Broken and cursed

Гарри Поттер - Ты могла бы остаться с Роном, - пробормотал мужчина, потирая глаза. Срочный вызов выдернул его прямо из-за праздничного ужина, подготовленного Джинни. Он так мало времени уделял жене, что вынужден был клятвенно заверить её, что День Святого Валентина они проведут вместе. Но разве может что-то подобное гарантировать Главный Аврор? Хотя сегодняшнее происшествие было зоной ответственности не столько конкретно Аврората, а скорее Департамента магического правопорядка. Что, в сущности, ничего для Гарри не меняло. Непривычно было видеть её в кабинете не в деловом костюме или мантии, а совершенно маггловском вязанном платье. В последние годы они крайне редко выбирались в немагический Лондон. - А кто бы проинформировал премьер-министра магглов? - покачала головой Гермиона. - Я под Оборотным? - ответил ей Гарри вопросом на вопрос. Это было резонно. Запас Оборотного зелья, готового к применению, всегда имелся у них под рукой, а волосами на случай экстренной необходимости подменить друг друга они обменялись ещё во времена, когда Гермиона была заместителем Кингсли. Гарри даже подменял её однажды на каком-то совещании: тогда её отец был при смерти после инфаркта, а отпрашиваться по семейным обстоятельствам, когда кресло министра находится буквально в полушаге, было несерьёзно. По крайней мере, Гермиона так думала, а Гарри, который не обязан был присутствовать на том совещании, мог без проблем её подменить. К слову, даже Кингсли, порядком постаревший за последние годы, ничего не заметил. - Нам нужно организовать дополнительный набор в отдел секретности, - решила сменить тему Гермиона, переходя сразу к делу. - Возможно, посетить Хогвартс, чтобы сагитировать выпускные курсы... Гермиона нервно накручивала на палец кудрявую прядь, покачивая ногой. Она хмурилась и выглядела совсем уставшей несмотря на праздничный наряд. - Не думаю, что это поможет, - вздохнул мужчина. - Людей хватает, но вот чары... Он мельком, почти воровато бросил взгляд на пустой портрет в золочённой раме. - Тогда нужно собрать конференцию, - упрямо продолжила Гермиона. Ей хотелось действовать, и Поттер её понимал. Просто решения пока что не видел. На них столько всего навалилось в последнее время: появления дочери Волан-де-Морта, путешествия во времени, неуничтожаемые и крайне опасные маховики, убийства и отслеживание настроений недавно амнистированных преступников. С этим всем будничные, хотя и не менее серьёзные трудности, отошли на второй план. Технологии магглов, которые за последние полтора десятка лет сделала колоссальный шаг вперёд, теперь угрожали всему магическому сообществу. Несмотря на разработку ряда заклинаний, которые позволяли, например, блокировать запечатление волшебников на маггловских камерах видеонаблюдения в больших городах, штаб сотрудников, отвечающих за сохранение секретности, постоянно рос. Кроме того, все чары, которые получалось применять, не были стопроцентно эффективны. Во-первых, их приходилось довольно часто обновлять и выставлять дежурных. Во-вторых - волшебство давало сбои, если условия внешней среды менялись или, например, камеры фиксировали множественные очаги колдовства. В итоге Министерство было вынуждено ужесточать правила свободного использования волшебной палочки в крупных городах, а также порядок применения магических способов перемещения. Недовольство рядовых волшебников, которым не хотелось менять свой распорядок жизни, росло, что было опасно в условиях постоянного нарастания протестных настроений. Именно поэтому Гарри критиковал амнистию бывших Пожирателей Смерти, которую Гермиона хотела продать как жест доброй воли, который должен был успокоить негодования консервативных кругов. Вот только Поттер был с ней не согласен. Он слишком хорошо знал, что эти люди понимают только язык силы. К тому же, после брекзита взаимодействие Британского Министерства Магии с другими европейскими магическими сообществами усложнилось: политический кризис в мире магглов докатился и до волшебников - некоторым попросту было выгодно обвинить Британское Министерство в том, что они не смогли повлиять на ситуацию в собственной стране. Всегда проще найти виноватых и отвлечь людей от насущных проблем - что проще обвинений правящей верхушки магической Британии в несостоятельности, которая повлекла за собой изоляцию страны. Пусть как раз-таки Британские маги и не хотели обрывать дипломатические отношения с другими странами. Питтерсон из кожи вон лез, чтобы устроить проведения Турнира Трёх Волшебников в Хогвартсе, однако ему так и не удалось договориться с французами. Кроме того, так и не удалось за последние два года провести ни одной полноценной конференции, ан которую бы прибыли, к примеру, американцы или представители Правительства славянских магов. Ни только маагловская, но и магическая политическая система трещала по швам, а ведь без совместной разработки новых эффективных для защиты от маггловских технологий чар у них никак не выйдет не то что развиваться, даже просто сохраниться. Тем опаснее были реваншистские настроения, особенно, когда им предавались те, кто в сознательном возрасте не застал борьбу с Волан-де-Мортом. А ведь даже среди его собственных авроров было немало молодых людей, которые даже не в полной мере представляли, что происходило всего каких-то двадцать с небольшим лет назад. В камине громко треснуло полено, и Гарри обернулся - но нет, это был всего лишь огонь, а не вызов через служебную сеть. - Если хочешь конференцию, - он