А вот возьму и отработаю!

      — Встретились как-то в трактире ботаник, архитектор и секретарь...       — Та-а-ак! Начало этой шутки уже явно интереснее, — перебил парень с ушами фенека.       — И судя по всему — основана на реальных событиях, — продолжил блондин, запивая смех очередным стаканом пива.       — Да подождите вы! Не перебивайте. Так вот... Заходит в трактир ботаник, архитектор и секретарь. Архитектор подходит к бармену и говорит: «Эй! Бармен налей мне вон того пятизвездочного коньяка!», а бармен ему отвечает: «Ты еще не намолился на пятизвездочный коньяк, могу предложить штопор и четырехзвездочное вино!».       В этот момент рассказчик засмеялся, пока его друзья непонимающе переглядывались.       — А в чем шутка? — спросил фенек.       — Это была тонкая метафора, указывающая на социальный статус нашего великого архитектора, — оторвавшись от книги, произнес Аль-Хайтам.       — Неправда! Я выполняю свою работу на все пять звезд! — возмутился блондин.       — Ну смотри: я мудрец, и, собственно, кого попало на эту должность не берут. Сайно — генерал махаматра, а до этого еще дослужиться нужно. Плюс — от него зависят чужие жизни, как и от Тигнари. Среди нас только твоя работа самая бесполезная.       — Это не так! Моя работа тоже важна — только я влияю на людей не физически, а духовно.       — Нет, духовно на людей влияют жрецы, а ты просто стены строишь.       — Ты невыносим!       — Подождите, ребят... Шутка не в этом... — Сайно пытался уладить конфликт, но его не слушали.       — Строишь свои каннелюры*, а ровняешь себя с целителями       — Что такое «каннелюра»? — уже подшофе спросил Тигнари.       — Эти «мои» каннелюры неотъемлемая часть эксклюзивности! А ты! Ты... Просто бумажки перебираешь! Чертов бюрократ!       — Между прочим, твои бумажки тоже проходят через меня. И я способствую появлению твоих каннелюр.       — Да что такое этот ваш «каннелюр»?!       — Похоже, мы сегодня этого не узнаем... — Сайно допил остатки горячей жидкости и, встретившись взглядом с трактирщиком, жестом попросил повторить. Пока тот подходил, Кавех уже успел покраснеть от накипевшей ярости, перехватить стакан у трактирщика, залпом выпил все содержимое деревянного стакана и продолжил пускать молнии в спокойного Аль-Хайтама.       — С тобой невозможно нормально общаться.       — Возможно, дело в тебе. Это не я кричу на своего собеседника на всю «Ламбаду», — блондин, успокоившись, прикрыл лицо ладонями. — У тебя хоть хватит денег оплатить сегодняшнюю выпивку? За макеты не так много платят.       — А ты чужие деньги не считай! Всё у меня хватит! Даже на всех! — Кавех резко достал мору и закинул ее на стол.       — Ну раз уж ты нас всех угощаешь, то претензий у меня нет.       — Не сто... — Сайно хотел возразить, но, увидев, каким взглядом его прожигает мудрец, быстро остановился. — Думаю, на сегодня с нас хватит. Тигнари уже практически спит. Можем расходиться.       — Я поддерживаю Сайно: мне завтра рано вставать, так что я пас.       Заплатив за выпивку и попрощавшись, Тигнари и Сайно разошлись по своим домам, дав немного времени друзьям. Они давно знали, что Кавех живет у Аль-Хайтама, но тактично делали вид, будто блондин не натрепал им этого по пьяни.       Пройдя пару метров, Кавех надеялся не нарваться на другого секретаря, но, споткнувшись, успешно был замечен Катериной. Девушка успела сказать лишь «К звездам и безднам!» и, тут же увидев состояние блондина, тактично промолчала. Кавех смог пройти еще пару метров, пока его не покосило в сторону, и он улетел в ближайшую клумбу с падисаром. Привстав на локти, архитектор начал кричать в пустоту:       — Кто проектировал эту улицу? А? Я урбанистам буду жаловаться!       — Да не ори ты так, только городских распугаешь, — секретарь подошел поближе к соседу и подал тому руку. — Пойдем домой, пока стража тебя не забрала.       Кавех принял руку помощи, но его взгляд говорил о легкой неприязни. Он закинул руку через плечо секретаря и, медленно идя до дома, кричал на соседа:       — Ты самый высокомерный, несносный, антисоциальный, невыносимый...       Аль-Хайтам уже привык к подобным ночам — когда Кавех выпивает слишком много и начинает говорить без остановки. Все же наушники он носит не просто так. И сегодня снова настал их час.       — ... презрительный, эгоистичный и не эмпатичный человек, которого я знаю.       — Закончил вспоминать словарь? Уже пришли, открывай двери.       Мудрец держал на себе вес Кавеха, пока тот безуспешно пытался нащупать в кармане нужную связку.       — Я не могу найти ключи.       — Отлично.       Парень скинул с себя соседа и, пока тот медленно стекал с двери, смог нащупать свои ключи и открыть дверь. Кавех сразу же покатился вперед, но Хайтам успел его перехватить — впечатав в стену.       — А-а-а-а-а! Не пугай так! — Кавех упёрся ладонями в крепкую грудь соседа, попытавшись оттолкнуть того от себя.       — А ты иди ровнее, по стеночке. Не хочу потом отдирать с ковра твою кровь, если разобьешь себе лицо.       Мудрец помог ему дойти до гостиной, закинув на диван. Остановившись на минутку, он, прежде чем уйти к себе спать, сжалился над соседом и принес с кухни на подносе кувшин с водой, стакан и настойку випариаса, а затем — аккуратно поставил на столик возле дивана.       — Прости меня... — еле слышно пробормотал в подушку Кавех.       — Тебя? Будет сложно.       — Хорош язвить... Можешь помочь еще кое с чем?       — Что желает наш великий архитектор?       — Принесёшь одеяло? Меня немного знобит, а до комнаты я вряд ли дойду.       Аль-Хайтам удалился с молчаливым согласием и меньше чем через минуту принес небольшое зеленое одеяло, больше похожее на покрывало, накрыв тем соседа.       — Спасибо... — устало выдохнул Кавех.       — Я могу узнать?       — Что?       — За что ты попросил у меня прощение?       — Ты не такой... сложный, как все говорят. В тебе есть и добрая сторона.       — Вот как? Позволь тогда тебя разубедить: ты очень охотно отдал все свои деньги на выпивку, но забыл, что платить аренду нужно было еще вчера.       — Черт... — Кавех ладонью убрал волосы с лица. — Я завтра добуду мору, обещаю.       — И как ты будешь добывать деньги?       — Это уже не твое дело. Продам старые картины, попробую заключить новый договор, потребую аванс... Что-нибудь придумаю.       — Аванс потребуешь, значит... Великолепный план, просто отличный, если я правильно понял. Надежный, как мондштадтские часы.       — А тебе какая разница? Ты же у нас мудрец! Зарплата до Селестии достает. Срок явно не поджимает.       — Дело не в сроке, а в твоей надежности. Да и я не хочу чтобы ты чуть что сел мне на шею.       — Во имя Архонтов, да заплачу я тебе! Отработаю, если что...       — И чем отработаешь? Своим телом?       — А если и телом? Оно у меня очень даже изящное!       — Пощади юные студенческие глаза. Сейчас полно натурщиков, готовых работать за копейки.       — А кто говорил про работу натурщиком?       — Тогда остается единственный, «грязный» вариант... Зато вполне прибыльный. Топай, отрабатывай.       — Вот и пойду, — Кавех резко раскрылся, будто уже протрезвел.       — Иди, — усмехнулся Хайтам.       — Вот и пойду! Пойду и отработаю! — Архитектор тут же вскочил с дивана и направился к выходу, но, услышав легкий смешок в свою сторону, затормозил. — Чего смеёшься?       — Я просто представил, как ты отрабатываешь.       — А зачем представлять, если можно увидеть?       Кавех подошел вплотную к Хайтаму, толкнул того на диван. Тот поддался и приземлился на «постель», на которой еще пару секунд назад лежал его сожитель. Он был заинтригован теперешним ходом событий — внутренний смех не стихал. Закинув руки на спинку дивана — стал ожидать дальнейших действий Кавеха. Парень застопорился в паузе, будто в уме расчерчивал план действий.       — И? — Мудрец приподнял бровь. — Мне ждать чего-то?       — Да, не торопи меня. — Кавех запрыгнул на ноги парня и руками схватился за талию, прощупывая ее.       — Что ты делаешь?       — Пытаюсь подобрать удобное положение.       Он скользил как гидро-слайм, пока не решил упереться коленями в диван — оставив чужие ноги между своими. Сделав небольшую паузу — немного грубо уткнулся губами в правую ключицу Хайтама. После — ловко отстегнул маленькую пуговицу на шее, оголяя; постепенно покрывал выступающую ключицу легкими поцелуями, начиная с середины — идя к плечу. Затем — перебрался чуть левее к груди, после влажного причмокивания по коже — перешел на банлон**, немного прикусив мышцу через ткань.       Аль-Хайтам даже не шелохнулся — думал о чем угодно, только не о происходящем процессе. Вернее, у него проскальзывали мысли по этому поводу: например, когда Кавех наконец сдастся, и он пойдет к себе в спать; что он до сих пор не протер пыль с полок — вспоминает о них, только когда тот начинает бесконечно о чем-то говорить.       Кавех вернулся к шее — принялся осторожно обсасывать кадык Хайтама, а потом — снова спустился поцелуями к микродермалу*** на шее, параллельно ведя левую руку под облегающий черный банлон. Тонкими ледяными пальцами — прошелся по рельефному прессу, пока Аль-Хайтама не передернуло.       — Не нравится?       — Холодно.       Кавех наигранно возмутился, не получив оценочного ответа на свои действия. Отстранился от секретаря и, задрав его банлон до губ, шепотом произнес:       — Закуси его.       — Или что?       — Узнаешь.       Парень послушно зажал ткань зубами, когда Кавех снова приник к шее, но — почти сразу скользнул языком к прессу, оставив за собой влажную дорожку. Снова принялся покрывать каждую мышцу влажными поцелуями, пока Хайтам его не остановил.       — Слишком долгая прелюдия. Утомил.       — Не мешай! По-другому не умею.       — Давай посерьёзнее, или я иду спать.       — Хорошо-хорошо! — Кавех приспустил левую кисть с пресса к члену и, оценочно взяв орган в хват, округлил глаза: — Какого черта он ещё не твердый?!       — Думал, кончу уже от того, что ты меня обслюнявишь?       — Как минимум, ожидал стояк, как у веселого гриба****, что мне когда-то показывал Тигнари. Ладно...       Кавех напрягся как никогда в жизни. Он вальяжно спустился на пол, нежно раздвинул перед собой ноги Хайтама — принялся поглаживать ягодицы. Накрыл губами правую коленку — принялся постепенно двигаться поцелуями по внутренней части бедра, пока его вновь не остановил Аль-Хайтам, схватив за подбородок. Подняв на себя его взгляд — посмотрел в карминовые глаза.       — Что ты делаешь?       — Хочу посмотреть на тебя такого.       Кавех отстранился от руки — снова принялся поглаживать бедра, пока в один момент не прекратил, запустив ловкие пальчики за штаны Хайтама — приспустив их до оголения вставшего наполовину члена.       — Выходит, не зря старался, — с воодушевлением произнес Кавех, пройдясь пальцем по члену — заставив тот однократно дёрнуться.       После легкой дразнилки — облизнул губы, сделав короткую паузу — прикоснулся губами к головке. Нежно поцеловав — расположил горячий орган Хайтама у своего лица, держа тот левой рукой. Оторвавшись — начал покрывать ствол маленькими поцелуями по всей длине; после — пошёл обратно, кончиком языка прорисовывая прерывистую дорожку.       