На берегу у Черных Вод

***

Шум волн доносится до ушей. Над черными водами, что бились об берег до белесой пены, сгущались темные тучи, окутывая дымкой тела на острове. Утренний мрак накрывает их слабым серовато-голубым светом. Длинные влажные волосы рассыпались по белым одеяниям, закрывая белоснежные лица, кончиками доставая до земли. Стекала с них морская вода, оставляя небольшие капли на одежде и песке. Прозрачные капли ручейком шли по вискам и багровому румянцу на щеках, что доходил до самых кончиков ушей, капая с утонченного подбородка на кадык лежащего под ним юноши. Красные одеяния, ставшие бордовыми, прилипали к молодому телу. Прядками расстилались угольные волосы на плечах, а челка слегка прикрывала глаза, пуская мелкие влажные дорожки по щекам. По бокам его шеи держали мягкие ладони, ласково касаясь длинными пальцами ушей. Теплое дыхание Се Ляня овивало кончик носа юноши, уделяя большее внимание приоткрытым мягким губам. Ресницы того дрожали от воспоминаний, когда почти в такой же ситуации Хуа Чэн передавал ему в воде воздух. Тихо выдохнув, приближался все ближе, оставляя все меньше расстояния между устами, в один миг не оставляя ничего, соприкасаясь к прохладным губам Сань Лана. Розовые губы передавали свое тепло. Из его головы уже и вышло то, что он хотел сделать, превращая передачу дыхания в... поцелуй. Сделав лишь один выдох в чужой рот, судорожно дыша носом, открыл карие очи, встречаясь взглядом с открытыми глазами брюнета. Вздернув брови, покраснел еще ярче, слегка покачивал головой из стороны в сторону, мол: «это совсем не то, что могло показаться!», не прерывая слияния губ. Но, кажется, юноша совсем не против. Ни поцелуя, ни обыкновенной первой помощи. Его ладони обвили талию Се Ляня, непринужденно прижимая ближе. Колени, на которых он стоял подкосились, заставляя грудные клетки и животы соприкоснутся друг с другом. Ладонь пошла выше, по лопатке, поглаживая изящное плечо, щекоча кончиками пальцев изгиб шеи, остановившись на нежной коже щеки. Большой палец очерчивал его скулу, словно любуясь лисьим взглядом красовавшийся румянец. Прикрывая глаза длинными ресницами, вошел языком в чужую полость. Пары рук блуждали по телам друг друга, ослабляя пояса, давая морскому ветру обдувать обнаженную кожу, которая словно фарфор сливалась с полупрозрачным туманом. Расстояние между губами увеличилось, растягивая тянущийся канат слюны между ними, в конец обрывая его. Будто в пелене, карие глаза открылись, осматривая открывшийся им вид. Жадно смотря на лежащего Хуа, чьи руки сжимали его бедра, с улыбкой очерчивал пальцами его острые черты лица, накрывая губу фалангой пальца, спускался дальше, поднимаясь по бугорку адамово яблока, по острым ключицам. Он любовался. Се Лянь всегда любуется своим Сань Ланом, его рельефом мышц на груди, по которой спускался кончиками пальцев, ниже — по прессу. Нравилось выводить его выраженные кубики, чувствуя как они напрягаются на миг, снова расслабляясь под ним. Прислоняясь ближе к лицу, соприкасаясь грудью к нему, на чьем изображен почерневший взгляд. Длинные ресницы парой щекочут его кожу, а манящий взгляд утаскивает с собой. Дурманил его. Кожа, к которой он прикасается, совершенна, бледна, нежна и гладка. Нравились его руки, которые обнимали Се Ляня, крепко держа. Нравились тонкие изящные запястья, и длинные тонкие пальцы, на одном из которых завязана красная нить. Карие глаза долгое время смотрели на нее, вглядываясь, переходя на свою такую же повязанную красную нить. Влюбленный по уши. Сердце трепетало все сильнее от понимания того, что если бы у Сань Лана билось