***
— А вот и наша звезда! — воскликнула Кристина, стоило Еве появиться на пороге, а Лена поддакнула: — Завалила самого горячего мужчину универа и крадëтся. — Ну может не самого, но одного из, — серьëзно заметила третьекурсница. — Поздравляем с сексом! — Ну-ну, я знала, что так и будет! — фыркнула Ева, доставая из-под подушки домашнюю одежду. — Почему мои отношения самая обсуждаемая вещь в этой комнате? — Потому что за вами интересно наблюдать, — Лена пожала плечами. — Интересно было, сколько вам надо времени, чтобы переспать. Сырова закатила глаза, стягивая пахнущую кондиционером толстовку через голову. — Мы переживали, — подала голос Лана. — Могла бы хоть ответить, где ты. — Да ладно, сейчас-то понятно, где наша скромница была, — Кристина хмыкнула, бесцеремонно разглядывая шею подруги. — Ну и как? Ева хитро улыбнулась. — Хорошо. Очень-очень хорошо. — И всë, что ты можешь сказать? — Скажем так… Говорить я не могла вообще. И хотя и Кристина, и Лена требовали подробности (о, их весьма заинтересовали засосы, торчащие из-под коротких домашних шорт и спускающиеся вплоть до колен), ничего конкретного Ева больше не сказала. Но Лана знала, что она обречена слушать каждую мельчайшую деталь. Какую Сырова, конечно, запомнила — а запомнила она не всë. Даниэль, неожиданно для Евы, позвонил достаточно поздним вечером. Она как раз недавно закончила с заданиями на понедельник и теперь просто читала книгу. И по тому, насколько яркая улыбка расцвела на еë лице, все остальные поняли, кто звонил. Сырова взяла трубку и уже через пол минуты после начала разговора она удивлëнно подняла брови. — Да, минуту, сейчас спущусь. Накинув толстовку и сменив тапочки на кеды, Ева выскочила из секции. По лестнице она бежала, пропуская ступеньки, из общежития выпорхнула и, не сразу нашарив взглядом машину Старова, запрыгнула на своë сидение. — Цветочки, — Даниэль вручил ей букет и небольшую пластиковую коробочку, — И клубника. Ева издала умильный звук, бросила тронутый взгляд на мужчину и ещë раз поцеловала его. — Не стоило. Но спасибо большое. — Пустяки, — улыбнулся Даниэль. Его рука скользнула по обнажëнному колену девушки вверх и указательный палец задрал и без того недлинные шорты до самого белья. — Я вот что хотел сказать… Я вполне могу завтра отвезти тебя на учëбу. Ева, до того с пунцовеющими щеками наблюдающая, как палец выводил узоры на еë ноге, подняла недоумевающий взгляд на мужчину. — Зачем? Мне проще доехать на автобусе. — Пташка… — с нежностью вздохнул Даниэль. — Я имею в виду от меня. — О… Подожди, ты хочешь… Оу. Поняла, — Сырова слегка задумалась. То есть, конечно, она бы хотела, но она даже не думала об этом и это было полной неожиданностью. К тому же Ева помнила, что Даниэль скоро уедет и они не будут видеться больше двух недель. Вероятно, мужчина подумал об этом же. — Мне же нужно собраться, подготовиться… — Не нужно, малышка. Просто возьми вещи и учебники и выскакивай. Согласна? Ева с небольшой задержкой кивнула и, бросив последний взгляд на Даниэля, выскочила из машины с цветами в обнимку. Поставив букет в вазу и закинув клубнику в холодильник, Сырова носилась по комнате под улюлюкания Кристины. — Кое-кто не придëт на пары, — весело подмигнула третьекурсница, сама куда-то одеваясь, хотя ещë несколько минут назад и не думала никуда собираться. — Говори за себя, — ответила Ева, наивно полагая, что проснется к первой паре. А уже спустя несколько минут она неслась по лестнице вниз, прижимая к груди набитую сумку. А ещë через несколько минут они ехали по главной улице. — Миленькая футболка, — рассмеялся Даниэль, стянув с Евы толстовку, стоило им войти в квартиру. — Эй, вообще-то я дралась за неë на рынке с чьим-то батей, так что не издевайся, — сурово произнесла девушка, внутри коря себя за то, что забыла переодеть еë. Выглядела футболка и правда так, будто за неë дрались — причëм дрались как раз в этой самой футболке. Но она любила еë и этих позорных волков на ней. Даниэль поднял руки в примирительном жесте. — Я не издеваюсь, мышка! У меня тоже есть кое-что с волком. Так что я понимаю. — Только не говори, что трусы, — фыркнула Ева и, заметив выражение лица мужчины, расхохоталась. — Ты серьëзно? Трусы? Дани, я должна… Я просто обязана увидеть тебя в этих трусах. — Не сегодня, а то ты будешь хохотать и окончательно убьëшь настрой, — Даниэль подхватил пакет, упавший до этого на пол, и прошëл на кухню. — Пошли есть клубнику.Часть 15. Не последнее утро.
