*****
С каждым днем находиться в больнице становилось всё труднее и труднее. Занять себя нечем, вдохновение не поймаешь, хоть несколько строчек и удалось подлатать, за окном пасмурно, всё время идет дождь, игры на новом телефоне надоели, да еще и этот гипс и сломанная рука, из-за которых даже не потанцуешь. Плейлист, и тот обновить было сложно, потому что вся музыка надоела. Хан лежал, смотря в потолок и подбрасывая яблоко вверх. Доктор сказал, что нужно потерпеть еще несколько дней и тогда уже можно будет выписываться, но время тянулось так медленно, что даже лишний час казался здесь вечностью. Единственной радостью были приходящие каждый день парни, Джин и Йона. Хану до сих пор не верилось, что он теперь занятой парень и что Йона теперь — его девушка. Они не целуются просто так, по дружбе, не пытаются разобраться в происходящем между ними, а лишь наслаждаются обществом друг друга и постоянно милуются у всех на глазах. Йона нежно гладила его волосы, помогала одеться, рисовала забавные вещи, шутила, водила гулять, показывала смешные видео, всё время повторяла, что любит, и от этого Хан таял, как весенний снег, ложась головой на колени Йоны и обнимая ее за пояс одной рукой. На душе становилось сразу хорошо и радостно, не терпелось поскорее выписаться, чтобы гулять, купаться, готовить вместе, смотреть дорамы по вечерам, дурачиться и веселиться. Теперь Хану стало казаться, будто они встречаются уже давно, с момента их первого поцелуя, зато вот вспоминать их знакомство, когда Йона пыталась привлечь внимание Чана, совсем не хотелось. До сих пор сложно было понять, как могло получиться так, что Хан ее терпеть не мог, когда сейчас чувствовал, что жить без нее не может и скучает каждую минуту их разлуки. Радостно было хотя бы от того, что полиция не подозревает их, особенно Минхо, за которого Хан беспокоился больше всего. Да и со страховкой разобрались, первым делом после выписки стоило поехать и присмотреть себе новую машину, потому что метро и автобусы — ад кромешный, особенно после того, как привык к личному транспорту и знаешь, что в любой момент можешь взять и поехать, куда тебе нужно. В данный момент, чтобы не умереть от скуки, Хан просматривал несколько новых моделей и раздумывал над покупкой, хоть и чувствовал, что будет скучать по своему родному и, к сожалению, сгоревшему «Хёндаю». — Я привезла тебе мандаринов, — послышался голос Йоны, и Хан отложил телефон, сразу начав улыбаться. Он скучал. Да, они виделись вчера, но тоска становилась день ото дня всё сильнее. — Сегодня дождь, прогуляться не получится, но можем посмотреть какой-нибудь фильм, я и ноутбук прихватила. Как хорошо, что завтра выходной, потому что меня эта учеба уже одолела! Я же почти не занималась, пока была в своей апатии, вот теперь сдаю долги и целыми днями готовлюсь к аттестациям, некоторые преподы только и делают, что унижают. «Чхон Йона, голова у вас, конечно, красивая, но ведь кроме красоты еще что-то нужно!» Ты представляешь?! Старый грубиян. Уверена, что ночами он только и делает, что залипает на красивых девушек в интернете! — Йона всё говорила и говорила, не прекращая, пока Хан, приняв позу лотоса, не переставал улыбаться. Он любил ее голос и в особенности — ворчание. — Не кипятись, скоро ты всё обязательно нагонишь и сдашь сессию, — Хан взял ее за руку, отложив мандарины и ноутбук в сторону. — Если хочешь, давай я тебе помогу с написанием конспектов, мне всё равно здесь делать нечего, — сказал он и почему-то только сейчас понял, что совсем забыл о ее отце, который наверняка приедет уже очень скоро. — Если ты готов, то я только с радостью, потому что я смотрю на эти задания и не могу понять, за что взяться в первую очередь. Скорее бы новый год, я хочу праздника, красивых нарядов и тебя рядом со мной, — Йона бросила Хана на кровать легким толчком в грудь, легла на его здоровое плечо и поцеловала в щеку, обняв одной рукой за пояс. — Джисони, хочу всё время быть с тобой, — прохныкала она, когда Хан перебрал между пальцами ее волосы. — Как у вас всё прошло с полицией? Тебя же больше ни в чем не подозревают, да? — Надеюсь, что нет… — вздохнув, сказал Хан и потянулся за ноутбуком. Йона — любительница ужастиков и мелодрам, и список того, что нужно посмотреть вместе, был уже составлен, тоже от скуки. — Нам с Чанбином удалось донести до полицейских, что мы жертвы и что в первую очередь нужно защищать наши интересы, а не наоборот, но я не уверен ни в чем… В какой-то момент мы можем превратиться в подозреваемых. Ты, главное, не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем. — А Уджин не появится здесь? — спросила Йона, глядя на то, что Хан набирает пальцами сломанной руки в поисковике. — Мне страшно, особенно после всего, что я узнала от Джин и Минхо, вдруг Уджин узнает, что ты здесь и придет закончить начатое теми психами. Как ты себя защитишь, Джисони? — она убрала небольшие пряди волос с его лба и поласкала щеку пальцами. — Может пусть кролик с тобой здесь живет, а? Мне так будет спокойнее. — И давно вы с Минхо стали так близки? Ты часто о нем говоришь, — с легким шутливым подозрением спросил Хан, но на самом деле находил это странным, особенно после того, как эти двое разругались еще в сентябре. Йона только пожала плечами, задумавшись на несколько секунд. — Нет, всё обязательно будет хорошо. Здесь работает много наших знакомых, я под постоянным присмотром, сюда никто не пройдет, обещаю тебе. Йона на это только грустно хмыкнула. Она тоже думала о многом, но не хотела говорить об этом с Ханом и рушить иллюзию их безоблачных отношений. Между ними всё было прекрасно, как в раю, но вот внешние обстоятельства… Тут же Уджин, который мог напасть в любой момент, тут же полиция, сидящая на хвосте, и, вишенка на торте — господин Чхон, который явится со дня на день. Йона пыталась расспросить об этом мать, но та как воды в рот набрала, перекидываясь с дочерью лишь парой слов, и то, только когда в том есть крайняя необходимость. Каждый день приходилось жить в ожидании неотвратимого, и Йона не знала, когда она сможет уйти, сбежать, сделать что-то, чтобы сбежать их тюрьмы, называемой домом. Хана подвергать опасности она больше не