развёл руками, - поручи это Питтерсону. Пусть попробует ещё раз, в конце концов, министр по внешним делам он, а не ты. - А я отвечаю за всё Министерство, - строгим голосом начальницы проговорила Гермиона. Они замолчали. Февраль, очевидно, не задался, и Гарри гнал от себя смутные, неприятные мысли о том, что это неудивительно: на что ещё можно было рассчитывать после казни обезоруженного, по сути, врага? В память так и врезался упрекающий взгляд пронзительно-голубых глаз - хотя, кажется, при жизни бывший директор ни разу не смотрел так на своего ученика. Вдруг ему так сильно захотелось, чтобы здание Министерства не было зачарованно столь хитрым образом и запрятано глубоко под самый хребет Лондона. Впервые за те десятилетия, что он провёл в стенах Аврората, мужчина почувствовал отчаянную необходимость услышать что-нибудь, что заявило бы о внешнем мире за окном - будь то завывание холодного ветра или непрерывный стук капель о стекло - хоть что-то, разрушившее бы ту действительность, в которой они сидели в глубоком каменном мешке, запрятавшись от любопытных глаз, и не имели возможности даже лишний раз достать волшебную палочку в шумном городе. Страшно было признать, но будь он моложе хотя бы лет на пятнадцать, непременно бы понял и более того - разделил бы - то чувство жгучего раздражения, которое испытывали сейчас многие. Вот только Главный Аврор не может позволить себе подобные слабости. Цена, которую они заплатили бы за свободу, оказалась бы слишком велика: слом миропорядка оплачивается кровью, которой и так было предостаточно. В который раз, сидя в кабинете, и взвешивая на мысленных весах принятые решения, он пытался представить, что сделал бы на его месте Дамблдор, Крауч или даже Фадж. Ему так не хотелось повторять их ошибки, в результате чего он совершал собственные. - Иди домой, - тихо произнёс он наконец. - Я закончу всё сам. Гермиона покачала головой. - Не могу, - почти без грусти проговорила она. - Терпение Рона не бесконечно, так что... Единственный шанс не испортить праздник окончательно - вообще на нём больше не появиться. Гарри кивнул. - Лучше возвращайся к Джинни, - взгляд женщины слегка потеплел. - Я думаю, она примет тебя обратно даже без летучемышиного сглаза. Он был бы рад согласиться, вот только... Возвращаться почему-то не хотелось. Праздничного настроения не было и в помине даже в начале ужина, что уж говорить теперь. Даже Джинни, по-прежнему красивая, стройная и выглядящая намного младше, чем даже Гермиона или тем более он сам, и сама была непривычно молчаливой в последнее время. Они едва не поругались, обсуждая, следует ли сообщать Альбусу о приведении в исполнение приговора дочери Волан-де-Морта. Не то чтобы Гарри не доверял сыну, просто тайна перестаёт быть тайной, когда о ней знает слишком много людей. Он и так успел уже сотню раз пожалеть о том, что рассказал об этом жене, когда не мог успокоить внутренний голос, отдалённо напоминавший совесть, который подтачивал его решимость в начале зимы. Он знал отношение Джинни к случившемуся и даже смутно понимал его природу, однако развивать эту тему не хотелось, тем более, они и так много ссорились в последнее время, не говоря уже о его постоянной работе. В итоге, Гарри решил ничего не объяснять. Он предложил Гермионе вместе закончить проверку защитного щита, и они, подхватив пальто, направились прямиком в неприветливый февральский Лондон, который не спасала даже праздничная иллюминация, отчасти рождественская, отчасти уже посвященная дню влюбленных. Наверное, со стороны они напоминали семейную пару: было скользко, поэтому Гермиона держалась за его локоть, спрятав вторую руку в складках объёмного пальто, которое удачно скрывало волшебную палочку, вычерчивающую сложные и путанные руны, которые Гарри даже не пытался заучить. - Кажется, нормально... - пробормотала Грейнджер, когда они повернули на очередную улицу, уже не такую людную. - Думаю, мы сможем спокойно трансгрессировать, чтобы проверить другой участок. Конечно, они не стали бы сами инспектировать щит в обычный рабочий день, но сейчас Мартин Майлз и так потратил добрую половину дня, чтобы договориться со стирателями и организовать работу. Так что Гарри и Гермиона, сразу после того, как та коротко переговорила с Премьер-министром магглов, которого пришлось вовлечь в дело, поскольку требовалось стирать память слишком многим сотрудникам безопасности, направились лично проверять восстановленные щиты, отпустив всех, кроме дежурных, домой. До новой рабочей недели оставалось совсем чуть-чуть, а у Мартина Майлза была молодая беременная жена, так что ему, по крайней мере, было куда возвращаться. - Наверное, наши дети уже вернулись из Хогсмида, - пробормотал Гарри, вспомнив, как Джинни говорила ему о том, что посещение деревни перенесли с субботы на воскресенье в честь праздника, и что Джеймс долго заговаривал ей зубы в письме, уходя от ответа, пригласил ли он кого-нибудь пойти с ним. - Хогсмид? - непонимающе уставилась на него Гермиона, будто он вдруг заговорил на каком-нибудь кельтском диалекте, даже пары слов из магических формул которого он не знал, хотя и приходилось общаться с невыразимцами, которые расшифровывали древние артефакты. Неприятный февральский ветер бросал кудрявые пряди прямо в лицо женщины, которая слегка морщилась, поправляя волосы. - Ага, Джинни сказала сегодня. - Хм, я и не знала, - тихо проговорила женщина, пожимая плечами, а потом добавила, будто оправдываясь. - Роза не очень любит письма, как и Рон, а