Если бы я умела рисовать

Алина, чуть поправив свои волосы, робко зашла в спальню родителей, заложив за спину руки и смотря в пол. На кровати сидел папа, мама разбирала какую-то одежду после стирки в углу. Мужчина сразу повернулся к Але. — Алина, — мягко сказал он. Аля быстро подняла взгляд, который на секунду наполнился слабой надеждой. Но она вспомнила, что сегодня днём он сказал ей, и вновь опустила глаза, подняв руку и теребя жемчужинку на ленточке, которая висела на её шее. — Прости меня. — Алина остановилась с щупаньем кулона. — Я… не был прав с тобой сегодня. Я был немного подвыпивший, ну и… забыл, так скажем, что ни смотря ни на что нужно поддерживать близких. Особенно свою дочь. Взгляд Али похолодел. Она прошептала: — Ни смотря ни на что? Имеешь ввиду, даже если рисунок кажется ужасным, надо поддерживать свою дочь, да? Ты всё равно не будешь даже думать, что я хорошо постаралась? Это просто твой долг — поддержать? — Не говори так с отцом, — холодно сказал папа. — я просто не должен был говорить того, что сказал. — Но держать это в себе? — она уже не шептала, но пыталась говорить так, чтоб её не отругали за плохой тон. — Я… я очень долго старалась и мечтала показать тебе, когда ты приедешь. Но… — Аля, не надо этого всего! Я буду с тобой честен-… — Да я знаю. Честность и долг, как всегда. — Аля пробормотала это мягко, глянув на маму, которая, как казалось, ничего не слышала, только более наклонилась к одежде, разбирая её. Девушка тихо вздохнула и вышла из комнаты. Она не была зла или обижена на папу. Просто иногда не могла понять этот большой и странный мир взрослых. *** Лёша пробежал, наверное, через всю квартиру, чтоб схватить вибрирующий и тихо играющий музыку телефон, едва услышав, что ему позвонила Аля. Его руки слегка дрожали, и он растерянно улыбался. Рокки уселся на кровать, будто обрадовавшись, что телефона там больше не лежит. — Привет! — этот приятный и такой мягкий голос будто зажёг маленькую свечку тепла внутри Лёши, дрожь в руках пропала, он слегка сгорбился, наклонившись к Рокки, чтоб погладить. — Аля, — сказал он негромко. — Привет. Как ты? Уже успокоилась, тебе лучше? — Намного, — её голос звучал так, будто она стесняется того, как она прибежала к Алексею, уже почти плача. — Наверное, если бы я к тебе не пришла, я бы всё ещё загонялась из-за ерунды. Спасибо. Лёша почувствовал, как фитиль свечки внутри него горит ещё теплее и ярче. Похоже, те самые оковы на сердце отпали ещё сегодня днём, во время прогулки с его… его девушкой. Так непривычно это говорить, особенно про Алю. Но он был горд, что она была его девушкой, и не менее была горда она, что он её парень. Они по-настоящему чувствовали ниточки невидимой связи между собой. Лёшины уши чуть покраснели. — Да ладно, — пробормотал он смущённо. — Я же чувствовал обязанность помочь тебе. — Опять обязанности, опять долги, — после небольшой паузы выдохнула измученно Аля. — Ты… ты о чём? — Ты бы не помогал мне, если бы я не говорила тебе, что мне плохо? — Помог бы, конечно. Ты к чему клонишь? — Лёша пригладил свои растрёпанные волосы, параллельно перейдя в ванную и стоя перед зеркалом, представляя, как бы он выглядел, если бы он говорил с Алей не по телефону, а по-настоящему. — Да вот… мой папа сейчас «извинился» передо мной. Говорит, нужно поддерживать меня просто потому, что я его дочь. Даже если рисунок ужасный. — её голос слегка дрогнул. Парень нахмурил брови в ярости. — Что за чушь! Ты прекрасно