сердце, оно бы точно так же пробивало ребра от переполняющих его чувств, что и у Се Ляня. Их сердца бы бились в такт друг с другом, чувствуя друг друга, слыша и любя. Так и есть. Целуя его лоб, чувствует, как чужие губы начинают оставлять желанные поцелуи на шее, слегка посасывая и оттягивая кожу, повторно расцеловывая. Тихий вскрик раздается от слабого укуса кадыка, тут же прижимая к губам. Каждый поцелуй — нежный лепесток. Тело покрывалось ими, каждый сантиметр белесой кожи не оставался без внимания бережных лепестков. Розовые ореолы распухли от ловкого мокрого языка, что ласкал их, прикусывая горошину. Ладони сжимали фарфоровую кожу, с которой сползали белые одежды на землю. Каждое прикосновение такое будоражащее. Неслышный судорожный стон вырывался сквозь горло Се Ляня. Бушуют черные волны, бушует кровь внутри, заставляя мурашки пробежаться по всему телу. Отрезвляет лишь прохладный ветер, что дует прямо в лицо, хлестав потоком длинные каштановые волосы назад. Нижние одежды спускались по длинным ногам вставшего юноши, откинувшись недалеко на песок. Колени уперлись в него, ласкал ветер его белоснежную нижнюю часть, что вновь горит, словно льется раскаленная лава по венам, разгораясь алым огнем в паху. До невозможности жарко. Затаилось дыхание вмиг, когда влажный мягкий язык приник к сморщенному колечку мышц, выводя круги, кончиком проникая в него. — Сань Лан! — пальцы сжали нижние одежды брюнета, со слышным выдохом ложась щекой на твердый бугорок, что натянул белую ткань. — Нужно чтобы гэгэ расслабился. — Не видя его лица, Се Лянь предугадывает, что на лице расплылась улыбка, а хищный лисий взгляд исследует его податливое тело. — Гэгэ дает мне согласие? Прогибаясь в пояснице навстречу ласкам умелых рук, которые сжимали упругие бедра, скользя до округлых ягодиц. Большой палец массирует проход, на фалангу входя внутрь, выходя обратно. — Да, Сань Лан, — приоткрылись глаза, светло оглядываясь на Хуа Чэна, даруя ему мягкую улыбку. — Я на все согласен, если я буду с тобой. — Снова отвернувшись, скрывая появляющийся румянец в длинных свисающих волосах. Ноги Хуа Чэна высвободились от нижней одежды, давая головке полового органа столкнуться с губами Се Ляня, оставляя на них предэякулят. Послышался тихий облегчающий стон, который всплеснул новой волной наслаждения, чувствуя горячее дыхание, тянущуюся порцию слюны, что стекала от отверстия уретры до основания, капая с увесистых яиц. Пальцы, обхватившие ствол, казались более холодными за счет нарастающего горячего возбуждения, растирая по нему слюну, а теплые губы обхватили головку. Влажный язык приятно по ней водил, останавливаясь на уретре, продолжал, медленно мастурбируя рукой. Неожиданно проникший в отверстие палец, тут же был сжат нежными горячими стенками, сопровождаясь вздохом. С каждым входящим пальцем анус растягивался, брал в себя всю длину ловких пальцев, готовясь в более крупному предмету. Несколько пальцев внутри раздвигались ножницами, двигаясь понемногу в таком положении, набирая скорость. Се Лянь мычал, из-за чего по члену проходилась дрожь, а Хуа Чэн был готов заскулить от горячего дыхания на него. Сгибая пальцы в найденном месте, выдавил из супруга громкий прерывистый вскрик. Головка члена переместилась за щеку, а стенки ануса сжимали пальцы, чтобы снова почувствовать это. И они этого добиваются. Каждое действие было направлено на простату, начиная с медленного темпа, продолжая быстрыми движениями стимулировавшими её. Уши Хуа слышали желанные стоны Се Ляня, насколько красивый голос берет высокие ноты. От одного доставления любого удовлетворения Его