я... - неопределенный взмах рукой, в которой она минуту назад сжимала палочку, не добавил речи уверенности. Гарри только собирался ответить, как раздался громкий хлопок и почти прямо перед ними на тротуаре появился небольшой домовой эльф, скрюченный, с затравленным взглядом и опущенными в страхе ушами. Инстинкты сработали молниеносно: Гарри почти мгновенно трансгрессировал, утягивая женщину за собой. Последнее, что он успел заметить, пока пространство засасывало его в быстрый вихрь аппарации - это два испуганных желтых глаза и жуткий треск, который Главному Аврору было невозможно не узнать. Мозг ещё догонял напряжённое тело, который двигали одни только инстинкты, когда рука почти бессознательно потянулась к запястью, чтобы отправить сигнал. Покушение. Красный сигнал тревоги. От неожиданной трансгрессии Гермиона побледнела, но, кажется, они оба были целы. Им почти никогда не приходилось иметь дело с тем, что магглы называли грязными бомбами. Обычно все взрывы, что происходили в магическом мире, были связаны с оплошностями самих колдунов, которые было достаточно легко исправить, хоть и не обойтись без Мунго. Гарри догадался о содержимом странного свёртка в руках запуганного домовика скорее по запаху, стоило тому дрожащей ручкой начать разворачивать тряпку. Он сталкивался с таким всего однажды - уже десять лет прошло с тех пор, как они уезжали в долгую командировку в Штаты обменяться боевым опытом с их аналогом Аврората, название которого Гарри всё равно не помнил. Тогда у них было неспокойно, и несколько раз даже пришлось поучаствовать в обезвреживании опасных одиночек, целью которых были сотрудники МАКУСы. С тех пор Поттер навсегда запомнил, как пахнет самопальная магическая взрывчатка, в которой намешан молотый рог какой-то твари, порох, чем-то напоминающий тот, что они используют в каминах и всякая другая дрянь. В последний раз у Главы Департамента международного взаимодействия, которого они сопровождали, оторвало руку прямо посреди авеню. Пострадало несколько местных авроров, а сам Гарри провалялся в магическом госпитале две недели, оглохнув на одно ухо. К нему тогда приезжал Рон, поскольку дети были совсем маленькими, и Джинни не могла оставить их на такой долгий срок. Атакующий погиб на месте, так что оставалось только отскребать от асфальта то, что осталось от несостоявшегося убийцы-радикала. Но громкий треск и запах, напоминающий смесь пороха и гнили, врезались в память так чётко, что тело сработало интуитивно, позволив им убраться до того, как бедный и, по всей видимости, получивший чёткий приказ, домовик, не бросил эту дрянь аккуратно к их ногам. В воздухе мелькнул серебряный ворон и раздался голос его первого заместителя: - Мы уже оцепили местность, кажется, никто не пострадал. Шеф, вы целы? Министр с вами? Мы готовы отправить отряд для охраны и... Окончание фразы тонуло в шуме в ушах. Гарри мотнул головой, сбрасывая посттравматическое оцепенение. Он снова потянулся к запястью, меняя уровень опасности. И тут мимо него пронеслась серебряная выдра, скрываясь за углом. - Всё было подстроено, Гарри, - бесцветным голосом произнесла Гермиона, медленно разжимая пальцы, которыми она намертво вцепилась в его предплечье, что мужчина, однако, заметил только сейчас. - Магическая активность в этом районе, которая пробила щит. Они выманивали нас, - женщина подняла на него карие глаза, полные настоящего ужаса. Гермиона привыкла к судебным заседаниям и кабинетам, тренировкам по самообороне, которые должны проходить все руководители, вот только в самом настоящем бою с реальными врагами она участвовала, наверное, когда была битва за Хогвартс. Необязательно кидаться на амбразуру, чтобы стать Министром Маги. Такие долго не живут. Вот поэтому сейчас, стоя буквально в шаге от смерти, она чувствовала естественный для каждого человека ужас. Он сжал её плечи, готовый к истерике, которая вот-вот должна была случиться. Но Гермиона Грейнджер не была бы собой, не умей она держаться в нужный момент. Да, она могла удариться в панику в двенадцать лет, столкнувшись с дьявольскими силками, или невовремя забыть о волшебной палочке. Но это была школа. Далёкие годы, ставшие миражом, который растаял почти также быстро, как и заполнил собой сознание Поттера. - Нет времени, нужно срочно вернуться в Министерство. Она взмахнула палочкой и её рука слегка дрогнула, как сразу две серебристые выдры бросились вниз по улице. А затем она увлекла его за собой в зыбкий вакуум аппарации, выбивающий весь воздух из лёгких. Дельфина Раздался стук, и почти сразу тяжёлые двери распахнулись, впуская в комнату свежий воздух. Девушка отложила книгу, поднимая глаза на вошедшего мужчину. Почти мгновенно напряжение опустило ей на плечи свои костлявые руки, сжимая кожу почти до боли. Она струной вытянулась на кресле, быстро запечатывая лицо маской полнейшего равнодушия и закрывая разум. Лестрейндж вряд ли был легилиментом, но исключать такой вариант не стоило. - Здравствуй, Дельфиния, - церемонно кивнул он, слегка склонив голову. На иссиня-чёрной зимней мантии, оформленной зелёным шитьём, неуклюжими кляксами лежал снег. - Приветствую, Родольфус, - также официально ответила она. Они не виделись с самого утра, хотя до этого она была не вполне уверенна, что мужчина покинул поместье. С тех пор, как она очнулась здесь в одной из спален, которую всё ещё тяжело было назвать своей, прошло довольно много времени. Тогда у неё не было сил, чтобы осознать, где она находится. Осознать, что она всё-таки жива. Зелья