Еще раз с чувством

На дворе середина июня, начало лета, в Нью-Йорке неприятно влажно и солнечно, и Тони решил, что наконец-то пришло время полетать на своей миниатюрной метле. Вернее, ее неминиатюрную версию. Морган дулась и протестовала до тех пор, пока Гарри не достал маленькую детскую метлу, над которой он работал последние несколько недель, а потом она расплылась в огромной улыбке и объявила Гарри своим новым любимым человеком. Гарри не знал, что это не так, но, по крайней мере, его восстановили в должности. Теперь Гарри наблюдал, как Тони и Морган с сомнением смотрят на метлы, лежащие на полу и, похоже, не желающие взлетать к ним в руки. — Не думаю, что это закончится хорошо, — сухо говорит Саша, вися на высокой ветке клена и покачиваясь от дуновения ветерка, как будто ей все равно, что делать. — Вполне уверен, — снова говорит Гарри, изо всех сил стараясь не улыбаться, когда они бросают на него одинаковые разочарованные взгляды. — Давай, еще раз. Вверх. В сцене, которую Гарри вдруг пожалел, что не снимает, Морган и Тони смотрят друг на друга, одинаково нахмурив брови и упрямо поджав губы, вытянув вперед одну руку ладонью вниз, а затем одновременно говорят: — Вверх. И метлы поднимаются вверх. — Я сделала это! — кричит Морган, прыгая вокруг своей метлы, крепко держа ее в руке. — Мы сделали это, малышка. Отличная команда. — Тони протягивает руку для приветствия, и Морган с энтузиазмом отвечает. — Тренер неплохой, мог бы быть немного более практичным, — добавляет он, подкрепляя свое заявление нелепым взглядом, от которого Гарри фыркает от смеха. Морган, к счастью, еще слишком невинна, чтобы уловить двойной смысл, и в данный момент гораздо больше заинтересована в своей метле. — Отличная работа, — говорит Гарри, решив, что лучше всего пока не обращать внимания на флирт Тони. — Я знал, что вы, ребята, сможете это сделать. А теперь давайте полетаем, ладно? Это происходит быстрее, чем первая часть. Тони садится на метлу, как будто он тренировался, и у Гарри возникает множество вопросов, но он может оставить их на потом. Морган забирается на метлу чуть более скованно, но потом, когда она полностью садится, смотрит на Гарри с самой яркой улыбкой. — Кто бы мог подумать, — говорит Саша. Очевидно, это стало менее интересным, как только у них получилось, и она сползла обратно в нору, несомненно, в поисках спасения от жары. — Теперь медленно, — говорит Гарри. — Начинай осторожно, мы не хотим никаких инцидентов как с Невиллом. Морган хихикает, а затем в точности выполняет его указания. Гарри наложил на задний двор чары и защиту, но его сердце все равно учащается, когда он смотрит, как она парит в воздухе, маленькие ножки болтаются по сторонам, оранжевые чулки испачканы травой от ее утренних забав. — Молодец, Моргс! Теперь очередь Тони. Тони бросает на него взгляд, в котором смешались недоумение и приязнь, и отталкивается от земли с чуть большей силой, чем Морган. Судя по блеску в его глазах, единственная причина, по которой он не делает какой-то безумный первый прием, заключается в том, что Морган с ними и он не хочет подавать плохой пример. Гарри не может сказать, что ему это не нравится. Вскоре они втроем летают по двору, гоняясь друг за другом, а Тони и Морган пробуют новые движения по мере того, как растет их уверенность. Гарри сводит свой показ к минимуму, его глаза прикованы к ним обоим на случай, если возникнет хотя бы намек на падение. Сегодня его инстинкты борются друг с другом. Морган, конечно, всегда будет для него на первом месте, но она ведьма, и ее магия наверняка поможет при падении. Это не мешает Гарри волноваться. Тони, однако, все еще очень похож на маггла, и Гарри слишком остро чувствует это, сердце колотится всякий раз, когда он делает слишком быстрый шаг, слишком резкий поворот. Однако падений не было, только