Таяние льда

Медленно идя по улице уже который час, Хан вдумчиво слушал записанные ими недавно песни, попутно оценивая сделанную им же аранжировку и придираясь к самому себе. В заметках он писал, что на какой секунде нужно поправить, и попутно размышлял о том, что бы ему на этот раз взять в магазине для детей. Побрезговав добираться на транспорте и больше всего желая немного побыть одному, Хан решил, что пешая прогулка поможет ему немного привести мысли в порядок и расставить всё по полочкам. За удачное продвижение дела таинственный заказчик отправил им определенную сумму, поделенную Чаном поровну, так что о финансах пока что можно было не волноваться… Сейчас ему на всё хватит: и на подарки для детей, и на лекарства, и на операцию. Как и всегда, глаза в магазине у него разбежались, но Хан знал, кому и что нравится, так что собрал огромный пакет с разными дорогими деликатесами, зашел еще в пару магазинов и отдельно купил мягкую игрушку для малышки Юны, любившей его больше всех. — Господин Хан! Вас так давно не было, дети успели заскучать! — Тен Джису, воспитательница детского дома, встретила Хана с распростертыми объятьями, предлагая ему чай или кофе на выбор и попросив коллегу собрать всех детей в зале. — Юна каждый день подбегает ко мне, спрашивает, где ангел, а я и не знаю, что ей сказать. Так неудобно вас тревожить… — У меня было много работы, — Хан широко улыбнулся, согласившись на чай, и поставил пакет на стол. — Вам что-нибудь нужно? Вещи на лето детям? Может быть, новая мебель? — Да у нас только окно в спортзале что-то расшаталось, дует ветром во все щели, но это ничего. Одежда пока есть, спасибо, — Тен Джису, казалось, радовалась Хану не меньше, чем дети, а то и больше. Она сама любила каждого из своих воспитанников и старалась всем уделить внимание, а потому знала, кому что нужно, кому чего не хватает, что творится в каждом уголке детского дома и находила деньги на все нужды. Не без помощи Хана, разумеется. — Если вам что-то нужно, сразу звоните, — Хан выпил чай почти залпом и направился в зал, где уже собрали детей и сказали им, что у воспитателей для них сюрприз. Хан шел по коридорам, придирчиво рассматривая интерьер и мебель, чтобы оценить, что будет нужно. Не так давно он купил новое постельное белье для каждой кровати, шторы и стулья. И каждый раз приходилось настаивать на том, чтобы потратиться, потому что Тен Джису, испытывая неловкость и чувство вины, всегда отвечала, что всё хорошо и что дети ни в чем не нуждаются. Но они нуждались. И больше всего в любви и ласке, которыми Хан готов был одарить их сполна, отдать им ровно столько, сколько есть в его сердце. Когда двери в зал открылись и дети едва увидели своего ангела, то с криком кинулись к нему обниматься, сбив с ног. Девчонки радостно бросались ему на шею, расцеловывая, спрашивали, что это у него за новые сережки, как он поживает, почему давно не приходил, а мальчишки жали ему руку и прыгали на месте. Малышка Юна начала по привычке трепать Хана за щеки и корчить рожицы, а он в ответ делал то же самое, из-за чего они оба мило хохотали. — Ты почему давно не приходил?! — спросила Ен, самая старшая девочка пятнадцати лет, не прекращая рассматривать сережки Хана, лежащего на полу. — Какие красивые… — Знаю, я и тебе тоже серьги привез, — Хан встал, оттряхнув одежду, и вынул из сумки набор сережек, по одной паре для каждой из девчонок, не смогших сдержать удивленного вздоха, полного восхищения. Помимо сладостей, Хан привез и давно заготовленные вещицы, так, по мелочи, но он знал, что таким образом он сможет обрадовать детей. И пока девчонки не могли поделить, кому какие серьги достанутся, а воспитательница их успокаивала, мальчишки довольствовались кто чем. Юна получила своего игрушечного хомяка, обняла Хана за коленку, так как выше не доставала, и на ломаном детском языке сказала: — Хомячок на тебя похож. Буду его обнимать, когда ты уйдешь, — она закрыла глаза, не прекращая улыбаться, и Хан подхватил ее на руки, прижав к себе крепко-крепко. — Девочки, ну вы еще подеритесь! — прикрикнула на них воспитательница. — Это так некрасиво! Каждая немедленно себе выбрала по паре сережек, а потом идите наливать чай! Господин Хан наверняка устал и заслужил то, чтобы вы за ним поухаживали. — Всё в порядке, госпожа, я и сам им очень рад, — Хан потрепал одну из девчонок по голове и опустился на стул, усадив Юну на колени. — Однако от еще одной чашки чая не откажусь. Тен Джису заварила чай и попросила старших детей разлить по чашкам. Из пакета достали сладкое и деликатесы, расставили всё на столе и принялись наперебой