Таяние льда

Сидя за партой и сгорбившись в позе вопросительного знака, Джин вырисовывала ровные линии по собственным наброскам, заглядывая в другой листок. Чем ближе сессия, тем больше зверели преподаватели и нагружали студентов самой разнообразной работой, как домашней, так и семинарной, не говоря уже о дополнительных заданиях в виде конспектов, чтения, личных проектов, и никто не знал, как всё успевать и за что в первую очередь хвататься. До конца пары осталось всего полчаса, Джин пыталась чертить быстрее, психовала, смазывая линии, тихо шипела и ругалась, пока Йона рядом с ней делала то же самое, только более громко и эмоционально. Как только прозвенел звонок и работа была сдана, раздался коллективный тяжелый вздох, даже Донхён распереживался и откинулся на спинку стула, а потом вдруг взглянул на Джин уставшими глазами, с темными кругами под глазами и неоднозначным странным взглядом. — Йона, чего это он на меня так смотрит?.. Всё это время ведь делал вид, что меня вообще не существует… — Джин прищурилась на Донхёна, но даже тогда он не отвел взгляд, напротив, чуть расширил глаза и приоткрыл рот. — Ты посмотри на него! Да что?.. — поначалу Джин хотела молча развернуться и уйти, но Йона встала, не проронив ни слова, и подошла к Донхёну, скрестив руки на груди. — Тебе выцарапать глазенки или сам прекратишь пялиться? — она согнула пальцы, демонстрируя длинные ногти, но Донхён молча перевел взгляд с ее руки на лицо, а потом снова на Джин. — Эй! — Йона щелкнула пальцами. — Ты вообще меня слышишь? В себя опять поверил? Походу Чану придется нанять для тебя телохранителей, Джин, он вообще невменяемый и выглядит как маньяк. — Можно поговорить с тобой наедине? — попросил Донхён, взглянув на Джин почти умоляюще и проигнорировав Йону. — Прямо здесь, это совсем недолго, нужно только обсудить пару вопросов, — его голос был беспокойным и тихим, а манеры отнюдь не истончали того нахальства, присущего его натуре ранее. — Пожалуйста… Это очень важно, если не ради меня, так хотя бы ради моей мамы. Видишь, я даже тебя в кафе не зову, хочу поговорить здесь и сейчас. Джин кивнула Йоне и попросила ее отойти, и та, поджав губы, показала Донхёну жестом, что она за ним следит, а потом села на скамейку, стоящую у подоконника. Снова написал Хан, предложил сходить куда-нибудь вдвоем, и вот как можно было отказать? Тем более когда отец, кажется, клюнул на их взаимную симпатию с Хёнджином, так что у них есть возможность сделать всё тихо и почти без риска. — Мне нужна помощь, — тихо проговорил Донхён, сглотнув, и достал телефон, протянув его Джин. В нем было множество сообщений с угрозами от разных незнакомых номеров, с матами и обещаниями расправы. — Они начали приходить несколько дней назад, сначала я подумал, что это твои друзья, но потом мне показалось, что никто не будет заниматься этой ерундой, а больше врагов у меня нет. Меня таскали в полицейский участок, мне пришлось отказаться от показаний против твоего парня и всех остальных, сказать, что я действительно знаком с Ким Уджином, а потом началось это… И мне кажется, что это он, потому что больше, наверное, и некому. Мне страшно, Джин. — А почему ты не думал об этом раньше, когда сговаривался с незнакомым человеком, который попросил меня куда-то привести? — Джин вернула ему телефон, прочитав несколько сообщений, и положила руки на парту. — Когда ты соглашался на это, ты не думал о том, что меня могут убить? Когда давал показания, не думал, что мне будет больно? Когда пришел к Чану с друзьями, вчетвером на него одного? Когда натравил дружков на Чонина? Мне до сих пор непонятно, за что ты так со мной, и, наверное, мне не дано осознать это. С чего я должна тебе помогать? Обратись к друзьям. — Джин, прости… — Донхён накрыл лицо руками, тяжело вздохнув. Джин только хмыкнула, ну разумеется, как помощь понадобилась, так чуть ли не на колени готов встать, сразу и пыл поубавился. — Я знаю, что выглядел как мудак, у меня были к тебе искренние чувства, да и я не привык, что мне отказывают… Просто с такими, как ты, я никогда не встречался, и меня это привлекло в тебе. Я глупый, да. Ни о чем не думал и ничего не понимал. Если только бы я знал, что за человек Уджин и что всё так обернется, то никогда бы так не поступил. У тебя есть право не верить мне, возможно, я сейчас выгляжу как трус в твоих глазах, но мне действительно нужна помощь. Сделаю для тебя что угодно, буду хоть до конца обучения отрабатывать свое спасение, только помоги мне. — А чем я тебе помогу? — удивилась Джин, хлопнув себя по ляжкам и начав смеяться. Кто-то даже обернулся и начал сплетничать. — Мы сами не знаем, где этот Уджин, парни ищут его день и ночь, вот только найти не могут, мы в одинаковом положении, Донхён. Почему Чан или кто-то еще тебе что-то должен? Да мне кажется, что тот же Минхо или Хан будут рады, если тебе почки отобьют, пусть я тебе этого и не желаю. Прости, но даже если бы я очень захотела, то не помогла бы. — Пожалуйста, поговори с Бан Чаном… — попросил Донхён еще раз, схватив ее за руку. Одногруппники тут же оживились, не понимая, с чего это вдруг эти двое вновь начали разговаривать. — Может быть, он что-то придумает, может быть, не бесплатно, я как-нибудь помогу, хотя бы даже буду провожать тебя домой, носить сладости, смогу выяснить полезную информацию, чем бы там парни твои ни занимались… Джин, хочешь, я на колени встану? Умоляю тебя, — еще чуть-чуть, и Донхён точно расплачется, в его глазах было так много мольбы и страха, но Джин поклялась больше не верить ни одному его слову, поэтому вырвала руку и пошла прочь. Йона как раз переписывалась с Ханом и фотографировалась для него, такая счастливая и радостная, что Джин не хотелось омрачать эти чувства страхом из-за того, что сказал господин Чхон, и из-за того, что было найдено в его кабинете. Феликс поделился некоторыми мыслями Йоны относительно жажды убийства, поэтому Чан пока решил смолчать и не рассказывать ей ничего, а Джин поддержала это решение, пусть им и снова придется ей солгать. Зато Хан узнал обо всем тут же, но даже не удивился, более того, отреагировал почти спокойно, теперь его мысли начали работать в направлении более скорого разоблачения господина Чхон. Очевидно, раз он пошел на такие меры, то понял, что начинает терять и контроль над дочерью, и над ситуацией в целом, а значит — будет делать больше необдуманных поступков. Только пока Йоне не нужно об этом знать, пускай роет компромат, уверенная, что всё будет хорошо, а волноваться за них обоих будет Хан. — Чего хотел этот лупоглазый стервятник? — не глядя на Джин, спросила Йона, и пришлось рассказать ей всё как есть. — Пф-ф-ф… То ли попросить Минхо его использовать в качестве трамплина, когда мы купим ему мотоцикл? По-моему, хорошая идея, даже преподавателям проблем будет меньше. Мир только выиграет, если в нем не будет Пак Донхёна, — Йона искоса взглянула на Хэми, сидящую в одиночестве и брошенную всеми подружками. Никто больше не хотел связываться с ней: ни одногруппники, ни гипотетические парни, ни прочие приличные люди. Так и надо этой суке! Еще одно существо, без которого миру будет лучше. — Итак, мы сегодня едем в салон, а потом я хотела предложить тебе устроить ночевку, выходные ведь! — Я спрошу у Чана, какие у него планы, чтобы понять, когда он сможет переночевать у меня, а когда — ты, — ответила Джин, вновь задумавшись о той записи. Тело до сих пор бросало в дрожь, стоило только вспомнить, с каким хладнокровием говорил господин Чхон, отдавая приказ, и те фотографии умирающего в машине Хана. Конечно, в тот день они с Йоной видели всё своими глазами, но тогда некогда было вздыхать и бояться, зато вот теперь… Столько мыслей в голове. — Йона, — позвала ее Джин, — а что бы ты хотела сделать с теми людьми, которые устроили эту аварию? Если бы они стояли перед тобой, ты бы могла, ну… убить? Иногда я задумываюсь над тем, что делала бы я: если бы мне пришлось защищаться или защищать близких, то смогла бы я выстрелить или занести нож? По крайней мере, в день аварии… не знаю, я