Архитектор во всем остается архитектором. Вернулся к головке — взял ее в рот и, пару раз проведя языком, остановился; снова начал вести — дразняще — влажные дорожки. Услышал, как его сосед вцепился одной рукой за диван и что-то еле слышно промычал. Снова накрыл губами оголённую от крайней плоти чувствительную часть, принялся игриво водить языком — пока не почувствовал вкус предэякулята.       Кавех водил рукой по всей длине ствола, в какой-то момент начав набирать темп — принимать в себя член Хайтама глубже по глотке. Через минуту тот нервно отвернулся. Заметив это, Кавех схватил секретаря за руку — положил себе на макушку. Он старался загнать его орган по горлу дальше, но выходило с переменным успехом — с учётом попыток параллельно облизать головку.       Аль-Хайтам и не думал тактильно благодарить Кавеха — сразу вцепился ему волосы, загоняя свой агрегат в глотку до основания. Тот даже подавился от такого неожиданного толчка в затылок: ожидал, что ему, как минимум, помогут набрать нужный темп, а не сожмут волосы, что шпильки с них отлетели и заставят насильно взять полностью. Недолго сопротивляясь, Кавех смог высвободится из хватки, вынуть «сраный член Хайтама» изо рта и немного отдышаться.       — Ты что нахрен творишь?! — Архитектор вытер с губ паутинку слюны рукавом.       — Не люблю все эти прелюдии. Мне нравится, когда все быстро, резко, грубо.       — Это мне решать!       — Да? А мне казалось — моему кошельку.       — Как и моим возможностям в этом деле!       На втором заходе Кавех взял его орган наполовину, вскоре — принялся обсасывать, загоняя тот за щеку, старался отсрочить неприятный момент. Когда понял, что Аль-Хайтаму надоело — снова положил его руку себе на голову, позволяя подобрать нужный темп. Прислушавшись к недавним жалобам — начал с медленного темпа, постепенно ускоряясь. Как и в первый раз, Кавех старался работать не только губами, но и языком — вновь сталкиваясь с проблемой длины органа Хайтама.       Когда обладатель внушительного размера понял, что уже на пике — непроизвольно сжал волосы Кавеха крепче; последние толчки — сделал максимально глубокими, вгоняя головку до самого горла. Интуитивно предугадав скорую эякуляцию, Кавех попытался отстраниться, но Хайтам вцепился в его шевелюру мёртвой хваткой — не давая достать готовый к разрядке член изо рта. Вскоре начавшее выстреливать, семя Хайтама угодило ему в глотку, рот, на лицо и даже на волосы.       — В конец охренел?! На кой чёрт это сделал?       — У меня тот же вопрос.       — По-твоему, мне дико хотелось словить порцию спермы себе на лицо?!       — Не хотел пачкать полы. В отличие от твоей милой мордашки.       — И что прикажешь мне делать со всей этой... штукой?!       Аль-Хайтам окинул взглядом лицо соседа — перебрал светлые, липкие от его семени, пряди. Снял наволочку с первой попавшейся подушки и швырнул «жертве своего оргазма».       — Завтра постираешь и вернешь.       — А обычными полотенцами мы совсем не богаты?       — Не ной, ночь на дворе. Иди спать.       Аль-Хайтам плюхнулся на диван, накрываясь одеялом соседа.       — Да хорош борзеть! Здесь вообще-то не один ты устал!       — Займи второй диван.       — Отдай одеяло, скотина!       — Мне так-то тоже лень топать до спальни... — Немного поразмыслив, Аль-Хайтам поднял руку птичьим крылом, приглашая соседа под свою ночную опеку. — Ложись уже ко мне. Будет тесно, но оба окажемся в выигрыше.       — Аргх-х-х!..       Повозмущавшись еще минуту, Кавех не без плохого предчувствия улегся рядом.