хотела, тем более когда он и так едва не погиб, но что-то делать было нужно. Правда, пока что все разговоры об этом пресекались, хотя пытались и Джин, и Чан, и Хёнджин, и Феликс, и Минхо, и последнее до сих пор было удивительно. Йона проводила с Минхо много времени, пыталась за ним поухаживать, когда он и так был ранен, приносила продукты, вкусности для Суни, Дуни и Дори, даже пыталась что-то готовить, правда, практически всегда выходила какая-то ерунда. Для Йоны все парни, каждый без исключения, стали семьей, а Хан — ее щекастым счастьем, к которому она летела на крыльях любви каждый день, надеясь остаться в этой палате как можно дольше. Вот и сейчас, они смотрели фильм в обнимку друг с другом, смеялись, переговаривались, умилялись, когда влюбленная парочка вела себя на экране очень мило, и постоянно льнули поближе друг к другу. Когда началась постельная сцена, Йона закусила губу и почувствовала тяжесть внизу живота, поняв, что хочет так же, а потом, не зная, насколько это правильно, начала гладить грудь Хана, постепенно спускаясь всё ниже и слыша тихо раздающиеся вздохи. Чуть позже Йона расстегнула пуговицу на джинсах и пролезла пальцами под ткань трусов, начав гладить член и кусая губу чуть ли не в кровь. — Йона, что ты?.. — спросил Хан, когда она, не ставя фильм на паузу, положила ноутбук на тумбочку и легла сверху, зная, что уже сделала всё, что нужно для полного возбуждения. — Может быть, нам еще рано?.. — робко возразил Хан, когда Йона втянула его в нежный поцелуй, а потом спустилась ниже, к шее, и задрала его футболку. — Прямо здесь, сейчас… Несмотря на робкие возражения, не поддаться искушению было трудно, хоть Хана в последнее время и мучили мысли о том, что с самого начала нельзя спешить и что такой, как он, недостоин Йоны, богатой, эффектной, прекрасной и популярной среди парней девушки. Идиотская скука в больнице подкидывала всё новые и новые поводы для переживаний, но сейчас — другое дело. Хан ощущал, как возбуждается всё больше и больше, что желание охватывает всё его существо, как Йона постепенно снимает с его футболку и как его собственные руки против воли гладят женские упругие ягодицы и поясницу. Одежда здесь была явно лишней, за окном — почти ночь, свет исходит лишь от больничной лампы, так хорошо и тихо. Хан без устали целовался, задирал кофточку Йоны, без стеснения оставлял влажные следы на ее ключицах, шее и верхе груди, уже представлял, как они будут здесь вдвоем, вместе, и вокруг — никого. Так хорошо и сладко, больше ничего не нужно. — Господин Хан! Мы привезли ужин! — гаркнула медсестра, громко постучавшись в дверь и разрушив всю романтику и царившее ощущение счастья. — Это невозможно… — проговорила Йона, стиснув челюсти и встав. — Когда тебя уже выпишут из этой больницы?! Хочу тебя, и всё на этом, терпеть сил никаких нет! Ты хоть знаешь, что я… Да я каждый вечер перед сном лежу и вижу, как мы с тобой занимаемся сексом, да и еще руками много чего делаю! Но я так больше не могу! Ты можешь как-то ускорить свое выздоровление?! — Солнышко, не расстраивайся, — Хан потянулся к лицу Йоны руками, но прежде крикнул, что поужинает чуть позже. Он и сам очень хотел, но теперь, когда настрой сбит, понял, что это не лучшее место для первого секса. Значит, еще не время. — Лучше пойдем и досмотрим фильм, он мне нравится, интересно, чем всё закончится. Ты умеешь выбирать. — Не подлизывайся! Не так уж и хотел, значит, — Йона села на диван и обиженно отвернулась, не собираясь больше разговаривать. У нее сложилось ощущение, что секс нужен только ей, и почувствовала себя грязной развратницей, каковой ее считали в университете из-за того поста. Затем услышала, как Хан захлопывает крышку ноутбука и подходит поближе. — Ну чего тебе? Не хочешь — не надо, дождусь как-нибудь. Так говоришь, будто тебе всё равно. — Просто сейчас не место и не время, — ответил на это Хан, обнимая Йону и не встречая никакого сопротивления. Видимо, этого на самом деле и ждала. — Обещаю, когда наши отношения продлятся чуть дольше, у нас с тобой будет секс, о котором можно только мечтать, потому что теперь мы вместе и совсем не друзья, а влюбленные. Между нами всё будет прекрасно. — Ладно… — протянула согласно Йона, положив подбородок на его плечо. Они просидели так несколько минут, прижавшись как можно ближе, а потом слились в нежном чувственном поцелуе, обняв друг друга и вцепившись в одежду. Хотелось убежать, через дверь или даже окно, уединиться, быть ближе, чтобы никто не мог прийти к ним и помешать. Отключить телефоны, забыть о существовании всего мира, обниматься, целоваться, говорить и даже молчать, глядя друг на друга. Их отношениям лишь несколько дней, но притяжение было таким, словно прошли года, а тоска и минувшие сложности давали знать о себе до сих пор. Йона завершила поцелуй первой и позвала Хана всё же досмотреть фильм. Когда начались титры, стало ясно, что уже слишком поздно и что пора вновь разлучаться. — Ты же придешь завтра? — спросил Хан, не отпуская ее руки. — Нет нужды спрашивать об этом каждый вечер, я ведь всегда к тебе прихожу, — ответила Йона, сделав свой голос как можно веселее, хотя на самом деле снова хотелось плакать от нагрянувшей разлуки, пусть и недолгой. — Надеюсь, скоро тебя выпишут и я буду приходить к тебе домой, — сказала она и снова набросилась с поцелуем. Хан еще не знал, чем она собирается заняться, но это было важно. Когда Хёнджин позвонил и попросил выяснить, что за люди были в тот самый день в особняке семьи Чхон, Йона поначалу испугалась, но не смогла отказать, прекрасно зная, что и сама не успокоится, пока не узнает, кто хотел отнять ее Джисона. Правда, это оказалось не такой уж простой задачей, учитывая то, что никаких следов присутствия этих людей могло и не сохраниться, а прямо не спросишь. Пока Йона ехала домой и думала об этом, написал отец с вопросом о том, что ей привезти из Японии. Ничего не хотелось, кроме свободы, но пришлось ответить, что шелк был бы весьма кстати. Правда, все эти тряпки, дорогой парфюм, украшения, вкусности — ничто не стоило того, чтобы и дальше сидеть в этой золотой клетке. Сейчас важнее всего было понять, кто стоит за той аварией, и Йона