10 марта 2023 г. в 20:05
— Спи. Я погулять с Акелой, — раздался тихий, ласковый, но немного сонный голос.
Ева невнятно буркнула согласие и снова закрыла глаза, подтягивая колени к груди и обнимая одеяло. Маленькая довольная улыбка скользнула по губам, стоило девушке почувствовать поцелуй в висок, и она снова уснула. В следующий раз она проснулась, когда солнце уже стояло высоко и его лучи проникали в комнату сквозь щели в задëрнутых шторах. Ева, зевая, села в кровати, несколько раз потëрла глаза в попытке проснуться окончательно и понять, что к чему. Багира, потеряв уютное местечко под еë боком, соскочила на пол, а в спальню вбежал Акела, довольно виляя хвостом и цокая когтями по полу. Девушка проводила кошку пустым взглядом, моргнула ещë раз и потянулась.
— Проснулась, принцесса? — Даниэль опëрся плечом о дверной косяк, сложил руки на груди и с довольным видом посмотрел на потягивания Евы. Та зажмурилась совсем по-кошачьи, вытянула руки вперëд, а потом вверх, прогибаясь в пояснице.
— Проснулась, — охрипло проурчала Ева с счастливой улыбкой и округлила глаза, когда услышала собственный голос. Она прокашлялась.
— Не напрягай горло, — фыркнул мужчина. — Видишь, я выполняю свои обещания.
Попытка возразить застряла в груди Евы, когда девушка проследила за взглядом Старова. Еë руки схватились за одеяло и подтянули его до подбородка.
— Да ладно тебе, — Даниэль прошел к кровати и потянул за противоположный край одеяла. — Не прячься от меня, принцесса.
— Где моя одежда? — прохрипела Ева, ставя перед собой подушку. — Я не буду ходить голой.
— Очень жаль. А одежда ещë сохнет. Я только утром вытащил еë из машинки.
Мужчина кинул одеяло на кресло и подошëл к шкафу, почëсывая голый живот. Минуту он смотрел на вещи в нëм, потом открыл другую дверцу и одним движением стянул что-то с вешалки. Ева же всë ещë немного сонно, но довольно скользила взглядом по рельефу его спины и собранным в небрежный пучок волосам, пока ей в лицо не прилетела рубашка. Даниэль хохотнул, услышав еë возмущëнный оклик.
— Я думал, ты уже проснулась.
Ева развернула упавшую на руки ткань, хмыкнула и сползла с кровати, морщась от того, как заныло всë еë тело.
— Рубашка? Клише.
— Зато какое, — и добавил, когда девушка скрылась в дверном проëме. — Душ прямо по…
— Я помню! — донеслось до его ушей.
— Розовая щетка твоя! — воскликнул он, отдëргивая шторы. — И большое голубое полотенце!
— Окей! — а спустя несколько мгновений из ванной комнаты раздалось отчаянное: — Боже мой!
Ева зашла на кухню минут через десять, на ходу подворачивая длинные рукава бордовой рубашки. И первым делом она развернула Даниэля от плиты к себе. На еë лице отобразился сразу весь спектр эмоций и она бросила сожалеющий смущëнный взгляд вверх.
— Наверное, я немного… Извини. О, чëрт, — Евина рука легла на подбородок мужчины, слегка поворачивая, и еë глаза испуганно округлились, — Прости, пожалуйста.
В отличие от смущающе красивых алых следов, покрывающих еë шею, ключицы, грудь и бëдра, не доставляющих практически никакого дискомфорта, кроме необходимости надевать на пары водолазку, укусы, оставленные ею выглядели немного… жутковато. Будто ночью она не жалела сил, смыкая челюсти, будто цеплялась, как бульдог, и теперь следы походили на гематомы. Ева насчитала их около десяти — на шее, плечах и даже груди, а на спине виднелись полосы вплоть до резинки домашних штанов. Даже его щека пострадала — как он будет ходить на работу?
— Ну ты чего? Думаешь я не смог бы остановить тебя, если мне это не нравилось? — его ладонь скользнула по щеке Евы, а пальцы пощекотали область за ухом, вызывая лëгкую дрожь в девичьем теле.
— Да, но, — голос Сыровой сбился. — Это выглядит больно.
— Немного боли мне не повредит, — рассмеялся Даниэль. — Подожди несколько минут. Почти готово.