Альбуса Поттера не позволили ей умереть, но, по всей видимости, не уберегли от отравления. Следующие несколько дней её выхаживала незнакомая молодая женщина, лицо которой, находясь в лихорадке, Дельфи не запомнила. Уже позже она узнала, что это была какая-то там племянница или что-то вроде того для Лестрейнджа, приехавшая с ним из Франции. А ещё позже девушка узнала, что эта женщина находится под Империусом. Родольфус разыскал её в Штатах, куда отправился прямо перед тем, как летом Дельфи начала претворять в жизнь свой план по возвращению Тёмного Лорда. У них было не самое близкое родство - Амалия уехала из Франции, поскольку влюбилась в маггловского врача, после чего семья, всё ещё придерживавшаяся крайне консервативных взглядов, прервала с ней связь. Правда, жертва была напрасной - с тем магглом они всё же разошлись, а после своего приезда Родольфус и вовсе наложил на неё Империус, заставив сначала уйти с работы, а теперь и приехать с ним в Британию. Теперь Дельфи выходила в город, трансгрессируя из поместья, выпивая оборотное зелье с волосами этой молодой женщины. Правда, выбиралась она нечасто. Только восстановившись, она впервые вышла за пределы небольшого поместья, которое и в половину не было столь роскошным, как Малфой-Мэнор, о чём, усмехаясь, сообщил ей Родольфус в один из тех вечеров, когда она в состоянии была встать с постели для небольшой экскурсии ещё в конце января. Новая волшебная палочка, которую заказал для неё мужчина, удивительным образом подошла. Наверное, потому что она сильно напоминала старую, что была сломана в Министерстве - Родольфус, как единственный родственник и отец по бумагам должен был подписывать документы, где указывались все основные параметры, которым обладало магическое древко. Впрочем, Дельфи было наплевать, будь он хоть гениальным мастером волшебных палочек, хоть оракулом. Прогуливаясь по маггловскому Лондону, она приглядела несколько салон, куда точно никогда не наведывались волшебницы. Спорить было глупо - только немаги знали толк, когда нужно было привести внешность в порядок. Конечно, салоны красоты в захолустных районах Лондона не сравнятся с тем, что могло бы быть, не считайся она официально мёртвой. Поэтому приходилось маскироваться, ждать в подворотне, когда внешность вернётся к ней, платить втридорога, чтобы приняли без записи, а уже потом наслаждаться посредственным сервисом. Мучения были не зря, ведь совсем скоро она почти стала походить на прежнюю себя, и даже Лестрейндж перестал брезгливо поджимать губы, зная, куда она направляется. На текущий момент они соблюдали нейтралитет: каждый попросту не отвечал на вопросы другого. Так, Родольфус только покачал головой, когда Дельфи спросила, знает ли он, кто приходил к ней Азкабане, что это была за женщина в плаще, чей образ не мог быть её галлюцинацией, по крайней мере, Дельфина не верила в это. Сначала она подумала, что это могла быть Амалия, однако голос и, главное, парселтанг, говорили об обратном. В свою очередь, сжигая уже второе письмо от Поттера и наблюдая, как зелёный луч из палочки Родольфуса пронзает тело почтовой совы, девушка тоже молчала, хоть и получала прямые вопросы. Дельфи убедила себя, что только это заставило её всё же отправиться в Хогсмид, надеясь на то, что школьников отпустят в праздник потаскаться по кафешкам. Расчёт оказался верным. Она подождала, пока спадёт действие Оборотного зелья, и наложила на себя дезолюминационные чары. Это было слишком легко. Поттер почти не изменился за это время, хотя и выглядел паршиво, будто его тоже продержали в заключении вдали от солнечного света и только недавно выпустили на волю. Он таскался один как раз на окраине деревеньки, что было, наверное, неудивительного, учитвая то, что он рассказывал о своих отношениях с сокурсниками. Так что заколдовать его было проще, чем персонал приюта или старика Диггори. Она произносила заклинание уверенно, зная, что не нарушает Обет, ведь никакого зла Альбусу причинять не собиралась, но рука всё равно дрожала. До сих пор, девушка не знала, чем руководствовалась. отдав ему зачарованный пергамент. Нужно было сказать мальчишке заканчивать с этими письмами, вот только... Что-то неосязаемое, помимо Непреложного Обета, связало их. Она долго размышляла об этом по вечерам, сидя, вот как сейчас, в небольшой библиотеке. Рациональные доводы были неумолимы: он спас ей жизнь, вытащив из Азкабана, и Дельфи подсознательно чувствовала себя обязанной, будто какой-то очень важный долг был не уплачен. А от странных, замысловатых слов Лестрейнджа о том, что в скором времени всё может измениться и постепенно недовольные установившимся режимом будут объединяться, вызывали напряжение, которое вцеплялась ей костлявыми руками прямо в горло, заставляя задыхаться. Ей было откровенно плевать на Гарри Поттера и всю его семью. За исключением мальчишки, который сначала не побоялся заявиться в приют, чтобы восстановить справедливость и помочь ей с маховиком, а потом добрался до самого Азкабана, чтобы спасти её. Конечно, его внезапная гибель освободила бы её от Непреложного Обета, вот только такую цену за расторжение магического контракта она была не готова платить. И дело даже не в подсознательном чувстве благодарности, которое испытывал бы на её месте любой человек, обладающий хотя бы крупицами эмпатии. Однако что-то внутреннее, уже однажды заставившее отпустить его вместе с Малфоем после перемещение в прошлое, и теперь не позволяло равнодушно махнуть рукой. Странно было ощущать странное понимание, которое она чувствовала к этому мальчику. Ведь когда-то и ей не удавались чары, и она чувствовала себя бесконечно неуместной и не встраиваемой в окружающий мир. Кроме того, что-то отдалённо напоминающее уважение проскальзывало в ней, когда она думала о том, решилась бы сама в его..