Только с тобой

Сяо Чжань находился в отвратительном настроении. Он смотрел в окно автомобиля, а в ответ на него смотрел унылый серый пекинский пейзаж. Солнца не было вот уже почти неделю, снега же не было ещё дольше. Прогноз погоды предательски сообщал об очередном потеплении и не дарил даже робкой надежды на шикарный снегопад, который в новогодний сезон мелькал в каждой рекламе. Пусть Сяо Чжань и не смотрел телевизор, но прекрасно это знал, ведь сам снимался в половине из них. Довольно улыбался, подкидывая в воздух белый пенопласт, который призван был имитировать снег. Реальность редко соответствовала ожиданиям, но в эти холодные зимние дни сердце особенно сильно жаждало сказки. Сяо Чжань откинулся на сиденье и прикрыл глаза, вспоминая те зимы, когда он был обычным человеком, до того, как всё закрутилось в водоворот лиц, проектов и многочисленных рекламных роликов. Как глупым ребёнком носился с камерой, щёлкая заиндевевшие стыки между тротуарных плит, как радовался первому снегу, забив память телефона искрящимся в свете вывесок и фонарей снегопадом. А потом неделю температурил, потому что тонкое драповое пальто не предназначено для длительных прогулок, особенно когда под ним только рубашка. Зимой мама часто пекла булочки, сопровождая процесс готовки тихим мелодичным пением, будто волшебница, нашёптывая тесту. Отец ворчал и на снег, и на всю эту суету, но в морщинках вокруг губ и глаз всегда таилась улыбка. Её сложно было рассмотреть незнакомцу, но Сяо Чжань каждый раз её замечал, тихо улыбаясь про себя и подсовывая отцу мандарины. Сейчас же он был вынужден ехать в машине, задубевший от промозглой сырости и пронизывающего ветра. И, что самое обидное, даже без снега, ради которого всё это безобразие можно было бы перетерпеть. Вдобавок ко всем несчастьям Ибо до сих пор не ответил на его сообщения. Судя по тому, что знал Сяо Чжань, он должен был приземлиться в Пекине рано утром. И, конечно же, глупо было ожидать, что Ибо кинется писать ему едва сойдя с самолёта. Но именно сегодня особенно хотелось, чтобы телефон подмигнул уведомлением и на дисплее высветилось привычное «1823, гэ». Всего одно маленькое сообщение могло бы сделать его день чуть ярче. Он, чёрт возьми, был согласен даже сидеть и смотреть в телефон, ожидая, когда подрузится целая галерея фоток, которыми Ибо посчитал необходимым поделиться со своим гэгэ, лишь бы не вариться в этой нескончаемой серости. Но как назло Ибо молчал. Поэтому всю поездку Сяо Чжань продолжал писать в пустоту, жалуясь на отвратительную погоду и предстоящие скучные съёмки. Менеджер, очевидно, заметив настроение своего подопечного, великодушно молчала и не трогала его, ограничившись тем, что вручила ему стаканчик с горячим чаем. День тянулся просто бесконечно долго. Ибо так и не объявился, и только профессионализм не позволил Сяо Чжаню превратить съёмки в парад из оттенков унылости. Стафф кидал на него сочувствующие взгляды, а гримёрша, смущённо улыбнувшись, даже вручила ему в перерыве термос с какао. И тогда Сяо Чжань, убедивший себя в том, что у него отлично удаётся маскировать своё дурное расположение духа улыбками, понял, что провалился. А ещё актёр называется! Но настроения на то, чтобы переживать об этом, не было совсем. Всё, чего ему хотелось, это добраться до квартиры, упасть на кровать и забыться сном. Хотя, вообще-то, было бы неплохо поболтать по видеосвязи, если кое-кто соизволит объявиться. Когда по площадке разнеслось очередное «Снято!», режиссёр громко хлопнул в ладоши, сообщив о том, что на сегодня съёмки закончены. Все встретили это известие облегчёнными вздохами, и Сяо Чжань не стал исключением. Он вяло протёр лицо ватными дисками, поленившись как следует удостовериться, что точно снял весь грим, и, забрав сумку с вещами, принялся озираться в поисках менеджера, которой нигде не было видно. Философски пожав плечами, Сяо Чжань отправился на парковку — в конце концов, подождать в машине не такое большое дело. Однако вместо чёрного минивэна с тонированными стеклами, на котором он сегодня приехал с командой в студию, там стоял спортивный Ауди, а на матово-чёрный капот выжидающе опирался длинный гибкий силуэт — к сожалению, большего Сяо Чжаню с его зрением было не суждено рассмотреть. Однако этого и не требовалось, он и так прекрасно знал обладателя этой машины. Внутри сразу же стало тепло и до дрожи радостно — одно только присутствие Ибо согревало так, как не могла согреть ни одна чашка какао. Сяо Чжань хотел бы броситься к нему, забыв о всяких приличиях, но они были на улице, стоило соблюдать осторожность. Поэтому он ограничился тем, что нетерпеливо ускорил шаг. Ему хватило нескольких секунд, и вот уже Ибо был прямо перед ним. Улыбался из-под кепки, если судить по хитрому прищуру глаз. Очень хотелось прикоснуться к нему и убедиться, что он и правда здесь. Решив рискнуть, Сяо Чжань потянулся и ухватился двумя пальцами за рукав выглядывающей из-под куртки толстовки, дёрнув дважды. Это был их особый жест, который они придумали ещё на съемках «Неукротимого» для случаев, когда вокруг было много глаз. Что-то вроде эквивалента фразы: «Привет, я здесь». Сяо Чжань не мог чётко видеть из-за кепки, но ему показалось, что лицо Ибо смягчилось. Вся его поза стала более расслабленной. Не говоря ни слова, Ибо перехватил его сумку и двинулся к машине. Сяо Чжань так же молча последовал за ним. Сейчас он едва ли замечал угнетавшую серость вокруг. Окунувшись в тепло салона, Сяо Чжань втянул знакомый запах освежителя для воздуха и совсем лёгкий — любимых леденцов для горла Ибо. Губы сами собой растянулись в мягкой улыбке. Ибо, вопреки уверявшей в его исключительной грациозности рекламе, беспечно плюхнулся задницей на водительское сиденье и тут же обернулся к Сяо Чжаню, стягивая маску и сияя ему счастливой улыбкой. — Привет. — Привет, Бо-ди, — Сяо Чжань ответил такой же, не менее яркой, а после и вовсе позволил себе вольность — протянул руку и накрыл прохладной ладонью нежную щёку Ибо. Провёл пальцами по гладкой коже, желая пусть и такой малостью, но хоть немного утолить тот тактильный голод, который в отношении Ибо становился ненасытной прорвой — сколько не кидай, все мало будет. — Я ужасно соскучился. — Мгм, — согласно протянул Ибо, прильнув к его ладони довольным котом. — Я что-то такое подозревал. Теперь, когда Сяо Чжань мог разглядеть его получше, он заметил тёмные круги под глазами и другие мелкие признаки усталости, по которым научился считывать реальное положение дел, ведь его сильный, но глупый диди никогда не жаловался. Наверняка Ибо пришлось менять билеты, чтобы приехать пораньше и, конечно же, он совсем не отдохнул. Сердце сжалось от невольной нежности. Его чудесный, драгоценный мальчик. — Поедем домой? — предложил он тихо, уже