несколько испугов — в основном из-за развивающейся болезни сердца Гарри — и они проводят утро, летая и становясь постепенно все более смелыми с течением времени. Морган и Тони выглядят не менее возбужденными, они издают громкие «упс» и «ага» через случайные промежутки времени, на их лицах красуются яркие улыбки. Гарри некоторое время смотрит на них. Всего несколько мгновений в течение всего утра он останавливался в воздухе, чтобы просто посмотреть, как они пролетают под ним, смех эхом разносится по двору, хихиканье и глубокий смех перемешиваются. Волосы Моргана в диком беспорядке, косички давно распущены. Щеки Тони раскраснелись, глаза блестят. Гарри кажется, что он еще никогда не видел его таким счастливым и беззаботным. Несколько месяцев назад Гарри расширил задний двор примерно вдвое, а на прошлой неделе еще немного, когда Тони упомянул, что хочет полетать. Теперь это огромное пространство, почти заставляющее забыть о том, что он находится в центре Нью-Йорка. Гараж находится сзади, теперь еще дальше, чем раньше. Он используется в основном для больших проектов, таких как пианино Тони, и он не возражает против того, чтобы идти туда пешком. Всю левую часть двора он отвел под сад. Сад еще не очень большой, ведь весна прошла совсем недавно, а у Гарри не так много свободного времени, но он уже начал сажать несколько семян, экспериментируя с некоторыми вещами. Посмотрим, что из этого выйдет. Сириус подарил Морган игровой замок. На удивление, он не отвратителен и не выделяется во дворе, как опасался Гарри, но все же он, пожалуй, больше, чем нужно. Конечно, Сириус, будучи таким заботливым дедушкой, каким он себя теперь провозгласил, заколдовал его так, что он почти не напоминает свой первоначальный заводской дизайн. Морган от этого в восторге. Может быть, Гарри узнает, кого он недавно сместил с поста любимого человека для Морган? Либо Сириус, либо Локи. Видимо, поездки только для девочек — это самое лучшее, что есть на свете, и Гарри должен очень сожалеть, что он не девочка. — Ты можешь измениться, если захочешь, — услужливо добавила Морган, глядя на него широкими задумчивыми глазами. — Как Локи, да? Из-за магии? Тогда ты мог бы пойти с нами. А потом Гарри пришлось вести очень неловкий разговор, в котором он объяснял, что такое пол и что он всё время чувствует себя мальчиком, что привело к сексуальной ориентации и что то, что Гарри нравятся и парни, и девушки, не означает, что ему нравятся и Тони, и Локи, хотя некоторым людям нравится больше одного человека, и это тоже нормально, а потом всё это вылилось в объяснение истории моногамии и полиамории. Всё закончилось тем, что Гарри был в отчаянии, а Морган — в восторге, так как ДЖАРВИС, взяв на себя роль помощника, направил её на поиски информации в Интернете. Мерлин, спаси его от чрезмерно любопытных детей-гениев. Они отправляются на обед после того, как Тони заявляет, что он слишком стар, чтобы продолжать летать на «неудобном куске дерева». Гарри по-взрослому не комментирует это, лишь приподнимает бровь, потому что они оба прекрасно знают, что сиденье очень удобное, и единственная причина, по которой Тони не готов на большее, заключается в том, что вчера вечером он катался на чем-то совсем другом. Они решают идти пешком, Морган покачивается между ними, по одной руке у каждого. Тони смотрит на Гарри — удивленно, шокировано и потрясенно — поверх ее головы, когда она тянется к нему с той же непосредственностью, что и Гарри, а Гарри просто пожимает плечами, улыбается и чувствует, как что-то в его груди расцветает теплом. Тони заказывает какую-то полезную дрянь, а затем крадет половину чипсов Гарри, совершенно не стыдясь. Морган смеется и спешит защитить свою тарелку от внезапного нападения Тони, а затем хихикает в перерывах между притворным возмущением, когда Гарри берет огурец