сколько? - четырнадцать? пятнадцать? - сбегать со школьного экспресса, искать тюремную крепость посреди холодного моря, заклинать Непреложный обет и пытаться спасти жизнь человеку, который, по идее, сделал всё, чтобы его не стоило спасать. Она всё ещё помнила ненависть в зелёных глазах, которая искрилась ярче лучей авады. Наверное, он действительно ненавидел её тогда. То ли поттеровское желание спасти весь мир, то ли потребность поиграть в героя - она не понимала, что из раза в раз толкало его совершать одну ошибку за другой, потому что Альбус действительно совершил страшную ошибку, вытащив её из цепких лап смерти. Ей не нравилось происходящее. Особенно теперь, когда на лице этого странного и пугающего мужчины было написано такое жуткое удовлетворение. Едва заметный взмах палочки - и второе кресло было отлеветировано чуть правее её собственного. - Вечерний номер Пророка и Колдовского вестника уже вышел, - произнёс Лестрейндж, и Дельфине совсем не понравился его тон. - Я не читаю британскую прессу, - стараясь звучать как можно более равнодушно, ответила девушка. Он ничего не ответил, только хмыкнул, вытаскивая из внутреннего кармана мантии слегка помятый номер Магического вестника и протягивая его девушке. "Покушение на Министра Магии... взрыв в центре маггловского квартала... политика безопасности Министерства не оправдывает ожидания... международное сообщество озабочено соблюдение в Британии статута о секретности... по заявлениям инсайдеров, два происшествия в минувшее воскресенье..." Девушка быстро пробежалась по статье, успокаиваясь. Ей было плевать и на Гарри Поттера, и уж тем более на Грейнджер, благодаря которой девушка чуть не сошла с ума в этом чёртовом Азкабане. Впечатай их обоих в асфальт прямо посреди белого дня, Дельфина бы не сильно расстроилась. Она отложила газету, аккуратно разглаживая завернувшийся уголок листа. - Меня уже вызывали на допрос в Министерство, - в голосе Родольфуса ясно читалась ирония. - Они полнейшие глупцы. Решили опросить всех амнистированных, которые находились в стране, касательно произошедшего. - Как всё прошло? - спросила она больше из вежливости, нежели интересовалась по-настоящему. - Прекрасно, - мужчина вытащил из другого кармана мантии трубку, отливающую серебром, и закурил, отправляя к потолку крупные кольца тёмно-лилового дыма. Запах табака был резким, при этом чувствовался неуловимый отзвук трав, которые девушка не узнавала. Она села поудобнее, незаметно отодвигаясь, но дымная вуаль всё равно собиралась вокруг неё, как утренний туман. - Последние два дня я провёл в Косом переулке, - медленно, растягивая слова, продолжал мужчина. - Я заходил в банк, в книжный магазин, почти в каждую лавку. Хм, как же я ответил... А! Наслаждался перед отъездом тем, чего не хватает заграницей. - Вы уезжаете? Признаться, Дельфи даже не задумывалась о том, что будет делать дальше. Куда отправится и где будет жить. Ей было, в общем-то некуда возвращаться. - Мы уезжаем. Трубка издала тихое шипение, когда он сделал глубокий вдох. Происходящее было похоже на мизансцену, и первая реплика после паузы должна быть её. Может ли девушка отказаться? Должна ли она согласиться? В самом деле, что держит её в Британии? Она никогда не жила здесь раньше, за исключением последнего года, половина которого прошла в заточении. Её ничего не держало в этой холодной пасмурной стране - не было ни семьи, ни друзей, ни какой-либо цели оставаться в туманном Альбионе. Вот только какова на самом деле альтернатива? Уехать неизвестно куда с этим странным чужим человеком, учтивость и церемонность которого как минимум настораживала. Что тогда, почти год назад, когда он нашёл её, чтобы рассказать о пророчестве, что сейчас её беспокоила её зацикленность на Тёмном Лорде, деле Пожирателей, самой Дельфи как преемнице своих родителей. Его фанатичная вера год назад была одним из тех факторов, что убедили её действовать, хотя, конечно, были и аргументы куда серьёзнее... Она тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Нужно было сосредоточиться на том, что происходило сейчас, а не проваливаться в воспоминания, которые, она знала, только потянут её ко дну. - Я знал Лорда в те годы, когда он имел схожие с твоими черты, - медленно произнёс мужчина, странно растягивая слова, что они, казалось, звучали напевно, почти как мантра. - Хотя, конечно, уже не в полной мере. Вы тоже умеете скрывать свои эмоции, но я слишком хорошо знал Повелителя, поэтому могу угадывать даже отсветы настроения, мелькающие на Вашем лице, - Родольфус усмехнулся. - Вам не понравилось утверждение об отъезде, - констатировал он. Девушка повернулась к нему, слегка прищуривая пасмурно-серые глаза. Ей не нравилось, что он мог прочесть что-то на её лице. Это было опасно. В который раз девушка засомневалась, владеет ли Лестрейндж легилеменцией. С другой стороны, он не видел её глаз, а мысленный щит ни разу не дрогнул, так что... К чёрту. - Откуда мне знать, что это не очередная манипуляция? - голос прозвучал резче, чем ей бы хотелось. - Для какого плана на этот раз Вы хотите утащить меня с собой? Холод куда ощутимее февральских ветров, воющих за окнами небольшого поместья, звенел в её голосе, смешиваясь