***
Праздник был в самом разгаре, а желанная многими вечеринка приближалась. Дети-подростки выступали с песнями и танцами, вызывая друг у друга восхищенные вскрики. Чонгук улыбался, следя за окружающими. Он был рад, что вокруг, оказывается, так много талантливых учеников, возможно, даже будущих айдолов. Однако омега пытался отдавать своё внимание полностью Тэхёну, из-за которого в принципе и находился здесь. Пришли они, к слову, вместе. Альфа всю дорогу прилипал к нему, о чём-то спрашивая и что-то рассказывая без умолку. И так бы не отставал бы, если бы сам Чонгук на него не шикнул, буквально приказывая идти и повеселиться со своими друзьями, ради которых Тэхён притащился на фестиваль. Альфа и сам не собирался никуда на этих выходных, желая провести их с Чонгуком (и разрушить его план уединиться на своей постели), но настырные товарищи, которые обиженно смотрели на него, возмущаясь, что Тэхён совсем не уделяет им никакого времени, кроме школьного, настояли на его присутствии на празднике. И совесть взыграла-таки. В микрофон ведущим-старшеклассником было оповещено, что сейчас выступит дуэт с последней песней фестиваля, а позже начнётся работа приглашённого диджея, под треки которого будут зажигать школьники. Чонгук медленно обводил всех присутствующих участливым взглядом. Потихоньку на территории проводимого праздника остались младшие учителя, которым было приказано следить за обстановкой и поведением детей, чтобы те, не дай Боже, не притащили ничего запрещённого. Однако, Чонгуку думалось, что оставшиеся взрослые, которые совсем недавно были такие же, как веселящиеся сейчас школьники, не станут в оба глаза дежурить за происходящим и дадут небольшую свободу действиям. Чонгук мотнул головой, убирая ненужные мысли, и присел на свободную лавочку рядом со столом, на котором красиво были разложены различные закуски с напитками. Омега полностью отдался выступлению двух ребят из его параллели. Он проникся песней, которая, конечно же, была о первой любви. Грустной, но нежной. Голоса подростков мысленно переносили куда-то в далёкое, душевное место, которое одновременно дарило теплоту и навеивало тоску. Чонгук даже был готов прослезиться. Омеги на сцене пели очень трогательно, так по-живому. Чонгук опустил голову, отчего-то грустно улыбаясь. Сам не понимал, почему слова песни настолько тронули его, задевая глубоко в груди что-то. Одинокая слеза всё же скатилась по розовой щеке. Он быстро стёр не прошенную влагу с лица и вздернул подбородок, натыкаясь взглядом на Тэхёна, про которого на момент забыл. На губах тут же расцвела улыбка, Чонгук смотрел на младшего, как тот улыбался друзьями, а те что-то, кажется, шутили, срываясь на хохот, который доносился даже до омеги, хотя сидел он на приличном от них расстоянии. Он не заметил, как душещипательная песня окончилась, а взамен неё пришли резкие биты, от которых Чонгук вздрогнул, не ожидавший такой быстрой смены музыки. Потеряв на несколько секунд бдительность, омега вновь переводит внимательный взгляд на Тэхёна и тут же хмурится, замечая у того в руке какую-то небольшую бумажную коробку. Чонгук неторопливо поднимается и идёт в направлении младшего, не сводя с него глаз и пытаясь разглядеть, что же он держит. И разглядывает. Точнее, Тэхён сам даёт ему понять, когда достаёт из помятой пачки свёрток. Долго думать не приходится, чтобы смекнуть, что именно в пальцах альфы. Чонгук не на шутку пугается. Сигарета. Он никогда бы не подумал, что его Тэхён смог бы взять в свои руки сигарету и начать курить. Что это? Почему? Его что-то тревожит, и он пытался найти способ расслабиться, отвлечься? Почему же ничего не говорил Чонгуку о своих переживаниях? Кажется, они болтали обо всём, много времени уделяя именно друг другу. Или он просто хотел попробовать по указке своих друзей? Чонгук ни за что не поверит, что Тэхён сам к этому пришёл. Омега знал, как подростки увлекаются всем этим делом, начинают быть зависимыми с раннего возраста. Однако не было и мысли поговорить об этом с младшим, потому что доверял ему, отчего-то думал, что альфе в голову не придёт подобным заниматься. Он же спортсмен! Ему категорически нельзя. Чонгук не осознаёт момента, когда начинает чуть ли не бежать, громко крикнув: — Тэхён! Некоторые обратили на него внимание, но быстро потеряли интерес. Музыка била по самым ушам, и перекричать ее было сложно сейчас. Но Тэхён услышал. Весёлая улыбка слетела с губ. А сигарета, которая так и не была зажжена, оказалась стиснута крепким кулаком. Чонгук недоумевал: он даже не побоялся его присутствия рядом! Омега не то чтобы разозлён, только если малость, он разочарован. Время будто бы тянулось, а голова была забита различными неутешительными мыслями, от которых ему становилось не по себе. Не прошло и минуты с увиденного, и Чонгук буквально врезается в Тэхёна, который плотно схватил его за плечи и открыто посмотрел в глаза. — Тэхён, — настороженно обращается он, намереваясь начать чтение лекции о всём хорошем и плохом. — Успокойся, хён, — спокойно произносит Тэхён своим огрубевшим из-за переходного возраста голосом. — Это не моё, слышишь? — убедительно продолжает он. Тэхён раскрывает руку со сломанной