с ее тарелки. — По крайней мере, это был всего лишь огурец, — говорит она, бросая на Гарри угрожающий взгляд. — А я думал, что это твой любимый овощ, — возражает Гарри, скривив губы от удивления. Морган пожимает плечами. — Они не могут сравниться с куриными крылышками, Гарри. У меня свои приоритеты. Тони смеется, громко и свободно, одной рукой ласково трогает ее волосы, а другой бесстыдно тянется к очередным чипсам Гарри. — В следующий раз бери свои чипсы, — говорит Гарри, но тот лишь полусерьезно отмахивается от него и понимает, что если это будет повторяться за каждым ужином до конца его жизни, то он будет очень счастливым человеком. — Картофель фри, — поправляет Тони. — Старый добрый американский картофель фри. — Кажется, это несколько противоречиво, — говорит Морган, все еще прикрывая свободной рукой половину своей тарелки и бросая поочередные подозрительные взгляды на Тони и Гарри. — Когда-нибудь я расскажу тебе о современных событиях, малышка, — говорит Тони. — Ты будешь потрясена всеми противоречиями. Морган хмыкает в знак согласия и решает, что лучше всего будет покончить с едой, пока на нее еще не покушались. Гарри и Тони погружаются в легкую болтовню, ребенок между ними, ноги сцеплены под столом. На них смотрят — и камеры тоже, — но Гарри это нисколько не волнует. Он не прячется, ни сейчас, ни когда-либо еще. Тони — публичная фигура, и если Гарри хочет быть в его жизни — а он этого очень хочет, — то он знает, что быть в центре внимания — это не просто так. В конце концов, вся эта слава Мальчика-Который-Выжил должна была послужить хорошей практикой. Почему-то Гарри гораздо меньше огорчает то, что он является партнером суперзнаменитости, нежели сама знаменитость. Он всегда был несколько своеобразен. Ощущение, что все внимание приковано к нему, дает ему определенную перспективу, своего рода диссоциативный момент, когда он смотрит на свою жизнь со стороны, висит в воздухе и просто наблюдает. И он обнаруживает, что ему нравится то, что он видит. Когда он потерял весь свой мир, он не думал, что когда-нибудь снова обретет что-то похожее на семью. Но вот уже больше года он строит новую жизнь, пускает корни на совершенно новом континенте, находит давно потерянного крестного отца — и каким-то образом обретает. Он потерял одного ребенка и обрел другого, и боль никогда не утихнет. Морган никогда не станет заменой Тедди, но он полюбил ее так же, как и раньше, и стал считать ее своей. Двое детей. Не один. Ни в одной из вселенных. Один ребенок, игривый, добрый и досадно упрямый — Кого-то тебе напоминает, приятель? — сказал бы Рон, нахально ухмыляясь, — Природа, помноженная на воспитание, — парировала бы Андромеда, не менее забавная, — и одна — вздорная, любопытная и заботливая до невозможности. И он любит их обоих так сильно, что кажется, будто его сердце должно быть огромным, как Вселенная. А Тони… Он был одинок, а теперь нашел Тони. Тони, который добрый, смелый, веселый и такой умный, что иногда у него просто сносит крышу. Тони, которого мучают кошмары и бессонница, который плачет только тогда, когда думает, что за ним никто не наблюдает, которого в жизни любило так мало людей, что он иногда не знает, что делать с любящим его Гарри. Тони, который все еще пытается, который открывается ему, который появляется посреди ночи, когда он не может заснуть, только чтобы быть в одном здании с Гарри, который уговаривает Гарри выйти из его антисоциальной оболочки и почти в одиночку позаботился о том, чтобы у Гарри была целая сеть людей, которых он называет друзьями. Семья. Любовь Гарри к нему настолько сильна, что каким-то образом смогла починить его разбитое сердце. Наблюдая за ними вместе, сидящими бок о бок и одинаково ухмыляющимися во время еды, он с какой-то успокаивающей уверенностью понимает, что нашел свое место в этой другой