искренне пыталась проникнуть в кабинет отца все эти дни, но там то заседала мать, решающая свои дела, то убиралась прислуга или бухгалтер перебирал бумаги. Однако возможность всё же выдалась. Никому о том не говоря, Йона зашла в дом и, не раздеваясь, спросила у экономки, для кого предназначен этот вкусно пахнущий чай, а потом, услышав, что для бухгалтера, дождалась, пока останется на кухне одна, и подсыпала слабительное. Теперь оставалось только ждать. Сделав музыку как можно тише и принявшись рисовать очередные портреты в своем скетчбуке, Йона услышала громкие шаги и хлопанье двери, поняв, что время пришло. Кабинет господина Чхон находился дальше по коридору, стоило сделать лишь несколько шагов. Горела настольная лампа, на столе лежала гора бумаг, попугаи в клетке чирикали, красиво развивался на ветру, ворвавшемся из окна, национальный флаг Кореи. Решив, что нужно действовать быстро, Йона бросилась к письменному столу и залезла в один ящик за другим, но не находила что-нибудь хоть сколько-нибудь полезное. А затем поняла, что даже не знает, как выглядят эти самые партнеры господина Чхон, их видела только Джин, и закусила губу от досады. Послышались близкие шаги, и Йона, не зная, что ей делать, быстро побежала к окну и спряталась за штору. Сердце готово было выскочить из груди, вокруг стояла такая тишина, что один неверный шаг мог привести к погибели. Бухгалтер, всё еще хватаясь за низ живота, вернулся на рабочее место и принялся дальше просматривать бумаги, записывая что-то в рабочую книжку и без конца считая в калькуляторе. Йона надеялась только на то, что подлила достаточно большую дозу слабительного и что мать не решит именно сегодня прийти к ней в комнату, чтобы поцеловать на ночь. Времени прошло совсем немного, прежде чем бухгалтер снова издал невнятный хрип и схватился за живот, но показалось, будто бы минула целая вечность. Убедившись, что шаги стихли, Йона продолжила поиски, поняла, что ей нужно просмотреть договора, и сфотографировала несколько недавних, надеясь, что парням это хоть как-то поможет. Господин Чхон никогда не заключал контракты без помощи целой делегации юристов, и если нужные люди ему пригодились, в чем не оставалось никаких сомнений, то бумаги должны были это засвидетельствовать. Решив, что уже нашла достаточно, Йона быстрее выскользнула из кабинета и на цыпочках пробежала по коридору в свою комнату. Фотографии были отправлены Хёнджину, оставалось надеяться, что это хоть как-то поможет. Что бы там ни думал Хан и как бы ни заботился, прощать то, что с ним сделали, нельзя, и лучше он обо всем узнает потом, когда дело будет сделано, а сейчас спит спокойно. И если понадобится еще какая-то помощь, Йона была готова на всё.*****
День в университете прошел сегодня привычно и в то же время не слишком. Из-за предновогоднего ремонта в каждом из корпусов учиться пришлось во вторую смену, да еще и писать промежуточные аттестации, которых, казалось, было больше, чем предметов. Жизнь постепенно налаживалась, издевки и постоянные предложения погулять или переспать прекратились. Однако даже о них Джин Чану не говорила, чтобы он тотчас же не побежал разделываться с каждым «шутником» по отдельности и не добавлял себе проблем, коих и так много. Из-за сильной занятости обоих часто видеться не получалось, поэтому родилась новая традиция — разговаривать каждый вечер по видеосвязи и смотреть вместе фильмы по сети. В последнюю их встречу Чан попробовал еще раз заговорить о том, чтобы съехаться, но Джин была не готова к семейной жизни и прямо говорила об этом, к тому же тогда не избежать нападок родственников, хоть и после свадьбы Виён они были благосклонны и необычайно милы. Наверное, эта сохранившаяся зависимость от мнения окружающих на пользу не шла, но Джин чувствовала, что пока не может иначе, однако поклялась над этим работать. Сегодня было достаточно холодно, Джин замерзла сразу же, как только вышла на улицу, несмотря на то, что была одета в водолазку и пальто. Недалеко от нее прошел Донхён, на котором еще сохранились следы побоев, да и смотреть на него в столовой… Жалкое зрелище. Чан выбил ему один из дальних зубов, жевать вполне можно было и другой стороной рта. Несмотря на такую блестящую возможность, нытья оказалось много. Однако Джин всё же забавлялась, мстительно хихикая. А завтра должны были разойтись все фото, видео и записи с участием Хэми, совсем расслабившейся и ходившей в университет как ни в чем ни бывало. И как только совесть не мучает после всего, что она сделала? Джин даже сейчас ощущала вину из-за того, как они с Йоной собираются поступить, но и смотреть на то, как обидчики живут счастливо и радостно, было мерзко. Распрощавшись с Йоной, Джин всунула в уши наушники и направилась к ближайшему жилому дому, у которого ее должен встретить Чонин. Было совестно доставлять парням такие неудобства, но Чан настолько сильно беспокоился из-за этой второй сменой и того, что из университета приходится уходить затемно, что либо сам встречал Джин, когда у него получалось, либо просил кого-то из парней. В наушниках играла веселая музыка, хотелось петь и танцевать, тем более сейчас, когда Хан быстро поправлялся, хоть и мучился сотрясением и головными болями, а родители перестали отравлять кровь, да и с учебой всё было хорошо, несмотря на то, что приходилось много времени проводить за конспектами, учебниками, лепкой и проектированием. Мимо прошла группа парней, кажется, друзей Донхёна из курса помладше, чуть испугалась, но не придала особого значения, пока не села на одно колено, чтобы завязать шнурки, и не услышала вскрик. Быстро поднявшись и на ходу засунув шнурки в кроссовок, Джин выхватила перцовый баллончик, еще не зная, что увидит, и побежала на источник крика, отчего-то чувствуя, что понадобится ее помощь. Трое из друзей Донхёна схватили человека за руки и пояс, а четвертый нанес ему удар в живот. Не понимая, что ей делать для начала, Джин прыснула из баллончика в того, кто бил, а потом пнула коленом в спину другого. Бедный парнишка повернулся, и свету лампы предстал Чонин с кровью на губе, а потом вырвался из захвата и сделал круговое движение ногой, повалив одного из оппонентов на