рисуешь, чёрт возьми! — он слышал лёгкое дыхание на другой стороне трубки, будто Аля с замиранием сердца ждёт, что он скажет и что это будет что-то хорошее. Ждёт с надеждой. — И… это не лесть. Критиковать художника можно и нужно, если это хорошая критика, но если художник не просит… — Меня можно считать художником?.. — Иногда мне кажется, что ты дурочка! Конечно, художник! — его щёки запылали красным, настолько эмоционально он говорил это всё. — И я говорил совсем не в этом ключе. Помнишь, что я говорил тебе сегодня? — Лёша тихо выдохнул, и запотевшее место осталось на стекле зеркала. — А… — Я… я же считаю тебя кем-то значимым в моей жизни. Больше, чем другом. Поддерживаю и не только поэтому, но просто помни это… помни, что делаю всё просто… просто потому, что… ну… — он не закончил последние строки, торопясь, будто стесняясь самого себя и своих мыслей. — Я тебя тоже… люблю, Лёш, — парень мог слышать, что Аля искренне и радостно улыбается, и свеча внутри него загорелась, как самый яркий маяк на свете. Маяк на правильный путь жизни, в которой живёт любовь. — Наверное, из моих рассказов можно подумать, что я какая-то ненавистница родителей… это не так! Они у меня хорошие, честно. Точно не плохие, это уж как минимум. Папа просто мало проводил со мной времени, поэтому и забыл, как со мной. Но… я люблю его, правда. За всё, что в нём есть. — Это хорошо, что у тебя так. — он прошептал это, чуть опустив телефон ниже уха. Аля, услышав дрожащие нотки в голосе парня, стала теребить прядь волос, пока наклонялась над столом и разбирала принадлежности для рисования. — В-всё хорошо? — Наверное, да. — А точно? — Не знаю. — немного погодя, Лёша горько рассмеялся. — Помнишь, как я жёстко спросил тебя, знаешь ли ты хоть что-то о себе? Боже, я такой мудак… я же не больше тебя о себе знаю. — он опустил взгляд вниз. — Лёша, расскажи. — Мои родители… просто вылепливали из меня что-то. Они… хотели сделать свой идеал. — Лёша тихо выдохнул, видя, что его рука дрожит на мехе кота. — Даже меня не слушая. Я тебе говорил в вечер пятницы, я помню. И я просто… любые слова, что я говорю о них — я ни о чём не сожалею и никак не откажусь от этих слов, потому что моя жизнь почти была сломана из-за них, пока я от них не уехал!.. Воцарилось удушающее молчание. Алексей понял, что его руки вспотели. Он поставил телефон на громкую связь, положил на постель и сел на другом краю, посадив Рокки, который почти засыпал, себе на колени. — Это… так грустно, — без лжи прошептала Аля. — Это не «грустно», это — жизнь, — пробормотал Лёша. — Лёша… Нежный зов по имени будто наполнил всю комнату, Ковалёв будто смог почувствовать едва уловимый сладкий запах, который он чувствовал, пока наклонялся к её шее и волосам. Аля, независимо от того, находилась она здесь или нет, была с ним. С тем, кто определённо занял место в сердце. Лёша дрожаще выдохнул, прикусив губу. — Они не правы. Совсем. Я считаю, это просто отлично, что хоть как-то, но вырвался. Ты… ты сильный. — Лёша схватил себя за запястье, потому что почувствовал что прохладная дрожь пробежалась от кончиков пальцев ног до самой груди, до сердца. — Но… скорее всего, если бы ты не был художником, мы бы не встретились. — Алина едва заметно нежно улыбнулась. — Это точно. — Лёша посмотрел в небо в окне, почти видя перед собой Алину с её глубокими и спокойными глазами, и тихо улыбнулся в ответ. *** Ничего особо специфичного из следующего дня Аля для себя не выделила, но ничего плохого