вселенной. Новый дом. — Почему у тебя такой странный вид, Гарри? — спрашивает Морган, прервав свою болтовню с Тони под явным давлением эмоционального взгляда Гарри. Улыбка Гарри смягчается, щеки теплеют. Тони смотрит на него с весельем, потирая ногой ногу под столом. — Ты что, захлебываешься, мальчик-волшебник? Гарри закатывает глаза. — Да, захлебнулся, но уже не так сильно. Из-за твоего нахальства ты только что потерял кучу очков обожания. — А почему он запыхался? — спрашивает Морган, бросая на Гарри обеспокоенный взгляд, а затем обращая внимание на Тони, который, по ее мнению, был самым здравомыслящим из всех сидящих за столом. Тони кладет руку на затылок и берет еще одну чипсину с тарелки Гарри. — Это потому, что мы очень красивые на вид, — говорит он серьезным голосом. Морган говорит: — Ах, — после чего кивает и с предельной осторожностью откусывает куриное крылышко. Глупая улыбка Гарри не сходит с лица, и Тони отвечает ему тем же, когда он переводит взгляд с Моргана на Гарри, глаза смягчаются, губы кривятся в той самой причудливой манере, которая присуща ему. Любовь, понимает Гарри. Без всяких сдерживаний, маскировок и необходимости в них. Просто простая, чистая, без примесей любовь. В груди Гарри растет шар, и, похоже, он не собирается замедляться, не обращая внимания на клетку, которую создали его ребра. — Я люблю вас обоих, — тихо говорит он, переводя взгляд с одного на другого, и получает в ответ самое прекрасное зрелище. Морган широко улыбается, беззубый, с полным ртом полупережеванной курицы. Ухмылка Тони становится нежной, глаза морщатся в уголках, щеки слегка припорошены розовым. — О, Магуна, мы превратили великого Гарри Поттера в кучу сопливой слизи. — Мы очаровательны, — мудро возражает Морган. — Ну, я больше, очевидно, у тебя полно седых волос. Тони притворно задыхается. — Немедленно возьми свои слова обратно, ты, маленькая гриндилоу. И затем они уходят, игриво препираясь, как это уже стало их нормой, с одинаковыми выражениями озорства на лицах. Гарри откидывается на спинку стула, полушутя-полусерьёзно уклоняется от теперь уже двойной попытки украсть еду и чувствует, как в его сердце взлетает воздушный шар от картины, складывающейся перед его глазами. Семья. Его семья. Локи врывается в гараж Гарри, являя собой видение огня и льда в его прежде спокойном пространстве. Гарри выделил гараж для своих самых нестабильных и потенциально опасных зелий после того, как слишком часто портил прекрасные деревянные полы. Магией можно было исправить только то, что требовало замены, а он слишком любил их, чтобы рисковать дальнейшим повреждением. И вот тут-то Локи и находит его, склонившегося над котлом и тщательно отмеряющего три с третью капли масла белладонны. Гарри мысленно благодарит призрак Снейпа за все годы практики, когда кто-то нависал над ним и неожиданно кричал ему в уши, что у него твёрдая рука, когда Локи заставляет двери распахнуться и выскочить из петель. Гарри поднимает голову, капает последнюю каплю масла на котел, а затем благоразумно помещает его в стазис. — Что случилось? — Что случилось? Что случилось?! — возмущенно восклицает Локи, его волосы развеваются от магии, мелькающей вокруг него подобно буре. — Все дело в том, что твой парень — самый глупый человек, которого я когда-либо имел несчастье знать, и он поставил под угрозу всю нашу галактику! Это дикое обвинение, и Гарри может подумать, что Локи преувеличивает и все дело в одной из их самых типичных размолвок, возможно, в том, что Локи не хочет брать Тони в Хельхейм из-за его безрассудства, которое может привести к новой войне. Вот только Локи выглядит не только разъяренным, но и испуганным — точнее, напуганным, — и Гарри понимает, что он действительно имеет в виду факты, а не преувеличение. — Что случилось? Локи ходит по комнате в ярости, его