Высочества, брюнет готов со зрачком в виде сердца кончить, любуясь совершенным божеством. Вторая рука блуждает по внутренней стороне бедра, поднимаясь выше — к пульсирующему, жаждущему внимания, половому органу мужа, который изнывая сочился смазкой на живот Хуа Чэна. Но рука не собирается обхватывать ствол, а лишь дразнит его, водя указательным пальцем вдоль до головки, водя по ней круговыми движениями. — Мх.. Сань Лан, пожалуйста.. — проскулил Се Лянь, продолжая свои действия рукой, расцеловывая член. — Что просит гэгэ? — дразнится Хуа, проводя пальцем линию обратно. — Если он мне не скажет прямо, я к сожалению не смогу понять о чем же просит мой муж и не смогу выполнить просьбу. — Голос слегка подрагивал. Его исступление скоро настигнет, еще совсем немного. — Я... ты знаешь о чем я. Сань Лан... — язык прошелся по отверстию, а рука интенсивнее двигалась по половому члену. — Не издевайся надо мной... — Правда не понимаю. Скажи прямо, гэгэ. — орган задергался в ответ на ласки. Рука Хуа Чэна накрыла голову его супруга, намекая, чтобы тот накрыл его своими губами, и тот покорно выполнил немую просьбу. Тут же рот наполнился большим количеством белесой жидкости. — Выплюнь в мою руку. Слюны будет недостаточно, чтобы Его Высочеству не было больно. — Слегка встав чтобы дотянутся, подставил ладонь под рот. — Я хочу чтобы было так же. Я хочу кончить, Сань Лан... — освободив рот проскулил кареглазый. По горячей коже прошелся холодный ветер, обдувая мокрое место и горячую кожу. — Как пожелаешь, мой гэгэ. Руки Се Ляня взобрались на плечи Хуа Чэна, удобнее устраиваясь на его бедрах. Длинные пальцы спустились до сосков, медленно обводя нежную кожу. Почерневшие глаза направлены друг на друга, не прерывая зрительный контакт, ласкали желанные тела. Они живут только друг для друга. Перестало быть слышно волн черных вод, шелестение растений под прохладным ветерком. Уши будто хотели слышать только дыхание своего любимого человека, его сердцебиение. Кожа хочет чувствовать прикосновения только своего возлюбленного. Глаза хотят перед собой видеть только его, не хотят отрываться от прекрасного лица. Если уж и увести взгляд, то только на совершенное тело или изящные руки, а также на длинные волосы, что спускаются с плеч. Бережные касания пальцев кружат голову Хуа Чэну, проходящие по ребрам за спину. Подушечки, словно нежные лепестки, пересчитывают выпирающие позвонки, щекоча кожу как пёрышки, кладя ладони на лопатки, поглаживая. Губы сплетаются в тихом бережливом поцелуе, словно хрустальные статуи, аккуратно делая каждое движение. Влажные языки сплетаются вместе, танцуя, чувствуя ритм безмятежной любви друг к другу, не отстраняясь, хотя бы малой частичкой, но соприкасаться. Черный глаз не хочет отводить взгляд от возлюбленного, будто одно неверное движение и он исчезнет. Исчезнет навсегда. Не хочет потерять его снова, а чувствовать Се Ляня в своих руках, зарываясь пальцами в густые темные волосы. Большой палец обводит раковину уха, кладя ладонь на шею, обводя выпирающий позвонок. Ладонь легко прижимает ближе. Вторая рука уходит вниз по спине, кончиками пальцев водя вдоль позвоночника, обводит талию и аккуратно обнимает её рукой. Се Лянь для Сань Лана как священное растение, которое дало ему удачу, расцветая перед ним. Налитая снова кровью плоть твердела у отверстия. Прозрачная жидкость стекала по стволу вместе с намазанным белым семенем, смешиваясь с ним у колечка мышц. Бедра Хуа Чэна мягко двинулись вверх, выдавливая тихий выдох у своего гэгэ. Бедра напротив не торопясь опускались, чувствуя поддержку сильных рук своего партнера. Начало