна прекрасная пассия, с которой он несколькими вечерами смотрел китайские мультики, и если сначала он сожалел, что в слове мультики не хватало приставки «порно-», то потом, осознав, шутки про двух кроликов мужского пола, очень возрадовался её отсутствию. В конце-концов, чего только не сделаешь ради прекрасной дамы.       Любовная линия ему мало была интересна и, слава китайской цензуре, после просмотра донхуа, у него сложилось впечатление, что Вэй Усянь и Лань Чжань после пережитых невзгод стали друг другу названными братьями и близкими боевыми товарищами. Не знай он про курильницу и нестандартные способы использования меча, то ничего кроме броманса, там бы и не увидел.       Надо признать, удивительно, что Владислав в общих чертах уловил основной сюжет в перерывах между созерцанием яхонтовых холмов девушки. И сюжет этот был очень даже ничего. За подковёрными интригами и перипетиями жизни главного героя было по-настоящему интересно наблюдать, поэтому он был совсем не против, когда их маленький странный клуб по интересам решил посвятить встречу этому произведению.       Алексей, младший брат, шалопай, пригласил его участвовать в этих мероприятиях, чтоб он общался хоть с кем-то кроме своих бывших сослуживцев раз в год. Поскольку, кроме Лёши и его жены Жени, клуб состоял из их общих незамужних подруг, Владислав предложение принял, о чем ни разу не пожалел, хоть и замутить толком ни с одной не получилось. Первая — Виктория, одногруппница Лёши с журфака. Милая и приятная девушка, которая сразу ему приглянулась. Она даже согласилась встречаться с Владом, но довольно скоро они поняли, что не подходят друг другу и невиданное дело, правда, разошлись друзьями. Да и, скажем так, выяснилось, что она больше предпочитала friendly fire, если представлять любовные отношения полем боя. Вторая же — Ольга была реаниматологом и олицетворяла крылатое выражение: «У врача нет пола», хотя внешне была довольно симпатична.       Все они были взрослыми занятыми людьми, утопающими в работе, счетах за коммунальные услуги и бытовухе, у всех были свои дела и графики редко совпадали с друг другом, поэтому их странный клуб по интересам собирался не часто, раза два-три в год. Эти встречи становились маленькими маячками в непрерывном течении серых будней, лишний повод остановится и выдохнуть. Каждый по очереди выбирал произведение для обсуждения на следующую встречу. Если то был фильм и сериал то, по возможности они смотрели его все вместе под пиво с всевозможными закусками, если книга то, читали перед встречей. Да, по-детски, да, явно не то, чем должны заниматься взрослые серьезные люди, но какая кому нахрен разница? Это было гораздо интереснее и… проще, чем бесконечно жаловаться друг другу на жизнь.       Эх, кто же мог предположить, что из обычного следователя, он дослужится до главнокомандующего ордена Не, который подчиняется лично Чифэн-Цзюню? Как говориться, знал бы где упасть, подстелил бы соломки… Воспоминания о событиях донхуа всплывали и исчезали словно караси в мутной воде. — Господин! Господин! — с криками влетел в его кабинет взмыленный бледный слуга и тут же рухнул перед ним на колени. Сколько же раз он просил так не делать… — Ну, чего стряслось? — тяжело вздохнув, спросил Фань Гэнсинь. Мрачное предчувствие дышало ему в спину. — Господин… — В глаза мне смотри, когда со мной разговариваешь. — Г-господин Фань… — с трудом сглотнув, слуга поднял на него встревоженный взгляд. — Лу Чжаолинь мертв. — Как мертв? — непонимающе переспросил Владислав.       