с еле сдерживаемым раздражением. В самом деле, она ни капельки не боялась Лестрейнджа. Да, он был сильным магом, но Азкабан оставил на нём отпечаток, как и прожитые годы. Если, конечно, принесённый Обет не сочтёт самооборону за причинение вреда людям, она победит его в прямой дуэли. Чёрные глаза мужчины блеснули, и он снова поднёс к губам трубку. - А вот теперь Белла, - мужчина коротко, лающе рассмеялся. Что-то кольнуло в груди девушки при упоминании имени матери. Ей не хотелось говорить о родителях. Тем более, с ним. Лестрейндж был странным, и Дельфи не могла в полной мере понять его мотивов, поэтому оставалось поверить в настоящую преданность бывшему повелителю и своей покойной жене. Кажется, он не испытывал ни капли злости по поводу ребёнка, которого Беллатриса родила от другого мужчины. Девушка не понимала природу этого спокойного принятия ситуации и непонятного, почти отеческого отношения Родольфуса к ней самой, которое, однако, ещё с их первой встречи было разбавлено чем-то, отдалённо напоминающим благоговение. Впервые с тех пор, как она оказалась в этом доме, он заговорил о родителях. Этот мужчина, фамилию которого она носила по британским документам. Теперь же внутри ворочалось нечто, требующее немедленно ухватиться за крохи оброненной информации, как за соломинку, и расспросить Родольфуса обо всём. Неужели она похожа на отца внешне? Почему он отметил сходство с матерью именно в тот момент? Каким... Она с силой стиснула челюсти, выбрасывая все эти вопросы из головы. Она чуть не погибла. Она убила какого-то мальчишку. Не нужно в это лезть. Нельзя ни о чём спрашивать, иначе её жизнь станет ещё большим кошмаром. Она запретила себе думать о родителях ещё перед судом, а, может быть, ещё раньше - рыдая на пыльном полу в маленькой церквушке в Годриковой впадине восемьдесят первого года, слыша, как рушится дом Поттеров после того, как заклинание отрикошетило в её отца. Она проиграла, и снова думать после этого о родителях - это воистину открыть ящик Пандоры, который впустит новую волну боли и отчаяния в её персональный ад, Почти чёрные глаза внимательно изучали её лицо. - Ты видела её колдографии? - Только те, что публиковали в газетах. Слова давались ей с трудом, потому что перед глазами отчётливо стоял образ худой женщины со страшным, безумным взглядом и копной нечёсаных, спутанных волос, которые как змеи, сползали ей на плечи. Лёд треснул, и чтобы удержаться на его хрупкой поверхности, девушка прикрыла глаза. Балансировать на грани собственной собранной по кусочкам выдержке, было тяжелее, чем она могла бы предположить. Маятник внутри неё начал раскачиваться всё сильнее. Мужчина поднялся и подошёл к одному из книжных шкафов, выудив оттуда ничем непримечательную книгу в тёмно-синем кожаном переплёте. Она бы ни за что не обратила на неё внимание, изучая корешки на полках. Только когда мужчина остановился перед ней, протягивая книгу, Дельфи поняла, что это был старый альбом, по всей видимости, семейный, ведь на переплёте был только герб и витиеватая буква Л. - В конце альбома есть колдографии, сделанные перед первой войной, - пояснил мужчина, возвращаясь к своему креслу и снова закуривая. Было даже странно, что в трубке до сих пор не кончился табак. Руки еле заметно дрожали, когда она переворачивала листы, оттягивая тот самый момент, когда увидит... До конца альбома оставалось ещё несколько разворотов, когда ей в глаза бросилась фотография, сделанная на фоне странного гобелена, напоминающего дерево с широкими ветвями. В центре кадра стояло два кресла, в которых сидели женщины, столь непохожие, словно инь и янь в восточных учениях. Рядом, цеременно положив руки на трости, которые явно были не по возрасту стоявшим, возвышались достаточно молодые мужчины, которые были столь же непохожи между собой, как и чинно сидевшие женщины. Несколько долгих секунд потребовалось на осознание: это были сёстры Блэк или, может, они уже не носили девичьи фамилии, со своими мужьями. Её мать со своей младшей сестрой. Оттого-то мужчина с выбеленными чёрно-белым снимком волосами показался ей смутно знакомым - в мальчишке Малфоя можно было угадать те же черты, правда, ещё смягчённые юным возрастом, а не такие острые, словно вырезанные изо льда. Девушка медленно закрыла альбом, одновременно пытаясь сохранить в памяти и навсегда забыть лицо красивой и гордой женщины, которая смотрела в камеру, высокомерно задрав подбородок. Действительно, они были непохожи. Родольфус оказался прав. Сердце сильно стучало в груди - маятник дошёл до своей предельной скорости. Она отлевитировала альбом обратно на полку и едва заметно приподняла уголок губы, когда тот с ювелирной точностью занял пустое место между книгами, откуда был взят ранее. Новая палочка слушалась ничуть не хуже, чем её родная. - Как Вы предполагаете, я могу незаметно отправиться с Вами в другую сторону? - Под Оборотным зельем. С именем, документами и внешностью Амалии. Мы покинем страну вместе: я, ты под Оборотным зельем и урна с прахом моей несвоевременно почившей дочери, которую я планирую отвезти в фамильный склеп во Францию. Девушка перевела на собеседника взгляд и склонила голову. - А если урну с прахом решат проверить по приказу Грейнджер или Поттера? - Тогда они вынуждены будут приносить извинения за осквернение праха и оскорбление моих родительских чувств, - кривовато улыбнулся мужчина, а затем поднялся, направляясь к большим дубовым дверям. - Времени на сборы достаточно. Она окликнула его, когда мужчина уже