Быдло: Первая любовь

Никогда в своей жизни я ещё не ждал так вечера. Сидел на кровати и тупо пялился в окно. Вы спросите, на кой хер я так убивал время? Я ждал наступления темноты. Когда это ебучее солнце наконец-то съебалось, и на город свалились сумерки, я схватил пакет с мусором и выскочил из квартиры. Далее маршрут был понятный. Я дотопал до контейнеров, швырнул в них пакет и буквально побежал к дому Катьки. Мне казалось, что стоит мне прибежать буквально на пять секунд позже и я пропущу что-то совсем охуенное. Например, как она танцует полуголая под какого-нибудь сранного Билана. Бабы любят танцевать, я знаю. Или она будет заниматься спортом: прыгать на скакалке, а её упругие сиськи будут делать верх-вниз, тем самым превращая мой хер в каменный ствол. Судя по её фигуре, спорт она уважает, а, стало быть, мои фантазии вполне могли сбыться. Так как мы жили в одном районе, я быстро добрался до её дома. И довольно быстро выяснил, где окно её комнаты. Оно оказалось с обратной стороны дома: сияло светом, а за стеклом я увидел Катьку, что сидела за письменным столом и что-то писала. Понятно: лепила домашку. Спасибо тем, кто придумал прозрачную тюль, потому что только она и отгораживала Катьку от моих похотливых взглядов. Слабо отгораживала. Если бы висели плотные шторы, мне пришлось бы отсосать. Опять же, образно выражаясь. В общем, стоял я и пялился на Катьку. Людей вокруг почти не было, лишь сранные машины фарами порой сияли, ебучие водилы: всё им куда-то надо. Не дают нормально расслабиться, на тёлку моей мечты позырить. Одета Катька была, кстати, совсем не ебабельно: какая-то громадная синяя футболка, что висела на ней мешком, абсолютно скрывая очертания сисек. Это нормально разве? Я сюда бежал, блять, как участник ёбанного олимпийского кросса, и что в итоге? Хмурая Катька в синем мешке, пишущая за столом? Да, охуенно, прям моя эротическая фантазия! Сама комната у неё была ничего так. Чистенько, опрятно. Я, конечно, всей комнаты не видел, лишь её часть: тахта, на которой была пара мягких игрушек: здоровенный Винни Пух из диснеевского мультика и небольшая псина, вроде, типа барбоса. Понятно: любит мягкие игрушки. Уже знаю, что буду дарить ей на днюху или на Новый год. Так же, помимо тахты с игрушками, я увидел шкаф, а слева от него зеркало. Ну, и совсем в углу - стол, который еле попадал в поле моего зрения, то есть, Катьку за столом я видел весьма херово. Но понял, что пока ловить нечего. Я-то, когда к окну бежал, уже представлял себе, как увижу её чуть ли не голой, но опять ёбанное невезение. Так ещё и ветер подул: холодно стало. Я уже хотел домой попилить, но решил, что постою ещё минуток десять: вдруг будет чего. Простоял десять минут: нихуя! Катька всё так же уныло что-то строчит в тетрадке, вообще взгляда почти не поднимая. Только к маленькой бутылочке с водой иногда прикладывается. И всё. Ни в сортир сходить, ни чаю с пирожными попить. Можно подумать, эта домашка сранная – для неё сейчас вообще смысл жизни. Знала бы она, что я стою за окном и жду чего-то охуенного, возможно, она бы не была такой скучной. Хотя, наверное, она бы точно где-то раздобыла плотные шторы и занавесила окно, навсегда обломав меня. Потому я всё-таки старался не спалиться. Слишком близко к окну не подходил. В общем, я решил ещё десять минут постоять. Ну, а вдруг? Тут слышу: в соседней пятиэтажке дверь подъезда распахнулась, какой-то олень покурить вышел. Стоит мудак, сигаретку сосёт, в мою сторону пялится. Видит, мразота, что