Чжаолинь был личным доверенным слугой Гэнсиня, чьи предки из поколения в поколение служили клану Фань верой и правдой. Мужичок этот Владиславу сразу не понравился. Завистливый, мелочный и жадный подхалим, унижающий тех, кто находится ниже его по статусу или происхождению. То, что Гэнсинь держал такого человека при себе, многое о нем говорило. Владислав, не долго думая, послал товарища Лу куда подальше, несмотря на его истерические выкрики о том, что господина Фаня подменили и он это всем докажет. Все, от членов клана Фань до слуг, на подобное решение лишь пожали плечами. После искажения ци изменения характера и потеря памяти вполне были допустимы, поэтому он даже не думал скрываться и изображать из себя не пойми кого. Это мелочи по сравнению с безумием и жуткой смертью, все просто радовались, что он живой и прощали ему все странности. Да и в конце концов, кто здесь господин?! — Он… покончил с собой, господин Фань. — тихо проговорил слуга. — Веди меня к нему. — Гэнсинь встал из-за стола.       Резво вскочив юноша, незамедлительно повел его на место самоубийства. Пока они шли Владислав размышлял с чего бы вдруг Лу Чжаолинь решился на такой шаг. Он не создавал впечатления человека, у которого хватило бы на подобное духу. Да и причин для этого у мужика вроде не было. Виноватым в том, что Владислав отказался от его услуг, он себя не считал. Тем более следователь оставил его на должности главного управляющего слугами. Свою работу мужик выполнял хорошо, а новому Гэнсиню было достаточно, что он не видел его подобострастную рожу каждый день.       Примерно через десять минут ходьбы, перед ним предстал старый сарайчик и картина маслом. Отдаленное безлюдное место, опрокинутый топчанчик, петля и окоченевший Чжаолинь. Владислав разочаровано цыкнул. Казалось, у этого сарайчика собралась добрая половина поместья. Всё затоптали, а два мужика уже снимали висельника на землю. — А ну, расступились все! — гаркнул господин Фань, проходя через в почтении склонившуюся толпу.       Следуя профессиональной привычке, он стал искать признаки постановки, скорее для собственного успокоения, нежели жажды справедливости. Насколько он успел заметить, рост Чжаолина позволял ему с подставки достать до петли, сама подставка была на месте, следы, к сожалению, определить не представлялось возможным. Отогнав слуг от тела, Владислав пригляделся к шее трупа. Странгуляционная борозда* присутствовала, как и должно быть, но… Она охватывала шею кругом и имела горизонтальное направление, в то время как при самоповешении она имеет восходящее направление и обрывается около узла петли, не образуя замкнутой линии вокруг шеи. Других травм, угрожающих жизни, заметно не было.       Видимо, не только Гэнсина достал этот старый козел… Кто-то довольно не дурно всё рассчитал. Вот и как тут отпечатки пальцев собирать?.. — А-Мэйли, а что там такое? — послышался бойкий мальчишечий голосок. — Ох, пойдемте отсюда молодой господин. — женский голос быстро наполнился испугом. — Там отец! — воскликнул мальчишка, ещё не успев осознать, что не так с человеком, что лежал у ног Гэнсина. — Кто сюда ребёнка пустил?! — рассвирепел господин Фань, встретившись взглядом с перепуганной нянечкой. — А-Мэйли, живо уведи его отсюда!       Мальчик вздрогнул от его крика. Девушка, нервозно закивав, взяла его за руку и быстро скрылась с глаз главы клана. Владислав тяжело вздохнул, от досады сплюнув на землю. Совсем не так он хотел стать отцом, конечно… Но, что есть, то есть. У Гэнсина и его покойной жены остался шестилетний сын — Фань Фучжэн. С одной стороны хорошо, что можно было спихнуть всё воспитание ребёнка на слуг и учителей, никто и слова не скажет, но с другой стороны следователя жрала совесть. Мальчишка видел в нём отца, а по итогу остался сиротой… — Уберите всё здесь. — приказал он слугам и обратил свой взгляд на стоящих рядом воинов. — Господа, выставите пост, чтоб глаз с этого сарая не спускали, но так, чтоб не видел вас никто. О всех, кто сюда явится, докладывать мне лично. Старик Лу Чжаолинь не своими руками эту петлю затягивал.       По толпе прокатились пораженные и испуганные шепотки. Даже самые умные убийцы, иногда возвращаются на место преступления. — Господин Фань! — вновь зычно заорал прибежавший слуга. — Чего ещё? — нехотя отозвался он. — Господин Мэн явился к вам с визитом. Пускать его? — Пускать, конечно! Что за глупый вопрос?