рассказывать кто о чем. Со всех сторон Хану посыпались жалобы друг на друга: кто чей мяч украл, кто кого обидел словом, кто кого делом, и каждый из них явно надеялся на то, что их ангел станет вершителем справедливости и разрешит все их вопросы. Хан, конечно, помог чем смог и провел несколько воспитательных бесед, попивая чай с Юной из одной чашки. Мальчишки несколько раз едва не подрались, споря о том, в чьей команде будет Хан, когда они все вместе пойдут играть в футбол. В итоге было решено, что они кинут жребий. Воспитательницы не прекращали усмирять детей и делать им постоянные замечания, им было несколько неудобно от того, что каждый из них доставал Хана своими проблемами и разговорами, но тот был только рад. Ему так хотелось подарить всем этим детям того, чего он сам был лишен, когда воспитывался в детском доме: ласки, заботы и уверенности в том, что их кто-то любит. Кто-то, кто всегда придет на помощь, если понадобится. Если бы Хан только мог помочь всем детям мира, лишенным родителей, он бы сделал это, но пока его хватало только на то, чтобы заботиться об этом детском доме, о каждом ребенке, который здесь живет, и они из-за своей детской непосредственности не стеснялись говорить обо всех своих желаниях, а Хан радостно бежал их выполнять, так, будто у него есть капризная невеста. После чаепития на футбольное поле вышли не только мальчишки, но и девчонки, соревнующиеся не на жизнь, а на смерть. Хан присоединился к команде, в которой были участники помладше, миновав жребий, и тоже играл от всей души, как ребенок, смеясь и падая на траву. Ему было всё равно на то, что он замарал и порвал джинсы, на то, что свою кепку пришлось подарить одному из мальчиков, на то, что у него впереди работа. Душой Хан отдыхал, пытаясь выкинуть из головы воспоминания о том, как в него специально бросали мяч, стараясь ударить как можно больнее, и радовались, если видели на нем синяки, да чтобы побольше и потемнее. — Свинушка! Свинушка! — закричало несколько мальчиков, пока Хан оттряхивал одежду. — Лузер! Туан-лох, Туан-лох! — закричали вратарю, смирному скромному мальчику, которого остальные дети периодически задирали и который появился здесь совсем недавно. Хан не преминул сделать жесткое замечание, и дети быстро стихли, виновато опустив глаза в землю. — Никогда — слышали меня? — никогда не задирайте товарища. Вы живете вместе и должны заботиться друг о друге, понятно? Если я еще раз услышу, как вы обзываете своего друга, я больше не стану приезжать. — Ну вот, всё из-за вас! — прикрикнула на них Ен, едва не кинувшись драться. — Господин ангел, не приезжайте к ним, приезжайте к нам! Мы будем вас слушаться! — Очень на это надеюсь, — Хан кивнул строго, но с улыбкой. Прощание, как и всегда, было тяжелым. Никто из детей не хотел его отпускать, вцепившись в одежду, ноги, руки, пояс, пытаясь спрятать его сумку подальше, чтобы их ангел не уходил. Все спрашивали, когда Хан заедет снова, благодарили за подарки, девочки с гордостью надели серьги и красовались перед зеркалом, мальчики извинились перед товарищем, а Туан тихо поблагодарил за помощь. Ушел оттуда Хан с грузом на сердце, чувствуя, будто он вновь бросает детей одних, оставляет их неизвестно на сколько. Конечно, рядом всегда была Тен Джису, но им этого было мало, очень мало… Из головы Хана никак не хотело уходить то, как смеялись над Туаном, самым забитым и несимпатичным мальчиком из всех них. Как-то детям нужно было донести, что так нельзя. Просто нельзя. Воспоминания о его собственном, Хана, детстве, были разблокированы, хотя он очень старался о них забыть. Всё это было не так уж и давно… «Джисони-гроза — раскосые глаза». Гроза, конечно, — сарказм, так как он всегда лез драться, если его обижали, и всегда получал втрое больше за дерзость. «Джисон, Джисон, не играй, всё равно не попадешь! Ты нам лучше мяч отдай, в коридоре огребешь!», «Джисони-косоглазик», «Мистер один глаз влево, другой — вправо» и многое, многое другое, всего и не упомнишь. Воспитательницы в его детском доме были отнюдь не так добры, как Тен Джису, и не просто не собирались предотвращать издевательства, а порой и подключались к ним. Не опускались до детских дразнилок, но наказывали его за попытку постоять за себя и временами оставляли его в углу на всю ночь или заставляли убирать за всеми детьми постели и посуду. И каждый из них отчего-то обращался к нему «Джисон». Не просто «ты» или «эй, подойди сюда», а Джисон, Джисон, Джисон… И если бы Хан мог, он бы вычеркнул из памяти свое имя навсегда. Во всяком случае рядом с парнями, заменившими ему семью, Хан забывал о своем