— Значит всë-таки больно, — буркнула Ева себе, когда мужчина повернулся к плите. Она собиралась сесть за стол, но вместо этого обвила его талию со спины и потëрлась носом ниже лопаток, издав удовлетворëнное урчание. Старов не сказал ни слова, лишь довольно хмыкнул себе под нос, позволяя девушке цепляться за его спину подобно детëнышу панды. Ева шумно выдохнула, щекоча дыханием его кожу: — Мне нравится, как ты пахнешь.
— О, ну… Спасибо?
— У тебя есть какие-то дела сегодня? — резко сменила тему девушка, поглядывая на настенные часы.
«Сколько же я спала!» — пораженно подумала она. Впрочем если бы Ева знала во сколько уснула, то поняла бы, что спала не так уж и долго.
— К сожалению. Через три часа нам нужно выезжать, — ответил Даниэль, снимая турку с огня.
Ева повела носом, вдыхая кофейный аромат, как бы невзначай легко провела ладошками по животу мужчины и, сделав в голове пометку, когда-нибудь спросить про шрам, который так явно ощущался под пальцами, отстранилась.
— Хорошо, — беспечно ответила она, плюхнулась на стул, по привычке поджимая левую ногу, и включила телевизор. Несколько раз переключив каналы, девушка оставила диснеевский мультфильм и с наслаждением втянула воздух носом, когда перед ней поставили тарелку. — Спасибо.
— Приятного аппетита, — Даниэль пододвинул Еве сахарницу, а себе достал из холодильника сливки.
Пожелав того же, Сырова отвлеклась на происходящее на экране, а мужчина сел рядом и его взгляд обратился к девушке. Мягкая улыбка блуждала на его губах и в глазах, а сердце непроизвольно счастливо дрогнуло. О, она и правда была прекрасна. И в лучах яркого солнца, проникающих через кухонное окно, и в ночном полумраке спальни, раскинувшись на простынях, Ева походила на героиню с картины эпохи Возрождения. И сейчас она была его. Как живописец, ставящий свою подпись в углу холста, он оставил на ней все эти дорожки поцелуев, уводящие под рубашку. Багровеющие следы с девичьей шеи вели к ключицам — а дальше к груди, обзор на которую сейчас был закрыт. Но Даниэль всегда мог похвастаться хорошей памятью и фантазией и благо успел рассмотреть, пока Ева по-кошачьи потягивалась, чтобы теперь отчëтливо представить все эти узоры под тканью. Полы рубашки прикрывали не больше, чем надо. Но манили провести по дорожке из поцелуев на внутренней стороне мягкого бедра (он отчëтливо помнил, как оставлял их, помнил, как покусывал нежную кожу, пока давал Еве передышку), и задрать их.
— Ты чего? — Повернулась к Даниэлю Ева, закидывая в рот виноградину.
— Думаю о том, какая ты красивая, — Старов подпëр голову рукой и посмотрел ей прямо в глаза. Ева взгляда не выдержала, смутилась, но еë влажные от кофе губы невольно растянулись в улыбке.
— Скажешь тоже… — Она помолчала, ковыряя виноградину ногтëм. — Спасибо?
— Это правда. Как ты себя чувствуешь? Выспалась? — мужчина перемешал свой подостывший кофе и сделал глоток.
— Прекрасно! Я чувствую себя просто до безобразия довольной, — хихикнула Ева и обхватила виноградину губами. Она не преувеличивала. Когда-то она думала, что не может быть счастливее, чем после первого поцелуя с Даниэлем. Но он всë время повышал планку. И вот она снова чувствует себя просто идеально, несмотря на то, что всë еë тело ныло, как после долгой, выматывающей тренировки. — А ты? Спина не болит, колени не стреляют? Такие подвиги, сам понимаешь…
Даниэль с задумчивым видом прогнулся в спине и положил ладонь на поясницу.
— Знаешь, болит. Кажется, поясницу потянул. Для таких подвигов я всë-таки староват, — серьëзно покачал головой мужчина.
Ева расхохоталась, прекрасно понимая, что это не так.
— Я так и знала! Я подарю тебе пояс из верблюжьей шерсти!
— Ловлю тебя на слове, малышка. Буду ждать.
Они закончили с завтраком и встали из-за стола почти одновременно. Ева, споткнувшись о стул, подскочила к раковине следом за Даниэлем.
— Дани, я помою. — И неловко исправилась, заметив взгляд мужчины. — Даниэль.
— Нет, мне нравится, — Даниэль поймал еë щëки ладонями, мягко поцеловал в нос. — Мне очень нравится. Но сегодня мою я.
— Ладно, как скажешь, Дани, — словно смакуя, протянула Ева и вернулась за стол. Еë мечтательный взгляд следовал за мужчиной, и томно вздохнув, она разлеглась на столешнице.