медлила, но чувствовала, что смогу, но сейчас сомневаюсь. — Ты знаешь, когда наступает момент опасности, то я ни о чем не могу думать, действую на эмоциях, поэтому, пожалуй, да, смогла бы, — ответила Йона, закусив щеку. — Я поражаюсь твоей выдержке, перед тобой сидела госпожа Хван, человек, который пытал Чана, и как только ты на нее не бросилась? Если бы я вдруг встретила людей, которые пытались убить моего Джисони, то, думаю, ни перед чем бы не остановилась. Только подумаю, что в тот день его могло не стать, так сразу… По отношению к себе я что угодно могу вытерпеть, но не по отношению к людям, которых я люблю. — Вот и у меня похожие чувства, — Джин выдохнула, услышав звонок. Вот и прощупала, что называется, почву, Йоне точно не стоит знать, что господин Чхон виновен в той аварии, иначе весь план пойдет под откос и погубит всех, в том числе саму Йону. Как только пары закончились, Джин почти побежала к гардеробу, забрала шубу и шарф, закуталась в них, а потом вышла на свежий воздух. В университете было невероятно душно, или же это просто страх и волнение, но в любом случае сейчас, когда дул ветер и летел крупный снег, стало лучше. Йона появилась следом, не прошло и пяти минут, как подъехала любимая, словно домашний питомец, белая «Тойота», из нее выскочил Чан, и Джин тут же побежала к нему в объятья, радуясь, будто они виделись не всего пару дней назад, хотя из-за этой постоянной опасности и переживаний друг за друга им казалось, словно проходили недели. По-доброму усмехнувшись, Йона открыла дверь машины, а потом ее схватили за талию, опустили на заднее сиденье и впились в губы с поцелуем. — Я в следующий раз так и ударить тебя ненароком могу, — оторвавшись от губ Хана, сказала она и заняла сидячее положение. — Ты меня напугал. — Еще скажи, что не обрадовал, — он тут же обнял одной рукой талию Йоны, а потом, наверняка зная, что она голодная, протянул леденец и пачку с мармеладом. — Наконец-то выберем мне машину, уже сегодня поеду домой на новой красавице, да и с мотоциклом для Минхо — отличная идея, хоть он и не признает это. Но откуда вдруг такая забота? — ему всё еще покоя не давал тот сон и легкие подозрения. — О друзьях нужно заботиться, а этот кролик-цербер — мой лучший друг, — ответила, начав объедаться мармеладом, Йона. — Он, конечно, хам, гад и всё такое, но я его люблю, и если у меня есть возможность увидеть ярчайшее явление в этой жизни, то есть улыбку на его хмуром лице, то я им воспользуюсь, — она посмотрела на Хана, странно среагировавшего на слово «люблю», и закатила глаза. — Ну вот а что, ты Джин не любишь, что ли? Джин, а ты любишь Джисони? — Я их всех люблю одинаково, — отозвалась Джин, а Чан только рассмеялся, милуясь тому, как они все дурачатся, словно подростки, и задают очевидно глупые вопросы. — Поедемте уже, есть безумно хочется, а потом машины посмотреть. Кстати, — она повернулась к Чану, — я вот подумываю получить водительские права весной, но есть загвоздка… Мне неудобно просить, ты и так… — Я оплачу школу вождения, — ответил он, потрепав стесняющуюся Джин по голове. — Боже мой, и когда ты начнешь просить нормально, безо всякого «неудобно»? — он завел двигатель и посмотрел в стекло дальнего видения. — Так, мы с моделями и марками определились, осталось только купить и доставить мотоцикл к дому Минхо. Йона, ты вроде бантик собиралась к нему привязать? Купила или заедем вместе? — У меня всё схвачено, — проговорила Йона с набитым ртом и показала большой палец. Для начала сытно пообедав в ближайшем к автомобильному салону кафе и наболтавшись вдоволь, они направились за покупками, и у Хана глаза разбежались, он даже начал сомневаться, точно ли он выбрал нужную марку, но когда увидел тот самый синий «Хёндай Туссан», которого окрестил «тушканом», то потерял дар речи и плавно провел ладонью сначала по капоту, потом по фарам и затем — над окном у водительского сиденья. Автоменеджер любезно открыл дверь, позволив Хану запрыгнуть внутрь, прощупать руль, коробку передач, заглянуть в бардачок, проверяя его вместительность, оценить бежевый кожаный салон и решить точно — эта малышка будет принадлежать ему. Йона смотрела на всё это, внезапно начав представлять, будто это их семейная машина, на которой Хан сможет свободно подъезжать к университету, катать их по ночному городу, ездить за продуктами, да и вообще… Картинка эдакой супружеской жизни нарисовалась в голове во всех красках. Может быть, роскошь, богатство и дорогая одежда — это и прекрасно, но ведь обеспеченности они смогут достичь вместе. Наверное, если посмотреть на Хана невооруженным глазом, то можно было подумать о том, что он не готов к семейной жизни, что он для нее ведет себя слишком по-детски, но Йона знала: он любит ее и он ответственен каждый раз, когда это нужно. — Вы уверены, что не хотите взглянуть на другие модели? — спросил автоменеджер, и Хан уверенно закивал. — Хорошо, тогда пройдемте со мной, оформим все документы, и можете считать, что эта красавица ваша. Счастью, казалось, не было конца и края, но когда они направились в мотосалон и быстро выбрали мотоцикл для Минхо, предвкушая то, как он обрадуется, то поняли, что это не предел. Если бы еще не этот дурацкий летящий во все стороны снег… Однако и он никому не мешал. Подъехав сюда на метро, Чанбин присвистнул, оглядев покупки, и сто раз пожалел, что не приобрел себе что-нибудь, постоянно одалживая машины у друзей и говоря, будто ему и так нормально. В любом случае, забрал мотоцикл и погнал к дому Минхо, Хан с Йоной уселись в новенький «Хёндай», а Джин и Чан — в свою любимую «Тойоту». Следом подтянулись заработавшиеся в модном доме, в котором ничего подозрительного так и не было найдено, Феликс и Хёнджин, уставшие от того, что их повсюду узнают, потому что для этого было не время. Как инициатор данного мероприятия, Йона, подавляя улыбку, набрала Минхо и в приказном тоне сказала ему спуститься, чтобы кое-что обсудить, а потом, выслушав тонну гадостей, поправила здоровенный красный бантик на руле. — Ну и чего тебе надо? Лежал и спал, так нет же… — Минхо замолчал, когда увидел перед собой не только Йону, но и всех остальных, а потом перевел взгляд на мотоцикл и обомлел, не зная, как это комментировать. — Это еще что такое? Выглядит почти как мой предыдущий. Вы же не собирали обломки у перевала, чтобы снова его собрать, да? — Нет, мы не настолько тебя любим, чтобы искать какие-то сраные детальки, поэтому решили сделать проще и потратиться, — ответил за всех Чанбин, с большущим удовольствием глядя на то, как Минхо садится на мотоцикл и дергает руль, а потом гладит бантик и поворачивается ко всем с непониманием и смятением во взгляде. — О, это ее вон идея! — Чанбин указал большим пальцем на Йону и улыбнулся еще шире, чем до этого. — А мы так, подельники. — Не обольщайся, просто мне хотелось, чтобы ты переезжал врагов на гламурном мотоцикле, а не на какой-то арендованной рухляди, — тут же отшутилась она, потому что не хотела в своих взаимоотношениях с Минхо опуститься до розовых соплей, однако не рассчитала, что он вдруг подойдет, крепко обнимет ее и поцелует в щеку, а потом сделает со всеми остальными точно так же по очереди. — Спасибо, — он прижался к щеке Феликса губами и шлепнул его по ягодицам. — И тебе спасибо, — теперь настала очередь испуганного, что Минхо подменили, Хёнджина. — Снова спасибо, — обратился он к Джин, — хён, я этого не забуду, — он прижал Чана к себе крепко-крепко и отпустил, оказавшись возле Чанбина. — Я буду помнить твою доброту, — Минхо шлепнул и его. — А теперь вы двое, — он снова подошел к Йоне и Хану и начал целовать их в щеки по очереди, — знали бы, как я всех вас люблю. Сейчас заплачу! — он смахнул в действительности потекшую слезу и, не оборачиваясь на озадаченные взгляды всех и каждого, вновь сел на мотоцикл. — Ну всё, теперь я — снова я, и давайте забудем то, что здесь случилось. Только чуть позже расцелую Сынмина и Чонина, чтобы не обижались. — Ты странный, — вдруг сказал Хан, и Йона тут же накрыла его рот рукой. — Нет, он просто счастливый!