землю. Пятый друг Донхёна бросился на Джин, попытавшись схватить ее, но она быстро отбежала в сторону и стала выискивать что-то, чем можно защититься, не успевая думать. Схватила палку, лежащую на земле, и наотмашь ударила ей по лицу обидчика, а затем увидела спину Чонина, бьющего коленом в живот того, кто попытался заломить ему руку. — Не выходи отсюда! — бросил Чонин через плечо и прыгнул на одного из оппонентов, ударяя того в лицо кулаком. Но Джин, не собираясь стоять в стороне, как это было тогда с Чаном, решила вновь воспользоваться перцовым баллончиком и прыснула им в глаза того, кто первым попался ей под руку, чтобы у Чонина было больше шансов. Палка всё еще находилась в ее руке, и ей-то Джин со всего маху ударила в спину друга Донхёна, узнав его — еще один гандболист. Страшно не было, все мысли и чувства, кроме желания победить, испарились, нельзя было попасться в захват кому-то из них. Чонин махал кулаками и локтями в стороны, пытался задействовать и ноги, но на него бросалось сразу трое с разных сторон. Удар пришелся в спину, в плечо и мимолетно — в живот. Поняв, что делать здесь больше нечего, Джин толкнула одного из парней, еще раз брызнула из баллончика и схватила Чонина за руку, бросившись бежать. Обидчики не заставили себя долго ждать, и скоро послышался топот ног. — Налево! — крикнул Чонин. Теперь вел он, схватив Джин за запястье, и старался петлять между прохожими. Свалил кого-то с ног, едва не врезался в столб. Заворачивал то ту направо, то налево, не знал, куда именно деться, но решил, что безопаснее всего будет в помещении. Когда Джин чуть не упала, Чонин молча показал на магазин, не зная, увидела ли она, и открыл дверь, едва не запнувшись на ступеньках, увидел дальний стеллаж с алкоголем и забежал за него, пригнувшись к полу. — Думаешь, оторвались? — не переставая громко-громко дышать, спросила Джин и схватилась за грудь. Этот бег вышиб из нее все силы, адреналин стих, только теперь стало понятно, что за кошмар они пережили. — Ты хоть в порядке? — ответил вопросом на вопрос Чонин и откинул голову, тем не менее прислушиваясь к голосам. На них странно смотрели обычные покупатели, проходившие мимо, продавщица сделала замечание, сказав, что «парочки могут наслаждаться друг другом в другом месте». Чонин понял, что запястье Джин всё еще в его руке, отпустил и решил выглянуть из-за стеллажа, и сделал это очень зря, потому что друзья Донхёна всё это время бродили здесь, озираясь по сторонам, и сразу же увидели их. Снова раздался крик, Чонин поднялся и рванул к выходу, по дороге смахивая продукты, чтобы помешать преследователям догнать их, Джин начала хватать банки с консервами и бросаться ими в друзей Донхёна, стараясь не запнуться, потом ощутила, как ее хватают за плечо и затыкают рот, но на помощь тут же пришел Чонин, оглушив парня ударом банкой с газировкой, и та тут же начала пениться и литься на пол, что дало форы. Правда, до тех пор, пока один из оппонентов не бросился на него, перепрыгнув через стеллаж, и не получил по лицу сначала багетом, а потом кулаком и по затылку упаковкой со сметаной от Джин. Снова обратившись в бегство, они скорее понеслись к выходу, минуя старого охранника, который пытался их задержать. Двое из преследователей уцелели, непонятно было только, откуда у них столько сил, хотя чего еще ждать от спортсменов. А вот Чонин пожалел, что не взял с собой пистолет, но бежал что было сил, постоянно оборачиваясь, чтобы проверить, рядом ли Джин. Вскоре показался пешеходный переход, до того, как для машин загорится зеленый, осталось несколько секунд, но следовало их использовать, а если кого-то из дружков Донхёна собьют — то и поделом. Ни Чонин, ни Джин больше не смотрели назад, видя перед собой только светофор, пытаясь добраться до него, тут же завернули за ближайшее здание и забежали в подъезд, несмотря на возмущения бабушек, сидящих на скамейке, и мужчины, набравшего код. Неловко споткнувшись, Джин схватилась за Чонина и скоро оказалась на нем, распластавшемся на полу. Встать сил не было, она перевалилась на спину, не заботясь, что ее волосы соберут всю грязь, и вытерла пот со лба. — И как они только узнали, что я пойду тебя встречать? — спросил Чонин, тоже не собираясь пока подниматься. Мужчина, который открывал подъездную дверь, начал громко ругаться, но было несколько не до него. — Возможно, Донхён услышал мой разговор с Чаном по телефону, — ответила Джин и наконец решила встать. Она посмотрела на Чонина, вытирающего кровь с губы, и полезла в сумку за антибактериальными салфетками. — Вот твари, решили, что если с Чаном им не справятся, то хотя бы отыграются на тебе. Жаль, что этого придурка не посадили, — начала излишне громко ругаться она, вытирая кровь. — Прости, что из-за меня у тебя опять проблемы… — Не бери в голову, это было ожидаемо… Теперь буду носить с собой нож и электрошокер, тогда точно не нападут, — Чонин сглотнул, поднялся и сначала хотел было нажать на кнопку, чтобы выйти из подъезда, но решил повременить, чтобы преследователи потеряли их след уж наверняка. — Мы же с тобой не будем рассказывать об этом хёну, да? А то переведет тебя на дистанционное обучение… Но ты бойкая, даже не ожидал. — Просто увидела, как они бьют тебя, и не могла не вступиться… — Джин кивнула головой в сторону двери и вдохнула свежий воздух. Вот теперь ей совсем не было холодно, но одежда испачкалась. — Давай лучше вызовем такси на два адреса и разъедемся по домам, вдруг они снова нас найдут… И вы вот так живете всё время? Вас преследуют, а вы деретесь и отстреливаетесь? — О, ты просто не в курсе, что бывает время от времени, — махнул рукой Чонин. — Вызывай такси, но мне не домой, а по кое-каким делишкам, — усмехнулся он и при виде того, как Джин недовольно скривилась и выгнула бровь, решил рассказать сразу. — Не беспокойся, Чана там не будет. Мы с Сынмином расследуем одно дело, нашли кое-какую зацепку, наш знакомый наркоман должен нам помочь. Нужно, чтобы полицейские об этом не прознали. — Дурачок, я за всех вас беспокоюсь, а не только за Чана. Вы, главное, осторожнее, ладно? И обязательно напиши мне, все ли целы, я буду очень волноваться, — не веря, что произносит все эти