взялся за резную дверную ручку, готовый распахнуть дверь. - А как же Амалия? Родольфус обернулся. Тень скрывала его лица, оттого ответ прозвучал ещё более зловеще. - Её прах и будет в урне. Она выполнила свою роль. Двери с глухим стуком захлопнулись, и тяжелая, вязкая тишина заполнила библиотеку. Дельфи сидела, не двигаясь, и только старательно считала вдохи и выдохи, чувствуя горьковатое послевкусие табака. Послевкусие вновь обретённой свободы было куда горше. Скорпиус Малфой - Хей! Я договорилась с Беном, сегодня ты летаешь с нами! Чёрная кожаная сумку опустилась прямо на его пергаменты, едва не задев чернильницу. Скорпиус сидел в библиотеке, проверяя черновой вариант эссе друга по истории магии, в котором тот напутал абсолютно все имена и даты, из-за чего пометки приходилось делать буквально по каждому абзацу. Отложив перо, юноша перевёл непонимающий взгляд на широко улыбающуюся девушку. - С вами? Эм... С кем - с вами? Софи закатила глаза. - Не тормози, Малфой, - улыбка девушки показалась ему самодовольной. - Со слизеринской сборной. - Но... Это ведь против правил, я же не член команды, - возразил недоумевающий юноша. - О Боже... - она вновь закатила глаза. - В смысле, Мерлин, - исправилась девушка. - Прости, так мама говорит... Софи неловким жестом отбросила за спину волосы и тряхнула головой. - В общем, Бен разрешил, так что не занудствуй. - С чего бы капитану команды брать меня на тренировку? - Скорпиус недоверчиво поднял брови. - Ну, например, потому что ты помог его девушке с подготовкой к экзаменам? - вопросом на вопрос ответила Софи. Малфой уставился на девушку. - Ты...? - Что? Чёрт, тебе нужно меньше торчать в библиотеке и больше проветривать мозги, - покачала головой девушка. - Бенджамин и Акселина встречаются. Точно. Скорпиус вдруг понял, что в Хогсмид Софи позвала с ними не свою лучшую подругу, видимо, потому что та ходила со своим парнем. Ну, Перегрин Деррек, скорее всего, одобрит выбор сына. Обе чистокровные семьи придерживались консервативных взглядов. Скорпиус подумал об этом неосознанно, как будто вот такой взгляд через призму традиций древних родов был априорно заложен в нём, дан с рождения, как голубая чистая магическая кровь, бегущая по венам. До ужина оставалась пара часов, и Скорпиус встретился с Софи и Акселиной в гостиной, Альбус категорически отказался мерзнуть на стадионе, пока они не налетаются. Видимо, Яксли, не вполне любившая квиддич, решила всё же прийти на тренировку. И дело было вряд ли в Софи. Предвечерняя погода была ясной, снега не было, только холодный колючий ветер пытался забраться под ворот утеплённой спортивной формы. Уже на улице им встретилось несколько гриффиндорцев - кажется, их сборная возвращалась в замок после тренировки. Скорпиус закусил щёку, когда понял, что высматривает среди них кудрявые огненные волосы Розы. - Заприте наши мётлы! - послышался позади всей группки ало-золотых крик Вуда, и на лицах нескольких гриффиндорцах отразилась улыбка. Темноволосая девушка, шедшая первой, бросила какую-то шутку Джеймсу Поттеру, и тот громко захохотал. Он даже не кивнул Скорпиусу, пройдя мимо. Акселина решила проводить их до раздевалок, хотя они с Софи уже надели спортивную форму, оставалось только оставить там зимние мантии. Мимо них быстрым шагом, переходящим почти на бег, промчался Фредерикс, просивший на ходу: - Спасибо, Роуз! Получается, они с Розой были дежурными по раздевалке. Подойдя к раздевалке, Скорпиус увидел ту, что пытался высмотреть среди гриффиндорцев по пути сюда. Роза только вышла из подсобки для мётел и обернулась, увидев их. Скорпиус искал в её лице признаки плохого настроения, переживаний и нервов, которых не могло не быть. Весь Хогвартс шумел, обсуждая покушение на Гермиону Грейнджер и Гарри Поттера. Альбус получил короткое письмо от матери в тот же вечер, где она сообщала, что всё действительно в порядке, просила поддержать Розу и Хьюго, а также следить за настроением сестры. В понедельник утром они даже встали пораньше, чтобы караулить у гостиной Гриффиндора, когда Лили отправится завтракать, чтобы проводить её. Рыжеволосая второкурсница действительно была заметно расстроена, и Скорпиус, видя, что друг продолжает летать в облаках после встречи с Дельфиной, взял на себя роль шута, развлекая девчонку рассказами о полётах, неудачно сваренных зельях и прочих мелочах. Вот и теперь, глядя на Розу, Скорпиус предполагал, что... Она будет расстроенной? Подавленной? Задумчивой? Он не знал, просто считал, что что-то изменится во взгляде голубых глаз. Вот только они посмотрели на подошедших всё с тем же пренебрежением, что и раньше. Ничего в ней не выдавало хоть толики переживаний. Что ж, это хорошо, что она в порядке. - Что вы здесь делаете? - холодно спросила Роза, поворачиваясь к подошедшим. - Раздевалки только для игроков, - она смерила неприязненным взглядом Скорпиуса. - Софи, на твоём месте я бы лучше выбирала компанию, - кивнула рыжеволосая девушка в сторону Скорпиуса, усмехаясь. Неприятное ощущение прокатилось по его спине холодком. Больше всего на свете ему сейчас хотелось свалить отсюда. Ему вовсе не было как-то неловко перед Софи или Акселиной - в конце концов, они прекрасно знали, кто он, просто... Слова Розы задевали его, вот только ответить он не мог. Только не ей. Внезапно голос подала Акселина: - А ты сама чего ходишь без охраны, Грейнджер-Уизли? Разве к тебе не приставили парочку авроров? Голубые глаза сощурились. - Детей Пожирателей забыла спросить, Яксли, - прошипела