*****

Так ли давно он сам был здесь, в этих обшарпанных серых и темно-зеленых коридорах? Всего несколько недель назад, но давящее чувство покинутости и отрешенности от мира не уходило, будто бы за спиной снова наручники, а рядом, бок о бок, шагает ощущение потерянной свободы. И всё же Сынмин, собрав волю в кулак, вернулся сюда, в царство зла, опустошения и опасности. Указав на стул, надзиратель сказал, что сейчас приведет подозреваемую, и кивнул, смотря как-то странно, будто бы даже узнал. Госпожу Шим, подавленную и осунувшуюся, привели в наручниках, сняли их и указали на посетителя, держащего в руках бумагу. — Госпожа Шим, вы помните меня? — спросил Сынмин, и она сдавленно кивнула, а во взгляде ее не было ни надежды, ни радости, только отчаяние и смирение. — У нас не так много времени, но нужно многое обсудить. Начну, пожалуй, с главного: я уверен, что вас подставляют, просто знаю это и хочу, чтобы вы тоже знали, что есть человек, не сомневающийся в вашей невиновности. Поэтому давайте постараемся восстановить события и вспомнить, точно ли Пак Суёль ничего не принимал? Вы не замечали за ним ничего подозрительного? — Я уже сто раз рассказала вам обо всем, что знаю… Если мои слова ничего не значат, то пусть, мне надоело оправдываться, — тихо проговорила госпожа Шим, пусто глядя на собственные руки. Тюрьма и постоянное давление сломали ее, и Сынмин сглотнул от повисшего в воздухе напряжения. — Уходите, пожалуйста, я не хочу ни о чем говорить, я устала… — Мы должны восстановить справедливость. Послушайте, — не зная, можно ли, Сынмин просунул руку под стеклом и сжал пальцы утомленной и почти безжизненной госпожи Шим. — У меня две версии: либо Мин Тху намеренно подложил вам наркотики, чтобы замять дело, либо Пак Суёль всё это время хранил наркотики у вас дома без вашего ведома. Второй погибший — бывший наркодилер, и это должно быть связано, понимаете? Постарайтесь вспомнить, вел ли себя когда-то подозрительно Пак Суёль. Может быть, он куда-то уезжал. Почему он хотел уволиться? И когда он был у вас дома в последний раз? — За несколько дней до смерти, я не знаю, может, и подложил что-то… — госпожа Шим не выдернула руку, но и глаз не подняла. — Я любила его, уже давно, думала, у нас взаимные чувства, он даже готов был уволиться ради того, чтобы мы были вместе, покинул женщину, с которой жил, но чем дольше я сидела здесь без дела, тем больше неприятного начала вспоминать… Он всегда выходил, если говорил с кем-то по телефону, кричал, если я стучалась в дверь его дома, не предупредив, что приеду, был вспыльчивым. Никто не видел его отрицательной стороны, кроме меня и его бывшей, наверное… И всё же в том, что его убили, я не сомневаюсь, — она ненадолго замолчала, пока Сынмин размышлял. — А, вот еще что. Он постоянно пил какие-то таблетки от головной боли, говорят, наркотики сейчас маскируют под что угодно. Повторю: я уверена, что Суёля убили, полицейский Ким, — добавила она, — и если из-за наркотиков, то… Мне уже неважно. Помогите мне выйти отсюда. — Не помните название препарата, который потреблял Пак Суёль? — спросил Сынмин, радуясь, что есть какая-то зацепка. — Может быть, какого цвета упаковка? Или как выглядели таблетки? — Они стоят у меня на кухне, в шкафчике, в такой белой баночке. Они желтого цвета, но на них есть серийный номер, сразу говорю. Это я так сказала, что может быть Суёль с помощью них избавлялся от головной боли, вызванной работой с наркотиками, ну или… Извините, если выгляжу полной дурой, я ничего в этом не смыслю, — ответила госпожа Шим и наклонилась пониже. — Если захотите проверить, запасной ключ всегда у соседки, я оставила его там, чтобы было кому кормить моего кота и поливать цветы, пока я в командировках. Ее зовут госпожа О Дженни. — И еще скажите, пожалуйста, адрес и имя бывшей девушки Пак Суёля, это может нам помочь. Напишите вот здесь, — Сынмин вынул маленький блокнот и протянул его госпоже Шим. Та быстро написала всё, что нужно, а потом услышала, как объявили, что у них осталось пять минут. — Я обязательно вытащу вас отсюда, не сомневайтесь. Вы дали прекрасную зацепку, и я вас не подведу, — Сынмин встал и глубоко поклонился, а потом, не желая больше находиться здесь ни одной лишней минуты, направился на улицу. Ждать было нельзя, поэтому Сынмин сразу позвонил Чонину и сказал ему ехать прямиком в дом госпожи Шим и поискать там таблетки, а также на всякий случай прихватить остальные, для экспертизы, а сам направился по данному ему адресу к некой Чхве Джугён в район Кансогу, бывшей Пак Суёля, которая наверняка его ненавидит. Проехав мимо нескольких зеленых скверов и обогнув большое дерево, Сынмин остановил машину, поправил совершенно обычный пиджак и заранее достал полицейское удостоверение, а потом поднялся по ступенькам на крыльцо и громко постучался, надеясь, что хозяева дома. Открыл мальчишка лет десяти или около того с улыбчивым лицом, сильно уж похожий на Пак Суёля. — Здравствуй, я из полиции, — Сынмин ласково улыбнулся, — а дома есть взрослые? — Мама! К нам дядя полицейский пришел! — громко крикнул мальчишка и убежал, так и не закрыв дверь, а Сынмин, немного помявшийся на пороге, решил, что может, пожалуй, и зайти. — Мам, вон он! — Чем обязана? — не слишком любезно спросила Чхве Джугён и поставила корзину с мокрым бельем на стол, а потом приказала сыну выйти. — Если вы по поводу неуплаченного штрафа за парковку, то можете не беспокоиться, уже завтра мне придет зарплата, а потом я всё оплачу. А если по поводу моего заявления в суд по поводу неуплаты алиментов, то очень даже рада. — Я по поводу смерти Пак Суёля, — ответил Сынмин и отрицательно покачал головой, когда ему предложили сесть. Молчание несколько затянулось, и только потом до осознания Чхве Джугён дошло, что именно она услышала. — Он скончался пару недель назад при неизвестных обстоятельствах из-за отравления сильно действующим наркотическим веществом. Я приехал, чтобы расспросить вас о Пак Суёле, от госпожи Шим я знаю, что вы, кажется, встречались. — Встречались?! Ха! — Чхве Джугён хлопнула по столу, весело рассмеявшись. Видимо, смерть Пак Суёля ее никак не тронула, по крайней мере, так показалось. — Встречались! Какое слово подобрала эта шалава! Мы жили вместе много лет без росписи, у нас даже сын есть, а эта скотина свалила к кому помоложе! Устал он от семейной жизни! Наркоман проклятый, в студенческие годы я начала встречаться с ним, несмотря на зависимость, вытянула его из этого дерьма, мы жили в этом доме, который подарили нам мои родители! Я содержала всю семью несколько лет, у нас даже денег на презервативы не было, вот и получилось… — Чхве Джугён выдохнула, сдерживая свой гнев, пока Сынмин осторожно поставил их разговор на запись, хоть и не ожидал такой бурной реакции. — Поймите меня правильно, я очень люблю сына, но мне тяжело одной. Да, я знала, на что шла, когда выгнала Суёля за измену, собиралась требовать с него алименты. Как