слова, сказала Джин. Когда-нибудь весь этот кошмар с наркоимпериями и клубом «Кальмар» должен закончиться, но точно не сегодня и не всю ближайшую неделю. Удостоверившись, что Джин села в такси и что у водителя хороший рейтинг, Чонин проводил машину взглядом, отчитался Чану, опустив момент с дракой и побегом, и направился к станции метро, собираясь ехать до самой конечной. Был всего один человек, который знал Кан Бёнхо очень близко, и как же хорошо, что до него никто не добрался, потому что До Нунг оказался очень полезен и никогда не отказывал в помощи. То, что у него не было выбора, можно и не озвучивать. Не доверяя Мин Тху от слова совсем, Сынмин попросил Чон Ванху тщательно за ним приглядывать и разобраться с этим делом самому, и вот что успело выясниться: один из убитых в офисе, Кан Муён, как и его братец, давно был замешан в криминальных делах и занимался передачей наркотиков, но вот что он делал в офисе и за что был убит, оставалось загадкой, а потому следовало расспросить об этом тех, кто знает о нем больше. Доехав до нужной станции, Чонин прошел еще пару кварталов и увидел дым. Свалка, самое «прекрасное» место на земле, воняла, это чувствовалось даже издалека, повсюду мешки с мусором, гнилые овощи, старая одежда, гавкающие голодные стаи собак, ищущие, чем бы подкрепиться, практически полное отсутствие света и крики, слышные издалека. Высматривая кого-то из своих, Чонин наконец увидел Сынмина в полицейской форме и стоящего рядом с ним Чанбина в рваной куртке, рабочих джинсах и холщовых перчатках без пальцев. Рядом с ним стоял Хёнджин, готовый заплакать. Его отросшие черные волосы были сальными и торчали во все стороны, явно немытые дольше дня, вся джинсовка в грязи, под глазами вполне естественные круги, и во главе — едва сдерживающий смех Сынмин в белых перчатках, собирающий землю и обмазывающий ей одежду Хёнджина. — А теперь, — Чанбин задрал рукав и несколько раз кольнул себя иголкой до крови на локтевом сгибе. Было больно, но терпимо. — Так, тебе тоже нужно, иначе никто не поверит, что ты наркоман. — Но я же могу просто нюхать соли! — возмутился Хёнджин, когда Сынмин достал из мусорного пакета кожуру из банана и принялся обмазывать ей джинсовку. — Да хватит, я и так воняю, как крыса в притоне! Прекрати! Чанбин, отойди от меня! — Нет уж, извини, хорек, — Сынмин схватил руку Хёнджина, чтобы не дергался, и Чанбин несколько раз тыкнул иголкой в вену, а потом вытер кровь. — До Нунг скоро должен быть на месте, он обеспечит нам маскировку получше, а то этого как ни наряжай, всё равно принц. Я бы взял кого-нибудь еще, но ты понимаешь… О, а вот и Малыш Хлебушек. Иди сюда, я тебе тоже одежду привез. Прекрасно понимая, какого Хёнджину, Чонин приказал всем отвернуться, пока он переодевается, и напялил на себя рваные джинсы, которые явно таскали по земле не один десяток раз, потом футболку со стертым принтом, перчатки и напялил шапку, окончательно превратившую его в бомжа, но нужно было как-то скрыть абсолютно чистую голову. Воняло так, что было непонятно, то ли это от мусора, то ли они сами так пахнут, но Сынмин повторил с Чонином ту же процедуру, что и с Хёнджином, обмазав того грязью и гнилыми овощами. Чанбин потыкал в руку и ему, а потом раздал всем пакеты с марихуаной, взятую из штаба. Вскоре прибыл До Нунг. — Итак, помним, что нужно сделать? — спросил Сынмин тоном главнокомандующего, отойдя от парней, от которых теперь воняло за километр, подальше. — Приходим, делаем вид, что пришли за товаром, присматриваемся к тому, каков ассортимент, и расспрашиваем о Кан Муёне. Если что-то пойдет не так, то я тут же примчусь с удостоверением и разгоню всех. — Мы уж на тебя надеемся, потому что Хёнджин всё равно на наркомана не похож, — сказал Чанбин и повернулся к До Нунгу. — Ты же здесь всех знаешь, да? — Я завязал и давно здесь не появлялся, но думаю, что меня вспомнят, — ответил он и ощутил болезненный удар по плечу, а потом увидел его одобрительную улыбку. Бросить наркотики — дело далеко не из легких, уж Чанбин знал это по себе, но отчасти боялся нос к носу столкнуться со всеми этими людьми. Миссия началась, Сынмин ушел в тень, а остальные преодолели несколько баков и оказались на расчищенной площади, полной снующих туда-сюда наркоманов. Какие-то бомжи спали на голой земле, греясь у сжигаемого мусора, кто-то танцевал, явно под кайфом, стоял фургон с кучей пакетиков и склянок. Решив подойти сперва туда, Чонин и Хёнджин присмотрелись к названиям и поняли, что даже здесь есть те самые наркотики, состав которых никто не может разгадать, правда, не в изобилии, мягко говоря, потом увидели несколько странных приспособлений для изготовления героина и решили заговорить с продавцами, если их можно так назвать. В кармане у каждого лежали наличные, все вокруг оборачивались на новые лица, прищуриваясь, и от этого было как-то не по себе. В это же время Чанбин и До Нунг подошли к знакомому последнего и пожали руки. — Кого привел? Новенькие? — щелкая семечки, спросил он. — Давно тебя не видел, думал, ты завязал или нашел что покруче. — Пытался завязать, да не получилось, — ответил До Нунг. — Мне и моему товарищу экстази, да побольше, хотим оторваться. — Деньги вперед, — ответил барыга и с прищуром взглянул на Чанбина, вынимающего наличные. — Познакомишь? У меня такое ощущение, что я где-то видел твоего приятеля, Нунги, может быть, на той вечеринке?.. Чанбин повнимательнее рассмотрел лицо нового знакомого и понял, что тоже где-то его видел, вот только где именно — загадка. — Раз новенький, то ты не знаешь, наверное, обряда посвящения, — хмыкнул он, сдавшись и поняв, что не может вспомнить, и сплюнул кожуру от семечек на землю. — Давай прямо здесь, кайфуй, веселись. Сейчас копы такие облавы устраивают, что даже дома опасно принимать, да и нам нужно удостовериться, — он выжидающе посмотрел на Чанбина, а До Нунг без раздумий проглотил одну из таблеток. Сердце бешено застучало, в горле встала вязкая слюна. Нет, только не это, не сейчас… Мельком взглянув на Хёнджина и Чонина, разговаривающих о чем-то с наркоманами, Чанбин посмотрел на пакетик с цветными таблетками и сглотнул. Тот человек, барыга, смотрел на него с явным