предвкушая, как сам позаботиться об Ибо и уложит его спать, прижавшись со спины большой ложкой. Но Ибо неожиданно упрямо тряхнул головой и уставился на него горящим взглядом. — Ну уж нет. Я зря, что ли, летел в такую рань, чтобы забрать тебя? Съездим кое-куда. Сяо Чжань слегка приподнял бровь в удивлении, но спорить не хотелось. В конце концов, с Ибо он готов был в любой момент сорваться и поехать хоть на край света. — Как скажешь. Но если заснёшь за рулём, то я скажу, что не знаю тебя, и лично сдам милиции. — А вот и не сдашь, — возразил Ибо, перехватывая его ладонь и слегка сжимая в своей. Контраст размеров вызвал внутри привычную волну тепла. — Ты меня любишь. — Люблю, — он с удовольствием наблюдал, как от простого подтверждения этого факта родные глаза загораются тёплым светом. — Что ж, в таком случае я намерен использовать это в своих грязных целях, так и знай, — весело подмигнув Сяо Чжаню, Ибо завёл двигатель. Немного поёрзав на сидении, Сяо Чжань устроился так, чтобы можно было смотреть на Ибо. Ему нравилось, как огни ночного города нежно касались красивых черт его любимого, высвечивали контрастом пятна, вдыхая в момент нечто чарующее. Он сходил с ума от вида крупной, перевитой венами кисти, расслабленно лежащей на колесе руля, представляющей собой произведение искусства, не меньше. Сяо Чжань как человек искусства был чутко настроен на всё прекрасное. И, Небо свидетель, Ибо был самым прекрасным, что когда-либо видели его глаза. И не только потому, что он любил его до безумия. Быть может, Сяо Чжань немного преувеличивал, однако тот, кто подумает обвинить его в этом, просто никогда не сидел настолько близко с Ван Ибо. — Я немного оскорблён, гэ. — А? — Сяо Чжань удивлённо приподнял брови, выныривая из водоворота поэтических мыслей и, быть может, совсем немного — желаний. — Даже не спросишь, куда мы едем? Разве тебе не интересно? — Ибо звучал немного обиженно, как маленький ребёнок, чьих стараний не оценили. — Во-первых, — с улыбкой начал Сяо Чжань, — если ты до сих пор мне сам не рассказал, значит, и не скажешь, так что я серьёзно подозреваю сюрприз. А во-вторых, Бо-ди, мне не нужно знать, куда мы едем, чтобы захотеть поехать с тобой. Кончики ушей Ибо очаровательно заалели. — Конечно же, — попытался отшутиться он. — Я ведь всегда выбираю самые лучшие места. Помнишь тот дикий водопад? — Это там, где нас покусали комары и ты чуть не слёг с аллергией? — Эй, — возмутился Ибо. — Ты опять начинаешь? Я же говорил, что не знал... Остаток пути они провели с удовольствием препираясь так, будто от этого зависела их жизнь. Чем ближе они подъезжали к конечной цели (Сяо Чжань ни разу не следил за экраном навигатора, нет), тем сложнее было усидеть на месте и удержаться от того, чтобы засыпать сидящего на соседнем сидении конспиратора миллионом вопросов. Едва машина остановилась, он сразу же вышел и внимательно огляделся. Местность напоминала какой-то парк, вдалеке виднелся ряд невысоких домиков. Возникало впечатление уединения — такого желанного, но такого диковинного для него сейчас. Он перевёл вопросительный взгляд на Ибо, но тот только взял его за руку и сказал: — Пойдём, сам увидишь. Они двинулись вперёд. Ладонь Ибо крепко сжимала его. Оглядывая тусклый пейзаж из голых серых деревьев и подмёрзшей от растаявшего снега земли, Сяо Чжань едва слышно вздохнул. Хотелось, чтобы они встретили первый снег вместе. В этом году их расписания не совпали, и Сяо Чжань вынужден был наблюдать за первым снегопадом из окна машины по дороге домой. На самом деле он не то чтобы верил в приметы. Но первый снег всегда казался ему особым, волшебным событием. — Прекрати так натужно вздыхать. Иначе я подумаю, что ты не рад, — вырвал его из грустных размышлений Ибо. — Потерпи, мы почти пришли. Сяо Чжань уже хотел было возмутиться, что с ним обращаются как с малышом, но в этот момент они обошли небольшой домик, и перед ним открылся вид, от которого перехватило дыхание. Большая поляна, окружённая клёнами и полностью усыпанная… снегом? Но как такое возможно? Сяо Чжань недоумённо обернулся к Ибо, и тот указал ему на большую снежную пушку, стоящую поодаль. Он невольно затаил дыхание, наблюдая, как струя снега взмывает вверх и рассыпается белыми снежинками. Сяо Чжань смотрел на танцующую белыми звёздами сказку широко распахнув глаза, впитывая происходящее всем собой. Он обернулся к главному волшебнику, подарившему ему всё это. Снег Ибо совершенно не интересовал, он любовался застывшим в изумлении Сяо Чжанем и улыбался так по-родному, что каждая клетка тела трепетала от любви к этому потрясающему человеку. Его человеку. Сяо Чжань взял его за руку и, расплывшись в бесстыжей мальчишеской улыбке, сорвался с места, утягивая Ибо за собой. Протащил по всей поляне, хохоча как ненормальный, не тем красивым, отработанным часами тренировок смехом, но искренним, от души. Ибо себя долго ждать не заставил, и вскоре к икающему смеху присоединился ещё один, более низкий, но такой же прерывистый и странный. Сяо Чжань подозревал, что вместе они напоминают одержимых и, живи тут поблизости кто, не преминул бы позвать шамана. Ну или позвонить в заведение с душевнобольными с сообщением о потере двух таких. Но в кои-то веки было так восхитительно плевать. Сяо Чжань был счастлив. Это счастье искрилось внутри него, пузырилось лёгкой дрожью и вырывалось наружу широченной улыбкой. Притянув Ибо под струю снега, Сяо Чжань заключил его маленькое лицо в ладони и с упоением поцеловал. Ибо на долю секунды растерялся, но сориентировался со свойственной ему скоростью. Привычно устроил ладони на талии Сяо Чжаня и притянул плотнее к себе, позволяя ему вести, целовать так, как хочется. Сяо Чжаня переполняли эмоции, и ему хотелось всем-всем поделиться с Ибо. Хотелось, чтобы он знал, насколько сильно Сяо Чжань восхищён им, насколько сильно любит. И не только за то, что Ибо, несмотря на своё откровенно пугающее плотностью расписание, умудрился устроить всё это для него просто потому, что Сяо Чжань поныл о том, как ему хочется снега. А за то, что он просто был. Такой, какой есть. За то, что когда-то ворвался в жизнь Сяо Чжаня и перевернул там всё вверх дном. Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, он прошептал: — Спасибо. Они всё ещё соприкасались лбами, тяжело дыша друг другу в губы. Снег завернул их в плотный белый кокон, отгораживая от остального мира, щекотно оседая на ресницах, присыпая куртки и искрясь на шапках. — Я же говорил, что у меня лучшие сюрпризы, — самодовольно произнёс Ибо. И Сяо Чжаню просто жизненно необходимо было его поцеловать. Поцеловать, а затем взять пригорошню снега и засунуть ему прямо за шиворот. Ибо завизжал так, что Сяо Чжань планировал долго ему припоминать, потому что подобный звук в исполнении Ван Ибо казался чем-то мифическим. Но сейчас он был слишком занят спасением своей жизни, ведь Ибо уже сгруппировался и летел на него с огромным снежком в руке. — Ван лаоши, пощади! Ты же не хочешь убить своего гэгэ! — хохоча, весело крикнул он, пытаясь укрыться за снежной пушкой. Но Ибо неумолимо настигал. — Мой гэгэ сам напросился. Так что пеняй на себя, — Ибо запустил снежок, и Сяо Чжань метнулся в сторону, ощущая, как снаряд просвистел прямо над его плечом. Он схватил пригоршню снега, кое-как слепил её в некоторое подобие шара и, не глядя, кинул, с удовольствием услышав возмущённый вопль Ибо, прозвучавший как музыка для ушей. Спустя буквально полчаса они походили на оживших снеговиков. Ибо не успокоился, пока не почувствовал себя отомщённым в достаточной мере, но к этому времени на нём не осталось ни одного сухого места. Впрочем, как и на Сяо Чжане. Угомонившись, он звонко поцеловал своего гэ в щёку и объявил, что пора греться. Сяо Чжань согласно промычал. Он уже не чувствовал собственных пальцев, и руки Ибо были такими же, если не холоднее, он проверял. А потом встрепенулся, вспомнив, что они ничего не брали с собой, а как далеко от них находилось хоть какое-то кафе или забегаловка, куда можно было бы завалиться и обосноваться на какое-то время, он понятия не имел. Сяо Чжань уже открыл было рот, чтобы сообщить об этом Ибо, но тот хитро посмотрел на него, а потом, как он сам ранее, взял за руку и потащил за собой. — Только не говори мне, что ты арендовал эту мечту американского новогоднего кино, — Сяо Чжань с любопытством присматривался к двухэтажному строению с покатой крышей, по фронтону которого тянулась длинная змея гирлянды, горящей мягким жёлтым светом. Сбоку стояла пушистая ель, увитая такими же огоньками. — Там на втором этаже панорамные окна в пол. Ты же такие хотел, да? Вот посмотришь, оценишь, и мы решим, будут ли такие в нашем доме. — Какой хозяйственный диди, — ласково подколол Сяо Чжань. А после дёрнул Ибо за руку и оставил благодарный поцелуй в уголке губ. — А теперь пошли греться, иначе не с кем больше будет выбирать дом. Зато появится садовая скульптура. — Чжань-гэ был бы самой красивой садовой скульптурой в мире, — с безапелляционной уверенностью заявил Ибо. — Гремлин, — констатировал Сяо Чжань и потянул его в дом. Срочно надо было греться. Внутри было тепло и сухо, приятно пахло деревом. Сяо Чжань огляделся. Обстановка была точно такой, как он ожидал — классической. Коридор вёл в просторную гостиную, стены которой были обшиты панелями из канадского клёна. Уютный диван со сложенным на краю пушистым пледом, низкий столик из полированного дерева и мягкий ковер, в ворсе которого утопаешь по щиколотку. Имелся даже выложенный декоративным камнем камин. Сяо Чжань мысленно прикинул, сколько времени ушло на то, чтобы прогреть такую махину до их приезда. — Я попросил, чтобы они включили обогреватель заранее, — будто прочитав его мысли, вставил Ибо, отряхивая снег с волос. Сяо Чжань невольно залюбовался. Он бы помог, но чувствовал, что если прикоснётся сейчас, то простой помощью вряд ли ограничится. — Спальня на втором этаже? — спросил он. — Да, — Ибо кое-как стянул мокрую куртку и теперь пытался пристроить её на вешалке. Сяо Чжань закатил глаза и отобрал у него вещи. — Если не просушишь как следует, то потом тебе придётся ехать в мокром. Где тут обогреватель? Ибо надулся, но послушно показал ему на электрический обогреватель под окном. Всё-таки в бытовом плане он был по-детски беспомощен. Но Сяо Чжань всё равно его обожал. Он решил временно развесить всю их мокрую одежду так, а позже поискать сушилку. — Я, между прочим, собрал нам кое-какие вещи. Они наверху, — многозначительно вставил Ибо. Он, очевидно, ждал, что его похвалят за предусмотрительность, и Сяо Чжань не стал ему в этом отказывать, нежно потрепав по влажным волосам. Они поднялись на второй этаж, где и правда находились панорамные окна в пол. Сяо Чжань придирчиво их осмотрел, барабаня указательным пальцем по губам, чем безбожно привлекал внимание Ибо. В конце концов пришёл к заключению, что, конечно, очень красиво, но не слишком практично. Он сделал себе мысленную пометку подумать о блэкаут-шторах для их будущего дома. Ибо передал ему большую красную сумку, и он принялся рыться в поисках чего-то похожего на нормальную одежду. Однако вместо неё с ужасом обнаружил два рождественских свитера с вышивкой, от которой рябило в глазах. Вырвиглазное сочетание привело эстета внутри Сяо Чжаня в священный ужас. — Ты ограбил какого-то бездомного? — с непроницаемым лицом поинтересовался он. Будь это кто угодно другой, Сяо Чжань бы промолчал и сделал вид, что ему очень понравился подарок. Но это был Ибо, с ним можно было быть честным. — В тех местах, где я это добыл, бездомные не обитают, — заржал Ибо. — Что такое, Чжань-гэ, неужели тебе не нравится новая зимняя коллекция? — Я в восторге, — закатил глаза Сяо Чжань. Придирчиво пощупал ткань. Она была плотной и наверняка очень теплой — то, что надо в их ситуации. — Так, вали в душ, а то мне на твои синие губы смотреть больно. — Этот гэгэ такой нежный, — Ибо обнял его со спины, крепко обвив руками и бесцеремонно ткнувшись холоднющим носом в шею. Сяо Чжань крупно вздрогнул и привычно стукнул Ибо по предплечью. — Пошли вместе? Ты такой холодный. Там большая душевая, я смотрел. — Только не говори, что это было первым местом, в которое ты сунулся, — рассмеялся Сяо Чжань, поворачиваясь в руках Ибо, чмокая того в нос и вешая на плечо свитер с большим количеством зелени в вышивке. — Второе. Первым была спальня, — серьёзно сообщил Ибо. Сяо Чжань не выдержал и подался вперед, целуя его. Они ввалились в ванную ворохом одежды, рук и ног. Всё потому, что кто-то отказывался отпускать его. Хотя Сяо Чжань не то чтобы сильно сопротивлялся. Душевая кабина и правда была большая. Даже лавочка имелась, вот только Сяо Чжаню было не до неё. Он был занят тем, что изучал рот Ибо своим языком. Влажная одежда неприятно липла к телу и мешала; с этим срочно нужно было что-то делать. Когда Сяо Чжань с трудом стянул с Ибо толстовку, то с ужасом обнаружил, что его кожа ледяная. Это немного остудило пыл, и в списке приоритетов на первое место выбилась необходимость раздеться и всё же залезть под горячую воду. Правда, Ибо сильно мешал в осуществлении его плана, осыпая непрекращающимися поцелуями всё, до чего мог дотянуться. Затолкав Ибо под воду и сам оказавшись под горячими струями, Сяо Чжань блаженно вздохнул. — Тепло, — прокомментировал Ибо, ткнувшись ему в ключицу. Сяо Чжань почувствовал как кожа покрывается мурашками. Наверное, им стоило помыться, но вид Ибо был крайне отвлекающим. Вода соблазнительно стекала по поджарому телу, очерчивая упругие мускулы, и Сяо Чжань сглотнул. Ибо, гремлин, будто