только дела у него пошли в гору, он начал зависать неизвестно где, покупать себе всё, что захочет, и я стала для него недостаточно статусной и привлекательной, видимо, вот он и свалил к своей любовнице. Говорят, когда мужчина добивается успеха, он избавляется от свидетелей своих прошлых неудач. — Вы сказали, он был наркоманом? И вы помогли ему избавиться от зависимости? — уточнил Сынмин, на что Чхве Джугён кивнула. — Я слышал, Пак Суёль давно работает в офисе, а встречаться с госпожой Шим они начали только за месяц до его смерти. Когда вы расстались? И как давно он начал, скажем так, прилично зарабатывать? — Я застукала их у него на квартире, — ответила Чхве Джугён, напрягая память, — вернее, нашла женскую резинку для волос и лифчик под кроватью, а потом подождала выходных и наведалась туда. Суёль даже не стал уговаривать меня остаться, будто ему вообще всё равно. Несколько месяцев назад он будто в лотерею выиграл, купил себе эту квартиру, машину подороже, начал сорить деньгами. На все мои вопросы отнекивался, говорил, что ему дали какую-то премию, но я не верила, а потом застукала его за изменой, и мне стало плевать. Было, конечно, подозрение, чем он там зарабатывает… — И чем, по вашему мнению? — Один знакомый поднялся на том, что торговал наркотиками, недавно он сел, вот я и подумала, что Суёль тоже мог… Вы тоже так считаете? — спросила она, надеясь, что не выглядит, как сумасшедшая. Сынмин активно закивал. — Ну так вот слушайте, — Чхве Джугён наклонилась, заговорив полушепотом, — он сильно употреблял, я долго настаивала на том, чтобы он бросил, и мы шли к этому шаг за шагом. Однако его старые друзья остались при нем, особенно этот, как его… Сейчас бы вспомнить… Ах, не помню! Я отказывалась со всеми ними общаться, — она постучала ногтями по столу. — Ах да, Кан Бёнхо! — Что-что? Кан Бёнхо? — Сынмин был уверен, что это не просто совпадение. — Его брат начал работать в офисе недавно и скончался в тот же день, что и Пак Суёль. Они все были знакомы? Со студенческих лет? — Да, — ответила Чхве Джугён, быстро-быстро закивав, так, что волосы упали на лицо. — А что, это важно? — Не представляете, насколько сильно… Сынмин проговорил с Чхве Джугён еще некоторое время. Итак, таки Кан Муён и Пак Суёль были знакомы, причем очень давно, а с ними вместе и Кан Бёнхо. Кан Муён, спасибо До Нунгу, что выяснил это, вышел из дела, за что, скорее всего, был убит, но тогда встает вопрос — кто убийца? И кто убил Пак Суёля, у которого пошли дела в гору, очевидно, сразу же, как только он вписался в дилерство? Остановившись у штаба, Сынмин вошел внутрь и увидел стоящих рядом друг с другом Чана, Чанбина, Чонина и Чан Бэкхёка. Последний под лупой рассматривал маленькую желтую таблетку, пока все остальные терпеливо ждали. — Это серийный номер наркотических таблеток, которые продавали и подавали под видом лекарства от мигреней, — наконец сказал Чан Бэкхёк с серьезным видом и снял перчатки. — Я сам такие продал всего один раз, они вызывают привыкание и медленно разрушают мозг, снижают концентрацию внимания и всё прочее. Если принять несколько за раз, то могут начаться галлюцинации. Я точно не знаю, как у нас это проворачивали, но если нужно было кого-то устранить медленно и осторожно, то продавали эти таблетки, и в какой-то момент… — Получается, Пак Суёль умер из-за них? — спросил Чонин, но тут же вклинился внезапно подошедший Сынмин и рассказал всё, что узнал от Чхве Джугён. — Я думаю, Пак Суёль принимал эти таблетки осознанно, так и не смог избавиться от зависимости, а потом… Постойте, если Бэкхёк сам возил эти таблетки, получается, что и Суёль работал на вторую наркоимперию, а не на первую, как Кан Муён и Кан Бёнхо. Мы с Чонином нашли один вход в центр, который не виден камерам, и что если Кан Муён предложил Пак Суёлю встретиться, а потом что-то сделал с ним? Ведь тот работает на конкурента, — предположил Сынмин. — Тогда всё сходится, вот только кто тогда убил самого Кан Муёна? — спросил Чан, подойдя к доске с фотографиями и красными линиями. — И меня, честно говоря, больше сейчас интересует вопрос, через какие связи они добились разрешения на получение серийного номера для изготовления таблеток? Вряд ли их продают в аптеке, но могут продавать в другом месте под видом лекарства. Бэкхёк, куда ты отвозил поставку? — В один клуб, в котором развлекаются в основном подростки, — пожал плечами Бэкхёк. — Я могу дать вам адрес, меня самого скорее всего запомнили. — Это и так понятно, — кивнул Чанбин, — значит, надо сегодня же туда наведаться. А вы пока займитесь выяснением обстоятельств убийства, — он похлопал Чонина по плечу и, схватив куртку, вышел, а Чан последовал за ним, для начала спросив адрес. — Надо больше разузнать обо всех, кто работает в офисе, пусть Чон Ванху наведет справки. Если Пак Суёля действительно убил Кан Муён, воспользовавшись старой дружбой, то у нас всё еще остается открытым вопрос, кто мог отравить самого Кан Муёна. Или… — Сынмин потер подбородок рукой. — Это всего лишь догадка, конечно, но они оба могли знать, что работают на разные наркоимперии, и что если они пошли на встречу с целью убить друг друга? Если бы до Кан Муёна добрались его «коллеги», то отправили бы в подвал, ну, я так думаю. — А зачем Пак Суёлю было убивать Кан Муёна? — поинтересовался Чонин. — Он же вышел из дела. — А точно ли вышел? Или просто затаился, поэтому устроился работать в офис, чтобы быть поближе к Пак Суёлю, который знал о том, чем занимается Кан Муён, и вызнать побольше о сильном конкуренте? Тому всё это показалось подозрительным, и он решился воспользоваться ранней встречей и убить бывшего дружка, не зная, что тот намеревался сделать то же самое по приказу кого-то из своих? — Как-то это всё очень странно… — проговорил Чонин, сев на стул. — Тогда Чану надо бы разузнать, что там известно о второй наркоимперии и что намереваются с ней делать. Если приказ убить Пак Суёля действительно отдал кто-то из кураторов, узнав достаточно или поняв, что их раскусили, то мы сможем и выпустить госпожу Шим из тюрьмы, и поймать еще кого-то за хвост. Звони Чон Ванху, скажи ему, чтобы тщательно следил за теми, кто занимается этим делом, пока мы всё не выясним. И отчего-то мне кажется, что Мин Тху не просто так старается поскорее закрыть дело…