подозрением и ожиданием, продолжая щелкать семечки, риск быть раскрытыми слишком велик, да и миссия еще не выполнена. Руки задрожали, а губы пересохли, захотелось бежать отсюда как можно дальше, но… Нет, почему? А что если он потом не сможет остановиться? Однако времени думать не было. Достав красную и зеленую таблетки, Чанбин решил долго не раздумывать и быстро засунул их в рот, проглотив сразу же. До Нунг, решив притвориться друзьями, ободрительно хлопнул его по плечу. — Он завязывал, но понял, что не справляется со стрессом, вот тоже решил вернуться, — захохотал До Нунг, глядя на то, как побледнел Чанбин и схватился за горло. — Кстати, Сунбок, я что-то не вижу Муёна. Он сегодня не придет? — решив взять дело в свои руки, спросил он. — Он кинул нас, — ответил Сунбок, засунув руки в карманы, — до недавнего времени привозил нам наркоту, ту, хорошую, потом задрал цену, сказал, что сейчас опасно торговать, ну мы его послали, а потом с меня снова начали требовать… Я пытался с ним связаться, но он сменил номер. — Вот же ж, а я надеялся… Давно ушел? — спросил До Нунг, не слишком убедительно изобразив печаль на лице. А Чанбин начал чувствовать, как его сердце стучит всё чаще и громче, и не понимал, то ли от волнения, а то ли от экстази. Мерзкое ощущение, что он снова стал тем, кем был, не покидало ни на секунду и мешало сосредоточиться на деле. Впервые в жизни Чанбин был благодарен, что они не пристрелили тогда До Нунга. — Да не очень, пару недель назад, наверное, — Сунбок сел на табуретку. — Короче если вы пришли за той наркотой, то ее сейчас нет, но я могу подсказать, где и у кого можно достать при большом желании. Чанбин охотно взял несколько номеров, сделав в голове пометку, куда им нужно заявиться, и отошел в сторону, позволив До Нунгу и дальше вести обсуждения из мира наркомании. Хёнджин и Чонин в это время делились с бомжами травой и тоже осторожно расспрашивали их о Кан Муёне, о котором «были наслышаны», едва не подверглись рядовому ограблению, но быстро отбились и направились к Чанбину. Мимо прошла девушка, подавшая деньги барыге и взявшая пакет с коксом. Высыпав его на землю, принялась жадно нюхать, а Хёнджин скривился и отвернулся. Он уж точно никогда еще такого не видел и не был к этому готов. Чонин схватился за телефон и принялся записывать названия всех наркотиков, которые увидел, а потом кто-то выхватил мобильный у него из рук и обратился в бегство. — Эй, стоять! — воскликнул Чонин и что было сил рванул за наркоманом, оказавшись куда быстрее. Тот был явно под кайфом, зачем-то снял штаны, поняв, что не убежит, и забросил телефон в мусорный бак. — Вот же ж… — прошипел Чонин и с ужасом посмотрел на мусорный бак, решив таки залезть в него. — Странные у тебя друзья, но вон того я точно где-то видел, — Сунбок указал на Чанбина, начавшего улыбаться и смеяться с самим собой, а потом взглянул в сторону Чонина, залезшего в бак почти наполовину. Хёнджин пришел ему на помощь и начал держать за пояс. — Ты же придешь сюда еще? — спросил Сунбок у До Нунга, когда тот тоже начал смеяться. — Ты ведь работал с этими, как их… Ну, ты понял. Давненько мы тебя не видели, может, начнешь нам поставлять ту наркоту? Все приходили за ней, сейчас клиентов поубавилось. — Может быть… денег не хватает, — стараясь держать себя в руках, ответил До Нунг, а потом повернулся к Чанбину, засмеявшемуся излишне громко и указавшему на копающихся в мусорке Хёнджина и Чонина. Его точно накрыло. — В общем, мы бы остались подольше, но нам пора. Бинни, давай, вставай! До Нунг подошел к Чанбину и принялся поднимать его с земли, но тот вдруг бросился обниматься и говорить что-то нечленораздельное благодарным тоном, а потом и вовсе поцеловал в щеку. Достав телефон, Чонин вылез из бака и согнулся пополам, когда рвота начала рваться наружу. Шарахнувшись, Хёнджин пытался понять, что ему делать, а потом повернулся в сторону Чанбина и вылупил глаза, пока еще не зная, что происходит. Затем кто-то вдруг выпрыгнул из компании бомжей и указал на До Нунга дрожащим пальцем. — До Нунг, это До Нунг! Держите его, он предатель! — заверещал он, как сирена, и Сунбок перевел взгляд на Чанбина. — И этот! Это он прострелил мне колено! Они работают против нас! Сунбок испуганно вскочил на ноги и понял, где встречал Чанбина — в «Жемчужине морей», когда схватили Ан Тиёна. Тогда видео разошлось по всему интернету. Сообразив, что дело дрянь, Чонин быстро вытер рот от рвоты и пнул ногой в живот человека, который хотел напасть на Хёнджина, а потом побежал со всех ног, но Чанбин не последовал за ними, уже не понимая, что происходит. Кругом начался переполох, более-менее вменяемые наркоманы и торговцы толпой рванули за ними, как вдруг выскочил Сынмин и пальнул в воздух, перепугав всех. Однако это почти никого не остановило, Чанбина пнули в живот, Чонин отогнал мужчину и поднял друга на ноги, начав трясти того за плечи. Выхватив из кармана складной нож, Хёнджин пырнул им Сунбока в живот, потом махнул в сторону наркомана и помог с Чанбином. Однако на них бросались с разных сторон, пусть и неумело, приходилось отбиваться на ходу, а Сынмин понял, что ему придется стрелять по-настоящему, и палил в тех, кто приближался, словно в монстров в компьютерной игре, не давая им схватить кого-то из парней. Чонин вырубил одного ударом кулака по затылку, потом пнул другого и перекинул руку Чанбина, крутящего головой, через свое плечо. Хёнджин отгонял всех ножом, двигаясь короткими шагами и надеясь скорее добраться до машины. Выстрелы продолжали раздаваться один за другим, в магазине закончились патроны, и Сынмин перешел в рукопашную, ощущая болезненные удары по своему корпусу и плечам. — Минни! — вскричал Хёнджин, когда кто-то взял Сынмина на удушающий, передал Чанбина заботам Чонина и бросился на помощь, оттаскивая неприятелей в сторону и целясь ножом в ноги и руки. Отовсюду раздавались истошные крики, брызгала кровь, всё лицо уже было испачкано ей, но Сынмина таки удалось отбить, а потом все вместе они бросились скорее к машине. Засунув Чанбина на заднее сиденье, Чонин выхватил бутылку с водой и ударил ей по щеке барыги, потом быстро захлопнул дверь и заблокировал ее, пока Хёнджин