сигаретой и достаёт из кармана смятую пачку, передавая всё «добро» рядом стоящему другу. — Почему у тебя тогда они были? Если ты правда куришь, то лучше признайся сейчас, чем я потом это узнаю, — пытается звучать грозно Чонгук, хватаясь за футболку младшего в районе груди. — Это не моё, Гуки-хён, — настойчиво повторяет альфа, уверенно глядя в глаза напротив. — Я не курю и не собираюсь. Шиу придуривался, попросил достать сигарету и засмолить её. Просто посмеяться надо мной хотели, потому что я не курю и даже не пробовал. Они постоянно подначивают меня. Я не ведусь. Я всё понимаю, хён. Тэхён, который ещё две минуты назад весело смеялся, твёрдо уверял Чонгука в своей невиновности. Так-то омега и не видел, как тот закуривал, однако сам факт того, что у младшего есть возможность, заставлял беспокоиться. — Пообещай мне, — не просит, требует Чонгук, сжимая до побеления костяшек чужую футболку. — Пообещай, что не притронешься к этому никогда, — смотрит серьёзно, почти не моргая. Вокруг как будто всё стихло, приятели Тэхёна замолкли, лишь наблюдали за ними. — Ты должен думать о своём здоровье. О том, как это дело может погубить, а осознать успеешь слишком поздно. Думай о плаванье, о том, что не хочешь подниматься в двадцать лет на пятый этаж и задыхаться. Услышал? Чонгук и правда был строг. Но он лишь хотел донести суть. Игра не стоит свеч. Подростковая забава может перерасти в серьёзную привычку, зависимость. А от этого избавиться, бывает, почти нереально. — Обещаю, — в том же тоне отвечает Тэхён, и только тогда бьющееся слишком быстро сердце омеги начинает восстанавливать свой обычный ритм. Альфа слишком неожиданно тянет его на себя, крепко обнимая и утыкаясь в висок. Тэхён взглядом говорит друзьям уматывать, чтобы они с Чонгуком остались наедине. Омега в ответ обнимает, греясь в чужих руках от вечерней весенней прохлады. Он не на шутку распереживался из-за дурацкой пачки сигарет. Но в голове поставил заметку тщательнее обговорить эту тему с Тэхёном. — Прости, что заставил волноваться, — говорит негромко, практически в самое ухо альфа. Чонгук вздыхает. Он доверяет ему и хочет верить до самого конца. Тэхён не обязан абсолютно всем делиться с ним, хотя этим он и занимается, однако… Чонгук считает нужным обговаривать такие вопросы. Он ведь действительно успел подумать, что младший курит из-за каких-то личных переживаний, о которых не может рассказать. — Я подумал, тебя что-то волнует, из-за чего ты захотел снять напряжение и отвлечься. И не найдя ничего лучшего, принялся за это… — всё же озвучивает вслух свои догадки. Тэхён молчит некоторое время, явно над чем-то задумавшись. — Есть кое-что, что меня и правда волнует, — говорит он так, словно военную тайну раскрывает. — Но я точно не буду из-за этого начинать курить, — усмехается он. — Что… что тебя волнует? — тут же встрепенулся Чонгук, выразительно посмотрев в умиротворённые глаза Тэхёна. Совсем не скажешь, что ему всего лишь четырнадцать. Альфа смеётся, мотнув головой. — Не скажу, — отвечает он, сверкнув глазами, — у меня должен оставаться хотя бы один секрет. Ты и так всё знаешь обо мне. Чонгук открыто дуется на слова Тэхёна и фыркает. Они непозволительно долго смотрят друг другу в глаза, однако никто не чувствует от этого неловкость. Обоим комфортно даже просто смотреть друг на друга. Тэхён невольно опускает взгляд на розовые полноватые губы своего хёна, проглатывая желание рассказать самый главный секрет жизни. Он понимает, что всё равно расскажет. Но сейчас не время. Нужно подождать ещё. Тэхён просто не сможет держать всё в себе. Чонгук первый, кто прерывает их зрительный контакт, бросая свой взгляд на танцующую толпу в десятке метров от них. Он отстраняется, разрывая уютные объятия и смотрит на альфу, улыбаясь. — Возвращайся к друзьям, — говорит он ласково. — Но знай, я продолжаю за тобой следить, — более строго предупреждает он. — Сегодня я полностью отвечаю за тебя перед твоими родителями, поэтому хорошенько повеселись, но без глупостей и приключений, — и вновь улыбка на лице. Тэхён тоже улыбается. Чонгук милый, а его сердце начинает сходить с ума от такого хёна. Хотя нет. Его сердце сходит с ума от любого Чонгука. — Хорошо, хён, буду вести себя послушно, чтобы получить от тебя конфету и поглаживание по головке за примерное поведение, — ухмыляется он, а глаза искрятся, чуть ли не переливаясь всеми цветами радуги. Чонгук брови вскидывает, не ожидая услышать такого тона, но быстро берет себя в руки, не поддаваясь непонятному влиянию младшего, который резко распылился своими феромонами, явно этим на что-то намекая, однако омега виду не подаёт. Чонгуку вообще думается, что ему сейчас это всё чудится. Не должно так быть. Не должен быть у Тэхёна такой голос, не должна звучать двусмысленная речь. Это точно Чонгуку померещилось. — Ладно, — кивает он, неясно на что соглашаясь. — Увидимся, когда устанешь и захочешь домой, — договаривает он заторможенно. Улыбается неуверенно Тэхёну, махнув рукой, и направляется в сторону по-прежнему пустой лавочки, на которой ещё недавно он сидел и вслушивался в слова грустной песни о первой любви. А в голове красной табличкой горело:Тэхёну всего лишь четырнадцать.