*****

Приехав к Джин для того, чтобы привезти ей продукты и чтобы она помогла ему выбрать одежду для клуба, Чан достал телефон и увидел новое сообщение от той самой дилерши, у которой недавно принимал поставку. Предлагает пообедать. Ну нет, если с наркоманами и кончеными отморозками он еще готов был сотрудничать, то поддерживать видимость романа или хотя бы взаимной симпатии — ничуть. Этим пусть занимается кто-то другой, а работа и так едва не лишила его самого любимого на свете человека. Джин как следует выгладила белую футболку с черным горлышком с надписью и джинсы, а потом подала их Чану, быстренько нанесла ему легкий макияж и помогла вставить другие серьги, оставшись довольной. Клуб молодежный, еще и нелегальный, значит, туда ходят в основном подростки до двадцати одного года, и если Чан еще не будет слишком выделяться из толпы, то о Чанбине того же самого не скажешь. Он явился чуть позже и решил не напрягать Джин, выгладив совместно выбранную одежду самостоятельно, посмотрел на себя в зеркало и накинул сверху куртку вместо пальто. — Чани, а это кто? — спросила Джин, как раз подавая ему телефон, когда на него пришло сообщение с текстом «ты боишься снова встретиться?» — Где? — Чан невозмутимо глянул на экран и закатил глаза, услышав легкий смешок Чанбина. — Боже, не придавай значения, это полоумная дилерша, которая еще при нашей первой встрече пыталась пригласить меня куда-нибудь. Я ей не отвечаю, — он положил ладонь на затылок Джин и поцеловал в лоб и губы. — Всё, не теряй, как только разберемся со всем, я вернусь. Не жди меня, ложись спать. — Нет, буду сидеть и придумывать расправы над этой твоей дилершей, — ответила Джин, взаправду почувствовав легкий укол ревности. Вернее, даже не так, ей просто не нравился сам факт, что на Чана кто-то смотрит, как на кусок сочного мяса. — И не пей много, если это понадобится. Если что — сразу звони мне. — Дилерша не моя, моя только ты, — он еще раз поцеловал Джин и убежал, схватив рюкзак. — Ты знаешь, что я скоро иду на встречу одногруппников? — спросил Чанбин, зачем-то достав телефон и открыв Инстаграм. — Не смотри на меня так и не спрашивай, для чего, и без тебя знаю, что ушел сразу после того, как решил работать с тобой, и что мне там делать нечего, бла-бла-бла, но друг позвал, — он набрал ник и открыл первую попавшуюся фотографию, а потом пролистал ниже. Когда-то Ёнми выкладывала их совместные снимки, совсем не стесняясь того, что они встречаются, хоть Чанбин и выглядел тогда менее накачанным и красивым, а потом… Лучше не вспоминать. — Кажется, она рассталась с тем придурком, — вслух сказал он, показав Чану фото Ёнми в светло-розовой шубе и с яркой улыбкой на губах. — Я и забыл, какая она красивая. — Только не поддавайся ностальгии, ладно? А то и правда поверишь в то, что у тебя остались к ней чувства, — сказал Чан, смотря на дорогу и больше не отвлекаясь. — И не заигрывай с ней на своей встрече одногруппников, я всё еще помню, как тебе было больно из-за нее и что ты потом сделал. Не надо нам такого. — Да у меня такая травма, что потом больше никаких отношений не заводил, — полушутя-полусерьезно сказал Чанбин и всё же закрыл Инстаграм Ёнми. Едва ли он вновь нырнет с головой в экстази или травку, но при каждой мысли об этой встрече, которая случится спустя столько лет, начинали потеть ладони. — Короче, как только приеду туда, разберусь, но обещаю, под колеса не брошусь и на них же не сяду, — Чанбин нацепил солнцезащитные очки, просто потому, что решил, будто выглядит в них круто, хлопнул дверью машины и направился ко входу в клуб. — Ах, эти излюбленные подвальные помещения! — воскликнул он, спустившись вниз. Паспорт спрашивать не стали, ведь здесь всем было всё равно, сколько тебе лет, важнее то, сколько у тебя денег. А телефон всё же отобрали на входе, правда, запасной. Подростки отрывались на полную, здесь ничего не скажешь: девица в блестящем платье танцевала на низком столе, задирая и без того короткую юбку, будто намерено демонстрируя, что на ней нет трусов. Парни неподалеку отжигали с бутылкой ни то виски, ни то коньяка, подпрыгивая и проливая половину на себя. На пилоне танцевали стриптизерши в париках и розовых откровенных костюмах, а на сцену им кидали наличные, вокруг — даже почти дети, совсем юные подростки, неумело целующиеся друг с другом. Музыка — совершенно современная, как раз во вкусе целевой аудитории, даже Чан начал неосознанно качать головой в такт. Сине-фиолетовые софиты освещали всё помещение, кроме бара, тот стоял особняком. Заметив, как девушка забирает у паренька коктейль, а потом уходит в туалет, Чанбин остановился и напрягся, причем не зря: парень что-то подсыпал в стакан. — Насиловать, значит, собрались? — ни на секунду не задумавшись, спросил Чанбин, развернув парня к себе. Тот вжал голову в шею, боясь спорить с таким качком. — А ну пошел вон отсюда. Бармен, замените коктейль! — он сбросил парня со стула и уселся на его место, принявшись наблюдать. — Так, думаю, таблетки продают открыто, прямо где-то здесь, так что мы быстро отыщем бедолагу и расспросим его обо всем. Бросив взгляд на стриптизерш, Чанбин ненароком задержал его там, любуясь подтянутыми ногами и тонкими талиями, красиво двигающимися в танце, чуть высунул кончик языка, сглотнул и почувствовал, как ему хочется женского тепла, даже не секса, а вот этих объятий и поцелуев, которые он наблюдал часом ранее в квартире Джин. Наверное, в жизни каждого человека наступает такой момент, когда хочется с кем-то познакомиться, влюбиться, томиться в ожидании первой душевной и телесной близости, встречать рассветы или провожать закаты, переписываться ночи напролет. Полностью отдав себя работе, Чанбин как-то об этом не задумывался, но Чан и Джин, а также эти красивые стриптизерши напомнили ему об одиночестве. Семья — это прекрасно, но любимый человек — совсем другое. — Простите, вы не видели молодого человека? Он был прямо здесь, — проговорила девушка, похлопав глазами, и положила какой-то диск с надписью «Горячая кухня». — Вот так всегда, все от меня убегают, а я хотела… Эх, извините, — она взяла уже замененный коктейль и потянула его через трубочку. — Он тебе что-то подсыпал, чтобы тебя изнасиловать, милочка, — ответил, чуть приподняв уголок губ, Чанбин. — Вот тебе бесплатный совет: если уж и нарушаешь закон и ходишь в такие заведения, то следи за тем, что пьешь, а еще лучше — ничего не принимай от незнакомцев, да и знакомцев тоже, — увидев, что девушка заметно погрустнела, он почесал затылок, а Чан на них внимание не обращал, зорко глядя на танцпол и попивая безалкогольный мохито. — Ой, а что это у тебя такое? — желая разрядить обстановку, спросил Чанбин и взял диск. — Я думал, ими никто уже не пользуется, все перешли на цифру. Чё, хентай покупаешь? — решил пошутить он, но когда девушка кивнула без улыбки, подавился слюной. — А что, порнуху в интернете найти уже сложно? Зачем это вообще?.. Тебе сколько лет?! — Семнадцать, — безропотно ответила девушка, но ее щеки стали пунцовыми от стыда и смущения. — Конечно, можно найти в интернете, просто сливы часто в плохом качестве, да и есть в этих дисках и коллекции что-то особенное, какая-то атмосфера, наверное… — протянула она и выпила еще коктейля. — Мы с этим парнем встречаемся неделю, хотела сделать подарок и посмотреть вместе, но я давно подозревала, что ему от меня нужен только секс. Вот, видимо, не дождался… — И ты так спокойно об этом говоришь? Да что за народ такой пошел? — Не будьте снобом, — девушка отобрала диск назад и положила в сумку. — Сложно быть чем-то, если не