и Сынмин продолжали отбиваться, надеясь, что уйдут без проблем. Какой-то сумасшедший запрыгнул на капот и начал бить в лобовое стекло, громко смеясь, машина тронулась с места, и Сынмин сдал назад, а потом резко вперед, надеясь сбросить наркомана, но тот упрямо держался за боковое зеркало. Хёнджин высунулся и, избежав удара, принялся бить по пальцам этого ненормального, пока тот наконец не отцепился и не улетел куда-то. Видно уже не было, колеса засвистели, и Сынмин, свернув направо, нажал на газ, решив уехать как можно дальше и как можно скорее. И только сейчас они поняли, что забыли До Нунга. Четко осознавая, что нельзя его бросать, Сынмин решил вернуться, а Хёнджин заправил его пистолет новыми патронами. На сей раз наркоманы и барыги уже не были столь смелыми, хоть и попытались наброситься снова, но после нескольких выстрелов таки сдались. Некоторые были заняты избиванием До Нунга, никто даже не пытался оказать пострадавшим первую помощь, и Сынмин вместе с Чонином, растолкав всех, подхватили своего недотоварища под мышки и потащили в сторону машины. Вот теперь точно нужно было давать деру, потому что еще одной драки с бременем в виде двух невменяемых человек они не выдержат. Затолкав До Нунга в машину и посадив его рядом с Чанбином, Сынмин вновь запрыгнул на водительское сиденье и погнал настолько быстро, насколько сможет. — Что с ними, черт побери?! — воскликнул Хёнджин, когда Чанбин и До Нунг бросились обниматься и шептать друг другу что-то по-дружески нежное. — Они что-то принимали?! — Я видел, как они берут таблетки… — Чонин с жалостью посмотрел на Чанбина, даже не зная, что сказать, и, когда Сынмин снизил скорость, сел посередине, правда, не предусмотрел, что к нему полезут с поцелуями и объятьями. — Уж лучше Хани, уж лучше Хани! А-а-а! — Чонин пихнул До Нунга, и тот снова засмеялся. — Я больше никогда не буду жаловаться на то, что Хан лезет ко мне с поцелуями! — Надеюсь, это хотя бы стоило того, потому что вы жутко воняете! — крикнул Сынмин, надеясь добраться до своего дома как можно скорее. По пути и Чанбина, и До Нунга начало постепенно отпускать, по крайней мере они стихли и перестали бросаться на Чонина, как два сумасшедших, однако тащить в квартиру их всё-таки пришлось. Хёнджин первым бросился в душ, а Сынмин побежал за водой и потом подал по стакану каждому. Молчание затянулось, пока еще было неизвестно, что они узнали, но уже позвонил Чон Ванху и сказал, что идет обыск в домах умерших и что первая подозреваемая — госпожа Шим, в невиновности которой Сынмин был уверен. А как только узнал, что полиция направляется к ней, тут же сорвался и сказал Чонину, чтобы приглядывал за Чанбином, устало упавшим на диван. — Эй, Бинни, — Чонин похлопал его по щекам, приводя в чувство. — Может, пойдешь в туалет? Что ты принимал?.. — Сейчас, секунду… — вяло отозвался Чанбин, а потом упал на пол, поняв, что пока не в состоянии подняться.*****
Противный будильник прозвенел неожиданно, казалось, будто сна не было, и Джин лениво потянулась рукой, чтобы избавить себя от этого кошмарного звука. Потянувшись руками вверх и хрустнув пальцами, она хотела встать, однако ощутила, как ее хватают и крепко прижимают к себе, а потом закидывают ногу на пояс. Чан всё еще лежал с закрытыми глазами, его ресницы дрожали, носом он зарылся в волосы Джин, и она тихо рассмеялась в подушку. — Мне на учебу, Чани, отпусти, — сказала она, снова попыталась встать, но Чан сжал ее в объятьях еще сильнее. Они лежали голыми под одеялом после бессонной ночки, уходить не хотелось, но было нужно. — Пожалуйста, мне же на учебу вставать! — Не ходи, — тихо отозвался Чан. — Мне нельзя пропускать, сегодня важная контрольная, а я не хочу потом отрабатывать в конце семестра! — возмутилась Джин и снова попыталась встать, но даже ногой пошевелить не могла. Чан словно всё время боялся ее отпускать, чувствовался страх потерять снова, больше не увидеть, и он ничего не мог с ним поделать. — Пожалуйста! Тем более когда ты так лежишь, я начинаю возбуждаться. — Вот и хорошо, когда проснемся, проведу тебе урок английского, раз уж ты так любишь учебу, — пробурчал он, и Джин, поняв намек, начала брыкаться, пока Чан не сдался и всё же ее не отпустил. — Ночью — обязательно, завтра суббота, но сейчас мне пора вставать, а ты спи спокойно, ладно? Джин надела на себя то, что первым попалось под руку, и была готова поклясться, что Чан ее почти уговорил остаться дома, но свою и без того шаткую репутацию прилежной студентки не хотелось подрывать еще больше. Йона же на учебе сегодня не появилась, даже не предупредив, а потом сказала, что они с Минхо сидят у него дома и дорабатывают компромат, чтобы разослать его, потому что появился еще один парень, пожелавший поучаствовать и ему нельзя было отказать в сладкой мести. Ли Хэми оставила его однажды стоять под дождем в долгом ожидании, так и не появилась, а потом и вовсе прислала сообщение, что между ними всё кончено. Контрольная написана, день прошел как обычно, а потом приехал Чан, и они вдвоем, сначала заскочив в магазин, направились в больницу, чтобы навестить Хана. — Я уже думал, что обо мне все забыли, потому что вчера никто так и не заехал, — обиженно сказал Хан, но скорее притворно, ведь был осведомлен о том, чем занимались парни и насколько серьезное дело назрело. — О, яблоки! Йона давно их не приносила. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Джин, когда Хан поправил повязку. — Долго тебе это носить? — Врач сказал, что еще пару дней, но я уже привык видеть одним глазом. Мне так надоела эта больница, что кажется, будто от нее мне хуже и хуже становится, — Хан полез под подушку и вынул листок. — Оцените, написал для Йоны. Хочу сделать ей сюрприз, только прислать его в дом к тебе, Джин, чтобы у госпожи Чхон не возникало еще больше вопросов. Как думаете, ей понравится? Джин и Чан внимательно прочитали стихи и одобрительно закивали. — А ты думаешь, что может не понравиться? — Джин едва не заплакала от радости за подругу и отдала листок обратно. — Хани, это гениально. Я, конечно, слышала песни, которые ты сочиняешь, но это прекрасно. Так пропитано любовью, Йона будет в восторге. А что ты еще придумал? Сказав, что ему еще нужно выбрать, Хан потянулся за телефоном, чтобы показать подарок, который он выбрал для Йоны. Джин и Чан наклонились к кровати, решив помочь, а потом услышали, как скрипнула дверь, синхронно повернулись и увидели несколько полицейских, пожаловавших, видимо, для взятия очередных показаний. — Я же уже рассказал обо всем, что видел, зачем вы?.. — начал было возмущаться Хан, но его перебили. — Бан Кристофер Чан, вы арестованы по обвинению в хранении наркотиков, проникновении со взломом, массовом убийстве и незаконном хранении оружия, — отчеканил полицейский и достал наручники. — Хан Джисон, вам вменяются те же обвинения. Мы не можем вас задержать из-за состояния здоровья, но отныне рядом с вами всё время будет находиться полиция, а также вы должны подписать вот это, о невыезде. Всякие посещения, кроме адвоката, запрещаются. — Что вы себе позволяете?! — воскликнула Джин, тут же закрыв Чана, оторопело стоявшего поодаль, собой. — Он не мог! Они не могли! Каковы причины для обвинения?! — Госпожа, отойдите, иначе тоже будете задержаны за сопротивление полиции, — полицейский попытался мягко оттолкнуть ее, но Джин вцепилась в локти Чана. У нее перед глазами будто что-то обрушилось, она не верила тому, что слышит, уже даже начала считать всё это каким-то розыгрышем, однако все были настроены предельно серьезно. — Госпожа! Не заставляйте надевать наручники и на вас! — Всё хорошо, Джин, это какая-то ошибка. Я со всем разберусь, — тихо проговорил Чан, вышел из-за ее спины и послушно протянул запястья, смотря на то, как их окольцовывают наручники, хотя для него всё было как в тумане. Хан тут же поднялся с кровати и хотел было заступиться, однако полицейский требовательно опустил его за плечо обратно. — Без резких движений. Когда Чана, смотрящего в пол до последнего, вывели за дверь, повисла тишина. Один из полицейских остался здесь, но отвернулся, и Хан успел быстро кое-что написать и сунуть в руку Джин бумажку, а потом посетителей попросили на выход. Ноги подкашивались, была видна спина Чана, послушно идущего вперед, хотелось прямо здесь упасть в обморок. Что же теперь делать?..*****
Довольно хихикая, Йона и Минхо прослушивали все записи и просматривали фото и видео, а потом уткнулись в телефон, думая, кому разослать всё это в первую очередь. Вот бы скорее увидеть лицо Хэми, когда она точно так же зайдет в университет и не будет знать, почему все на нее пялятся, но нужно было подождать до понедельника, хотя цирк с оскорблениями и предложениями переспать начнется явно раньше, уже на выходных. Работа, длящаяся несколько часов, осталась позади. Йона хрустнула пальцами и встала, чтобы погладить вылизывающую себя Дори, а Минхо ушел на кухню, чтобы поставить чайник. Он до сих пор не мог поверить, что всё это происходит с ним и что его больше не тошнит от Йоны, напротив, очень весело и как-то даже уютно, пусть он и не хотел этого признавать. Однако взаимные оскорбления заканчиваться не собирались. Вода в чайнике забурлила, прибежали голодные Дуни и Суни, мяукая так громко, что было слышно во всей квартире, почему-то резко захотелось спать, ведь они сидели с самого утра. Раздался звонок в дверь, и Минхо, не зная, кого там ветром принесло, пошел открывать. — Лино, там кто-то из парней? — прокричала из комнаты Йона, однако ответа так и не получила, услышав чужой голос. — Ли Минхо? — спросил полицейский в форме и получил напряженный кивок. — Вы арестованы, — перечисление обвинений заняло некоторое время, Минхо повернулся к стоящей в коридоре Йоне, забеспокоившись, и сделал шаг назад. — Прошу не делать глупостей и пройти со мной. — Массовые убийства! — вдруг рассмеялась Йона. — Скажете тоже! Этот кошатник и мухи не обидит, вы что! На правах его девушки ответственно заявляю, — попыталась пошутить она, но когда на Минхо, начавшего брыкаться, надели наручники за спиной, вдруг со всей силы толкнула полицейского и встала в дверном проеме, как гарпия. — Руки от него прочь! Говорить будем в присутствии адвоката! Да вы делаете ему больно! Хэй, нужны деньги?! Вы их получите, а ну немедленно отпустите! — Йона изо всех цеплялась за Минхо, пока полицейские оттаскивали ее, стараясь не причинять боли. — Да успокойся, ты хуже делаешь! — воскликнул Минхо, но Йона не прекращала, и тогда стало понятно, что в участок он поедет не один.*****
Сынмин и Чонин явились в участок сами, чтобы поговорить с Чон Ванху по поводу выясненных обстоятельств. Кан Муён — не просто наркоман, а штатный барыга наркоимперии номер один, да еще и вышедший из дела и за это, по всей видимости, убитый, хотя Уджин, уже расправляющийся с людьми подобным образом, тоже был под подозрением. Оставалось только выяснить, каким боком здесь оказался замешан Пак Суёль. В доме госпожи Шим нашли наркотики, спрятанные под матрасом, но она так слезно и долго уверяла, что не знала о них и ни причем, что у Сынмина не осталось никаких сомнений, будто она здесь как-то замешана. Он скорее был готов поверить в то, что Мин Тху сам подбросил пакетики туда, чтобы поскорее закрыть дело, чем в причастность бедной женщины, связавшейся, по всей видимо, с кем-то не тем. — Назовите имена и фамилии, — к ним подошел полицейский, выглядящий весьма грозно. — Ким Сынмин, Ян Чонин, — ответил за обоих Сынмин, увидел прибежавшего Чон Ванху с глазами размером с блюдца, а потом и Мин Тху, скалившимся, словно шакал. — Какие-то проблемы? — Вы арестованы за проникновение со взломом, незаконное хранение оружия, незаконное ношение формы национального агентства полиции, использование поддельных документов и массовые убийства. А вы, господин Ян, еще и за посещение публичного дома. Когда на оторопевшего Чонина надели наручники и прибежал Чон Ванху, послышался голос громко ругающегося Хёнджина, ведомого под руки полицейскими, рядом с ним плелся Феликс. Их выволокли прямо из модного дома при Ча Суми и вменили обвинения, потом явились по душу Чанбина, всё еще отходившего от действия экстази. Следом пришли Чан и Минхо. А Мин Тху продолжал скалиться, наблюдая за тем, как всех их уводят отсюда подальше, в наручниках, пока на диване сидело еще одно знакомое лицо — Чхве Мин собственной персоной.