почувствовал, что его разглядывают, и поднял голову, стрельнув хитрым взглядом из-под мокрой челки. — Потрёшь мне спинку, гэ? Сяо Чжань вместо ответа от души прихватил ладонью Ибо за ягодицу. — Буду считать это согласием, — повернувшись и откинув голову Сяо Чжаню на плечо, промурлыкал Ибо ему на ухо. Сяо Чжань тут же ткнулся носом в мягкую щёку, руками обхватывая чужой торс. Одну ладонь устроил у Ибо на груди, накрыв сердце, чтобы чувствовать его ускоренное биение, а вторую положил на едва выступавшую тазовую косточку, прижимая ближе к себе. Он обнимал всем собой, бережно и вместе с тем жадно, будто желая вплавить в себя, стать одним целым. — Я чувствую твою заинтересованность, — абсолютно по-дурацки хихикнул Ибо, и Сяо Чжань с восхищением закатил глаза. — Это всё из-за тебя, — горячо прошептал он Ибо на ухо, с удовольствием чувствуя, как тот непроизвольно напрягся, — возьми ответственность. Ибо ахнул, ощущая, как твёрдый член вжался в ягодицы. — Похоже, мне придётся постараться, — с придыханием произнёс он перед тем, как вызывающе толкнуться назад. Сяо Чжань застонал, непроизвольно сильнее сжав руку на боку Ибо. — Да, — выдохнул он, облизав пересохшие губы. Вода существенно облегчала трение, делала все ощущения гораздо острее, и в то же время всё чувствовалось немного иначе. Он обхватил член Ибо рукой и на пробу двинул пару раз, жадно ловя чужие короткие вздохи. При этом Сяо Чжань не мог перестать толкаться вперёд, дразня мимолётными касаниями — слишком головокружительными были ощущения, он так изголодался по своему мальчику. Ибо обернулся к нему, просяще приоткрыв рот, красивый в своём желании как ожившая картина. Сдерживаться было решительно невозможно, но, к счастью, в этом не было абсолютно никакой нужды. Он поцеловал его, трепетно слизывая стоны с мокрых губ. Было хорошо, так чертовски хорошо. Ибо сжимался каждый раз, когда Сяо Чжань проезжался членом между ягодиц, но не отстранялся. Напротив, он тянулся к нему всем своим существом. Пытался прикоснуться руками, несмотря на неудобное положение. Стоило развернуть его, но Сяо Чжань был слишком занят ласками, чтобы думать о таких вещах. Наконец терпение Ибо лопнуло, и он, явно совершив над собой нечеловеческое волевое усилие, отстранился от Сяо Чжаня. Однако сильно огорчиться тот не успел. Ибо, развернувшись, тут же прильнул назад, впившись Сяо Чжаню в губы. Одной рукой накрыл его лопатки, а вторую властно устроил на чужой заднице, требовательно сжав. Сяо Чжань дразняще прикусил нижнюю губу Ибо и, скользнув руками с поясницы ниже, притянул его за бёдра к себе, вжимаясь своим членом и упиваясь ощущением горячего пульсирующего желания Ибо. Сяо Чжаню нестерпимо захотелось ощутить его на языке, и он совершенно не собирался отказывать себе в этом удовольствии. Он проследовал руками с ягодиц на бока, по рёбрам на грудь, подталкивая Ибо к стене, а после, оставив на его губах последний поцелуй, стёк на колени, проводя ладонями по отзывчивому телу. Огладил сильные икры и крепкие бедра, посмотрел вызывающе снизу вверх и чуть не задохнулся. Несмотря на то, что вместе они были уже больше года, Сяо Чжань, наверное, никогда не привыкнет к тому, как выглядит опьянённый желанием Ибо. Как горячечным блеском полыхают потемневшие глаза, как алеют его скулы, как сам он смотрит жадно, требовательно, с обожанием. У Сяо Чжаня каждый раз всё сводит от бесподобности открывающегося вида. Не отводя от Ибо пронзительного взгляда, он склонился и оставил нежный поцелуй на бедре, с удовольствием ощущая губами лёгкую дрожь чужого возбуждения. Глаза Ибо лихорадочно блестели, мокрые волосы налипли на лоб и щёки, вода ручейками стекала по красивому телу — весь он выглядел как чистый порок и божественное благословение одновременно. Сяо Чжань коснулся сомкнутыми губами головки и медленно втянул её в рот, упиваясь судорожно поджавжимся животом Ибо, на котором чётче проступили кубики пресса. Он протянул руку и жадно провёл по ним ладонью, одновременно с этим глубже заглатывая член. Тот лёг на язык приятным весом, лаская бархатом кожи и хорошо знакомым вкусом. Ибо впился пальцами в его плечи, пережидая слишком сильную яркость ощущений — они не виделись почти полтора месяца из-за слишком плотных графиков. Сяо Чжань успокаивающе огладил бёдра Ибо, отвлекая. Тот благодарно провёл пальцами по его щеке, погладил мочку уха. Сяо Чжань счёл это разрешением и двинул головой. Ибо замычал, зарываясь пальцами в его волосы. Он не тянул и не направлял — Сяо Чжань и сам прекрасно знал, как ему нравится. Он провёл ладонями по бёдрам ещё раз и принялся двигать головой. Иногда помогал себе рукой, иногда переключал внимание на яйца, иногда осыпал поцелуями живот, потом снова возвращаясь к члену. Ибо ласка Сяо Чжаня доводила до исступления настолько, что он, забывшись, лишь стонал. Сяо Чжань жадно впитывал в себя каждый звук, стараясь ещё сильнее, желая заласкать Ибо так, чтобы тот забыл своё имя. — Ты меня с ума сведёшь, — сдавленно произнес Ибо, когда Сяо Чжань заглотил особенно глубоко, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Ибо коснулся пальцем его рта, провёл по губам, разглядывая так, будто видит перед собой чудо, а после посмотрел глаза в глаза. Сяо Чжаня всего скрутило от этого взгляда. Жидкий огонь растёкся по венам, и он застонал. Звук отозвался вибрацией в гортани, Ибо мелко затрясло. Сяо Чжань крепче вцепился в его бёдра, удерживая на месте, чтобы тот, не приведи небо, не упал, преданный ослабевшими ногами. Отстранённо подумал, что следы пальцев, вероятно, останутся и кто угодно сможет увидеть их на коже. Эта мысль обожгла похлеще кипятка, хотя сам Сяо Чжань не считал себя собственником. Но это было до того, как он встретил Ибо. Он ненадолго выпустил член изо рта, с чувством облизав головку, после чего снова заглотил с твёрдым намерением довести Ибо до разрядки. Хотелось ласкать долго и с упоением, залюбить каждый цунь обожаемого тела, до исступления и нетерпеливого изнывания под пальцами и губами, но сейчас было не время. Сейчас никто из них не продержался бы настолько долго. Уже буквально через несколько толчков он почувствовал, как пальцы предупреждающе сжались в волосах. — Чжань-гэ, — Ибо звучал тихо и бесконечно ласково. Совсем не похоже на себя обычного. Так он звучал только с ним. Сяо Чжань отстранился и приглашающе приоткрыл губы. Ибо сдавленно выругался сквозь плотно сжатые зубы, протяжно застонал и наконец кончил. Часть спермы Сяо Чжань дразняще медленно слизал с губ, остальное попало на лицо, несколько капель стекло на руку. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на Ибо, взгляд у того был совсем поплывший. Сяо Чжань едва успел облизнуться, как почувствовал, что его с силой тянут вверх. Из-за неудачного движения вода попала на лицо, заливая глаза. Но Ибо не обратил на это внимание. Сразу же полез целоваться, будто изголодавшийся по ласке большой кот, оплетая всем собой, притираясь, стараясь быть ближе, оказаться везде, проникнуть под кожу. — Невероятный, — прошептал Ибо прямо ему в губы, ладонью спускаясь ниже и по-хозяйски обхватывая его член. Второй рукой он трепетно огладил покрасневшие губы, не прекращая пожирать глазами. Сяо Чжань с трудом сглотнул, горло слегка саднило, но удовольствие от того, как его касался Ибо, как смотрел с абсолютным обожанием, перевешивало любой дискомфорт. Да и чего греха таить, он сам наслаждался процессом не меньше. Небо, как же сильно он любил своего Ибо. Ибо завороженно водил пальцем по размытому после ласки контуру его губ, не прекращая ритмично надрачивать ему свободной рукой. Сяо Чжань не считал необходимым сдерживаться и быть тихим. Когда ещё им представится возможность забыть о всех предосторожностях и позволить близости увлечь себя с головой, не оглядываясь на тонкие стены и чужое неуёмное внимание? Он беззастенчиво стонал Ибо в губы, толкаясь ему в кулак, беспорядочно гладил руками гладкую горячую кожу, отчаянно желая коснуться везде и сразу, а когда был уже на грани, ткнулся губами куда-то Ибо в шею, зашептал что-то неразборчивое и кончил. Несмотря на то, что Ибо подставил руку, поймать всё не смог, и часть выплеснулась белёсыми потёками ему на пресс. Сяо Чжань осоловело уставился на это зрелище, закусив пылающую алым губу. Ибо ухмыльнулся и принялся художественно размазывать сперму по коже. — Я где-то читал, что маска из спермы очень питательна и полезна для кожи, — выдал он невозмутимым тоном. Сяо Чжань секунду пялился на него недоверчиво, будто не в силах поверить в то, что именно его вторая половина только что сморозила, а затем совершенно бессовестно заржал, сгребая не сопротивляющегося Ибо в охапку. — Даже знать не хочу, где ты это вычитал, — успокоившись, произнёс Сяо Чжань, оставляя на щеке Ибо лёгкий поцелуй. Тот ласково потёрся о его плечо лбом, словно большой кот. Сяо Чжань потянулся и взял с полки гель для душа, выдавил на мочалку и, урча внутри от удовольствия, принялся бережно тереть Ибо спинку. Обещал же. Невольно вспомнились их первые практики совместного купания в душе. Ибо в упор не понимал, почему не может помыться сам, так ведь быстрее, а оставшееся время лучше потратить на секс или другую ласку. Тогда Сяо Чжань предложил Ибо попробовать помыть его. Ибо согласился. В процессе он отчаянно полыхал ушами, но происходившее явно приносило ему удовольствие. Он действовал бережно и бесконечно внимательно, заботился о теле родного человека, узнавая его с новой стороны, с благоговением открывал для себя новые грани близости. А когда эстафета перешла к Сяо Чжаню, то всё совсем вышло из-под контроля и закончилось в спальне на мокрых простынях, потому что они даже вытереться нормально не удосужились. Ибо тогда сказал, что если Сяо Чжань каждый раз будет смотреть на него так, то он готов целиком и полностью доверить вопрос своей чистоты этому гэгэ в руки. Когда они наконец закончили с водными процедурами, Сяо Чжань ощущал себя расслабленным и довольным жизнью. Он даже лично натянул на Ибо ужасный зелёный свитер, а на себя надел не менее жуткий красный. Своровав друг у друга ещё несколько быстрых поцелуев, они двинулись на кухню в поисках еды. Ибо похвастался, что позаботился о продуктах заранее, так что Сяо Чжань как минимум ожидал найти в холодильнике половину супермаркета и целую полку, забитую кинзой и мясом. — Ничего, что мы оставили ее так? — обеспокоенно спросил он, имея в виду снежную пушку. За окном медленно падал снег, покрыв пожухлую траву на поляне тонким серебристым покрывалом. — А что ей сделается, — фыркнул Ибо, отмахнувшись. — Она на автомате, должна выключиться через два часа. Сяо Чжань кивнул. Вопреки его ожиданиям, на кухне был вполне достойный набор продуктов, как будто вовсе не Ибо их покупал. Он обычно кидал в тележку всё подряд, не глядя, потому что представление о том, что дальше будет происходить со всем этим на кухне, имел весьма относительное. Сяо Чжань всерьёз задумался о том, чтобы приготовить ужин. Но пока решил ограничиться какао. Всё-таки он ещё не знал на сколько им удастся задержаться здесь, учитывая их графики. У самого Сяо Чжаня было два выходных, но это не значило, что они были у Ибо. Ибо постоянно крутился рядом, предлагая свою помощь, но больше мешал, приклеиваясь к нему под любым предлогом. Сяо Чжань не мог спрятать дурацкую счастливую улыбку, которая так и норовила расплыться на лице. — А мы добавим зефирки в какао? — спросил Ибо заглядывая ему за плечо. Руками он уже давно, не стесняясь, обнимал Сяо Чжаня за талию. Вообще иногда казалось, что вместо парня у него была рыба-прилипала. Что ж, не то чтобы Сяо Чжань был против. — Да Ибо, мы добавим зефирки в какао, — тоном заботливого родителя произнес он. — Вот, теперь это похоже на новый год, — довольно выдохнул тот, крепче стискивая Сяо Чжаня в своих руках. Сяо Чжань не мог выносить его такого — казалось, сердце вот-вот разорвётся от нежности. Чтобы хоть как-то совладать с мощью накатившего на него чувства, он повернулся и ласково ткнулся носом Ибо в щёку, мягко потираясь. И почувствовал, как на лице того расцветает мягкая умиротворенная улыбка. Было так хорошо просто стоять вот так, впитывая всем собой родное тепло и любимый запах. Они вполне могли бы провести так весь вечер, но у них были другие планы. Чмокнув Ибо в нос, Сяо Чжань успокоился и с совсем небольшой долей сожаления вернул своё внимание какао. Ибо никуда не ушёл, прилипнув сзади и устроив голову у Сяо Чжаня на плече. Было не слишком удобно, потому что Сяо Чжань то и дело задевал локтями чужие руки, но слишком хорошо, чтобы что-то с этим сделать. Поэтому он наслаждался родными объятиями и с лёгкой полуулыбкой помешивал в сотейнике какао. Разлив какао по кружкам, они разместились на диване в гостиной, через окно наблюдая, как снежная пушка выбрасывает в воздух снежинки. Сяо Чжань расположился в углу между спинкой и подлокотником, а Ибо устроился на нём, привалившись спиной к груди. В чашке, которую он держал в руках, возвышалась гора зефира (пока менеджер не видит), а сам он походил на довольного кота, которого почеши за ухом, и тот начнёт мурчать. Сяо Чжань протянул руку и почесал. — Эй, гэ, ты чего? — завозился Ибо. — Ты похож на кота, — поделился Чжань пришедшим в голову сравнением. — Я пантера, — с укором поправил Ибо. — Ты же сам рисовал. Гэгэ так стар, что память начала подводить? — Гремлин, — ласково констатировал Сяо Чжань, ткнувшись носом куда-то в висок. — Если хочешь, можешь погладить в другом месте. Вдруг я начну мурчать? — вкрадчиво предложил Ибо. — А какао я для кого