знаешь, что это такое, — Чанбин фыркнул, сложил локти на барную стойку, а потом тоже взял безалкогольный мохито, но со вкусом клубники, и надкусил листик мяты. И его вдруг осенило. — Так где, говоришь, ты вот это купила?.. Выпив еще немного, чтобы не вызывать лишних подозрений, они оба отправились на танцпол и даже постарались на несколько минут забыть о работе, полностью отдавшись движению. Услышав знакомую женскую песню, Чанбин не сдержался, запрыгнул на сцену к стриптизершам и начал танцевать, настолько хорошо и профессионально качая бедрами, что ему начали аплодировать и посылать воздушные поцелуи. А Чан, воспользовавшись тем, что толпа отвлечена, увидел сидящего у стеночки сгорбленного человека, перебирающего диски. Если он продает записанное эксклюзивное порно, то может торговать и таблетками. Шум и прыгающие подростки повсюду, многие засмотрелись на сцену, не замечая никого вокруг, и не давали пройти. А когда Чанбин сделал колесо на одной руке, то вообще как с катушек съехали. — Добрый… Здрасьте, — Чан вальяжно сел на соседний стул, сложив локоть на спинку, и взял в руку один диск, посмотрев на название. Продавец только кивнул, но ничего не сказал, позволив клиенту выбрать товар. — Вот это почем? — продавец назвал цену, и у Чана невольно округлились глаза. Настолько грабить подростков надо уметь. — На самом деле, меня интересует кое-что другое, я слышал, что вы продаете… Еще кое-что запрещенное во многих странах. — Порно не запрещено, а просто ограничено, но подростки есть подростки, не вижу смысла запрещать им следовать зову природы, — сказал продавец, поправив круглую шапку на голове, и Чан, который сначала не понял, о чем тот говорит, посмотрел на табличку и коридор. Комнаты для сексуальных утех. — Но если вы говорите о том, чем мы оба думаем, то вот, но это будет очень дорого, — выставив перед Чаном склянку с желтыми таблетками. — Это от похмелья и головной боли, снимает как рукой, многие покупают, но не всем по карману. И ничего они не запрещены, вон даже серийник есть. — Да, вижу. И что, правда хорошо помогает? — спросил Чан, разглядывая таблетки. Но они пришли сюда не за ними, а за тем, чтобы узнать, кто их сбывает и что еще незаконного здесь есть. Да и выяснить, не продают ли здесь что-то еще, не помешало бы. — Да, многие приходят повторно. Как только узнаешь, что это, перестанешь пить аспирин, — продавец заговорил фамильярно, ничего не подозревая, и продолжил раскладывать диски. — Так что, брать что-то будете? Но принимаем только наличные, терминала нет. — Давайте вот этот, — Чан взял первый попавшиеся диск, достал припасенные наличные, зная наверняка, что нелегальное заведение никогда не будет так глупо палиться с терминалом. — А откуда поставляют таблетки, не подскажете? Из Европы, наверное, там самая продвинутая медицина. — Из Китая, — безразлично ответил продавец, пересчитывая деньги. Кивнув, Чан сделал очередную заметку в голове и получил подтверждение теории Сынмина относительно тех убийств в бизнес-центре, снова вторая наркоимперия, снова Китай. Конечно, для полной достоверности нужно было поболтать с «коллегами» и больше разузнать о Кан Муёне и его назначениях. Район, в котором он работал, известен, осталось понять, кто его курирует. Снова начав танцевать и заказывать себе один напиток за другим, в основном безалкогольные, Чан отшил несколько девушек, подходивших к нему, половина из которых были несовершеннолетними, веселился почти от души, но не забывал о миссии, поэтому долго следил за продавцом, пытаясь уловить момент, когда тот отлучится в какое-нибудь подозрительное место. Но и без этого пока произошло много отвратительно-удивительного: какие-то подростки, долго целовавшиеся в углу, убежали в комнату для удовольствий, пролили бутылку виски и начали на спор слизывать содержимое с пола, отвратительный парень, явно старше Чонина, лапал девчушку лет пятнадцати, та самая девица, танцующая на столе без трусов, поскользнулась, и всё самое сокровенное стало достижением общественности. Чанбина всё же подцепила какая-то девчонка постарше многих, и они вдвоем танцевали что-то вроде ламбады, а Чан не хотел запрещать ему веселиться. Но как только продавец дернулся с места и пошел куда-то по коридору, пришлось последовать за ним. Сначала продавец постучался в пару комнат для удовольствий, сказав, что время вышло, а потом открыл что-то вроде подсобки и, включив свет, принялся в ней что-то переставлять. Быстро скрывшись прежде, чем его заметят, Чан подбежал к Чанбину, отнял его от девушки, по талии которой он нежно проводил рукой, и отвел в сторону, в двух словах объяснив суть дела. Теперь, поглощенные работой, они больше не слышали ни музыки, ни веселого приглушенного смеха, ни аплодисментов стриптизершам. Выцепив из толпы какого-то бестолкового подростка, более-менее трезвого, Чан протянул ему деньги и попросил отвлечь продавца минут на десять или пятнадцать, как получится, а потом, дождавшись, когда путь будет свободен, знаком приказал идти за ним. — А что мы ищем? — спросил Чанбин, тихо закрыв дверь и не включив свет. Они сдали свои старые телефоны, а те, которыми они постоянно пользуются, оставили при себе, хорошенько спрятав их в карманы. — Что угодно. Например, вот это, — Чан достал еще одну склянку и увидел белые таблетки с другим серийным номером, а потом надел перчатки, взял одну и сложил ее в пакетик. — Или вот это, — он схватил траву и тоже прибрал к себе. Всё поняв, Чанбин кивнул, тоже надел перчатки принялся просматривать все полки, особенно те, что внизу, складывая в пакетики всё, что может показаться хоть сколько-нибудь подозрительным. Из соседних комнат доносились стоны и вскрики, в основном женские, комнаты удовольствия, видимо, были заняты, причем все, потому что звуки издавала явно не одна и та же парочка малолетних идиотов. Музыка тоже была слышна, но очень приглушенно, потому что через несколько минут раздались громкие агрессивные шаги. Не зная, что делать и куда прятаться, Чан начал метаться из стороны в сторону, подыскивая себе убежище, а Чанбин, у которого словно в голове что-то щелкнуло, встал на месте, принявшись рыскать в телефоне и делая звук на полную громкость. — Ты чего стоишь? — прошипел Чан, забившись в дальний угол. — Не кипишуй, бать, сейчас всё будет, — перемотав немного, Чанбин поставил запись на плей, и на всю комнату начали раздаваться оглушительные стоны Хёнджина, развлекающегося с проституткой. Чуть наклонившись, Чан увидел тень от ботинок в проеме под дверью. Сначала они шли уверенно, потом ручка немного качнулась, но вдруг поднялась снова, а ноги не пошли дальше, застыв на месте. Продавец что-то недовольно пробурчал, слова трудно было различить, и развернулся назад. Сладкие стоны Хёнджина раздавались еще долго, на всякий случай, прежде чем Чанбин их выключил. — Ну вот, хорошо, что не стер… — Ты что, хранил эту запись всё это время? А Хёнджин знает? — спросил