детстве. Иногда он так завидовал им всем, потому что у каждого из них были родители. Жестокие, как у Хёнджина, не принимающие, как у Феликса или Чонина, но они у них были… У них был дом, они знали, что такое мама и папа и что они, придя домой, будут окружены если не лаской, то хотя бы, хотя бы… А впрочем, откуда Хану знать? Если Хёнджин, Феликс и Чонин говорят, что лучше уж жить на улице, чем в такой семье, то стоило поверить им на слово. Феликс позвонил нежданно-негаданно и сообщил, что они нашли кое-что интересное, но им очень нужна помощь. Чувствуя, что уже падает с ног от усталости, Хан вызвал такси и через полчаса оказался дома у Минхо, сосредоточенно сидящего за компьютером и открывающего файл за файлом, пытаясь понять, что в нем не так. Феликс открыл Хану дверь, впуская друга внутрь и не давая ему возможности даже руки помыть, потому что обнаруженные странности были куда важнее микробов на ладошках. Суни уже была тут как тут и начала тереться о ноги Хана, а Дори запрыгнула к Минхо на коленки. — Мы просматривали папку, которую Минхо перекопировал с компьютера на ресепшене, и нашли несколько заархивированных файлов. Я немного над ними поколдовал, и вот что странно: здесь тоже написаны имена постояльцев отеля, но совсем в другом порядке, и каждый пятый помечен скрытым знаком, а еще интервал между пятой и шестой строчкой чуть больше, чем между остальными, — пояснил Феликс, усаживая Хана на стул возле Минхо и заставляя смотреть на монитор. — Нам нужен незамутненный мозг, а из всех свободен только ты. — Так говоришь, будто я в программисты записался, — усмехнулся Хан, подпер голову рукой и отобрал у уставшего Минхо мышку. Каждый пятый помечен скрытым знаком, интервал после каждого пятого имени больше… Цифра пять фигурирует подозрительно часто, но парни, думалось, и сами до этого догадались. Просмотрев все выделенные фамилии, Хан понял, что не все из этих имен — корейские. Испанские, итальянские, английские и — бинго! — одно французское. Подумав о том, где он мог его слышать, Хан напряг память, но мысль упрямо ускользала от него. Казалось, вот она, соломинка, за которую можно уцепиться, и снова пустота. — Я не могу понять, где слышал имя Жозефины Бонье, — объяснил свою задумчивость Хан, судорожно соображая, — но никак не вспомню… Надо отвлечься, тогда всё всплывет в памяти само собой. — Пока напишу своему другу программисту, пусть посмотрит, может быть, найдет какие-то коды или что-то вроде того, — Феликс разочарованно опустил плечи и, удалив Минхо с компьютерного стула, вошел в свои социальные сети. Тем временем Минхо обнял Хана за плечи одной рукой и увел его на кухню, чтобы немного поговорить. — Как там твои детки? — спросил он, доставая из духовки вкусно пахнущую курицу и отрезая Хану ножку, как он любит. — Пожалуйста, скажи еще раз, что мы не усыновим всех этих детей, когда поженимся, давай хотя бы половину… Чану с нами-то тяжело, представь, если у него будут еще и внуки… — Ни в коем случае. Только ты, я да Суни, Дори и Дуни, — Суни снова прибежала к Хану, глядя на него большущими кошачьими глазами и явно выпрашивая себе кусочек курицы. — Что, отец вас не кормит, да? Бедные крошки, — Хан поднял Суни и усадил к себе на коленки, отщипнув немного мяса. — Дети в порядке, бабушка вроде как тоже. Я звонил ей вчера, она сказала, что нужно готовить деньги на операцию. Уверяет, что в порядке, но я слышу по голосу, что дело совсем плохо. — У тебя хватает денег на операцию? — Минхо закинул кухонное полотенце на плечо и оперся спиной на столешницу, скрестив руки на груди. — Если нет, то мы поможем, соберем деньги и… — Всего хватает, правда, — Хан почувствовал, как Суни требовательно трется об его футболку головой, требуя еще курицы. — Я бы хотел забрать бабушку к себе, но так уж получается, что с нашей работой я не могу рисковать ей. Кто за ней постоянно будет смотреть? Сиделка? Чтобы наткнуться на пистолеты или что-нибудь еще у меня дома? Вот и выходит, что в детстве бабушке не отдали меня, а теперь я не могу забрать ее… — поковырявшись вилкой в курице, Хан понял, что у него совсем нет аппетита, и отодвинул тарелку в сторону. Хотевший было возмутиться Минхо краем глаза заметил Феликса, несущего на руках Дуни и приговаривающего: — Сейчас, дорогая, мы с тобой вкусно поедим, — Феликс посадил Дуни на соседний стул, подвинул к себе поближе тарелку Хана и забрал у того вилку, с аппетитом приступив к еде. Потом он оторвал огромный кусок и положил на стол так, чтобы Дуни могла дотянуться. — Приятного аппетита. — Вы таким образом их разбалуете, — недовольно поцокал Минхо, но решил, что