магия настолько дикая, что в гараже начинают трястись вещи. Стеклянный флакон разбивается о землю, и Локи с хрустом разбивает его своими резкими шагами, рассказывая Гарри о скипетре и эксперименте, который проводили Тони и Брюс и который мог бы обернуться очень плохо, если бы Локи не заглянул к ним в гости в самый подходящий момент. — Брюс должен был быть здравомыслящим. — Гарри вздыхает и проводит рукой по волосам. Локи насмехается. — Я бы не стал обвинять в здравомыслии человека, который экспериментировал с гамма-излучением на себе, а потом превратился в зеленого яростного монстра. Что вполне справедливо, полагает Гарри. Ему очень нравится Брюс, да и Халк тоже, но он признает, что спокойная манера поведения этого человека вводит в заблуждение, позволяет забыть, что он может быть таким же безумным гением, как и Тони. Поэтому сочетание этой пары, возможно, не самая умная идея, которую когда-либо придумывали в Щите. — Но ты же остановил его, верно? Навсегда? Локи замирает, тело вибрирует от волнения. — Я забрал скипетр и поместил его в одно из своих карманных измерений. — Это… хорошо. — Напряженная поза Локи заставляет Гарри усомниться в себе. — Правда? Локи отвечает не сразу. Его руки скручиваются в плотные кулаки, костяшки побелели, руки дрожат от напряжения. Гараж сотрясается одновременно с ним, еще один флакон падает вниз. Зелье Гарри выпускает один громкий пузырь. Вот тебе и стазис-чары. — Локи? — Гарри делает несколько шагов в его сторону, осторожно и медленно, в глубине души гадая, не обрушится ли на него магия Локи. У Гарри не так уж много оснований для этого. Не так уж редко случается, что чья-то магия бурно реагирует в нестабильной ситуации. У самого Гарри не раз случались вспышки. Гермиона заставляла мерцать все огни в Гриммаулд Плейс, когда сердилась или ей снился кошмар в первые несколько лет после войны, когда они жили вместе. Но Локи не похож на них. Локи невероятно силен и управляем, он владеет своей магией с точностью и аккуратностью и никогда не теряет над ней контроль. Кажется, только сейчас. — У меня в карманном измерении есть камень бесконечности, — прохрипел Локи сквозь стиснутые зубы, как будто сама мысль об этом вызвала его реакцию, а не действие. Это заставляет Гарри сделать паузу. — Это напрягает твою магию? Ты не можешь держать его там? — Конечно, могу! — Локи вырывается, но в его словах нет ярости, а скорее паника, дикая и сырая, которая явно заставляет его вырываться, как загнанное в ловушку животное. Гарри делает еще один шаг вперед, и когда ничего не происходит — ну, что-то или что-то другое разбивается на заднем плане, но Гарри решает, что это не считается, — он опускает руку на руку Локи, надеясь, что этот контакт заземлит его. — Вытащи его, — тихо говорит Гарри. Когда Локи бросает на него недоверчивый взгляд, Гарри продолжает. — Я серьезно. Вытащи это наружу. Пожалуйста. Все тело Локи содрогается от несброшенного напряжения, он стискивает зубы, словно изо всех сил стараясь не сорваться на Гарри, руки по-прежнему скручены в тугие клубки по бокам. Гарри усиливает давление на руку Локи, но больше ничего не говорит, а просто ждет. В конце концов Локи сдается. Его плечи слегка опускаются, но дрожь усиливается: он поднимает руку вверх, крутит ею, и вдруг в ней оказывается золотая фигура, которая, по заключению Гарри, и есть тот самый пресловутый скипетр. Гарри хочет дотронуться до него, но Локи стремительно отступает, засовывая его за спину, с расширенными от страха глазами. Гарри поднимает руки вверх в успокаивающем жесте. — Это опасно, Гарри! Ты не можешь просто так хвататься за вещи. Неужели ты до сих пор не научился самосохранению? — Хорошо. Хорошо. Я не буду трогать. — Локи, похоже, не слишком успокоился, поэтому Гарри делает шаг назад. — Почему бы тебе не положить его на стол? Я обещаю, что