Чан, проверяя, ничего ли не выпало у него из карманов. Сердце до сих пор стучало от страха, как бешеное. — Нет, но скоро узнает и поймет, какой он герой и как нам помог своей записью, — Чанбин взял еще одну таблетку, на сей раз без серийного номера, вынув из очередной склянки, заглянув под дверь, проверяя, нет ли кого-то на горизонте, и выскользнул наружу. Уже на выходе из коридора их притормозил продавец, одним только взглядом спрашивая, что они там делали и снимали ли они комнату. — А, конечно, мы заплатили вашему помощнику, вон там, подальше, — Чанбин указал на человека, сидящего рядом с одной из комнат. — У нас это, нетрадиционные отношения, — он обнял Чана и крепко поцеловал его в щеку. — Идем, дорогой, мы сегодня отлично провели время, — глядя на натянувшего улыбку Чана, Чанбин вдруг шлепнул его по ягодицам и, обняв за пояс, повел вглубь танцпола. — Не говори Джин… и парням не говори… — попросил Чан, уши и щеки которого стали краснее некуда от стыда. — И вообще пусть никто не знает… — Хорошо. Дорогой, — Чанбин намерено шлепнул его еще раз, заказал себе еще один безалкогольный мохито, а потом поспешил на выход. Надеясь, что его не поймают чуть выпившим, Чан решил сегодня не оставлять машину здесь, от греха подальше, и сначала довез Чанбина, не прекращающего шутить насчет их взаимной и горячей любви, потом набрал Сынмину, рассказав ему о том, что они нашли, и направился домой к Джин. Та как раз вышла из подъезда, чтобы выбросить мусор, и оторопела, когда увидела Чана, сразу же набросившись на его шею с объятьями и радуясь, что он так быстро вернулся, хотя прошло уже четыре часа или около того. Каждый раз, когда парни уходили на миссию, она волновалась, и этот раз не стал исключением. Быстро выкинув мешки в мусорный бак, Чан сплел их с Джин пальцы, потом вдруг прижал ее к стене; ухмыльнувшись, наклонился к губам, как внезапно ощутил, что его хватают за рукав, и махнул локтем, не зная, в кого подойдет, но уже развернулся и закрыл Джин собой. — Помогите… пожалуйста, помогите… — Донхён вскинул голову. Из его носа текла кровь, свежая, но помимо нее была и другая: на щеке, лбу, над глазом, губах, шее, хлестала из плеча, вся одежда пропиталась ею, а ноги хромали. — Умоляю, мне некуда больше идти… — он упал от бессилия и схватился за куртку Чана, начав рыдать. — Быстрее, нам нужно отсюда убраться, они могут быть рядом… Я прошу… — Поднимайся! — Чан грубо поднял его за одежду и перекинул руку через свое плечо. — Джин, иди рядом, достань баллончик, — скомандовал он и потащил Донхёна к двери в подъезд, и сам не зная, зачем и для чего это делает. — Надо было тебя пристрелить еще тогда, в лесу, одни только проблемы… — пропыхтел Чан, заталкивая его в лифт и нажимая на нужную кнопку. Когда Джин быстро набрала код от собственной двери, то первым пропустила Чана, а потом закрылась на все замки, мельком посмотрев на изображение с камеры наблюдения. Раздеть Донхёна почти не составило труда, он сел, уже будучи полуголым, на диван и дождался, пока Джин принесет всё, чтобы обработать его раны, а потом начал скулить и вырываться, потому что «жжется». Закатив глаза и стиснув зубы, Чан оперся о стену и принялся наблюдать за этим жалким зрелищем, чувствуя, как в груди ярятся злость и ненависть. — Да ты можешь не кружиться?! — крикнула Джин, когда Донхён в очередной раз отвел плечо, поцарапанное пулей. — Я у Чана из руки здесь же пулю вытаскивала, он даже почти не скулил, наоборот, меня подбадривал! Ты же спортсмен, что как маленький мальчик? А ну-ка сядь! — Джин попыталась приложить ватный диск к его плечу еще раз, но Донхён развернулся и закрыл больное место рукой. — Не все такие сумасшедшие, которые и сами стреляют, и пули ловят! Не привык я… — он хотел сказать что-то еще, как вдруг Чан схватил приложил его руки к телу и плотно сжал их, невзирая на крики, тем самым позволив Джин нормально обработать рану и перевязать ее бинтом. — Да отпусти уже! — он пихнул Чана локтем, чуть не получил по голове и, потерев шею, наконец сказал свое тихое искреннее: — Спасибо. Они бы убили меня. — А теперь объясни нормально, что ты имеешь в виду, — потребовала Джин, зашла на кухню, чтобы поставить чайник, и села на кресло, принявшись жадно слушать. — Я же тебе говорил, что мне приходят угрозы. Шел с тренировки, никого не трогал, как вдруг на меня набросилось сразу трое, пришел еще один и начал говорить что-то о том, что Уджин меня достанет, если я не заберу заявление, мутузить меня и всё такое. Я сбил одного с ног, побежал куда глаза глядят. Вдруг боль в руке, пуля просвистела, в меня еще стреляли, но я спрятался, потом скорее сюда. Мне правда некуда больше пойти, — Донхён посмотрел сначала на Джин, а затем на Чана. — Не знаю, что мне делать, рано или поздно они убьют меня… — И поделом, — ответил Чан. — Оставайся сегодня на этом диване, но я всё это время буду рядом, чтобы следить за тобой. И да, не удивляйся, если услышишь стоны из нашей спальни, сегодня я планировал отлично провести время с моей девушкой, — поймав на себе укоризненный взгляд Джин, Чан замолчал, отправился на кухню, налил чая сразу в три кружки и поставил на стол. Заглянул в шкаф, вынул оттуда печенье и конфеты и позвал всех к себе. — Мне некуда тебя разместить, вакантное место нового приятеля из вражеского лагеря уже занято, но… — чуть подумав, Чан набрал До Нунга, хотя сначала хотел Сон Хару, но тот быстро сдаст Донхёна, если что-то пойдет не так. — Сможешь приютить бедолагу ненадолго? Да, всё время, возьмет больничный на недельку, не дольше, — говорил в трубку Чан, пока Донхён размешивал ложкой сахар, всё еще трясясь от страха. — Готово, один бывший дилер и убийца разрешил тебе пожить у себя. Но имей в виду, у него всего один диван, — он прибрал телефон в карман. — Я вот еще что хотел попросить… — протянул Донхён. — Научишь драться? — Бери платные уроки, — отмахнулся Чан. Уложив Донхёна спать на диване, Джин получше накрыла его одеялом, и сама не зная, с чего это вдруг они решили о нем позаботиться, окончательно выключила заглушенный свет и вернулась на кухню к Чану, включившему какой-то фильм на планшете. Странности не заканчивались, каждый день происходило что-то ужасающее или из ряда вон выходящее, но чтобы настолько… Решив написать о случившемся в чат, Джин выбрала несколько смешных стикеров и отправила их. Парни и Йона тут же принялись наперебой что-то печатать, предложив задушить Донхёна подушкой, выкинуть из окна или еще что похуже. Молчал только Сынмин, но прямо сейчас он работал. — Джин, — позвал Чан, отложив планшет. — М-м-м? — спросила она, не прекращая смеяться из-за сообщений парней. — Я ведь не шутил о том, что хотел хорошо провести время с тобой сегодня. Ночью, — быстро подойдя к Джин, Чан быстро подхватил ее на руки и поцеловал, получив немедленный ответ. — И пусть этот мудак слышит, если проснется, — добавил он, захлопнув дверь спальни и бросив Джин на кровать, нависнув сверху.