так же не было. Папа и дочь ходили на небольшую прогулку у дома рядом с двором, и, хоть иногда между ними повисало неловкое молчание, папа заполнял эту пустоту слов короткими объятиями. Будто говоря: «Прости меня, я просто не знаю, что делаю не так». Аля даже не могла на него злиться. Он просто не понимал, в чём его ошибки. Но, естественно, он любил дочку. Конечно, любил. С этой мыслью Аля обнимала его ещё крепче. Стоя в прихожей и переминаясь с ноги на ногу, пока родители прощаются между собой, Аля витала в своих мыслях. Она думала о друзьях, её удовольствии в жизни, Лёше… Она встряхнулась, когда папа позвал её по имени. Она робко улыбнулась и подошла к нему. — Ну, что ж, пока, Алина. — отец чуть присел и крепко обнял Алю. Внезапно девушка почувствовала сильный укол вины. Она так разговаривала с папой вчера… он ведь даже не хотел делать ей ничего плохого. А сейчас он уйдёт, снова надолго. На глаза навернулись слёзы. Она крепко сжала в объятиях мужчину и уткнулась в него лицом, пытаясь как можно лучше запомнить его черты, чтоб если и любить, то точно зная, какой образ и что именно. — Пока, папа. Я тебя люблю. — Я тебя тоже. Удачи в рисовании. Я… я думаю, ты хорошо продвинешься. Аля улыбнулась, много моргая, не хотя дать слезам выкатиться. — Пока, — сказала негромко мама, едва касаясь пальцами пальцев мужа. В её глазах тихо и мягко светилась надежда. Кто знает, может, всё и наладится в скором времени. Алина — вот кто уж точно знал. Любые, даже не самые приятные моменты по любому указывали на это. Она была уверена. *** Сегодня был обычный день и обычный обед в столовке. Маша без умолку болтала о чём-то, о каких-то людях, которых Аля в жизни не видела, но одной ногой своего сознания она была несколько в другом месте. Она не видела перед собой сосиски в тесте, которую она себе купила, не слышала шума и гудежа вокруг. Она была будто наедине с собой. Почти. Она ощутила мягкое трение с теплом на плече. Девушка вздрогнула и обернулась. Сзади стоял, чуть наклонившись, Алексей, и едва заметно улыбался. Будто так, чтоб увидела только Алина. — Доброе утро. — А, Лёша. — Аля чуть покраснела, кинув взгляд на Машу, которая улыбнулась и подняла брови, понимающе кивнула и отвернулась, будто говоря: «Не обращайте на меня внимание, можете поговорить». — Доброе. — Аля слабо улыбнулась. — Как ты? — Отлично. Вчера успела с папой… как бы сказать… помириться. — Алина выдохнула. — А ты? Ты… не загоняешься по поводу, ну…- Но она не договорила. Она густо покраснела и глубоко задышала, ощущая, как Лёша обнимает её чуть ниже шеи, слабо охватив руками. Аля почувствовала, будто её сердце бежало, как на марафоне. У него такие нежные руки!.. Алина и не замечала раньше. Наверное, потому что он мало когда обнимал её. — Неа, после того как поговорил с тобой, намного легче стало. — Рада, что смогла помочь, — пролепетала Аля, сжимая пальцы Лёши в своей ладони и забывая всё на свете. Она моргнула и вспомнила, что находится в полупустой школьной столовой. — А… у тебя какой урок дальше будет? — Биология вроде. А что? — Ничего. Удачи тебе там. — Аля посмотрела наверх и едва заметно улыбнулась Лёше. Чтоб заметил только он. Эта улыбка была только для него. Парень ухмыльнулся и кивнул, пригладил по голове Алю, будто надеясь, что никто не увидит и она сама не заметит, бросил «увидимся» и пошёл быстрым шагом к двери из столовки. Можно было заметить, что его уши чуть покраснели. Аля мягко усмехнулась. Она заметила.