я у светящегося окна тусуюсь, наверное, понимает, что я тут подглядываю. Меня это взбесило нехуёво так, что он в мою сторону зырит, уже думал наехать на чёрта, но потом понял, что внимания привлекать не стоит. Начнём шуметь, ещё Катька услышит. Да и сигаретосос этот меня постарше будет, и, вроде, покрепче, потому я просто немного отошёл от окна, достал свой мобильник и начал делать вид, что с кем-то базарю о том, о сём. - Чё, братуха, как дела? - пиздел я в динамик разряженного мобильника. – Чё, как ты? Базарю, а сам пялюсь боковым зрением на этого хуеплёта: когда ж ты, сука, докуришь, да съебёшься домой? Заебал пялиться. А этот утырок ещё так курит медленно, будто каждой затяжкой наслаждается, удовольствие растягивает. А я всё талдычу в телефон: - Ни хуя себе. Вот это да. Я понял, конечно. Без базара. Наконец-то этот утырок докурил и уебал в свой подъезд. А я сразу метнулся к окну. Как там моя Катенька? Смотрю: Катьки за столом уже нет. Вообще в комнате её нет. Я глянул в соседнее окно: там был зал. В просторной комнате сиял телек, а перед ним на диване важно восседал какой-то здоровый мужик. По ходу её батя. Самой Катьки в зале не было. В других окнах свет не горел. Ну, я, блять, включил дедукцию, как сранный Шерлок Холмс, про которого я ещё в детстве киношки смотрел, и понял, что Катька либо в сортире, либо в ванной комнате. Я, конечно, тут же пожелал, чтоб она была в ванной комнате. Представил, как она абсолютно голая лежит в ванной и намыливает себя. Бог ты мой, как же меня это завело. А ещё я подумал вот о чём. А что, если она сейчас лежит в ванной и думает обо мне? Представляет, как я голый стою под душем и тру себя мочалкой? От таких мыслей я завёлся ещё больше. Хорошо, что, выходя на улицу, я додумался надеть джинсы, а не спортивное трико, так как трико не сдержало бы напор моего хера, явив всю его мощь прохожим, что шастали мимо меня время от времени. Простоял я ещё минут десять. Ну, точно моется. Прошло ещё минуты четыре, и наконец-то она захуярилась в свою комнату. Я уже заебался ждать, честное слово. Но я быстро простил ей долгое отсутствие, потому что одета она была пиздато: облегающая короткая ночнушка, что дала полюбоваться шикарными Катькиными бёдрами и торчащими сосками. Правда длилось это зрелище буквально несколько секунд, а потом Катька потушила свет, и, судя по всему, легла спать. Я относительно довольный попёрся домой. На часах уже почти 11, мне и самому пора спать вроде как: завтра опять пиздярить в школу рано утром. Дома, я пожелал родакам спокойной ночи и тут же бухнулся под одеяло. Накрывшись им с головой, я продолжил фантазировать, как Катька принимает ванну. Блять, вот ведь она все мысли мои захватила. Мне теперь и на уроки похуй стало, и даже на Димона с его Сонькой. Это любовь, не иначе. Так я решил в тот момент, даже подумав о том, что если Бог есть, то по-любому он нас друг другу предназначил. Ну, а что? Мы оба охуенные, а, значит, должны быть вместе. К тому же, меня к ней так сильно тянет, может, и её ко мне тянет, просто она это скрывает хорошо? Стесняется? Боится собственных чувств? Не знаю. Что я знал точно, так то, что хуй я её отдам Петьке. Пусть сосёт этот чмошник. Завтра же приду в школу и наведу порядок: поставлю на место этого гондона, если он опять сунется к Катьке, и самой Катьке дам понять, что она моя тёлка, а не этого ущерба. Она, разумеется, согласится со мной и пошлёт Петьку на хуй. С этими, полными торжества справедливости, мыслями я и уснул.