*****

Увидев краем глаза мошку, пляшущую вокруг настольной лампы, Чон Ванху почувствовал жуткую резь в глазах, зажмурился и посмотрел на часы. Половина двенадцатого, в участке никого уже нет, все разошлись по домам. Компьютер гудел, справа, у принтера, валялся недоеденный сэндвич с сыром и остывший кофе из старбакса. Списки пропавших без вести, убитых при невыясненных обстоятельствах, страшные рожи наркодилеров, имена членов клуба «Кальмар»… Порой Чон Ванху казалось, что он единственный полицейский, который реально работает в Сеуле не ради зарплаты, а ради мира и порядка. Этот хвастун и неумеха, Мин Тху, был повышен в звании, вот только с какого перепугу? Ах да, богатый папочка, который придет и заплатит за продвижение собственного сыночка, сотрудничающего с преступниками и покрывающего их же. Сегодня Чон Ванху засиделся за проверкой всех офисных планктонов, которые работают в бизнес-центре, но почти ни за кем никаких правонарушений не значилось, а если что-то и было, то по мелочи. Тот факт, что на пакетиках с наркотиками не значилось отпечатков пальцев госпожи Шим, уже отводило от нее всяческие подозрения, но ее продолжали держать в тюрьме как подозреваемую, потому что комиссар так велел. Продажные сволочи. Чон Ванху знал не так много порядочных и хороших ребят, мечтающих помогать людям и защищать их, но во всем участке они все стали изгоями, над ними смеялись в открытую, отпуская колкости, правда, было всё равно и никак не задевало. Главное — разобраться с этим проклятым клубом «Кальмар» и всеми, кто распространяет наркотики, а всё остальное — песчинка посреди пляжа. Размяв шею, Чон Ванху решил завтра еще раз отдать кровь умерших на экспертизу, чтобы сопоставить найденное вещество с составом таблеток, которые скоро должен привезти Сынмин, а потом встал, услышав, как хрустнул каждый позвонок. Мгновенная тень. Поняв, что оставил пистолет где-то в другом месте, Чон Ванху обернулся и увидел человека, лицо которого скрыто за маской, очками и капюшоном, с уже занесенным ножом в руках. Глупо, весьма глупо. Стол с грохотом полетел на пол, а вместе с ним все бумаги, принтер, компьютер и тот самый сэндвич вместе с кофе, удалось пролезть под ним и задержать убийцу. Неизвестный, явно профессионал, начал махать ножом туда-сюда, пытаясь задеть лицо ползущего по полу и не могущего встать, но тем не менее оборачивающегося Чон Ванху. Если бы убийца был быстрее хотя бы на пару секунд, лезвие оказалось бы в шее, но, видимо не сегодня. Это был не выстрел, нет, что-то другое, однако стекло, отделяющее кабинет от коридора, лопнуло и рассыпалось, как сахар. Отвлекшись, убийца обернулся и был сам сбит с ног Чон Ванху, увидевшим Сынмина, пришедшего на помощь. Вновь завязалась драка. Почувствовав, что его таки смогли задеть ножом, полоснув по груди, Чон Ванху схватился за больное место, вскинул голову и увидел, как убийца машет рукой у лица Сынмина, одновременно пытаясь выбить стул из его цепких пальцев. Всего один точный взмах, и раздался крик боли, а из обратной стороны локтя брызнула кровь. Только бы дотянуться до наручников, быстро и проворно, но не получалось, слишком долго, нужно было что-то делать, иначе хороший парень… Не понимая, что делает, Чон Ванху встал между ножом и Сынмином, а потом схватил лезвие руками, не давая ему соскользнуть к лицу, и пнул противника между ног, и потом — в живот, отталкивая от себя. Потом, невзирая на боль в ладонях, схватил провод от компьютера, вырвав его из системного блока, и набросил его на шею убийцы, крича из-за невыносимой рези на окровавленных руках. — Сука! — выругался Сынмин, схватив здоровой рукой со стола фигурку и ударив ей по голове несостоявшегося убийцы, тем самым отправив того в отключку. Рука, продырявленная до кости, так сильно ныла, что, казалось, ее легче отрезать сейчас и не мучиться, чем терпеть эту адскую боль. Но у Чон Ванху ситуация тоже была не лучше: из изрезанных ладоней всё еще текла кровь, причем в таком обилии, что начала сгустками капать на пол. — Нам срочно нужна скорая! — воскликнул Сынмин и начал набирать номер, а потом упал на стул и, вытерев лоб от пота, вскинул голову. — Спасибо вам… — И тебе спасибо… — Чон Ванху подполз к парню и, сняв с него капюшон и маску, увидел знакомое лицо. — Это парень из отдела, работающего под начальством Мин Тху… — проговорил он и шмыгнул носом, надеясь, что скорая не заставит себя долго ждать.

*****

Ей, как и многим, тоже работать допоздна было не впервой. Почистить клетки, накормить зверей, поменять наполнители, помыть миски, подмести пол и слегка пройтись по нему тряпкой, а еще параллельно погрустить, что сегодня люди снова забрали слишком мало животных. Конечно, Лиён знала, что многие предпочитают покупать себе породистых питомцев за бешеные деньги, чтобы ездить с ними на выставки, хвастаться перед друзьями и знакомыми, красоваться на курортах, но глядя на всех этих бедных собак и кошек, да, может быть, и полукровок, Лиён думала о том, почему они, по мнению многих, не достойны любви. Потому что они испорченные? С улицы? И достойна ли чего-то она сама после того, что случилось еще тогда, много лет назад? Конечно, психолог и длительная работа с ним очень помогли, со временем Лиён перестала думать о том, чтобы выброситься в окно или вскрыть себе вены, лишь бы не вспоминать ту адскую ночь, но по сей день чувствовала себя униженной, растоптанной, и дело даже не в обманутом сердце, а в молодом девичьем теле, использованном для… Для чего? Потехи? Развлечения? Наверное. С тех пор, как Уджин надругался над ней, Лиён работала не только в приюте для бездомных животных, а еще и в центре помощи женщинам, пострадавшим от домашнего или сексуального насилия, надеясь убедить всех в том, во что сама до конца не верила — они не виноваты. Это всё преступники, они пользуются добротой, слабостью и хрупкостью девушек, а потом приходят за ними, затем зачастую канув в небытие. С того самого дня Лиён думала только о трех мужчинах: собственном отце, так и не узнавшем, что случилось, работодателе и неизвестном, который оплатил ей психолога, каждый сеанс в течение нескольких лет. Попыток найти его было много, но ни одна не увенчалась успехом, а лица спасителей не запомнились. К несчастью, потому что вместо них Лиён помнила каждую родинку на теле Уджина, его руки, грубо хватающие ее, пальцы, ухмылку, губы, цвет глаз вплоть до оттенка. И хотела бы забыть, но не могла, возможно, не сможет уже никогда. И мысли об этом мучили каждый божий день, а отношения с мужчинами завязать так и не получилось. Начав считать от одного до ста по кругу, чтобы перестать думать о той самой ночи, Лиён насыпала корма брошенному щенку алабая, погладила его, почувствовав мокрый носик на своей ладони, а потом почесала за мягким пушистым ушком. Вот уж кто точно никогда не предаст и не сделает больно, а будет верно и искренне любить до конца своих дней. Совсем недавно переехав в свою собственную квартиру, Лиён начала задумываться над тем, чтобы взять себе кого-то из приюта, и чем этот малыш не вариант? Будь возможность, она забрала бы всех до единого, но пока что она может дарить им заботу только здесь. — Пойдешь со мной? — спросила Лиён, всё еще сидя на корточках и гладя щенка. Тот снова начал кружиться вокруг ее ног, словно так и прося забрать его. — Тогда сегодня у тебя будет новый дом, дружок. Мой будущий защитник, — она улыбнулась, хватая уже тяжелого щенка на руки, и потом услышала громкий лай сразу нескольких собак. Здесь кто-то есть. — Извините, мы уже закрыты, можете прийти завтра… — Лиён поставила щенка на пол, забыв закрыть вольер, и вышла в холл. Ноги сразу же подкосились, дышать стало слишком трудно, сердце забилось в грудной клетке, словно пытаясь вылететь отсюда. Дальше пальцем не пошевелить, не издать ни звука — всё накрылось черной вуалью. — Соскучилась по мне? — спросил Ким Уджин и сделал шаг вперед.