не буду трогать без твоего разрешения. После паузы и недоверчивого взгляда Локи так и сделал, положив скипетр со всей осторожностью, которую можно было бы проявить по отношению к бомбе, которая может взорваться в любую минуту. Затем он делает шаг назад, хотя и шаткий, и в конце концов расслабляется настолько, что его дыхание перестает быть рваным, хотя в глазах по-прежнему застыл ужас. — Зачем ты взял его, если он тебя так пугает? — мягко спрашивает Гарри. Локи вздрагивает, поворачивает голову в сторону, опускает взгляд на землю. — Это было слишком рискованно. Гарри кивает, кривит губы то в одну, то в другую сторону, делает шаг ближе к столу, но очень выразительно держит руки скрещенными за спиной. Локи делает неопределенный жест, затем снова усаживается. — Это то, что управляло твоим разумом? Локи издает приглушенный звук, похожий на острый всхлип. Гарри терпеливо наблюдает за ним и ждет. — Частично, — в конце концов говорит Локи. — В основном это был… кто-то другой. Больше он ничего не хочет предложить по этому поводу, и Гарри решает пока оставить эту тему. — Я хотел бы получить возможность исследовать его. Возможно, под твоим руководством. Или под руководством Тора. Я также могу попросить Сириуса помочь, если ты не сможешь. Как Гарри и предполагал, Локи не в восторге от этой идеи, но он реагирует лучше, чем если бы Гарри просто сказал ему, что он, очевидно, слишком пострадал, чтобы хранить это. — Это опасно, ты даже не представляешь, какая сила в нем заключена. Ты можешь сойти с ума от этого. — Мой разум всегда был достаточно устойчив к внешним воздействиям. Локи не выглядит забавным. — Это не игрушка, ты не можешь тыкать в нее своей палочкой и смотреть, что получится. — А я и не буду. Клянусь. Даже мизинцем обещаю. — Гарри дарит ему намек на улыбку, в которой проскальзывает одно из любимых выражений Морган. Приходится еще немного поуговаривать, но Гарри не зря чуть не попал в Слизерин, и жизнь с Драко, а теперь и с Морган, несомненно, благотворно сказалась на его умении аргументировать. В конце концов, Локи нехотя соглашается, и Гарри благоразумно не обращает внимания на то, что он выглядит невероятно счастливым от того, что на данный момент избавился от скипетра. — Над чем ты работаешь? — спрашивает Локи, почти вернувшийся к нормальной жизни после того, как Гарри убирает скипетр в свой мешочек из мокески. Он все еще слишком бледен, глаза слишком широко расставлены, волосы в беспорядке, но его магия обуздана, и напряжение — по крайней мере, видимое — исчезло из его тела. Гарри наводит порядок в гараже, флаконы, которые нельзя спасти, отправляются в контейнер для мусора, который Морган настояла держать в гараже. — Для экологии, Гарри, — сурово сказала она, после чего настояла на том, чтобы он купил ещё два набора — один для магазина, другой для квартиры. — Помнишь, Сириус наконец-то открыл для меня ту старую книгу Блэка? — Странно, конечно, но для открытия этой книги требовалась кровь Блэков — в буквальном смысле слова, — и Гарри понадобилась его помощь. — Ну, мы наконец-то просмотрели её всю, и Сириус был прав, когда сказал, что его семья хранит в этой библиотеке самые разные вещи. Там есть ритуал, который должен нам помочь. На лице Локи появилось заинтересованное выражение. — О? Ты наконец-то занялся поисками своих потерянных соотечественников? — Если они вообще существуют, — заметил Гарри. — Морган должна быть более чем достаточным намеком, — сухо возражает Локи. Гарри закатывает глаза. — В общем. Очевидно, в те времена, когда в нашей вселенной магический народ подвергался преследованиям со стороны маглов, многие из них скрывались. Я имею в виду обереги, ритуалы и чары, которые не только скрывали целые деревни, но и практически удаляли их из мира. Никаких контактов ни внутри, ни снаружи. — Экстремально, — только