раз уж Суни и Дуни досталась большая порция, то и Дори не стоит обделять, а потому, как примерный отец, отрезал каждой из питомиц по куску и кинул в миски, стоящие у стены. — Пока мы все здесь собрались, — занимая стул, освобожденный Дуни, сказал Минхо, — я хочу затронуть важный вопрос. Что нам делать с Йоной? Феликс, ты ее кузен, повлияй как-нибудь, она постоянно пишет Чану и моему мужу, я против. А если серьезно, то я не понимаю, что ей от всех нас надо и что нам с ней делать. — Она расспрашивала о тебе, Феликс, — добавил Хан, размышляя над тем, как бы лучше сказать обо всем Феликсу и при этом его не обидеть, — причем активно. Я отвечаю, конечно, но без подробностей. Задавала вопросы, мол, работаешь ли ты в «Жемчужине морей», как твои дела, где ты живешь и так далее… А Рэйчел не могла?.. — Могла, могла, — отмахнулся Феликс, делая большой глоток воды, — и наверняка она попросила Йону обо всем расспросить. С тобой-то, допустим, понятно, из тебя она хочет вытянуть информацию, а вот Чан… Не понимаю, нравится ли он ей. — Да, мне Джин говорила, — вставил свое слово Минхо. — Сказала, что Чан ей нравится, но что Йона пострадает недельку и забудет. Пока что-то не видно, чтобы она собиралась забывать о хёне. — Я поговорю с ней, — сказал Феликс, чувствуя неловкость. Если бы он не таскал Чана за собой, потому что так чувствует себя увереннее, то сейчас им не пришлось бы разбираться с Йоной. — Кстати, у вас есть ее номер, а у меня нет. Хан, дай мне его, пожалуйста. — Сейчас. Так, номер… — Хан схватился за телефон, а потом его словно громом поразило. Номер! Записанный на бумажке номер!

*****

— Сегодня состоялся суд над Нам Сохён, главным администратором знаменитого международного отеля «Жемчужина морей». Подозреваемая признана виновной в тайной организации так называемого клуба «Кальмар», который собирался с целью употребления наркотиков и их продажи, — на экране телевизора показали госпожу Нам со скованными наручниками руками. Она шла с гордым видом, словно королева, и не теряла достоинства. — Также члены клуба не раз обращались к услугам девушек, работающих в подпольном публичном доме, среди работниц которого были обнаружены несовершеннолетние девушки. Следствие еще ведется, но… Госпожа Чхон нажала на кнопку выключения и бросила пульт на диван. Сидящий рядом с ней супруг устало откинул голову на подушку и был явно чем-то обеспокоен. В последнее время в новостях только и говорили, что об аресте госпожи Нам и ряда других ее соучастников, рассказывали о том, как идет следствие, брали интервью у инспекторов полиции и персонала отеля. Йона, собирающаяся к Джин, смотрела на экран телевизора только краем глаза и слушала вполуха, но ей всё же стало интересно узнать обо всем подробнее. Хан ведь работает в «Жемчужине морей». Знал ли он о том, что там творится? — Хорошо, что ты не успел вступить в этот клуб, — госпожа Чхон встала позади мужа и принялась массировать пальцами его виски. — Еще чуть-чуть, и они затянули бы тебя в это болото. Ты поступил мудро, что взял время на раздумья, иначе тоже был бы под следствием. — Главное в жизни осторожность, дорогая, только осторожность, — господин Чхон положил руку на ладонь жены, не глядя на нее, и Йона отвернулась, обдумывая услышанное. Впрочем, не ее ума дело, важнее сейчас пройти мимо отца и остаться незамеченной. — Дочь? — он услышал ее тихие шаги и позвал, не оборачиваясь. — Ты куда-то уходишь? Разве тебе не нужно учиться? В том семестре я заплатил за четверку в зачетке, но это было в первый и последний раз. — Я как раз иду к Джин, чтобы позаниматься… — Йона крепче сжала сумку в руках, начиная заметно нервничать. Ну почему Рэйчел и Оливия уехали? Когда они жили здесь, в доме было куда спокойнее. — Я не понимаю несколько тем, она сможет мне помочь. — Мне нравится, что ты дружишь с Джин, — повторил господин Чхон, чуть повернув голову к дочери, — она молодец. Тебе стоит у нее поучиться и стараться лучше. Можешь идти. Йона выдохнула, радуясь, что всё обошлось, но в спину ей ударило: — И да, не забывай о главном. Ты должна сделать всё, чтобы ему понравиться. В наше время парни всё начинают больше ценить умных девушек, — господин Чхон схватился за свой телефон, открыл старое видео с дракой в «Жемчужине морей» и, нахмурившись, стал пристально приглядываться к какому-то объекту на экране. Не удостоив отца ответом, Йона выскочила из дома, как собака, сорвавшаяся с цепи, и пошла вперед, засунув руки в карманы. На улице было жарко, однако всё тело бил неприятный озноб, страх резал изнутри, словно острый нож, и Йона достала свой телефон, глядя на то, как