варил? — праведно возмутился Сяо Чжань, едва давя в себе смех. Аргумент подействовал. Настолько, что Ибо принялся активно налегать на какао под аккомпанемент посмеиваний своей второй половины. — Я всё, — Ибо опустил кружку на журнальный столик и повернулся к Сяо Чжаню, хитро сверкая своими красивыми раскосыми глазами. Сяо Чжань бы вполне мог продать за них душу. — Ну так что, гэ? — Что? — спросил Сяо Чжань, предчувствуя, что спокойно на диване ему полежать не дадут. — Что там у тебя за очередная гениальная идея? Ибо надулся, но смотреть на него не перестал. Казалось, он пытался проникнуть взглядом прямо в душу. Сяо Чжань сдался через минуту. — Ну хорошо, давай, я на всё согласен. — На всё..? — Ибо! — Ладно-ладно. Чего кричать, я и так прекрасно слышал. Я хотел предложить слепить снеговика, — объяснил Ибо, очаровательно смутившись. — Жалко, конечно, что на сноуборде толком не покатаешься… — он слегка нахмурился, и Сяо Чжаню немедленно захотелось обнять его, подарить ему путевку на снежный курорт, купить новый сноуборд и всё-всё, что бы он ни захотел. Ужасное по своей силе чувство, с которым он до сих пор не знал как толком совладать. — Пойдём лепить снеговика, — решил Сяо Чжань, коротко клюнув Ибо в губы. Тот улыбнулся, отчего на щеке появилась неглубокая трогательная ямочка. Ее Сяо Чжань тоже поцеловал. Вообще они подозрительно много времени потратили на поцелуи перед тем, как снова выйти на улицу, потому что отлипать друг от друга не хотелось совершенно. Ибо кое-как натянул на себя подсохшую куртку и долго рассыпался в комплиментах гениальности гэгэ, который лучше любой хозяюшки, и вообще, счастливец тот, дома у которого будет жить такой прекрасный во всех отношениях муж. Сяо Чжань в отместку укусил его прямо за пухлую щёку, после чего похвалы сменились возмущённым бурчанием. — С таким дурным характером никто на тебе не женится, — обиженно заявил Ибо, подражая престарелой тётушке. Сяо Чжань только рассмеялся. Улица встретила их тишиной и мирно падающим снегом. Сяо Чжань глубоко вдохнул, ощущая присутствие Ибо, который не задумываясь встал рядом, плечом к плечу. Ему так не хватало этого ощущения. Он, конечно, храбрился и очень старался, чтобы вынужденная разлука не влияла на его настроение и не сказывалась на других, но иногда отсутствие Ибо ощущалось особенно остро. Это чувство преследовало его, когда он оборачивался и искал в толпе глазами того единственного человека, но не находил; когда приходил домой и ел в одиночестве, когда вынужден был задерживаться на съёмках допоздна без возможности позвонить и хотя бы услышать родной голос. Разочарование и тоска отравляли успевшее привыкнуть к теплу серце. В последнее время он всё чаще задумывался о том, как бы перекроить свой график, чтобы они могли встречаться хотя бы раз в неделю, что само по себе было монументальной задачей. Сяо Чжань ещё не говорил Ибо, но надеялся, что тот поймёт его правильно. Он не собирался бросать свою карьеру, просто хотел посвящать больше времени действительно важным вещам. — Гэ, пойдём? — Ибо нетерпеливо потянул его за рукав. Сяо Чжань встряхнул головой и последовал за ним — он намеревался слепить самого красивого снеговика. Возня в снегу увлекла с головой. Ибо стремился слепить самого большого снеговика, в то время как Сяо Чжаню хотелось сделать его интересным и необычным. Ибо ворчал на его попытки привнести правки в пользу красоты, но в ущерб размеру. Сяо Чжань же в свою очередь не желал так просто сдаваться, отстаивая собственное чувство прекрасного. Закончилось всё валянием в снегу и трагическим концом для уже слепленных частей — увлёкшись, они в пылу сражения за честь своей идеи не справились с гравитацией и завалились на снеговика. Несколько минут ушло лишь на то, чтобы перестать смеяться. А дальше в Ибо проснулся настоящий демон и он задался целью пробраться своими ледяными лапами Сяо Чжаню под куртку. Извалявшись в снегу и оставив следы своего пребывания по всей поляне, они, взмокшие и уставшие, успокоились и пришли к заключению, что маленький милый снеговик у крыльца отличная идея. Ибо быстро скатал туловище, Сяо Чжаню досталась голова и конечности. Он попытался изобразить снежного эльфа, даже шарф ему пожертвовал. Ибо, критически оглядев получившееся, нарёк его снежным вампиром. Сяо Чжань сначала возмутился, а затем, приглядевшись, вынужден был признать, что эльф у него получился чересчур клыкастый. Щёлкнув этого монстра на телефон, они дружно ввалились обратно в дом, едва не застряв в дверях из-за того, что Ибо приспичило целоваться прямо в проёме. Он аргументировал это тем, что замерзшие губы забавно ощущались, а ещё вид мокрого Сяо Чжаня с растрепавшимися волосами, искристыми шаловливыми глазами и красными пятнами румянца заводил его с полоборота. Сяо Чжань не собирался спорить, ведь реакция на раскрасневшегося Ибо у него была похожей. Он был невероятен в своей магнетической энергии, ну или Сяо Чжань просто выдумывал оправдания, чтобы не казаться самому себе одержимым безумцем. Его тянуло к Ибо постоянно во всех смыслах. Он ему был необходим весь, с головы до пят, примерно навсегда. Вдоволь нацеловавшись, они снова принялись сушиться. К счастью, в этот раз свитера оказались почти сухими, если не считать промокших в снегу рукавов. Хотя Ибо старательно притворялся, что он весь вымок и ему срочно нужно снять с себя всю одежду. Правда вместо того, чтобы раздеваться самому, он пытался стащить свитер с Сяо Чжаня. Тот бил его по рукам и глупо хихикал. Рядом с Ибо он в принципе ощущал себя так, будто ему пять годиков и они в песочнице, где он в роли девочки, которую дёргает за косички несмышлённый мальчик, не способный показать свою симпатию иначе. Только вместо мальчика был Ибо. Отправив его сушить волосы и заниматься растопкой камина, Сяо Чжань пошёл на кухню с твёрдым намерением что-нибудь приготовить. Надо было все-таки спросить у Ибо как долго он планировал оставаться здесь. Сяо Чжань сознательно откладывал этот разговор — не хотелось узнать, что ему надо уезжать завтра или уже этой ночью. Услышав чужие шаги, он притворился, что крайне занят нарезанием кинзы, и постарался как можно ровнее спросить: — Когда тебе нужно уезжать? Ибо ничего не ответил, и он почувствовал, как в животе что-то ухнуло вниз. Сяо Чжань закусил губу, сдерживая горькую досаду, и принялся активнее орудовать ножом. За спиной раздался приглушённый смех, а его руки накрыли знакомые большие ладони. — Как я могу уехать от своего гэгэ? — Сяо Чжань обернулся и увидел, что Ибо улыбается от уха до уха. Гремлин. — Я слушал, когда ты говорил, что у тебя два выходных, знаешь ли. Поэтому выбил себе ещё один день. Пришлось, правда, по... Договорить Ибо не успел, потому что Сяо Чжань прижался своими губами к его. Нож с громким «клац» упал на доску. Ибо удивлённо приоткрыл рот, и Сяо Чжань сразу же проник языком внутрь, углубив поцелуй, потому что передать весь спектр собственных эмоций одним касанием казалось невозможным. Когда они отстранились, чтобы восстановить дыхание, Ибо зачарованно смотрел на него абсолютно ошалевшим взглядом, в котором читалось столько безусловного обожания, что становилось неловко. Сяо Чжань неожиданно смутился и засуетился, делая вид, что ему срочно нужно закончить нарезку кинзы. — Вот и хорошо, — произнёс он с напускной ворчливостью. — Хоть накормлю тебя как следует. Ибо загоготал, прижавшись к нему со спины. Сяо Чжань отвернулся, но уши его горели. Он ни за что бы не признался в этом Ибо, но просто обожал вот это ненавязчивое объятие. Казалось бы, ничего такого в нём не было, незамысловатое касание без какого-либо подтекста. Однако каждый раз делалось до дрожи приятно, и иногда невыносимо настолько, что глаза жгло. Чжань никогда даже не мечтал, что могло быть так. В период юношеского максимализма и игры на выживание с кипятившими кровь гормонами он был занят тем, чтобы не слететь со степендии и не сойти с ума в бесконечной череде репетиторов. Он же китаец, первый и единственный сын, на его плечах лежала тяжёлая ответственность по превращению себя в гордость семьи, гордость нации. Поэтому он безжалостно отсекал казавшиеся тогда ненужными вещи, работал в поте лица, валясь с ног от усталости. В университете не стало проще, тем более что тогда он всерьёз задумался над тем, чтобы открыть собственную дизайнерскую фирму. Управление любого порядка подразумевало жизнь работой, особенно если ты — обычный человек без огромного состояния. Он брался за задания любой сложности, бесстрашно воевал с любыми трудностями, а поддержка друзей и семьи помогала, когда становилось совсем невыносимо. После шоу всё стало иначе. Его стали узнавать на улицах, просить дать автограф и сфотографироваться. Сливать в сеть информацию о том, где и с кем он проводил время. Чжань тогда наивно полагал, что не толпе диктовать ему условия. Однако друзья понемногу начали отказываться от встреч с ним, аргументируя это тем, что не хотят потом читать о себе в интернете. Чжань понимал и не осуждал. Просто закрылся, добровольно отдалившись, стараясь не отягощать своих и без того немногочисленных друзей. Ему не нравилось доставлять другим проблемы, особенно важным людям. В конце концов, это был только его выбор и никто не обязан был оставаться рядом и терпеть все это. И пусть головой Сяо Чжань это прекрасно понимал, только иногда становилось так одиноко, что хотелось выть. А потом случился Ибо. Иначе назвать это было попросту невозможно, потому что этот мелкий гремлин был чем-то вроде стихии, природного явления. Он просто обрушился и стал для Сяо Чжаня... всем. Соглашаясь на роль, Сяо Чжань знал, что ему придётся тесно взаимодействовать со вторым главным актером, но планировал поддерживать исключительно профессиональные отношения и вежливую дистанцию. Ибо же не планировал. Он просто был. Угрюмый и замкнутый с незнакомыми, он буквально с первой читки начал гиенить над Сяо Чжанем, очаровывая своим удивительно странным смехом. Подначивал, подкалывал, откровенно дерзил, поразительно тупо шутил. Постоянно бил рукавами, безобразничал с мечом, таскался везде за Сяо Чжанем, будто привязанный, при этом болтая без умолку. И смотрел. Смотрел, смотрел, смотрел... Сяо Чжань не был идиотом, он знал, что одних людей влечёт к другим, знал также, что мужчинам могут нравится мужчины. И даже не подумал бы натянуть на себя роль объекта симпатии великолепного Ван Ибо, если бы не эти взгляды. Их невозможно было неверно истолковать, и даже он, неискушенный в романтических отношениях, это понимал. Вот только не торопился с ответом, боялся, просчитывал, предупреждал. Но для Ибо как будто не существовало никаких преград. Он раз за разом упрямо пробивался сквозь выстроенные с таким трудом стены, подбираясь запретно близко, туда, где не был ни один человек. А одним утром Сяо Чжань проснулся и понял, что любит. Всем своим существом любит этого парня, совершенно очаровательно пускавшего снюни на подушку рядом. Как понял и то, что никогда и ни за что не согласится променять его на что-то ещё. Сяо Чжань даже не подозревал, что можно любить так. Так неистово, сильно, мягко, нежно, до исступления. Но он узнал это с Ибо. Они выяснили это вместе. И тёплые руки, покоящиеся сейчас на его животе под кофтой, были не просто родными. Как и Ибо не был просто партнёром. То, что происходило между ними, было куда как больше, куда объёмнее, было чем-то, что слова не в состоянии выразить. Иногда Сяо Чжаня это пугало. А после он понимал, насколько ему повезло встретить человека, с которым ему посчастливилось буквально слиться душами. И он знал, что Ибо чувствует то же самое. — Гэ? — вопросительно промурлыкал Ибо в самое ухо. — Ты нормально? — Люблю тебя, — с улыбкой ответил Сяо Чжань и, повернувшись в руках Ибо, оставил в уголке его губ лёгкий поцелуй. — Я тоже тебя люблю, — ответил он не задумываясь. Ибо выглядел донельзя довольным, как сытый кот — было в нём что-то этакое. Кроме того, котов Сяо Чжань любил, Ибо любил тоже, так что не видел в своём сравнении абсолютно ничего зазорного. Он взялся за нарезку овощей, задумчиво стуча ножом по доске. Сяо Чжань не мог утверждать, но ему казалось, что до встречи с ним Ибо тоже был одинок. Возможно, не совсем так, как он сам, но ведь одиночество тоже бывало разным. — Поможешь мне? — спросил он. — Хочу сделать лапшу. — Конечно, — Ибо сжал его крепче, прежде чем отпустить. — Ну, шэф, какие будут указания? Сяо Чжань ощутил, как глаза тронуло влажной поволокой, а губы сами расплылись в улыбке. Каким ужасно мягким и сентиментальным его сделала любовь. — Почисти лук, — сказал он, натягивая на Ибо фартук, который нашёл на кухне. — Думаю, с этим ты справишься. *** Вечер они провели устроившись у камина и наслаждаясь вкусной лапшой. Ибо краснел и очаровательно надувал щёки, но упорно продолжал есть. Сяо Чжань предлагал ему добавить поменьше специй, но этот балбес настоял на использовании классического чунцинского рецепта. На самом деле, со времен их знакомства Ибо уже гораздо лучше переносил острое, Сяо Чжань научил правильно его есть и предвкушал, как они возьмут общий отпуск и он свозит его в Чунцин, накормив традиционными блюдами. Дрова уютно потрескивали, языки пламени танцевали на поленьях, даря приятное сухое тепло. Хотелось валяться перед камином вечность и обниматься, наблюдая за танцем прирученной стихии. После еды Ибо помог ему убрать тарелки, и они устроились на ковре под одним пледом, прижавшись настолько близко, насколько это было возможно. Сяо Чжань откинул голову на плечо Ибо. Было так хорошо. Потерся