гриффиндорка. Стоявшая рядом Софи, которая из них троих единственная не имела родственников с меткой, быстрым движением выхватила палочку, направляя её на Розу. - Заткнись! - неприязненно бросила девушка, глядя на гриффиндорку. Было странно, что Софи разозлилась больше, чем стоявшая рядом Акселина, гнев которой выдавал только ледяной взгляд. Скорпиус перехватил руку девушки, которая только гневно взглянула на него, пытаясь освободиться. - Дуэль перед тренировкой - плохая идея, - тихо проговорил Скорпиус. Роза проследила взглядом за жестом парня и фыркнула: - Ты явно разучилась выбирать компанию, - теперь её слова были обращены к Софи. Роза даже не стала доставать палочку, просто сложила руки на груди, высокомерно глядя на Слизеринцев. - Ещё слова, Грейнджер-Уизли, и жабы, которых ты подкинула Чэпмэн, покажется тебе цветочками, - яростно прошипела Софи. - Так что отвали от моего парня, лучше беги за Фредериксом, а то он опять найдёт кого посимпатичнее. - Ты... - Что здесь происходит? - слегка басовитый голос капитана Слизеринской команды раздался позади. - Грейнджер-Уизли? Что ты тут делаешь? Сейчас время тренировки слизеринской сборной, - проговорил семикурсник тоном, который не оставлял шанса для возражений. Скорпиус напрягся, ожидая, что Роза продолжит ссору, но та, к его удивлению, отступила. Ни сказав никому ни слова, девушка развернулась и высоко подняв голову, прошла мимо, больше не глядя на них. Скорпиусу оставалось надеяться, что тренировка, начавшаяся так отвратительно, пройдёт ну хотя бы сносно. Реальность превзошла ожидания, и Бен даже похвалил его в конце. Они шли с Софи вдвоём в сторону Хогвартса, когда он наконец решился спросить про те слова, что она сгоряча крикнула Розе. Он пытался не думать об этом, пока летал, но вопрос так и норовил сорваться с губ ещё в раздевалке. Его остановило только то, что кроме них, Акселины и Розы никто не слышал сказанного Софи, поэтому лучше всего было поговорить наедине. - Мне просто хотелось её заткнуть, - Софи зло сверкнула глазами и забавно надула губы. Скорпиус вздохнул. - Теперь все будут обсуждать, - невесело заметил он. - А ты так против? - с вызовом спросила девушка, глядя ему прямо в глаза. Скорпиус даже стушевался, не понимая причины её раздражения. - Ну..меня не очень любят в школе, так что... Тебе могут не понравиться такие сплетни, вот, - он неловко пожал плечами. Девушка странно на него посмотрела. - Ты такой дурак, Малфой, - она заправила прядь светлых волос за ухо, но ветер снова подхватил и бросил её девушке в лицо, отчего та поморщилась. - Да с тех пор, как вы с Поттером сбежали с экспресса, о вас только и говорят. Ведь никто не знает, что случилось на самом деле. Я понимаю, что ты не можешь рассказать, но... - она слегка нахмурилась, - тебя ведь больше не считают сыном Тёмного Лорда. Говорят, что вы помогли победить настоящего наследника, так что... Даже Поттер, который ходит уже второй семестр с таким видом, будто приговорён к четвертованию, вызывает уже не раздражение, а интерес. Скорпиус смотрел на неё так, будто девушка вдруг заговорила на парселтанге. Конечно, он замечал, что с ними обоими начали больше общаться сокурсники, здороваться другие студенты. Конечно, парень и до этого мог иногда перекинуться парой слов с кем-то, вот только Альбус, который терпеть не мог Хогвартс, учёбу, квиддич и, кажется, весь белый свет, постоянно утаскивал его за собой в вынужденную изоляцию. Сейчас же, когда негативный настрой друга сменился апатией, причин бежать прочь от школьной жизни не было. Именно этим Скорпиус и объяснял для себя изменившееся отношение к нему окружающих, ведь он в кои-то веки перестал шарахаться от них, следуя за другом. Оказывается, причина была не в этом. Смешно, но больше всего сложившаяся ситуация напоминала эффект Гарри Поттера: сделай что-то из ряда вон выходящее и нарушающее все установленные правила, чтобы стать социально значимой фигурой. Класс. Драко был бы счастлив... - Меня не парит, что будут говорить, - вывел его из задумчивости голос девушки. Он вместе дошли до замка, кутаясь в тёплые слизеринские шарфы. Несмотря на то, что февраль подходил к концу, скорая весна не чувствовалась и в помине. - Слушай, мне нужно найти Аксель, - быстро проговорила девушка, стягивая вязанную шапку. А затем, совершенно неожиданно, она быстро поцеловала его в щёку. - Хм, да, окей, - неразборчиво ответил Малфой, чувствуя, как взгляды проходящих мимо студентов выжигают дыры на его мантии. Назойливо. Неприятно. Ему вдруг захотелось сбежать в подземелья и закрыться в спальне, чтобы не выходить оттуда уже никогда. Софи же как ни в чём не бывало кивнула, разворачиваясь и уходя прочь. Скорпиус понял, что если он сейчас же не достанет из-под земли Поттера, то его испепелит собственная нервозность. Бросив взгляд на часы, он понял, что друг, который после встречи с девушкой, имя которой лишний раз не хотелось называть, начал нормально питаться, наверное, уже должен был прийти в Большой зал. Малфою не нравилось происходящее. Его сильно напрягало, что Дельфина смогла так запросто заявиться в Хогсмид и выследить Альбуса. Однако друг, наконец, ожил, да и приятно было осознавать, что все мучения их не пошли прахом. Девушка была жива и, как надеялся Скорпиус, Альбус сможет забить на всё, ведь главную цель они достигли - спасли жизнь, хоть и не совсем невинную. Юноша вздохнул, понимая, что жизнь, кажется, не собирается в этом году возвращаться в привычное русло, с чем оставалось только смириться.