трясутся ее руки. Джисон не отвечает, Чан — тем более… Что же ей с этим делать? Если она не начнет встречаться с Чаном, то всё пропало, спасения не будет, а так, так… Так ее будет кому защитить. Хан тоже никак не шел из головы: их танец в караоке, его сухие ответы, их разговор в «Жемчужине морей». Странно, что Джисон не хотел, чтобы его узнали, как и странна его реакция на собственное имя. Да и вообще страннее него только Минхо. Думая о всех них, Йона не заметила, как добралась до дома Джин, натянула вечно приклеенную улыбку и нажала на кнопку. Открыла ей госпожа Мун, всегда радостная, если кто-то заходил в гости, приветливо пригласила Йону в дом и предложила пообедать. Вот так и не скажешь, что эта женщина может быть очень жестока к своим детям и перемывать всем косточки за спиной. Как порой Йоне хотелось защитить Джин и вытащить ее отсюда… Правда, у нее самой дома не лучше. — Ты совсем исхудала, девочка моя, тебя не кормят, что ли? — спросила госпожа Мун, с досадой покачав головой. — Джин наверху. Позанимайтесь и спускайтесь к ужину, будем тебя откармливать. — Спасибо, с удовольствием, — Йона постаралась избавиться от напряжения и неприязни в голосе и скорее побежала наверх. Джин лежала в наушниках на кровати с закрытыми глазами и явно думала о чем-то своем. До тех пор, пока Йона не подошла к ней так тихо, как только смогла, и не потрясла за плечи. До смерти испугавшись, Джин схватилась за своего плюшевого кота и ударила подругу по лицу, а потом, осознав, что наделала, бросилась к ней обниматься. Йона сделала вид, что плачет и что ей больно, а потом снова прыгнула, заставляя Джин вновь упасть на кровать от страха. — С тобой я словлю инфаркт! Ты бы хоть предупредила, что вышла из дома! — Джин бросила в подругу подушку, но Йону ничем было не остановить. Хохотала, как ненормальная, словно не тряслась от страха несколько минут назад. — Что ты ржешь, как кобыла тележная?! У меня чуть сердце не остановилось, — Джин услышала уведомление о сообщении и, увидев, что Чан скинул ей фотографию, открыла переписку так, чтобы Йона не смогла заглянуть, и увидела улыбающихся Чонина, Сынмина, Хёнджина и самого Чана, от которого теперь трудно было оторвать взгляд. Йона как раз успокоилась и села рядом на кровать, так что любование пришлось оставить на вечер, чтобы залезть под одеяло, открыть фотографию и смотреть, пока глаза не лопнут. Ах да, надо будет тоже показать свое личико, покрасивее чтобы. Вновь пришло уведомление, Джин мельком глянула текст сообщения и чуть не упала от шока. Чан предлагает ей позаниматься сегодня вечером английским по видеосвязи, мол, заодно мелких подтянут по языку. Предложение, от которого невозможно отказаться… — Да кто тебе там всё пишет? — Йона пыталась подглядеть, но Джин отбросила телефон в сторону, отмахиваясь, мол, никто, никто. — Странная ты. Лучше направь свою энергию на то, чтобы прояснить мне некоторые моменты в истории архитектуры. Эта грымза будет спрашивать с нас так, будто у нас ее предмет — самый главный. — Как и почти все остальные преподаватели, — Джин вынуждена была согласиться. Взяв с полок нужные учебники, она глянула на телефон, поняв, что оставила Чана без ответа, и закусила от досады губу. — Давай, с чего начнем? — С начала… Начнем с самого начала… Терпеливо рассказывая Йоне об истории архитектуры от древних античных времен до восемнадцатого века, Джин преследовала две цели: во-первых, помочь подруге, проспавшей все пары по этому предмету, лучше усвоить материал, а во-вторых, закрепить его в собственной голове. Даты, понятия, деятели искусства — никогда не знаешь, о чем спросят на зачете, и Джин подумала о том, что его будет сдать не так уж легко, как она говорила. Ну вот и славно, если Донхён провалится, можно будет со спокойной совестью сказать, что они никуда не пойдут. Крамольная мысль, но отмести ее не получалось. Часы упорного труда пролетели быстро, и вот когда мозг окончательно начал отказываться что-либо переваривать, они решили наконец отдохнуть. Правда, Йона всё еще пыталась упросить Джин погонять ее по датам, но они настолько смешались, что это было бессмысленно. — Мне кажется, я сейчас сварюсь, — Йона упала на маленькое мягкое кресло в углу комнаты, поняла, что ей что-то мешает, и достала из-под себя кофту. Мужскую. Запах был очень знаком, но вот что-то… — А это чье? — Йона отвлекла Джин от печатания сообщения, а потом увидела, как округлились ее глаза. — Ты чего? Донхён, что ли, отдал? Ты же вроде как с ним гуляла. — Нет, не он, — Джин снова приняла непринужденный вид, во всяком случае, пыталась, и выдала первое, что