и сказал Локи, хотя убийственный блеск в его глазах намекает на другое возможное экстремальное решение, которое он предпочел бы принять. — Верно, — продолжает Гарри. — Значит, в книге говорится, что этот ритуал был создан для того, чтобы они могли находить друг друга, ну, знаете, как если кто-то по какой-то причине теряет свою общину, то он может найти новую. — Потому что они не могли просто найти их, проходя мимо деревни, как я понимаю. — Я думаю, что это сработало как своеобразный Фиделиус для всей деревни. Но на самом деле, даже с помощью этого ритуала было бы нелегко найти другие магические сообщества. Я имею в виду, что для его проведения требуется по меньшей мере три человека, зелье, для приготовления которого, вероятно, нужен мастер зелий, а затем двадцатисемиминутное заклинание под новой луной. — Гарри хмурится, глядя на очень не розовое, как должно быть, зелье, и старается не выдать себя очередной неудачей. — Не похоже, чтобы они хотели облегчить нам работу. Локи резко улыбается. — А, эта древняя марка напускной вежливости. — Вполне. — Гарри садится за стол, подзывает Локи и передает ему открытую книгу. — Хочешь взглянуть на нее? Может быть, ты найдешь что-то, что мы пропустили. — Скорее всего, так и будет, — сардонически возражает Локи. — Мы оба знаем, что я лучший маг. — Да, да, тогда давай посмотрим. Локи высокомерно улыбается, в его чертах улавливается мелочность вызова. Гарри прячет улыбку, видя, как он наконец-то полностью расслабился и сосредоточился на том, что любит больше всего: на магии. Бонусная сцена: Тони стоит над стеклянным ящиком, руки в латексных перчатках прикреплены к двум отверстиям в передней стеклянной панели, глаза смотрят в микроскоп, опытные пальцы перебирают частицы, слишком мелкие для глаз Гарри. — Вот так, красавчик, — говорит Тони, и если бы у Гарри не хватало нескольких винтиков, он, возможно, позавидовал бы куче наноботов, потому что такой тон Гарри получает нечасто. Гарри лежит на полу и играет в мяч с одной из неисправных разноцветных собачьих палочек, а ДУМ-Е с разной степенью успеха пытается присоединиться к игре. Маленькая метла, которую Гарри подарил Тони на Рождество, летает кругами над головой Гарри, и Гарри вслепую бросает палочку еще раз в сторону ДУМ-Е, когда его глаза встречаются с безумным взглядом ученого Тони. — Эй, любимый? Я когда-нибудь говорил тебе, что метла настоящая? — Хм, да, конечно, детка, — рассеянно отвечает Тони. Гарри выжидает немного, а затем: — Подожди, что? Что ты сказал? Руки Тони остаются внутри стеклянной коробки, наноботы покрывают перчатки почти до локтя, похоже, по собственной воле. Он отворачивает лицо от микроскопа и поворачивается к Гарри, на его лице отражается смесь шока и обиды. — Метла? — невинно спрашивает Гарри. — Она вполне настоящая. Не хочешь как-нибудь полетать? Тони таращит на него глаза, затем возмущенно шипит, вырывает руки из перчаток и направляется к Гарри. Он хватает маленькую метлу в воздухе и, сузив глаза, поворачивает её во все стороны, поднося к своему носу, глаза комично сходятся. — Ты надо мной издеваешься? Потому что я буду очень недоволен, если это так, и никакого тебе секса на неделю. Нет! Две. Гарри смеется, затем машет рукой в сторону метлы и смеется еще больше, наблюдая за тем, как Тони с трудом ухватывает теперь уже полноразмерную метлу и предпринимает нелепую попытку жонглирования. Ухмылка Тони — это зрелище, которое можно наблюдать. — ДЖАРВИС! Кто дома? Я хочу показать всем, что у меня самый лучший парень на свете и у меня есть настоящая метла. И он уходит, маршируя с криками медведь Роуди и утконос и совершенно забыв о своем якобы лучшем парне на свете. А Гарри бросает палочку цвета какашки в сторону ДУМ-Е и спешит за Тони, не желая выяснять, что будет, если тот решит опробовать метлу самостоятельно.