щекой о мягкую ткань. — Кстати, я приготовил тебе подарок, — тихо произнёс Ибо, прислонившись щекой к макушке Сяо Чжаня. От его дыхания шевелились волосы, щекоча ухо. — Он там, в сумке. — Не стоило, Ибо, — Сяо Чжань ощутил, как внутри неприятно заворочалось иррациональное чувство стыда. Он-то совсем ничего не приготовил. Надеялся купить что-то с утра, но, как обычно, не успел из-за слишком плотного графика. — Очень даже стоило, гэ, — фыркнул Ибо. — И ты мне совсем недавно подарил скейтборд и куртку, думаешь, я забыл? — Куртка была от спонсоров, а скейтборд я тебе задолжал ещё за твой день рождения, — нахмурившись, принялся спорить Сяо Чжань. Он сильно не любил, когда не мог немедленно ответить подарком на подарок. Глупо наверное. Но ему казалось, что брать слишком много, не отдавая ничего взамен, нечестно. Хотя Ибо и утверждал, что нужно учиться принимать подарки и не слишком волноваться о всякой ерунде. Во многих вещах он был гораздо мудрее него. — Тебя послушать, так ты вообще ничего стоящего не делаешь, — Ибо закатил глаза. Его ужасно бесила эта черта Сяо Чжаня. Он восхищался его бескорыстием и скромностью, однако не терпел, когда она касалась их отношений. «Мы пара, гэ, работа двоих, слышал о таком?», — примерно так он обрывал 90% всех возражений. Сяо Чжаню не было что возразить, несмотря на то, что он по-прежнему был не согласен. Просто Ибо привносил так много в его жизнь, что он, привыкший к схеме «ты мне — я тебе», терялся. — Не заводись, — Сяо Чжань снова потерся щекой о плечо и поцеловал полоску шеи над воротником. В свете живого огня его бледная кожа походила на расплавленное золото. Ибо тяжело вздохнул, но больше ничего не сказал. Оставил ласковый поцелуй на волосах и отстранился. Стало пусто. Ибо прошлепал босыми ногами по паркету — Сяо Чжань мысленно похвалил себя за то, что включил подогрев пола — и вернулся со свёртком. Он заметно нервничал, пусть, с точки зрения Сяо Чжаня, это было абсолютно лишним. Затем уселся напротив, скрестив ноги, и нерешительно замер. Он редко проявлял в чём-то неуверенность, так что Сяо Чжань решил подбодрить его тёплой улыбкой и ладонью на колене. Ибо облизал губы и протянул ему свёрток. Сяо Чжань принял подарок и принялся осматривать сверток. Под слоями крафтовой бумаги, перетянутой декоративной бечёвкой, обнаружился небольшой замшевый футляр для ювелирных изделий цвета крепкого черного чая. «Твои глаза на солнце как черный чай, гэ», — вспомнился ему восхищённый шёпот на ухо. То утро им посчастливилось встречать вместе. Сяо Чжань закусил щёку изнутри, чувствуя, как его начинает затапливать эмоциями. Однако рядом сидел нетерпеливо ёрзающий Ибо, и у него не было никакого права заставлять своего мальчика ждать. Он открыл футляр и закусил губу, сдерживая рвущуюся наружу глупую улыбку. На атласной подушке лежали два кольца — золотое и серебряное. На ободке были выгравированы стилизованные облака, красиво завивавшиеся по кругу. — Как напоминание с чего все началось, — Ибо нервно кусал губы, внимательно следя за выражением лица Сяо Чжаня. — Там ещё гравировка внутри. Сяо Чжань присмотрелся и действительно различил мелкий изящный шрифт. «Только с тобой». — Ван Ибо, ты человек вообще? — застонал Сяо Чжань, пряча своё полыхающее лицо и совершенно теряясь в том, что ему делать: приняться благодарить, взять кольца или кидаться Ибо на шею и целовать его. — Ты примешь его? — Ибо явно волновался, переводя взгляд с Сяо Чжаня на футляр. Как будто была какая-то вероятность, что он откажется. — Не обязательно носить на руке, я приготовил цепочку, можно спрятать под одежду, чтобы было незаметно. Он принялся крутиться, очевидно, в поисках той самой цепочки, и Сяо Чжань не выдержал. Схватил его лицо двумя ладонями и повернул к себе. — Ибо, — позвал, глядя ему прямо в глаза. — Надень его мне. Хочу, чтобы это сделал ты. Ибо глупо моргнул несколько раз, но после на его губах проступила робкая улыбка. Сяо Чжань поцеловал его в нос — он выглядел так трогательно, что было невозможно устоять. Его чудесный мальчик. Он протянул руку, наблюдая, как Ибо бережно перехватил его ладонь, после чего осторожно надел золотое кольцо на безымянный палец. Оно село идеально, будто было создано для пальцев Сяо Чжаня. Даже жаль стало, что из-за съёмок он не сможет носить его постоянно. — Это… ну... — кажется, впервые Сяо Чжань имел удовольствие наблюдать Ван Ибо, потерявшего дар речи. Он мягко рассмеялся и дрожащими пальцами потянулся ко второму кольцу, достав его из коробочки. Ладонь Ибо была большой и тёплой. Сяо Чжань ощутил, как глаза защипало. — Только с тобой, — повторил он, с бесконечной любовью глядя на Ибо. — Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Не думаю, что смогу протянуть без тебя, поэтому тебе придется ещё долго терпеть своего старого гэгэ. — Ты не старый, — моментально взвился Ибо, сжимая его ладони. — Ты самый лучший! Не смей ругать себя, когда я делаю тебе предложение. Сяо Чжань чувствовал, что вот-вот не выдержит. Переполняющего его счастья было слишком много для одного человека. — Ван Ибо, — произнёс он, не в состоянии сказать ничего больше. Но большего и не требовалось, ведь в этом имени было всё. Он наклонился и мягко поймал губы Ибо своими, чувствуя, как его обнимают и бережно притягивают ближе. У поцелуя был солёный вкус, но Сяо Чжань не променял бы его на другой ни на что на свете. — Это что получается, мы теперь официально женаты? — пробормотал Сяо Чжань, когда они наконец отстранились друг от друга. Он так и не выпустил ладонь Ибо, на которую самостоятельно надел кольцо, и теперь рассматривал, поглаживая то успевший нагреться от жара тела ободок, то нежную кожу рядом. Кое-где подушечками пальцев находились извечные царапины — клеймо упорного танцора. — Ну, три поклона мы совершили, кольцами обменялись, — Ибо хитро сверкнул на Сяо Чжаня своими невозможными глазами. — Получается, с этого момента самый прекрасный гэгэ на этой планете мой законный муж. Подмигивание получилось неуклюжим, но Ибо честно старался, как делал всегда, и Сяо Чжань улыбнулся в ответ — открыто, искренне, с любовью. А затем поднёс руку Ибо к губам и накрыл металлический ободок губами. — Теперь этот невероятный диди только мой, — прошептал нежно, глядя из-под полуприкрытых ресниц на Ибо. Тот будто светился весь изнутри, такой красивый сейчас был. И дело было вовсе не в правильных чертах и природных данных, скорее в том, что он чувствовал и как эти чувства отражались на его лице, сквозили в каждом жесте, в каждой фразе. И всё это из-за него, из-за Сяо Чжаня. Из-за его слов, его прикосновений, потому, что он. Это знание опьяняло и дарило эйфорию, переполняло настолько, что становилось тесно в своём собственном теле. — Всегда, баобэй, — прошептал Ибо. — Всегда твой.