пришло ей в голову: — Это Хан мне отдал. — Джисони?! — Йона неожиданно вскочила с кресла, всё еще держа кофту в руках, и Джин испуганно отпрянула. Лишь бы не догадалась… — Когда вы успели увидеться?! Значит, на то, чтобы мне ответить, у него времени нет, а на то, чтобы укрывать тебя кофтами, оно у него есть?! Я ему устрою… — Йона грубо швырнула кофту на кровать и выхватила из кармана собственный телефон. — Да она у меня давно уже лежит, с тех пор, как я делала Хёнджину макияж. Хан просто довез меня, высадил у магазина, было холодно, вот он и отдал мне кофту, чтобы я спокойно добралась до дома и не замерзла. Правда-правда, — Джин активно закивала головой, пока Йона агрессивно печатала сообщение. — Нет, может, они помимо того, что довозят тебя всюду, еще и одевать тебя начнут?! Гарем какой-то, а не компания! Какого черта господин Лино устраивает сцены ревности только из-за меня, а из-за тебя — нет?! Еще и сам за тобой в универ приезжает, Хёнджин просит тебя себя накрасить, Чанбин тебя оставляет у себя ночевать, Феликс… Феликс пока ничего, Чан, слава богу, тоже, — Йона допечатала сообщение и вновь упала на кресло, чувствуя, как пульсирует вена у нее на виске. — Впрочем, чего я волнуюсь… Мне важен только Чан… Джин снова почувствовала, как задергался ее глаз, и не понимала, как ей и дальше изворачиваться. Так стыдно, но в то же время она так зла… Почему, почему Чан? Почему из всех Йоне нужен именно Чан? Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, возникшую между ними, Джин отправилась вниз и вынула из холодильника сок, но едва не пролила его, задумавшись о том, что же ей делать. Всё зашло слишком далеко. Они с Чаном постоянно видятся, они держались за руки, она лежала на его плече, ночевала у него дома, он пел для нее… Еще чуть-чуть, и они бы поцеловались. И если попытаются снова, то Джин уже не сможет остановиться, да и не захочет. Потому что… Потому что поняла, что влюбилась и больше не собирается убеждать себя в обратном. — Я пойду, — Йона спустилась вниз уже с вещами, держа куртку Хана в руке, выпила сок залпом и, вытерев рот рукавом, добавила: — Джисони соизволил встретиться завтра, я отдам ему кофту, — потом Йона виновато повернулась к подруге и проронила: — Прости за эту истерику, не знаю, что на меня нашло. Не подумай, что я завидую или ревную, просто для меня важно, чтобы Джисон откликнулся и помог. Ты здесь не причем. Я рада, что они все так дружелюбны к тебе, правда, чего не скажешь обо мне… Надо что-то менять. — Может, просто стоит оставить эту затею с Чаном? Ну чем он тебе так приглянулся? Есть много других симпатичных парней, в которых можно влюбиться. А у Чана нос большой, да и вообще он какой-то… — Джин не знала, что бы еще выдумать, но ей и не пришлось. Йона отрицательно замахала головой. — Нет, я добьюсь его. Во что бы то ни стало. Нужно только сменить стратегию, — Йона допила сок залпом и поставила стакан в раковину. — Спасибо, что позанималась со мной, я ценю это. До завтра, — она прижала Джин к себе и вышла из дома под протесты госпожи Мун, уже приготовившей вкусный ужин. — Чего это она убежала? — Дела появились, — пожала плечами Джин и поднялась наверх, чувствуя пустоту, будто вместе с этой кофтой унесли какую-то важную часть жизни. Но Хан не проболтается и сделает вид, что и правда отвозил Джин домой, в этом можно было не сомневаться. Он надежный друг. А потом, бросив взгляд на ноутбук, Джин вспомнила, что они с Чаном договорились созвониться по видео! По всей комнате валялись вещи, кровать вся смята, мусорное ведро полное, из шкафа вываливается одежда, на столе куча бумаг. Это перед приходом Йоны можно не убираться, а вот… Джин не знала, за что взяться сначала, и принялась распихивать вещи на свои места, влезет иль нет — уже неважно. Наскоро заправив кровать и посадив своего кота по центру, она вернула учебники и тетради на место, выкинула огрызок яблока, унесла вниз все стаканы, сложила мусор в мешок и поставила в коридоре. Засунула оставшуюся вафлю в рот и взглянула на себя в зеркало… Непорядок. Прожевывая еду, Джин вытащила косметичку и принялась наносить тональный крем, добавила светлые тени, чтобы выглядеть естественно, немного туши, помады и осталась довольна. Потом расчесалась и заглянула в гардероб. Слишком официально, слишком некрасиво, слишком по-домашнему… Нужно выглядеть стильно, но при этом не как на парад, так что Джин остановила свой выбор на малинового цвета футболке и напялила черные джинсы, вдела в уши красивые серьги и чуть подправила макияж. Вот час и прошел. Сначала поднялась крышка ноутбука, а потом Джин увидела входящий