не доставляет ему боли, а лишь неприятные ощущения, которые становятся совсем незначительными вместе с приятными словами под ухом и теплых мокрых поцелуев. Он видит темноту под закрытыми веками, но подаренные Хуа Чэном ощущения разбавляют темень яркими разноцветными искрами, будто волшебная сакура решила расцвести ночью холодной зимой, пуская по ветру неоновые лепестки, окрашивающие белый снег. Так тепло, хоть и ветер гонит. Бархатный голос что-то прошептал, целуя кожу. — Мой невероятный гэгэ, открой своим прелестные глаза. Я хочу смотреть в них до скончания веков. Распахнулись карие очи и поднялись тонкие брови то ли от удивления, то ли от смущения. Можно сказать от всего и сразу. Насыщался красный румянец, столь будоражащие были эти слова для принца. Он почувствовал что его считают красивым, наконец желанным. Теплая ладонь оглаживала щеку, большим пальцем двигаясь по нижнему веку. — Мой гэгэ всегда и везде такой нереальный. — Слегка ускоряя темп, улучшая трение внутри по самой простате, уловил неожиданный стон. — Смотри на меня пожалуйста. Драгоценные камни направили свой взгляд лишь на одну фигуру перед ним, сжимая до побеления костяшек его плечи. Бедра шли навстречу, со шлепком, что становился на секунды громче, ударяясь друг об друга. Дрожь проходит по обоим телам, наконец они чувствуют друг друга везде, где можно чувствовать только им двоим. Никому больше. Ласкают слух прерывистые, сладостные, и вместе с тем тихие, такие же наслаждающиеся супругом стоны. Оба не обращают внимания на мокрые хлюпанья между ними, что столь смущающе. Они видят только друг друга, не открывают взгляды, которые будто прикреплены друг к другу. Слышат только друг друга и всеми фибрами души хотят друг другом насладиться. — Муж мой, коснись меня там пожалуйста. — Жалобно просит бог, обнимая за шею Сань Лана. Мягкие губы кратко целуют её множество раз, хотя прикосновений холодных пальцев супруга там. Без слов демон осторожно прикасается к члену, чувствуя насколько тот горячий и жаждущий внимания к себе. Кончиком пальца собирал смазку у отверстия, далее растирая её по розовой совсем нежной головке. Проходясь пальцем до основания, обводил маленькие, слегка выпирающие венки, вводя в дрожь от нетерпения. — Все, я коснулся. — Я просил сделать не это. — Содрогался принц. — Как так? — будто недоумевал Хуа Чэн. — Гэгэ просил коснуться, а я в свою очередь послушно выполнил просьбу. Если же ты не это имел ввиду, то скажи по-понятней, а то я совсем не понимаю просьб мужа. Снова издевается. — Ну, Сань Лан... Прошу тебя, двигайся своей ладонью по моему органу, пожалуйста. — Как прикажешь. Холодные пальцы обхватили его, пачкаясь в смазке. От такого контраста пошли мурашки, но жар в паху так и не уходил. Ладонь размеренно двигалась по члену, а пальцы потирали особенно чувствительные места. Бог скоро сойдет с ума, насколько это хорошо. Приближается исступление. Хуа Чэн одним движением вдруг навис над своим гэгэ, сменив позу. Перекинув через плечо его ногу, начал все резче набирать темп, вбиваясь в раскрасневшееся отверстие. Губы накрывали нежную кожу во внутренней стороне бедра, жадно кусая, а затем виновато зацеловывая свой оставленный красный след. Громкий стон переходил на сорванный, палец потирал отверстие на конце члена, заставляя фейерверки в его голове взрываться. Принц больше не в состоянии держать зрительный контакт, закатывая глаза от волны неописуемого наслаждения, которое подарил ему любимый Сань Лан. Внутри разливалось тепло, живот был испачкан, а горячие тела овивал прохладный ветерок, успокаивая их этим замечательным утром.