звонок Чана. Еще раз поправив волосы и сложив их на плечи, она наконец нажала на зеленую кнопку и увидела его, тоже одевшегося, словно на парад, или же это только ей так показалось, потому что он красив всегда. — Привет, — Джин положила руку на коленку, пытаясь унять дрожь, и улыбнулась, не прилагая никаких усилий. — Извини, у меня здесь небольшой беспорядок сзади… — Не вижу никакого беспорядка, смотрю только на тебя, — с улыбкой ответил Чан, и сложилось такое ощущение, что он тоже смущен. Джин раскраснелась и непроизвольно заправила волосы за ухо. — Так, с чем ты хотела бы разобраться? Экзамен на носу, нам нужно ускоряться. — Я совсем не понимаю, как работают предлоги в сочетании со словом look, — призналась Джин, просидевшая за этой темой всё утро. — Так что давай начнем с этого. — Тогда, наверное, будет проще схему нарисовать. Начерти кружок посередине страницы в тетради и напиши там слово look, а потом… — О, нуна, привет! — в кадре неожиданно появился Чонин, и Чан выгнул бровь, пытаясь понять, не ослышался ли он. Нуна?! Джин радостно помахала обеими руками. — У меня тоже сессия на носу, никак не могу заставить себя сесть за бухучет. А ты, вижу, стараешься, молодец! — Да, и чтобы мы позанимались, скройся, пожалуйста… — попросил Чан, но Чонин, похоже, не собирался уходить. — А почему тебя здесь Крис зовут? — вдруг спросил он, приглядываясь к нику хёна. — Потому что это мое австралийское имя! — рявкнул Чан, отталкивая Чонина в сторону дивана. — Не мешай! — Ладно, ладно, ухожу… Чан тяжело вздохнул, извинился и продолжил. Джин послушно нарисовала все кружки, которые ей сказали, а потом принялась внимательно слушать объяснения и записывать значение слова look в сочетании с разными предлогами. Правда, спокойствие продолжалось недолго. Позади Чана в кадре появился Сынмин и, сильно наклонившись, оказался очень близко к камере. — Джин, слушай, мы с парнями тут подумали и решили тебя спросить: а зачем тебе этот старик? Он не скрывает от тебя свой возраст? Ты знаешь, что ему в этом году половина от пятидесяти двух? — Сынмину едва удавалось сдерживать смех, а Чан, закусив щеку, недовольно посмотрел на друга. — Уверен, она в курсе, и вряд ли она думала сейчас о том, сколько мне лет, — Чан отъехал на кресле чуть назад и сложил руки на груди. — Пожалуйста, займите себя чем-нибудь! — он толкнул и Сынмина, а Джин рассмеялась, сама не зная чему. Просто умилилась их братским взаимоотношениям. Чан, выдворив друга, закрыл дверь и вернулся на место. — Так, на чем мы остановились? На look for. Так вот, в сочетании с… — снова скрипнула дверь, и на этот раз показалось лицо Хёнджина. — А что у тебя есть покушать? — Приготовь себе что угодно! Выйдите наконец! — Чан запустил в Хёнджина маленькой подушкой, заставляя закрыть дверь. — Look в сочетании с предлогом for обозначает «искать». Вроде как на этом всё, тебе нужно будет просто выучить схему. Сделай себе карточки, где на одной стороне будет английское словосочетание, а на другой — перевод. Так лучше запомнится. Что еще объяснить? — почти ласково спросил он, радуясь, что они могут продолжить, и практически не отрывая от нее взгляда. — Давай повторим модальные глаголы, я их еще не закрепила. — Да, хорошо. Начнем с… — Чан подпрыгнул от испуга, услышав звон посуды, и открыл дверь, чтобы проверить, всё ли в порядке. Джин было видно только коридор, но до нее донеслись слова Чонина о том, что они обронили все кастрюли, и Чан, велев им всё прибрать, вернулся на место. — Начнем с базового глагола can. Насколько ты знаешь, он используется только в двух формах и в сочетании с другими глаголами. Если подставить… — снова послышался скрип двери. У Чана задергалось нижнее веко. Он повернулся к Сынмину, снова машущему Джин, и весьма невежливо спросил, что ему надо. — Чонин палец порезал, где аптечка? — Ты сам знаешь, где у меня что лежит! Возьми! — Чан сначала было разозлился, а потом смягчился, как только его мозг окончательно осознал, что Чонин истекает кровью. Достав пластырь, он направился на кухню, попросив Джин, едва сдерживающую смех, секунду подождать. Бедняга-лисенок поранил лапку, и хён по-отечески обработал ему царапину. — Так, я снова здесь. О чем мы там говорили?.. Глагол can используется только в двух формах, как и многие другие, так что запомнить легко. В будущем времени он заменяется на… — Нуна, а у тебя есть какие-то тетради по менеджменту? У меня в этом семестре экзамен, а курс вроде как общий. Если есть, можешь мне одолжить записи? — Да, отдам в понедельник, когда пойду на физкультуру к вам в корпус. А, кстати, скажите кто-нибудь Хану, что Йона забрала у меня кофту Чана, уверенная, что мне ее одолжил Хани, пусть для него это не будет неожиданностью. — Да скажи ты уже Йоне правду! — снова возмутился Чонин, вбив себе в голову, что Джин и Чан уже встречаются, но скрывают. — Она вроде как неплохая девушка, всё поймет и порадуется за тебя с дедом, совет вам да любовь и всё такое! — Понимаешь, она несколько вспыльчивая, вот сегодня… — начала было Джин, но потом в который раз за день дернулась от неожиданности. — Я вам не мешаю?! — громко воскликнул Чан, выхватывая карандаш из подставки для ручек и направляя острие в сторону Чонина. — Мешаешь. Я общаюсь с нуной, ты не видишь? Лучше приготовь нам поесть, мы всё же у тебя в гостях, — улыбка Чонина — само очарование, но увидев злобный взгляд Чана, он тут же ретировался из комнаты. Не успел хён еще что-то произнести, что касается английского, Чонин с Сынмином ворвались снова. — А, еще, ты должна знать, что Чан кенгуру! Мы недавно прыгали через препятствия, и ни у кого не получилось их преодолеть, кроме него. Правда, я таких прыжков никогда не видел. Так что если он вдруг решит прыгнуть с тобой… Поняв по взгляду Чана, что дело совсем плохо, Чонин и Сынмин бросились бежать со всех ног. — Так, Джин, погоди. Я сегодня в зале не смог потягать гантели, но эти трое очень хотят их заменить и вылететь в окно… Чан агрессивно схватил лежащую на диване подушку и вышел из комнаты, а затем Джин услышала крики Чонина и истошные вопли Сынмина. Удары были слышны даже из соседней комнаты, потом началась какая-то беготня, снова упала, зазвенев, кастрюля, откуда ни возьмись появился Хёнджин. Он сел на кресло перед камерой, подперев обе щеки кулаками, мило улыбнулся и спросил: — Как дела? — Пока ничего, потихоньку… — ответила Джин, прислушиваясь к тому, что происходит на заднем фоне, и искренне испугавшись за Чонина и Сынмина. Когда Чан вернулся и обнаружил Хёнджина и Джин, сидевших друг напротив друга в повязочках для волос и мило беседующих о макияже, то понял, что сегодня явно не до английского. Впрочем, как и всегда…

*****

Набирая Чану снова и снова, Хан всё время попадал на автоответчик и начал переживать. Дело чересчур важное для того, чтобы его откладывать, но здесь только Чан может помочь. Чонин, Сынмин и Хёнджин трубку тоже не брали, словно сговорились, и Феликс вместе с Ханом решили ехать к ним. Если что-то случилось… Не хотелось об этом думать, но вдруг… Минхо проводил друзей на улицу, весь напряженный, и попросил держать его в курсе всего, что происходит. На дворе стояла глубокая ночь, горел скупой свет от дворовых ламп, изредка мимо проходили люди. Тот программист, которому написал Феликс, откликнулся очень быстро. Он нашел в файле закодированное послание и пробил кое-что, чтобы подтвердить свою догадку, а потом сообщил, что во всех этих строках и именах содержался код, сообщающий определенные координаты одного ночного клуба с подпольным казино. А самое главное — еще зацепка. Им есть у кого спросить, что это за казино, но это может сделать только Чан. — Да где они все есть?! — гневно воскликнул Хан, сходя с ума от беспокойства. Он набирал парням снова и снова, но ответа как не было, так и нет. Феликс уже вызвал такси, кусая губу до крови. Вдруг зазвонил телефон Минхо. Номер неизвестный, но надо было взять, мало ли кто это может быть. Вдруг Чан? — Л-ли Мин-минхо? — раздался отдаленно знакомый голос, плачущий и жалкий, и Феликс непонимающе выгнул бровь. — Допустим, — сдержанно ответил Минхо. Нервы натянулись до предела. — Эт-то Д-до Нунг, — ответил голос. Хан открыл рот от удивления. Еще больше недели назад они считали До Нунга мертвым, им поступили такие сведения, но вот он, живой, возможно, здоровый, но однозначно говорящий. Что за… — Я на п-причале, на меня кто-то охотится! П-пожалуйста, помогите, з-заберите меня отсюда. Всё вам расскажу, только заберите меня отсюда… Они меня убьют! — Жди, — только и сказал Минхо, совершенно не понимая, что происходит. Поднявшись домой, он забрал оттуда пистолет, застегнул кобуру, оседлал мотоцикл и повернулся к друзьям. — Вы — на разведку к Чану домой, а я — за нашим восставшим из мертвых. Позвоню сразу же, как заберу его, и отвезу в штаб. Если не выйду на связь через час, приезжайте за мной и предупредите Чанбина. — А если это ловушка? — спросил обеспокоенный Феликс. Еще не хватало отпускать хёна одного. Они почти всегда работают в парах или группы, чтобы в случае опасности прийти на выручку, но время не ждало, а их здесь только трое. — Не переживай, я ловко обращаюсь с оружием, — улыбнулся Минхо и, надев шлем, скрылся в темноте.